Новая личность и прежняя мать

На что вы можете рассчитывать в своих отношениях с матерью, если решите все перечисленные выше задачи? В зависи мости от реакции матери отношения могут развиваться в одном из двух направлений.

Возможно, в самой матери за эти годы совершился ду ховный перелом и она тоже стремится к подлинным отношениям, более насыщенным эмоционально. Тогда для обоих наступит пора величайшего удовлетворения и душевной полно ты. Между матерью и взрослым ребенком может сложиться дружба, и они будут все больше сближаться, открывая друг в друге что-то новое. Не следует смешивать этот процесс с исце лением, которое уже осуществилось в контакте с душепопечи телем. Вы просто создаете более глубокие и значимые отношения.

Если удалось установить такие отношения, необходи мо, чтобы вы и ваша мать продолжали независимо развивать ся как в духовном, так и в эмоциональном плане. Мать тоже нуждается в свободе для роста и восстановления, и ее жиз ненное пространство не должно перетекать в ваше. В против ном случае вы начнете смешивать нынешнюю дружбу и дет ские отношения с матерью. Зачастую выросший ребенок че ресчур ревностно стремится к исцелению матери. Вы вправе предложить ей помощь, но сохраняйте «отдельные комнат ы», и пусть мать посещает свою группу поддержки и своих душепопечителей, а вы — своих.

Я видел, как происходило такое чудо: матери открыва лись эмоциональному порыву выросших детей и делились с ними своей душевной жизнью. В них укреплялось взаимное уважение и любовь. В конце концов родителей и детей объеди няет общее прошлое. Если им удается прийти к примирению, настоящее и будущее сулит им много радостных открытий.

Предположим однако, что мать не может или не хочет участвовать в этом процессе. В таком случае ее выросшему ребенку придется взять большую часть работы на себя. Пат рисия, мой близкий друг, долгое время прорабатывала «про блему матери», и тут выяснилось, что ее мать смертельно больна раком. Узнав о состоянии матери, Патрисия решила, что они должны как можно лучше использовать то время, которое у них еще оставалось. Она попросила мать сходить на несколько сеансов к душепопечителю, и мать согласи лась, поскольку ей тоже хотелось «кое-что привести в поря док». Поговорив с душепопечителем, мать поручила ему по беседовать с Патрисией, чтобы совместно выработать реше ние.

— Как мне установить отношения с матерью за то время, что нам осталось? — спрашивала Патрисия.

— Ваша мать прожила долгую и нелегкую жизнь, — от ветил ей душепопечитель после нескольких бесед с ее матерью. — Она скоро умрет и, как она выражается, не хочет теперь рыться в грязном белье. Она сказала мне, что ее чувства — это ее личное дело, и в этом она права.

— Что же мне делать? — Патрисия была в растерянно сти.

— Расспросите ее о добром старом времени, когда она помогала мужу содержать семью, работая на заводе во время Второй мировой войны. Позвольте ей поиграть с внуками. Посидите вместе за чашкой чая и поболтайте о цветах, кото рые она любит.

Патрисия рассказала о своей заботе в группе поддерж ки. После этого она принялась выполнять указания душепо печителя. Когда все было кончено, она сказала мне:

— Все было хорошо. К тому времени, как маме пришла пора уходить, мы сблизились с ней настолько, насколько это было возможно для нее. Я благодарна ей за это.

Как вы будете вести себя со своей матерью? Выбор за вами.

Глава четвертая
МАТЬ — «ФАРФОРОВАЯ КУКОЛКА»
в чем проблема? - потребность в сдерживании - специфика сдерживания - последствия воспитания: проблемы отношений - функциональные проблемы - эмоциональные проблемы - взрослые отношения с матерью

Стефани не умела регулировать эмоции своей дочурки Викки, хотя отнюдь не была холодна, равнодушна или недостаточно заботлива. Напротив, она оставалась очень нежной, любящей, преданной матерью. Беда заключалась в том, что, стоило малютке проявить малейшее неудовольствие, Стефа ни тут же терялась.

Например, когда Викки принималась вопить и изви ваться в колыбельке — младенцы так часто делают, — Стефа ни бросалась к ней, хватала девочку на руки и восклицала: «Маленькая, что с тобой? Ты дышишь? Боже, не допусти, чтобы моя крошка умерла!»

— Джим! — принималась она звать мужа. — Викки пла чет, я не знаю, в чем дело! — Тогда приходил отец Викки, брал дочку на руки, убеждал ся, что пеленки мокрые, и менял их.

Маленькая Викки испытывала ярость, кода ее насильно укладывали спать или когда она не могла дотянуться до приглянувшейся ей игрушки. Лицо малышки краснело, точно помидор, она испускала неистовые вопли и сжимала кулачки. Стефани мгновенно впадала в панику, отворачива лась от Викки и принималась умолять дочку: «Пожалуйста, не кричи! У твоей мамы от этого уши болят. Мамочка рас строится». Иной раз она и впрямь закрывала уши руками, чтобы не слышать криков дочери. Викки приходилось са мой как-то справляться с вышедшими из-под контроля эмоциями.

Став постарше, Викки искала у матери утешения, когда ей снился страшный сон или просто становилось груст но. Ей нужны были надежные материнские объятия, но девочка не успевала даже объяснить, в чем дело: Стефани уже прижимала ее к себе, притискивая ее голову к своей груди, и принималась укачивать девочку. «Я с тобой, — шептала она своей полузадохнувшейся дочке. — Улыбнись! Не горюй, лапонька!»

Викки, став взрослой женщиной, матерью троих детей, пришла ко мне на прием с жалобами на постоянное тревож ное состояние. «Мама просто-напросто душила меня!» — за явила мне Викки на одном из сеансов.

На самом деле Стефани отнюдь не всегда «душила» свою дочь. Гнев Викки вызывал у нее прямо противополож ную реакцию: Стефани «разваливалась на куски» и в свою очередь нуждалась в утешении. Викки припомнила один слу чай. Когда она уже училась в средней школе, мать однажды не пустила ее с друзьями в кино. Какое-то время девочка попробовала канючить, а затем взорвалась.

— Ты ничего мне не позволяешь! — кричала она. — Там будут все мои друзья, а ты лишаешь меня всякого удоволь ствия! Ненавижу тебя!

На миг, показавшийся вечностью, мать и дочь замерли в молчании. Лицо матери посерело и словно пошло трещина ми — это было похоже на замедленную съемку дома, разру шаемого землетрясением.

— Дочь! Родная дочь! — простонала она, падая на стул. — И это ответ на всю мою любовь! Ты никогда не поймешь, как больно ты ранила свою маму! — шептала она, задыхаясь от рыданий.

Викки казалось, что на нее обрушилась скала. Она и впрямь верила, что убивает человека, принесшего ей в жертву всю свою жизнь.

Нынешняя жизнь Викки

Как и ее мать, Викки была добрым и сострадательным человеком. У нее имелись хорошие друзья и неплохая работа. И все же, как и мать, она сохранила страх перед сильными и перед негативными эмоциями. Если она испытывала одино чество или печаль, она уходила в себя и молча переживала это чувство в себе, не допуская, чтобы оно прорвалось наружу. Рассердившись или обидевшись, Викки заглушала гнев и боль усердной работой. Это помогало ей совладать со стра хом, что однажды она «не справится с собой».

«В то же время Викки с готовностью «подставляла пле чо» всем окружающим. Ей нравилось слушать о чужих горе стях, утешать, «перевязывать раны». Постепенно эта привыч ка сама по себе превратилась в проблему, поскольку Викки всякий раз оказывалась дающей, а не принимающей сторо ной. Она до дна вычерпывала себя, помогая другим, и при этом ей казалось, что ее чувства никого не интересуют. Однако она и не хотела никому навязывать свои чувства. Она боялась ошарашить другого человека напором своих эмоций, пугалась того, что они ошеломят и ее.

Викки считала, что сильные чувства для нее «плохи», разрушительны. Постепенно она приучила себя почти не ис пытывать сильных эмоций, но порой утрата, обида или стресс пробуждали их, и тогда Викки казалось, что она оби жает других или что она ведет себя эгоистично и отталкивает от себя людей.

Когда невроз тревожности сделался очевидным, Викки поняла, что от этих эмоций ей не уйти. Тогда она обратилась ко мне.

В ЧЕМ ПРОБЛЕМА?

Если описанные в предыдущей главе последствия воспитания матерью — «призраком» показались вам знакомыми, то теперь вы, наверное, решили: «Ну, Викки жилось совсем не так плохо, ведь мама все время была рядом». Да, верно, этот тип мате ри легко идет на контакт, однако мать Викки страдала от дру гой, не менее выраженной проблемы — она была чересчур «хрупкой». Мамочка — «фарфоровая куколка» очень легко «бьется». Она не в состоянии справиться с неприятной или напряженной ситуацией. Она не умеет устанавливать грани цы, контролировать себя и свое окружение, не готова иметь дело с взрослым миром и в особенности не пригодна для ма теринства. Все это проявляется в ее поведении как матери: проблемы ребенка подавляют ее, захлестывают точно так же, как ее собственные проблемы.

Это становится очевидным, когда ребенок выражает какие-нибудь сильные чувства. Хотя мамочка — «фарфоровая куколка» любит свое дитя, она мгновенно пасует перед его паникой, яростью, печалью или страхом. Сила этих чувств пугает ее, и она не знает, как с ними быть. У нее есть несколь ко вариантов реакций.

Катастрофа. Мамочка — «фарфоровая куколка» может воспринимать эмоции младенца как нечто катастрофиче ское. Слезы и вопли Викки казались Стефани гораздо более опасными, чем это было на самом деле, и она слишком эмо ционально реагировала на них. Мокрая пеленка превраща лась во что-то, угрожающее жизни младенца.

Уход. Пока ребенок спокоен и всем доволен, мамочка — «фарфоровая куколка» тоже спокойна. Но если ребенок ка призничает или пугается, такая мать погружается в собствен ные эмоции, «уходит» от него, и ребенку приходится самому каким-то образом совладать с собой, чтобы мать могла вос становить контакт.

Сверхидентификация. «Фарфоровая куколка» живет в собственном насыщенном болезненными эмоциями мире и воспринимает все через их призму. Когда ее ребенок находит ся в разладе с реальностью, сквозь эмоции ребенка для нее проступают ее собственные страхи и растерянность. Неконтролируемое «я» матери поднимается на поверхность, и это ее пугает.

Регресс. Мать — «фарфоровая куколка» часто сама пре вращается в ребенка при виде недовольства или огорчения своего дитя. В тот момент, когда нужно поддержать ребенка, она очень расстраивается и от самого ребенка ждет помощи и утешения.

«Удушающая» любовь. Мать — «фарфоровая куколка» предлагает ребенку сверхкомпенсанцию эмоций, вторгаясь тем самым в его личное пространство. Она стоит у него над душой, пытаясь оградить от всех бед. Ее усилия «погасить спичку пеной огнетушителя» приводят к тому, что ребенок все глубже уходит в себя.

Попреки. Мать — «фарфоровая куколка» часто упрекает своего ребенка за его чересчур сильные негативные проявле ния. Она не понимает, что проблема заключается не в плаче младенца, а в ее реакции на него и в ее ощущении ответствен ности за огорчение маленького ребенка. Она может сказать что-то вроде: «Перестань плакать, если любишь мамочку».

Гнев. Многие матери — «фарфоровые куколки» не замед лят наказать своих детей за «неправильные» чувства. Если ре бенок чересчур много жалуется, труден в общении, цепляется за мать или все время раздражается, такая мать может набро ситься на него, пытаясь задушить негативную эмоцию в заро дыше. «Прекрати плакать, не то у тебя и впрямь появится причина реветь!» — так реагирует мать, не способная контро лировать чувства своего ребенка.

ПОТРЕБНОСТЬ В СДЕРЖИВАНИИ

Первая из основных потребностей человека — эмоциональ ная связь с матерью; вторая — потребность в сдерживании. Сдерживание — это определенная функция матери, которая буквально «удерживает» чувства ребенка, пока он не научит ся сам управлять ими. Сдерживание помогает ребенку кон тролировать свои «бури и натиски» и достигать в этом отно шении большей зрелости, параллельно развивая и другие черты своей личности. Рассмотрим обе стороны потребности ребенка в сдерживании.

Эмоции. Чувства малыша сильны, примитивны и не предсказуемы. Только что он был ласков и мил, в следующее мгновение он уже рыдает или злобно вопит. Как правило, эти эмоции выражаются очень несдержанно:

— ребенок не просто тревожится, он впадает в панику;

— он не просто испытывает чувство одиночества, а це пляется за родителей так, словно от этого зависит его жизнь;

— он не просто раздражается, а испытывает ярость;

— он не просто огорчается, а впадает в депрессию.

Что такое чувства? Бог вложил в нас эмоции с определенной целью: это сигнал. Подобно барометру, измеряюще му атмосферное давление, эмоции показывают нам состоя ние нашей души. К примеру, гнев может указывать на опасность и необходимость решительных мер; тревога говорит о том, что опасность слишком велика, и подсказывает, что надо отступить. Печаль напоминает об утрате чего-то ценного, q необходимости чем-то или кем-то это заменить.

Не понимая своих эмоций, мы лишаемся жизненно важной информации и можем попасть в серьезную беду, как если бы в машине отключилась панель управления. Вообра зите себе самолет, в котором отказали приборы, а пилот по нятия не имеет о высоте, скорости, направлении и встречных объектах. Человек, у которого порвалась связь с его чувства ми, входит в разрушительные для него отношения, не подо зревая, что тут «что-то не так». Он постоянно оказывается страдающей стороной в любви или работе, потому что не в состоянии предвидеть возникновение проблемы.

Бог дал нам эти чувства от рождения. Младенец входит в мир, уже наделенный эмоциями, он вопит от ужаса, в яро сти, протестуя и подавая сигнал о возникшей у него потребности. Первое время эти эмоции служат сигналом скорее для матери, чем для самого ребенка. Они сообщают матери, что ребенок нуждается в пище, ласке или сухой пеленке.

Не только тело и разум ребенка еще незрелы — не раз виты и его эмоции. Он рождается с двумя фундаментальны ми влечениями: любовью и ненавистью. Он либо в восторге от того, как с ним обращаются, либо не в состоянии этого вы нести. Для младенца нет середины, нет оттенков.

В первые годы жизни эмоции ребенка сосредоточены преимущественно на одном человеке — на его матери. Весь мир ребенка заключен в матери — источнике жизни, пищи, безопасности. От нее зависит все, и ребенок либо любит ее, либо ненавидит со страстью, превосходящей все слова. По мере того как ребенок растет, он начинает испытывать силь ные чувства и по поводу других объектов «за пределами» ма тери: он болезненно воспринимает других людей, неудачи в школе, конфликты с друзьями. Мать уже перестает быть объ ектом этих чувств, но она является их приемником.

Здесь и начинается роль сдерживания. Примитивные, слишком сильные эмоции ребенка пугают его самого не меньше, чем мать. Они выходят из-под контроля, нарастают до такой степени, что ребенок боится каким-то образом по вредить ими матери, даже уничтожить ее. Ребенок не просто испытывает какие-то эмоции, он сам — эмоция.

Обязанность матери — помочь ребенку научиться справляться с этими эмоциями, т. е. задача матери — контро лировать то, что ребенку контролировать не под силу. Это и есть сдерживание. Мать принимает и удерживает эмоцию, с которой ребенок не справляется. Затем она постепенно воз вращает эту эмоцию ребенку таким образом, чтобы он вос принимал ее понемногу, не поддаваясь ей целиком. Так мать приучает ребенка брать на себя ответственность за свои чув ства и готовит его к большей зрелости.

Части личности. Не только незрелые эмоции, но и не зрелые части личности ребенка нуждаются в сдерживании. Сдерживание помогает им развиваться и расти, чтобы в итоге человек мог жить как взрослый. Вот несколько примеров:

— потребность: развивается способность вступать в отношения с людьми в поисках любви;

— слабость: развивается осознание собственной недо статочности и невозможности изолированной жиз ни;

— автономия: развиваются те аспекты личности, кото рые стремятся взять инициативу на себя, перейти к независимому и ответственному существованию.

В грамотно собранных часах все пружины, винтики и стрелки так пригнаны друг к другу, что в слаженном ритме этот механизм точно отсчитывает время. Таким образом Бог создает и нас: все элементы нашей личности должны рабо тать согласованно по мере того, как мы созреваем, учимся любви и разумному, полезному делу жизни. И впрямь, мы дивно и чудно устроены.

Ребенок уже наделен всеми этими «пружинками», но они еще не сложились в цельный механизм, не пригнаны друг к другу. К примеру, ребенок то принимает свою зависи мость от помощи матери, то готов бежать за сотни миль от нее. Еще минута — и ребенок вновь в панике бросается к ма тери.

Тут наступает черед материнского воспитания. Мать учитывает этот «примитивизм» детской психики и помогает ребенку расти так, чтобы различные части его личности смогли функционировать слаженно, не вступая в конфликт.

СПЕЦИФИКА СДЕРЖИВАНИЯ

Итак, применительно к эмоциям и составляющим личности сдерживание — это та функция матери, которая помогает ро сту и развитию ребенка. Далее мы опишем некоторые спосо бы сдерживания.

Утешение. Вы когда-нибудь наблюдали, как мать под хватывает испуганного малыша на руки и покачивает его, шепча ласковые слова ободрения? Испугавшийся чего-то ребенок постепенно перестает плакать, дыхание его успокаивается, маленькое тельце уже не так напряжено, он приникает к телу матери. Затем ребенок может уснуть или вывернуться из материнских объятий и вновь приняться за игру. Это и есть утешение.

Утешение — это эмоциональный обмен между матерью и ребенком. Ребенок обиделся, устрашился чего-то или по чувствовал себя одиноким. Его переполняют болезненные эмоции, и он пугается, оказавшись лицом к лицу с чувства ми, которые «сильнее» его. Когда мать обнимает и укачивает ребенка, она «вбирает в себя» его испуг. Ребенок может пере ложить свои чувства на другого, на того, кто не боится болез ненных эмоций, и взамен мать даст ему спокойствие и лю бовь. Это похоже на то, как эмбрион отдает матери токсич ные продукты своей жизнедеятельности, а взамен получает питание.

Бог — великий Утешитель. Он желает утолить наши/ страхи и печали. «Иерусалим, Иерусалим!.. Сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья» (Матфея 23:37). Мать-утешительница воспроизво дит именно этот атрибут Бога.

Сопричастность. У моей жены выдался тяжелый день, полный стрессов и конфликтов. Когда она начала мне рас сказывать об этом, я пытался подсказывать ей, как лучше разобраться в этих проблемах. Наконец обиженная моей непо нятливостью жена заявила: «Мне не нужен совет. Я просто хочу, чтобы ты меня выслушал». До меня дошло, я замолчал и выслушал ее.

Когда эмоции выходят из-под контроля, нам требуется сопричастие, т. е. человек, который переживал бы их вместе с нами как реальные, болезненные и тревожные. Это и есть со чувствие — войти в эмоциональное состояние другого чело века. Будучи сопричастником чьих-то эмоций, мы как бы го ворим: «Ты не пытаешься просто-напросто привлечь к себе внимание, ты в самом деле страдаешь». Если ребенку кажет ся, что его никто не понимает, он остается наедине с худшим из своих кошмаров. Сопричастность чувствам человека — это путь к нормализации его состояния.

Легко впасть в ту же ошибку, какую совершил я, и отка зать в эмоциональном сопричастии. Есть два варианта: мы либо сводим чувства собеседника на нет («Не мог же ты и в самом деле так уж расстроиться из-за такой мелочи? Подума ешь, Тимми тебя ударил»), либо вовсе отрицаем их («Хватит думать об этом, все будет хорошо»). И самая нуждающаяся часть ребенка получает от нас меньше всего помощи.

Сопричастие не предполагает согласия с содержанием эмоции. Мы должны только понять чувства ребенка.

Структурирование — еще один способ сдерживать чувства. Эмоции ребенка могут показать матери, что малыш считает, будто его мир рухнул. Это свойственно детям — все или ничего. Но если девочка потеряла любимую куклу, ей нужно помочь, нужно? чтобы она взглянула на событие с «высоты птичьего полета».

Мать способна помочь ей, рассказав о том, что такое наши чувства. Она может показать ребенку, что мы «испытываем» эмо ции, а не «становимся» ими. Очень полезно расширить словарь маленького ребенка, объяснив ему, что есть очень много слов для описания чувств: «Похоже, ты испугался» (или рассердился, огор чился). Во-первых, это учит ребенка «давать имена» глубоким и таинственным переживаниям, что отчасти помогает ему совла дать с ними. Он в состоянии теперь их обсуждать. Более того, на личие эмоционального словаря помогает развитию «наблюдаю щего я»: ребенок сумеет отделить себя от испытываемых им чувств, отступить в сторону и посмотреть на себя со стороны. Та ким образом обеспечивается безопасная дистанция, и это тоже способствует усмирению эмоций. Ребенок избавляется от хаоса чувств, осознав, что подчас он сердится, иногда огорчается, порой грустит, и, как правило, на все это есть причина.

Жизненно важно, как сама мать справляется со своими эмоциями. Если она, испытывая раздражение, явственно проявляет это, ребенок привыкает отстраняться от матери и в то же время сам «превращается» в свою эмоцию, поглощается ею целиком. Если мать не берет на себя ответственность за свои чувства и сваливает вину за них на дочь, девочка впадает в растерянность. Только мать, говорящая: «Я испытываю гнев, но это мое чувство, а не твоя вина», научит ребенка сдерживать собственные эмоции.

Структурирование подразумевает также принятие мер. Ребенку нужно понять, что эмоции — это лишь симптом про блемы и что они оставят нас в покое, если мы сосредоточим ся на самой проблеме. Мать научит ребенка, что эмоции — не враг, а союзник, если поможет ребенку осознавать границы личного пространства, видеть проступки других людей и на ходить выход из опасных ситуаций.

Как-то раз я повел своих сыновей в кино. Рикки было шесть лет, а Бенни четыре. Мы смотрели приключенческий фильм: сплошные драки, «плохие парни» заполонили экран. Рикки был счастлив, он кричал, хохотал и наслаждался всем происходящим. Но что касается Бенни, тут я переоценил его способность различать реальность и вымысел.

Он съежился на своем сиденье, а потом стал канючить: «Папа, пойдем домой». Я видел, что мальчик напуган. Мы уже собрались уходить, но тут я вспомнил, что в холле кино театра продавались игрушечные мечи. Я купил сыновьям по мечу и велел им сражаться с врагами.

Мы вернулись на свои места в зале, и я с интересом наблю дал, как переменился Бенни. Всякий раз, когда на экране появ лялся враг, он принимался размахивать мечом, вопя и смеясь.

— Ну что, пошли домой? — уточнил я, чтобы оконча тельно разобраться в ситуации.

Мальчики прямо-таки взвыли от возмущения, и я, успокоившись, откинулся на спинку сиденья и без помех до смотрел фильм до конца.

Получив возможность что-то сделать со своим страхом перед плохими парнями, Бенни уже не чувствовал себя столь беспомощным и уязвимым. Структурирование помогает детям понять, что эмоции — это сигнал: пора предпринять какие-то действия для исправления ситуации.

Конфронтация. Даже если ребенок справился со струк турированием, эмоции все равно могут взять верх над ним как в силу его незрелого возраста, так и потому, что он изо всех сил сопротивляется реальности, которую не хочет принять. В такие моменты ребенок нуждается в структурирова нии. Конфронтация помогает ребенку столкнуться лицом к лицу с его вышедшими из-под контроля эмоциями, она воз вращает ему ощущение реальности.

Малыш Такер идет по дороге за руку с мамой. Мимо проезжает машина, попадает колесом в лужу и обдает грязью новенькую рубашку Такера. Мальчик начинает рыдать — он потрясен, обижен, расстроен. Его эмоции вполне законны. Мама подхватывает его, вытирает грязь и пытается утешить, но Такер продолжает вопить. Тогда мать должна сказать: «Такер, прекрати, слышишь?». Такер покачает головой, по глядит на мать и начнет успокаиваться, перестанет вопить, будет тихонечко всхлипывать. Эмоция поддается контролю. Конфронтация помогает соединить эмоции и реальность и придает чувствам их подлинный смысл — это симптом про блемы, которая может быть решена.

Обдумывание. Как мы указывали в предыдущей главе, эмоции — это первичный процесс, а мышление — вторич ный. По мере созревания ребенку требуется помощь для того, чтобы разобраться в своих чувствах. Он должен научиться обдумывать их. Размышление о переживаниях помогает мо дулировать и успокаивать их.

Дети должны узнать, что эмоции не длятся вечно. Когда малыш скучает без мамы, ему кажется, что этому со стоянию не будет конца. При отсутствии мышления эмоции оказываются вневременными, для ребенка нет предела ни страху, ни горю. Сдерживающая мать помогает ему ощутить преходящий характер эмоций и понять, что с помощью опре деленных факторов (утешение, решение проблемы или некоторое время) внутренняя буря уляжется.

Мать должна также помочь ребенку понять, что эмоции не всегда являются тем, чем кажутся нам. Ребенок считает мать чудовищем, потому что она не покупает ему мороженое. Что ж, если мать пообещала лакомство, а потом отказала в нем исключительно из вредности, вероятно, она и впрямь так пло ха, как представляется ребенку. Однако если мать всего лишь опасается, что сладкое перебьет ему аппетит перед обедом, тс эмоции, побудившие малыша возмутиться поведением матери, неверны. Ребенок должен начать осознавать, что он злится потому, что разочарован, не получив мороженое в тот момент, когда ему этого захотелось. Размышление поможет ему вос принимать эмоции как сигнал для исследования своей ситуа ции, а не как повод для суда Линча. Он сможет оценить свои разочарования, ожидания и желания и разобраться с ними.

Мать — «фарфоровая куколка» не оказывает помощи в обду мывании эмоций. Ее парализуют эмоции ребенка, и она не способна понять, что происходит на самом деле. Она не может вос принять реальность объективно и вместе с ребенком спускается в бездну по спирали страха и не знающих предела эмоций.

Малышу требуется постоянная опора на реальность, чтобы выжить и развиваться. В этом процессе чувства и мысли матери играют не меньшую роль, чем его собственные.