Томас Томпсон и миф о Мессии

 

Недавно Томас Томпсон написал работу, тезис которой напоминает выкладки Прайса, но предполагает чуть иной подход к делу. В своей книге «Миф о Мессии: ближневосточные корни Иисуса и Давида» он пытается доказать, что как ветхозаветные персонажи Авраам, Моисей и Давид являются вымышленными, а не историческими, так и Иисус, евангельские предания о котором не основаны на надежных устных традициях, а представляют собой литературный вымысел евангелистов и их предшественников74.

Томпсон — профессиональный исследователь Еврейской Библии, среди коллег хорошо известный как «минималист», то есть сторонник теории, что Еврейская Библия почти не содержит исторической информации. У меня нет сейчас желания присоединяться к этой полемике, поэтому поговорим лучше о том, как он применяет свое понимание ветхозаветных сказаний к евангельским рассказам об Иисусе. В своей книге Томпсон внимательно читает Евангелия, пытаясь показать, что евангелисты создают рассказы в свете ветхозаветных повествований. С его точки зрения, евангельские рассказы сконструированы как художественные тексты авторами, решившими изложить свои воззрения на Иисуса в письменной форме. Таким образом, они не основаны на устных преданиях, восходящих ко временам Иисуса. Да и сам Иисус, считает Томпсон, не существовал, а был выдуман ранними христианами.

Книга Томпсона очень сложна для неспециалиста. Копает он глубоко, но формулирует свои мысли несколько туманно, и местами через текст приходится буквально продираться. Те, кто не имеет образования в области библеистики, едва ли поймут его аргументацию, и едва ли будут ей убеждены. Впрочем, его основная мысль понятна. Литературная функция евангельских рассказов во многом завязана на интертекстуальность, а именно эти рассказы основаны на текстах Еврейской Библии. Чтобы правильно их понять, необходимо понять их происхождение. От этого утверждения Томпсон переходит к выводу: поскольку предания об Иисусе носят текстуальный и литературный характер, они не уходят корнями в устные традиции и не имеют основания в реальной истории. По его мнению, читать Евангелия как исторические повествования неправильно.

На мой взгляд, этот вывод чересчур смелый и необоснованный. Из того, что многие (Томпсон, преувеличивая, говорит — «все») евангельские рассказы основаны на более ранних литературных текстах, не обязательно следует, что в их основе лежит письменный художественный вымысел, а не устная традиция.

• Во-первых, даже люди, которые не пишут рассказы, а рассказывают их устно, могут находиться под влиянием более ранних письменных текстов, которые имели широкое распространение.

• Во-вторых, у нас есть четкие и практически неопровержимые свидетельства тому, что до записи рассказы об Иисусе передавались устно.

• В-третьих, иначе необъяснимо распространение христианства в Римской империи. Ясно ведь, что миссионеры обращали людей, не подсовывая им книги (большинство населения было неграмотным!), а рассказывая об Иисусе.

• В-четвертых, ряд христианских авторов напрямую свидетельствуют об устном распространении рассказов об Иисусе. Например, апостол Павел говорит о передаче слышанных им преданий (1 Кор 11:22–24; 15:3–5). Лука сообщает, что его предшественники основывались на устных преданиях (Лк 1:1–4). Автор Четвертого Евангелия говорит об устном источнике некоторых своих рассказов (Ин 19:35). И даже Папий, более поздний христианский автор, указывает, что беседовал с людьми, которые были спутниками учеников Иисуса.

Эти устные предания об Иисусе возникли не двадцать, тридцать и сорок лет после традиционной даты смерти Иисуса. Как мы видели, они начали распространяться в арамеоязычной Палестине не позднее начала 30-х годов, то есть максимум год или два после предполагаемой даты распятия. Почти наверняка это случилось даже еще раньше.

Таким образом, тезис Томпсона о том, что евангельские повествования представляют собой не запись устных традиций, а чисто литературные выдумки, весьма сомнителен. Более того, у выкладок Томпсона тот же минус, что и у теории Прайса: по большому счету, все это несущественно для вопроса об историчности Иисуса. Если какой-то рассказ построен по образцу ветхозаветного отрывка, это еще не значит, что в нем нет исторического зерна, что описанное в нем событие не происходило, а главный герой не существовал. Историчность — это совершенно отдельный вопрос.

Возьмем аналогию. В наши дни широко распространены исторические романы. За последние несколько лет я прочел «Ключ Сары» Татьяны де Росней (о событиях во Франции во время холокоста), «Повесть о двух городах» Чарльза Диккенса (о Французской революции), «Ромолу» Джордж Элиот (о Савонароле во Флоренции XV века). Все это художественные произведения. Авторы не претендуют на объективный исторический рассказ о холокосте, французской истории или знаменитом итальянском еретике. Однако отрицать, что в них отражены некоторые реальные исторические события и реальные исторические лица, значит, не понимать их основной литературной предпосылки. Никто не станет утверждать, что Французская революция не происходила, поскольку Диккенс сказал о ней в художественном романе, или что холокост — выдумка, поскольку о нем написан роман. Эти вещи устанавливаются на основании других фактов.

Сходным образом обстоит дело с новозаветными Евангелиями. Разумеется, в них есть исторически недостоверные материалы, многие из которых построены по образцу ветхозаветных сказаний.

И для понимания Евангелий нужно понимать сокрытые в них отсылки к другим текстам. Однако это не имеет отношения к вопросу об историчности Иисуса. Это касается лишь того, насколько надежны некоторые рассказы о нем. Чтобы понять, существовал ли Иисус, необходимо смотреть другие факты (как мы и поступили).

 

Утверждение 4: Выдуманный «Иисус» основан на мифах о языческих божественных мужах

 

К этому аргументу прибегают все мифологисты. В чем-то он похож на предыдущий. Предыдущий состоял в том, что рассказы об Иисусе основаны на ветхозаветных повествованиях и пророчествах. Здесь же речь идет о том, что в основу образа Иисуса положены языческие мифы о богах и полубогах, «божественных мужах».

Опять-таки я думаю, что христиане действительно формулировали рассказы об Иисусе в свете сказаний о фигурах, сходных с ним. Однако это не имеет отношения к вопросу об историчности Иисуса.

 

Основной тезис

 

То, как я начинаю в своем учебнике по Новому Завету рассказ об историческом Иисусе, многих студентов смущает и даже шокирует. Я говорю: давайте, я расскажу вам об одном известном человеке, который жил две тысячи лет назад.

Еще до его рождения было известно, что он будет особенным. Сверхъестественное существо сообщило матери, что зачатый ей ребенок будет не простым смертным, но фигурой божественной. Само рождение было чудесным, и уже в юности рожденный был развит не по годам. Во взрослом возрасте он оставил дом и стал бродячим проповедником, призывая людей жить духовными, а не материальными, ценностями. Он собрал вокруг себя учеников, убежденных в божественности его учения, отчасти потому, что божественным они считали его самого. Он доказывал это многочисленными чудесами, исцелял больных, изгонял бесов и воскрешал мертвых. Однако под конец жизни он столкнулся с враждой. Враги предали его римлянам для осуждения. Но когда он оставил сей мир, он вернулся к ученикам, убеждая их, что он не мертв, а жив в небесных сферах. Впоследствии некоторые ученики написали книги о нем.

Между тем, говорю я студентам, вряд ли вы читали эти книги. Более того, вряд ли вы знаете даже имя этого человека. Это Аполлоний Тианский, языческий философ и почитатель языческих богов. Повествование о нем составил его последователь по имени Филострат: «Жизнь Аполлония Тианского»[52].

Христиане, разумеется, отвечали, что Аполлоний — мошенник и шарлатан, а Иисус — Сын Божий. Последователи Аполлония утверждали противоположное: шарлатан — Иисус, но уж никак не Аполлоний. А ведь это не единственные два божественных мужа в античности. Считалось, что по земле ходили и другие божественные мужи (некоторые — недавно), рожденные от союза смертного человека и бессмертного бога; они совершали удивительные дела, произносили великие учения, а под конец жизни взошли на небеса, чтобы обитать вместе с богами.

Моим студентам обычно трудно переварить тот факт, что в античности не один лишь Иисус считался чудотворцем и Сыном Божиим. Были и другие. Мифологисты же поистине упиваются этой информацией: дескать, раз полубоги не существовали, Иисус также не существовал. Подобно им, он персонаж вымышленный.

Однако эта теория имеет серьезные минусы. Скажем, Аполлоний реально существовал: был такой философ-пифагореец, который жил лет через пятьдесят после Иисуса. Лично я не думаю, что мать Аполлония забеременела от Бога, и что Аполлоний действительно исцелял больных и воскрешал мертвых. Однако он существовал. Так и Иисус. Откуда это известно? Тот факт, что более поздние ученики сделали Аполлония и Иисуса фигурами божественными и полубожественными, мы выносим за скобки, а сами ориентируемся на другие факты. Эти свидетельства об Иисусе мы уже рассмотрели ранее. Если христиане считали Иисуса божественным мужем, это ничуть не умаляет его историчности. Впрочем, поскольку мифологисты придают данному факту большое значение, на нем стоит остановиться подробнее.

Сходную тему мы затронем в следующей главе, где речь пойдет об одном из аргументов мифологистов, который, на мой взгляд, не имеет особого отношения к вопросу о существовании Иисуса: мы посмотрим, действительно ли Иисус выдуман по аналогии с умирающими и воскресающими божествами античности. А пока меня больше интересуют мифологические параллели к преданиям об Иисусе (его рождении, чудесах, вознесении и т. д.) и то, насколько они важны для вопроса об историчности Иисуса. На мой взгляд, хотя параллели между рассказами об Иисусе и рассказами об Аполлонии действительно любопытны (впрочем, есть и много различий), мифологисты в пылу полемики обычно преувеличивают степень сходства.

Яркий пример подобного рода преувеличений мы находим в старой книге Керси Грейвса «Шестнадцать распятых спасителей: христианство до Христа» (1875). Еще в начале своего нашумевшего «исследования» Грейвс формулирует общий тезис:

 

Изучение истории Востока показывает удивительный факт: рассказы о воплощенных богах, напоминающих чудесный персонаж Иисуса Христа, существовали у большинства (или даже у всех) языческих народов древности. Рассказы о некоторых из этих боговоплощений столь разительно схожи с рассказами о христианском Спасителе, — не только в общих чертах, но иногда и в самых мелких частностях (от легенды о непорочном зачатии до легенды о распятии и последующем вознесении на небеса), — что их можно едва ли не перепугать75.

 

Далее Грейвс перечисляет тридцать пять таких божественных фигур. Выглядит это так: Кришна из Индостана, «Будха Сакья» из Индии, Ваал из «Феникии», Таммуз из Сирии, Митра из Персии, Кадм из Греции, «Мохамад» из Аравии и т. д. Любой мало-мальски образованный читатель уже удивится. Будда, Кадм и Мухаммед? Неужели их биография так-таки до деталей похожа на биографию Иисуса? А Грейвс продолжает:

 

Все они получали божественные почести. Почти всех их почитали как богов или сынов богов. Большей частью они воплощались как Христы, Спасители, Мессии и Посредники. Целый ряд из них, как считалось, были рождены от девственниц. Характер некоторых почти идентичен тому, который христианская Библия приписывает Иисусу Христу. Многие из них, подобно ему, как предполагалось, были распяты. И все они, вместе взятые, формируют прообраз и параллель практически для каждого значимого эпизода, чуда, учения и предписания христианского Спасителя в Новом Завете76.

 

Звучит весьма внушительно. Неудивительно, что неосторожные читатели покупаются на это. Но отметим лишь преувеличение в последней фразе («практически для каждого значимого эпизода…»). Книга Грейвса изобилует подобными сенсационными заявлениями. Например, он сообщает, что в языческих источниках можно найти параллели «почти каждой важной мысли, делу, слову, учению, принципу, предписанию, доктрине, ритуалу и обычаю… почти каждому чудесному и удивительному рассказу, а также религиозной доктрине [об Иисусе]».

Эти необычайные (я бы даже сказал, фантастические) параллели Грейвс излагает в сорока пяти главах. Перед очами читателя проходят мессианские пророчества, непорочные зачатия, девственные матери, посещения ангелами, пастухами и магами новорожденных младенцев, рождения в день 25 декабря, распятия, сошествия в ад, воскресения, вознесения, искупления, учения о троице и многое другое. Можно спросить: откуда все это взято? Грейвс никак не документирует свои утверждения. Читатель обязан верить ему на слово.

Если кто-то захочет проверить, действительно ли с Буддой, Митрой или Кадмом происходило нечто подобное, он не будет знать, куда смотреть. Грейвс не сообщает источники своей информации.

Впрочем, разве он в этом одинок? С тех пор прошло 140 лет, а подобные голословные утверждения кочуют из одной мифологистской книжки в другую.

В качестве примера можно взять статью Фрэнка Зиндлера «Как Иисус получил жизнь»77. Зиндлер не впадает в такие крайности, как Грейвс, но не обходится без утверждений, который непонятно на чем основаны. По его мнению, биография Христа возникла как ряд астрологических и сравнительных мифологических размышлений в языческом мистериальном культе, близком древней «мистериальной религии» митраизма. Как говорит Зиндлер, персидский бог Митра, которого почитали митраисты, родился 25 декабря от девы; культом его правил папа с Ватиканского холма; жрецы носили митры и праздновали священную трапезу в ознаменование искупительной смерти Спасителя, воскресшего из мертвых в воскресенье. Звучит знакомо, правда?

Один из центров митраистской философии, считает Зиндлер, был Таре (родной город апостола Павла). В какой-то момент астрологи культа осознали, что зодиакальная эпоха Митры подходит к концу, поскольку точка весеннего равноденствия вот-вот сместится в Рыбы. Тогда они оставили свои культовые центры во Фригии и Киликии… отправившись в Палестину искать не просто нового Царя иудейского, но нового Владыку времени.

Так, по мнению Зиндлера, был выдуман Иисус. Насколько я понимаю, говорит все это Зиндлер на полном серьезе, искренне веря в сказанное. Но какими фактами он обосновывает утверждение, что митраисты перенесли свою религию в Палестину, чтобы искать Владыку времени? Никакими. А какими фактами он мог бы его обосновать, если бы пожелал? Опять же никакими. Их просто нет. Перед нами чистой воды выдумка.

Исследователи мистерий Митры честно признают, что о митраизме (как и о большинстве мистериальных религий) нам известно довольно мало или, во всяком случае, значительно меньше, чем хотелось бы. Митраисты не оставили книг, в которых объясняли бы свою религию и свои верования. Почти все свидетельства о нем носят археологический характер. В частности, найдены многочисленные митреумы (святилища культа). В них часто располагались статуи/рельефы с изображением Митры, убивающего быка («тавроктония»). По-видимому, сцена тавроктонии отражала нечто очень важное в митраистской мифологии. Типичное изображение выглядит следующим образом: Митра навалился на быка, упавшего на колени, поставил ногу ему на хребет, а голову его запрокинул вверх, так что бык смотрит в сторону от зрителя; в шею животного Митра вонзает нож. Собака лижет кровь, льющуюся из раны; из крови также исходит колос пшеницы. Еще присутствуют змея и скорпион, кусающие быка. С каждой стороны композиции видно по человеку с факелом: один держит его в обычном положении вертикально, а другой опустил его вниз.

Исследователи митраизма спорят, что это все означает. Несомненно, мы имеем дело с зодиакальной символикой, и есть много интересных попыток ее объяснить. К сожалению, у нас нет митраистских текстов, которые истолковали бы ее, как и текстов, говорящих о рождении Митры от девы 25 декабря или его искупительной смерти и воскресении в воскресенье[53].

Как мы уже говорили, ученые называют религии, подобные митраизму, мистериальными культами. Название связано с тем, что адепты этих культов давали обет не разглашать суть верований и обрядов[54]. Правда, некоторые более поздние авторы рассказывали о том, что, с их точки зрения, происходило в митраизме. Однако эти авторы митраистами не были, и историки крайне скептически относятся к их информации. Как и современные ученые, зачастую они лишь высказывали догадки.

Это относится и к некоторым христианским авторам (в частности, Тертуллиану), которые проводили аналогии между своей религией и мистериальными религиями. У них были ясные мотивы для подобных утверждений. Не то, что они проводили исследования и расспрашивали адептов мистериальных культов. Они лишь хотели втолковать язычникам, что христианство не столь уж радикально отличается от языческих философий и религий, а потому христиан не следует преследовать. Христианские источники, претендовавшие на знание о мистериях, были пристрастны: им было выгодно показать сходство между христианством и языческими религиями. По этой причине, а также из-за отсутствия у них надежных источников информации, им обычно нельзя доверять.

Однако многие мифологисты принимают сведения поздних источников за чистую монету и твердят про детальные параллели между Иисусом и другими фигурами. Повторимся: данная информация почерпнута у авторов, на которых, по мнению специалистов, нельзя положиться.