Шестиконечная и пятиконечная звезда

Наш ответ

 

[«Наш ответ»» был написан в качестве отклика на статью К.Лалшанкара «Шестиконечная и пятиконечная звезда». Он достаточно полный и не требует разъяснений].

Символизируя микрокосм пентаграммой, то есть пятиконечной звездой, а макрокосм — шестиконечным двойным треугольником, мы опираемся на наши авторитеты — известнейших каббалистов Запада, средневековых и современных. Элифас Леви (аббат Констан) и, полагаем, Кунрат, один из величайших оккультистов минувших веков, дают собственные обоснования этим символам. В книге Харгрейва Дженнингса «Розенкрейцеры» представлено верное изображение микрокосма с человеком в центре пентаграммы.

Мы не против изложения рассуждений этих авторов, но не можем сделать этого из-за недостатка места в нашем журнале, ибо потребуются многочисленные пояснения, выявляющие эзотерический смысл их высказываний. Но мы всегда найдем место для исправления некоторых вполне естественных ошибок, которые могут возникнуть в сознании читателей из-за вынужденной краткости наших редакторских заметок. И пока затрагиваемая проблема не вызовет дискуссии, свидетельствующей об интересе к данной теме, эти заметки лишь слегка коснутся каждого вопроса.

Талантливая статья К.Лалшанкара и множество ценных замечаний, содержащихся в ней, дают нам возможность исправить ошибки автора.

Как считается на Западе, для истинных каббалистов основное символическое значение духа и материи заключено в соответствующих цветах двух переплетенных между собой треугольников и ни в коей мере не связано ни с одной из линий, составляющих сами фигуры.

Для каббалиста и философа-герметика все в природе предстает в тройном аспекте, все есть множественность и тройственность в единстве и символически изображается различными геометрическими фигурами. «Бог геометризирует», — говорит Платон. «Три каббалистических Лика» — это «три света» и «три жизни» Эйн Софа (Парабрахмана), называемого также «Центральным Невидимым Солнцем». «Вселенная есть его дух, душа и тело», его «три эманации». Эта триединая природа — чисто духовная, чисто материальная и срединная (невесомая материя, составляющая астральную душу человека) — представлена равносторонним треугольником, так как эти три принципа в равных пропорциях рассеяны во вселенной; и поскольку Единый закон природы суть совершенное равновесие — они вечны и сосуществуют.

Стало быть, западная символика тождественна арийской, с небольшими вариациями. Могут различаться названия, добавляться незначительные детали, но фундаментальные идеи — те же.

Двойной треугольник, символически изображающий макрокосм, большую вселенную, помимо идеи дуальности (что явлено двумя цветами и двумя треугольниками — вселенной духа и вселенной материи) — содержит также идеи Единства, Триады, пифагорейского Тетрактиса, совершенного квадрата, вплоть до двенадцатиугольника и додекаэдра. Древние халдейские каббалисты, учителя и вдохновители еврейской каббалы, не были антропоморфистами Ветхого Завета или современности. Их Эйн Соф, Бесконечный и Безграничный, «имеет форму и не имеет формы», — утверждает книга «Зогар»244 и тут же дает разгадку, добавляя: «Незримый принял форму, когда вызвал вселенную к бытию», то есть божество можно видеть и постигать только в объективной природе — что есть чистый пантеизм.

Три стороны треугольников для оккультистов, равно как и для арийцев, символизируют дух, материю и срединную природу (последняя по своему значению тождественна пространству); а следовательно, и созидательную, сохраняющую и разрушительную энергии, олицетворяемые «тремя Светами». Первый Свет пробуждает разумную, сознательную жизнь во вселенной, соответствуя, таким образом, созидательной энергии; второй Свет непрестанно создает формы из космической пред-существующей материи и внутри космического круга, являясь сохраняющей энергией; третий Свет создает вселенную плотной физической материи и, поскольку последняя постепенно удаляется от центрального духовного солнца, яркость ее меркнет и она становится Тьмою, злом, ведущим к смерти. Так он становится разрушительной энергией, вечно работающей над формами и образами — преходящими и изменяющимися. Три каббалистических Лика «Древнейшего из Древних»245, который «не имеет лица» — это арийские божества, Брахма, Вишну и Рудра (Шива). Двойной треугольник каббалистов заключен в круг, изображенный в виде змеи, заглатывающей свой хвост (египетская эмблема вечности), а иногда и обычным кругом (см. печать Теософского Общества). Единственное различие, которое можно найти между арийской и западной символикой двойного треугольника, по объяснению автора, связано с тем, что он упустил из виду глубокое и особое значение того, что сам называет «зенитом и нулем», если мы его правильно поняли.

У западных каббалистов вершина белого треугольника теряется (то же значение имеют и египетские пирамиды)246 в зените — мире чистой нематериальности или чистого духа, тогда как нижний угол черного треугольника, обращенный вниз, к надиру, изображает, используя весьма прозаическое выражение средневековых герметиков, чистую или, скорее, «нечистую материю» как «грубое чистилище небесного огня» — духа, втянутого в водоворот уничтожения, тот низший мир, где формы, образы и сознательная жизнь исчезают, дабы рассеяться и вернуться к своему материнскому источнику — космической материи. То же относится и к центральной точке, и к центральной полости, которая, согласно пуранам, «считается вместилищем Авьяктабрахмы — непроявленного божества».

Оккультисты, обычно изображающие эту фигуру так:

вместо простой центральной геометрической точки (которая, не имея ни длины, ни ширины, ни высоты, символизирует невидимое «Центральное Солнце», свет «непроявленного Божества»), часто помещают крукс ансата (крест с рукояткой или египетский Тау), в зените которого верхнюю линию они заменяют кругом — символом беспредельного, несотворенного пространства. Модифицированный таким образом, этот крест имеет почти то же значение, что и «крест мира» древнеегипетских герметиков, крест в круге.

Следовательно, ошибочно утверждать, будто в заметке редактора говорилось о том, что двойной треугольник символизирует «только дух и материю», ибо он имеет столько символов, что для их объяснения не хватит и целого тома.

Наш критик говорит: «Если, как вы заявляете, “двойной треугольник” представляет только вселенский дух и материю, то остается неразъясненным возражение, как две стороны, или любые две вещи, могут образовать треугольник, или как треугольник может символизировать что-то одно: только дух или только материю, что, похоже, делаете вы, разграничивая белый и черный цвета».

Полагая, что мы уже достаточно объяснили некоторые сложности и показали, что западные каббалисты всегда рассматривали «тройственность в единстве» и vice versa, мы можем добавить, что пифагорейцы разъяснили «возражение», на котором особенно настаивает автор приведенных слов, еще 2500 лет назад. Сакральные числа этой школы — главная идея которой заключалась в том, что в основе всех сил и феноменальных изменений вселенной лежит вечный принцип единства — не включали в себя число два, или дуаду. Пифагорейцы отказывались признавать это число даже как абстрактную идею именно на том основании, что в геометрии нельзя построить фигуру только из двух прямых линий.

Вполне очевидно, что в символике число «два» нельзя соотнести ни с одною замкнутой фигурой, ни с плоской, ни с пространственной геометрической фигурой; и, следовательно, коли оно не может представлять единство во множественности, как любая другая многоугольная фигура, его нельзя считать сакральным числом. Поскольку число два представлено в геометрии в виде двойной горизонтальной линии , в римских цифрах — двойной перпендикулярной линией , а сама линия, имея длину, не имеет ни ширины, ни высоты, то прежде чем станет возможным его принять, к нему следует добавить еще одно число. Лишь в сочетании с единицей, становясь равносторонним треугольником, оно может быть названо фигурой.

Итак, теперь понятно, почему герметики, символизируя дух и материю, альфу и омегу Космоса, использовали два переплетенных между собою треугольника — оба суть «тройственность в единстве», окрашивая первый, олицетворяющий «дух», мелом в белый цвет, а второй, олицетворяющий «материю» —углем в черный цвет.

На вопрос, что обозначают две другие белые вершины, если одна «белая вершина, восходящая к небесам, символизирует дух», мы ответим, что согласно каббалистам, две нижние вершины представляют «дух, упадающий в зарождение», то есть чистую божественную искру, уже смешавшуюся с материей феноменального мира.

Аналогичное объяснение применимо и к двум углам основания черного треугольника; третьи же вершины обоих треугольников являют: одна — постепенное очищение духа, другая — постепенное уплотнение материи. A говорить, что «любое понятие высшего или низшего» в «величественной идее Космоса» кажется «не только отталкивающим, но и невозможным» — значит возражать против символического выражения чего-либо абстрактного в конкретном образе. Тогда почему бы не покончить разом со всеми символами, включая знак Вишну, а также со всевозможными научными объяснениями Пуран, приведенными автором? И почему каббалистическая идея должна быть более отталкивающей, чем идея «Смерть — Пожиратель — Время», где последнее слово является синонимом Бесконечной Вечности, символизированной кругом, опоясывающим двойной треугольник?

Странная непоследовательность, которая, к тому же, не согласуется с остальной частью статьи! Если автор «нигде не сталкивался с представлением о белом и черном треугольнике», то просто потому, что он никогда не изучал и, возможно, даже не видел трудов западных каббалистов с их иллюстрациями.

Приведенные нами объяснения содержат ключ к пифагорейской общей формуле единства во множественности, где Единое развивает множества и пронизывает множества и все в целом. Их мистическая декада 1 + 2 + 3 + 4 = 10 полностью выражает эту идею; и она не только далека от того, чтобы быть «отталкивающей», но и положительно величественна. Единица есть Бог, два — материя (число, столь презираемое ими как материя per se, никогда не может быть сознательным единством)247, три (или треугольник), сочетая в себе Монаду и Дуаду и имея свойства обеих, становится триадой или феноменальным миром. Тетрада, или священный Тетрактис, согласно пифагорейцам — совершенная форма, выражающая одновременно пустоту всего — майю; а декада — сумма всего, вмещающая весь космос.

«Вселенная есть сочетание тысячи элементов и в то же время выражение единого элемента — абсолютной гармонии или духа — хаос для чувств, совершенный космос для разума», — пишем мы в «Разоблаченной Изиде».

Пифагор изучал философию в Индии. Отсюда и сходство фундаментальных понятий посвященных брахманов древности и пифагорейцев. Когда, определяя Шаткон248, автор говорит, что оный «представляет большую вселенную (Брахманду249) — всю бесконечность (Махакаша250), содержащую все планетарные и звездные миры — он всего лишь повторяет другими словами объяснение, данное Пифагором и философами-герметиками для шестиугольной звезды, или «двойного треугольника», показанного выше.

Для нас не составит труда восполнить пробелы, оставшиеся в нашей короткой заметке августовского номера, как в отношении «остальных трех вершин обоих треугольников» и трех сторон каждого из «двойных треугольников», так и в отношении окружности, описывающей фигуру.

Поскольку герметики все видимое и невидимое облекали в символы, то они выразили символом и макрокосм в его завершенности.

Пифагорейцы, включавшие в свою декаду весь космос, еще выше почитали число двенадцать, ибо оно представляет священный Тетрактис, умноженный на три, что дает три идеальных квадрата, называемых Тетрадами. Философы-герметики и оккультисты, следовавшие по их стопам, представляли число двенадцать в виде «двойного треугольника» — большой вселенной, или макрокосма, символизированного этой фигурой — и включали в него пентаграмму, или микрокосм, именовавшийся ими малой вселенной.

Разделив двенадцать букв, обозначающих внешние углы, на четыре группы триад или три группы тетрактисов, они получили двенадцатиугольник — правильный геометрический многоугольник, ограниченный двенадцатью равными сторонами и имеющий двенадцать равных углов, которые у древних халдеев символизировали двенадцать «великих богов»251, а у еврейских каббалистов — десять сефирот, творческих сил Природы, эманирующих из Сефиры (Божественного Света), являющейся главою сефирот и эманацией Хокмы — высшей (непроявленной) Мудрости252 — и Эйн Соф, бесконечного; то есть, три группы триад сефирот и четвертую триаду, состоящую из Сефиры, Эйн Софа и Хокмы — высшей Мудрости, «непостигаемой путем размышления» и «сокрытой внутри и снаружи черепа Долгого Лика»; высшая голова верхнего треугольника образует «три каббалистических Лика», и все четыре триады составляют вместе число двенадцать.

Более того, двенадцать фигур дают два квадрата, или двойной тетрактис, представляющий в пифагорейской символике два мира — духовный и физический; восемнадцать внутренних и шесть центральных углов его в сумме составляют двадцать четыре — дважды священное число макрокосма, или двадцать четыре «божественные непроявленные силы».

Перечислить их все в такой небольшой статье невозможно. К тому же, в наше скептическое время гораздо разумнее следовать намеку Ямвлиха, говорившего, что «божественные силы всегда негодовали на тех, кто разглашал построение двенадцатигранника», то есть раскрывал способ вписывания в сферу додекаэдра, одной из пяти пространственных фигур в геометрии, состоящей из двенадцати равных правильных пятиугольников, тайный каббалистический смысл которого нашим оппонентам было бы полезно изучить253.

К тому же, как показано на рисунке, пентаграмма в центре «двойного треугольника» дает ключ к пониманию этого символа философами-герметиками и каббалистами. Этот двойной знак настолько известен

и распространен, что его можно увидеть над входом в Лха-Кханг (храм, где хранятся буддийские изображения и статуи) в каждом гомпа (ламаистском монастыре) и зачастую — над хранилищем реликвий, называемом в Тибете Дунг-тинг. Ключ к его значению дают нам труды каббалистов средневековья. «Человек — это малый мир внутри большой вселенной, — учит Парацельс. — Микрокосм внутри макрокосма подобен зародышу в материнском чреве: тремя своими главными принципами он связан с утробой вселенной». Эти три принципа описываются как двоякие: 1) дух элементов (земное тело и жизненный принцип); 2) дух звезд (сидеральное, или астральное тело и воля, управляющая им); 3) дух духовного мира (животная и духовная душа); седьмой же принцип является почти нематериальным духом, или божественным Авгоэйдосом, Атмой, представленной центральной точкой, соответствующей человеческому пупку. Этот седьмой принцип и есть личностный Бог каждого человека — так говорят древние оккультисты Запада и Востока.

Таким образом, объяснения, которые наш критик дает Шаткону и Панчкону254, скорее подтверждают, нежели разрушают нашу теорию. Говоря о пяти треугольниках, состоящих из «пятью пять», то есть двадцать пять вершин, он замечает, что пентаграмма — это «иными словами, число, соответствующее двадцати пяти элементам, образующим живое человеческое существо». Мы полагаем, под «элементами» автор подразумевает то же, что и каббалисты, утверждавшие, что эманации 24 божественных «непроявленных сил», а «несуществующая», или «Центральная Точка» при этом является двадцать пятой, образуют совершенное человеческое существо. Но в каком еще отношении приведенная выше фраза, если не спорить об относительной ценности слов «элемент» и «эманация», к тому же, усиленная дополнительным замечанием автора, что «вся фигура микрокосма... внутреннего мира индивидуального живого существа... есть фигура, символизирующая Брахму, обожествленную творческую энергию», в каком отношении, спрашивается, это так уж расходится с нашим утверждением, что некоторые знатоки (герметической философии) и каббалисты рассматривают пять вершин пентаграммы как символы пяти основных частей человеческого тела? Мы не являемся ревностными учениками или последователями западных каббалистов, но тем не менее, утверждаем, что в этом они правы. Если двадцать пять элементов, представленных пятиконечной звездой, образуют «живое человеческое существо», значит, все эти элементы, будь то ментальные или физические, жизненно необходимы, и фигура, символизирующая «творческую энергию», придает больше убедительности каббалистической идее. Каждый из пяти грубых элементов — земля, вода, огонь, воздух (или «ветер») и эфир — входит в состав человека; и скажем ли мы «пять органов действия», или «пять частей тела», или даже «пять чувств» — все это будет лишь спором о мелочах, ибо означает одно и то же.

Несомненно, «знатоки» могут объяснить свое утверждение столь же убедительно, как и автор, который оспаривает и отвергает его, давая собственное объяснение. В «Кодексе назореев», самой каббалистической из книг, высший Царь Света и главный Эон — Мано — эманирует пять эонов; он сам, вместе с Владыкой Ферхо («непознаваемой бесформенной жизнью», эманацией которой он является) и вкупе с ними, составляет семь эонов, олицетворяющих семь принципов человека: пять из них — чисто материальные и полуматериальные, а два высших — почти нематериальные и духовные (см. «Фрагменты оккультной истины»). Пять сияющих лучей света исходят от каждого из семи эонов — от головы, двух вытянутых рук и двух ног человека, символизированного пятиконечною звездой, еще один обволакивает его как бы туманом, а седьмой подобен сияющей звезде у него над головой. Эту иллюстрацию можно увидеть в некоторых старинных книгах по «Кодексу назореев» и каббале. Поскольку электричество, или животный магнетизм, наиболее мощно исходит из конечностей и головы человека, а явление, называемое ныне «месмерической» силой, изучалось еще в храмах Древнего Египта и Греции и было настолько глубоко познано, как нельзя и надеяться в наш век идиотского и априорного отрицания, то неудивительно, что древние каббалисты и философы, символизировавшие каждую силу природы, вынуждены были, по причинам, совершенно ясным для знающих что-либо о тайных науках и мистических взаимосвязях чисел, фигур и идей, избрать символом «пяти основных частей человеческого тела» — головы, двух рук и двух ног — пять вершин пентаграммы.

Элифас Леви, современный каббалист, идет едва ли не дальше своих древних и средневековых собратьев, ибо в «Учении и ритуале высшей магии» он говорит: «Каббалистическое использование пентаграммы может определить внешность еще не родившихся детей, и посвященная женщина может придать своему сыну черты Нерея или Ахилла, Людовика XIV или Наполеона».

Астральный свет западных оккультистов есть Акаша индусов. Многие из последних не станут изучать ее таинственные корреляции ни под руководством посвященных каббалистов, ни под началом своих посвященных брахманов, предпочитая Праджня-Парамите255 собственное тщеславие. И все же, и Акаша, и астральный свет существуют, и они тождественны, несмотря на идиотские и невежественные отрицания Дж.К., лондонского «Адепта».

ПЯТИКОНЕЧНАЯ ЗВЕЗДА

 

[Нижеследующий комментарий был написан Е.П.Блаватской в ответ на письмо мистера С.Т.Венкатапати, утверждавшего, что он с успехом использовал пятиконечную звезду, начертанную на бумаге, с именем индусского божества внутри пустого пространства, для лечения и облегчения боли от укусов скорпиона].

 

За последнее время в «Theosophist» пришло много писем об эффективности действия таинственной Пентаграммы.

Наши восточные читатели, наверное, не знают о том величайшем значении, которое западные каббалисты придавали этому символу, и, стало быть, вполне уместно сказать о нем несколько слов именно сейчас, когда он привлекает к себе столь большое внимание наших читателей. Подобно шестиконечной звезде, символизирующей макрокосм, пятиконечная звезда имеет свое собственное глубокое символическое значение, ибо она представляет микрокосм. Первая — «двойной треугольник», состоящий из двух треугольников, белого и черного, пересекающихся и переплетающихся (символ нашего Общества) — известна в Европе как «Печать Соломона», а в Индии как «Знак Вишну» и символизирует вселенский дух и материю; вершина белого треугольника восходит к небу, а нижняя вершина черного треугольника устремлена к земле256. Пентаграмма также символизирует дух и материю, но только в их земном проявлении. Эмблема микрокосма («малой вселенной»), точно отображающего макрокосм (великий космос), есть знак превосходства человеческого разума или духа над грубой материей.

Многие из тайн каббалистической, или церемониальной магии, гностические символы и все каббалистические ключи пророчеств воплощены в этой Пентаграмме, считающейся практиками халдейско-еврейской каббалы могущественнейшим магическим орудием. Во время магических вызываний, когда малейшая нерешительность, ошибка или оплошность фатальны для оператора, звезда всегда находится на алтаре, вместе с ладаном и прочими приношениями, а также под треножником для магических вызываний. В зависимости от положения ее вершин, она «призывает добрых или злых духов, изгоняет, удерживает или подчиняет их», говорят каббалисты. Ее «оккультные свойства проявляются через посредничество элементальных духов», утверждает «Новая американская энциклопедия» в статье «Магия», применяя к некоторым духам прилагательное «элементальный» — слово, изобретение которого, между прочим, спиритуалисты приписали теософам, тогда как «Новая американская энциклопедия» была опубликована на двадцать лет раньше создания Теософского Общества. «Эту таинственную фигуру [пятиконечную звезду] д'олжно освятить четырьмя элементами, овеять, окропить водой и высушить в дыму драгоценных благовоний; затем на нее нашептываются имена великих духов — таких, как Габриель, Рафаель, Орифиель — и еще буквы священного Тетраграмматона и другие каббалистические слова, которые фантастическим образом запечатлеваются на ее поверхности», — добавляет «Энциклопедия», заимствуя свои сведения из книг древних каббалистов средневековья и более современной работы Элифаса Леви «Учение и ритуал высшей магии». Современный лондонский каббалист, величающий себя «Адептом», корреспондент лондонской спиритуалистической газеты, высмеивает восточную теософию и с удовольствием сделал бы из нее, если бы смог, рабыню еврейской каббалы, с ее халдейско-финикийской ангелологией и демонологией. Вероятно, этот новоявленный Калиостро станет объяснять силу воздействия пятиконечной звезды вмешательством магически вызванных им добрых «гениев»; тех джиннов, которых, подобно Соломону, он, по-видимому, закупорил в бутылку, запечатав горлышко сосуда «печатью царя Соломона», которую сей мифический властелин слепо скопировал с индусского знака вайшнавов, как и другие вещи, вывезенные им из не менее мифического Офира, если только его корабли вообще когда-то туда заходили. Но объяснение, данное теософами случайному успеху в облегчении боли (например, от укусов скорпиона) путем наложения Пентаграммы — успеху, который при знании порождающей его причины мог бы стать для некоторых постоянным и убедительным — несколько менее сверхъестественное и отвергает любую теорию посредничества «духов», будь то духи человеческие или элементальные. Правда, пятиконечная форма звезды имеет к этому некоторое отношение, как мы сейчас поясним, но она зависит и полностью подчиняется главному посреднику в этом действии, альфе и омеге «магической силы» — человеческой воле. Все атрибуты церемониальной магии: благовония, одеяния, начертанные иероглифы и ритуалы — хороши, но лишь для начинающего, неофита, чьи силы должны еще развиться, мышление — определиться в процессе магических операций, а воля — натренироваться, сосредотачиваясь на таких символах. Каббалистическая аксиома о том, что маг может стать повелителем элементальных духов, только превзойдя их смелостью и отвагой в их собственных стихиях, имеет аллегорический смысл. Лишь для проверки моральной силы и смелости кандидата придумали иерофанты устрашающие испытания посвящения в древние мистерии; и, таким образом, неофит, доказавший свое бесстрашие в воде, огне, воздухе и посреди кошмаров киммерийской тьмы, провозглашался повелителем ундин, саламандр, сильфов и гномов. Он «заставлял их повиноваться» и «мог вызывать духов», ибо, изучив и ознакомившись с первичной сущностью оккультной, сокрытой природы и соответствующими свойствами стихий, он мог по желанию производить самые удивительные, «оккультные» феномены путем различных сочетаний этих свойств — сочетаний, доселе неведомых профану, поскольку прогрессивная и экзотерическая наука, продвигаясь медленно и осторожно, может открывать непознанные явления лишь одно за другим и в строгой последовательности, так как и поныне пренебрегает знаниями тех, кто овладел всеми тайнами природы много веков назад. Многочисленны оккультные тайны, выведанные и выхваченные наукою у древней магии, и все-таки она отказывается признать за нею даже то, что знали (как уже доказано) древние ученые-эзотерики или «Адепты». Но не стоит отклоняться от нашей темы, и мы возвращаемся к мистическому влиянию Пентаграммы.

«Что в символе?» — спросит наш читатель. «Не более того, что в имени», — ответим мы: ничего, кроме того, что он, как сказано выше, помогает сконцентрировать внимание и, стало быть, пригвоздить волю оператора к определенному месту. Именно магнетический, месмерический флюид, исходя щий из кончиков пальцев руки, очерчивающей пентаграмму, лечит или, по крайней мере, останавливает острую боль, притупляя чувствительность нервов, но не сама фигура. И все же есть знатоки, способные доказать, что пятиконечная звезда, чьи вершины представляют пять важнейших частей тела, пять каналов в человеке — голову, две руки и две ноги — откуда мощнее всего исходят месмерические токи, то есть просто само начертание этой фигуры (которое гораздо эффективнее, когда производится кончиками пальцев, а не мелом, углем или карандашом), усиленное страстным желанием облегчить боль, весьма часто непроизвольно вызывает истечение изо всех этих каналов целебного флюида с гораздо большей силой, чем обычно. Вера в пентаграмму трансформируется в сильную волю, а она — в энергию; энергия же — каким бы чувством или причиной она ни была вызвана — наверняка устремится в какое-то место и пронзит его более или менее сильно; и вполне естественно, что им будет именно то место, на котором в данный момент сосредоточено внимание оператора; отсюда и лечение, приписываемое невежественным месмеризатором Пентаграмме.

Истинно замечание Шеллинга, что «хотя магия перестала быть объектом серьезного внимания... она имеет историю, связанную, с одной стороны, с высочайшими темами символизма, теософии и древней науки, а с другой — с нелепыми и трагическими галлюцинациями, вызванными многочисленными формами демономании... В греческой мифологии обнаруживаются следы высшего разума и даже совершенной системы, намного превосходящие горизонты самых древних письменных памятников прошлого... и части сей системы можно найти в еврейской каббале...»257

«Этой совершенной системой» в настоящее время владеют несколько восточных адептов. Фанатики могут оспаривать законность «Магии», но в реальности ее как искусства и особенно науки вряд ли можно усомниться. Не сомневается в этом и все римско-католическое духовенство, хотя страх, что она станет грозным свидетелем против его незаконного восхождения, заставляет его приписывать все ее чудеса действию злых духов или «падших ангелов». В Европе у нее до сих пор еще есть «несколько ученых и уважаемых профессоров и адептов», признает та же «Энциклопедия». И мы можем добавить, что в мире «язычества» существование ее признано почти повсеместно, а адепты ее многочисленны, хотя и стараются избегать внимания мира скептиков.

ЧИСЛО СЕМЬ

 

В седой древности числам придавалось огромное значение. Каждый народ имел нечто похожее на философию, но все они высоко чтили числа в их применении к религиозным обрядам, символам, догмам, в учреждении праздничных дат и даже в географическом расположении империй.

Мистическая система чисел Пифагора, появившаяся более шестисот лет до Рождества Христова, не была новинкой. Оккультное значение чисел и их комбинаций составляло предмет раздумий мудрецов всех народов; и недалек тот день, когда, понуждаемый вечным циклическим вращением событий, наш до сих пор скептический, неверующий Запад будет вынужден признать, что в регулярной периодичности вечно повторяющихся событий присутствует нечто большее, нежели просто слепой случай. Наши западные savants уже начинают замечать это. С недавних пор они навострили ушки и ударились в размышления о циклах, числах и обо всем, что еще недавно было предано забвению в старых чуланах памяти, которые никогда не отпираются, разве что с намерением посмеяться над грубыми дурацкими предрассудками наших ненаучных предков.

В качестве одной из таких новинок старейший немецкий общественно-политический журнал «Die Gegenwart» опубликовал серьезную научную статью о «значении числа семь», представив ее читателю как «культуртно-историческое эссе»258. Процитировав из него несколько отрывков, мы добавим к этому еще несколько слов. Автор говорит:

Число семь признавалось священным не только всеми цивилизованными народами античности и Востока, но и глубоко почиталось даже позднейшими народами Запада. Астрономическое происхождение этого числа не вызывает сомнений. Человек, с незапамятных времен ощущавший свою зависимость от небесных сил, всегда и во всем подчинял землю небесам. Таким образом, самые большие и яркие светила в его глазах становились наиважнейшими и высочайшими из сил; таковы были планеты, которых весь античный мир насчитывал семь. С течением времени они претворились в семь богов. У египтян было семь изначальных высших богов, у финикийцев — семь кабиров, у персов — семь священных коней Митры, у парсов — семь ангелов, противостоящих семи демонам, а также семь небесных обителей, соответствовавших семи нижним сферам. Чтобы более ясно представить эту идею в конкретной форме, семь богов часто изображались как семиглавое божество. Все небо подчинялось семи планетам, поэтому почти во всех религиозных системах мы находим семь небес.

Вера брахманической религии в семь лок не изменила древней философии, и — кто знает? — сама идея могла зародиться в Арьяварте, колыбели всех философий и матери всех последующих религий! Если египетская доктрина метампсихоза, переселения души, учила о существовании семи состояний очищения и последовательного усовершенствования, то верно также и то, что буддисты заимствовали у ариев Индии, а не из Египта представление о семи стадиях последовательного развития развоплощенной души, которое аллегорически отображается в семи ярусах и зонтиках пагоды, постепенно уменьшающихся к вершине.

В мистическом почитании Митры было «семь врат», семь алтарей и семь таинств. Священники многих восточных народов подразделялись на семь степеней, семь ступенек вели к алтарям, а в храмах горели свечи в подсвечниках о семи ветвях. Некоторые масонские ложи и поныне имеют семь и четырнадцать ступеней.

Семь планетарных сфер являлись образцом для государственных делений и организаций. Китай подразделялся на семь провинций, древняя Персия — на семь сатрапий. Согласно арабской легенде, семь ангелов охлаждают Солнце с помощью льда и снега, дабы оно не испепелило Землю, и семь тысяч ангелов каждое утро приводят в движение Солнце. Две древнейшие реки Востока — Ганг и Нил — имеют по семь устьев. В древнем Востоке было семь главных рек (Нил, Тигр, Евфрат, Окс, Джаксартез, Аракс и Инд), семь знаменитых сокровищ, семь городов, полных злата, семь чудес света и так далее. Число семь играло выдающуюся роль и в архитектуре храмов и дворцов. Знаменитая пагода Чурингам окружена семью квадратными стенами, окрашенными семью различными цветами, а в середине каждой стены стоит семиярусная пирамида; точно так же в допотопные времена храм Борсиппа — ныне Бирс-Нимруд259 — имел семь ярусов, символизировавших семь концентрических кругов семи сфер, каждый из которых был сооружен из полого кирпича и металла, соответствующих цвету планеты, управляющей сферой, которую этот ярус олицетворял.

И нам говорят, что все это — «остатки язычества», следы «древних суеверий, которые, подобно совам и летучим мышам мрачных подземелий, разлетелись перед ослепительным светом христианства, чтобы более уже не возвращаться», — заявление, которое слишком легко опровергнуть. Автор рассматриваемой статьи собрал сотни примеров, доказывающих, что не только христиане древности, но даже современные христиане чтут число семь, и так же свято, как и прежде, в то время как в действительности таких примеров можно найти тысячи. Начиная с астрономических и религиозных исчислений древних римлян-язычников, деливших неделю на семь дней и почитавших седьмой день как наиболее священный — Sol, то есть день Солнца, посвященный Юпитеру, и в честь этого дня все христианские народы, особенно протестанты, совершают пуджу260 и поныне. Если мы случайно услышим, что это идет не от римлян-язычников, а от евреев-монотеистов, то почему же тогда седьмым днем считается не суббота — настоящий «саббат», а воскресенье — день Солнца?

Если Рамаяна упоминает о семи ярдах в резиденциях индийских царей, а к знаменитым храмам и городам древности обычно вели семь врат, тогда почему в десятом веке христианской эры жители провинции Фрисландия строго следовали числу семь в делениях своих провинций и требовали пожертвований в размере семи пфеннигов? Священная Римско-христианская Империя имела семь курфюрстов, то есть выборщиков. Венгры эмигрировали под предводительством семи князей и основали семь городов, известных как Семиградье (теперешняя Трансильвания). Если Рим язычников был построен на семи холмах, то Константинополь имел семь названий — Византий, Антония, Новый Рим, град Константина, Отделяющий Части Мира, Сокровище Ислама, Стамбул — а также, в дополнение ко всем остальным, звался градом на семи Холмах и градом семи Башен. Согласно мусульманам, «он осаждался семь раз и был взят спустя семь недель седьмым султаном Османской империи». По представлениям восточных народов, семи планетарным сферам соответствуют семь колец, которые женщины носят на семи частях тела: голове, шее, руках, ногах, в ушах, в носу, вокруг талии, и эти семь колец (или кругов) женихи Востока по сей день дарят своим невестам; персидские песни воспевают красоту женщины, таящуюся в семи прелестях.

Семь планет всегда остаются на равном расстоянии друг от друга и вращаются по одной и той же орбите — отсюда идея о вечной гармонии Вселенной, навеянная этим вращением. В связи с этим число семь стало особо священным и навсегда сохранило важное значение для астрологов.