C. Принять на себя ответственность.

Неправильная интерпретация не единственная причина невмешательства, вы­зываемая эффектом очевидца. Даже тогда, когда «грабителем» выступал че­тырнадцатилетний юноша в поношенной одежде, когда кто-то по очереди вскрывал две соседние машины или когда зеваки видели, что в машину садится совершенно другой человек, а не тот, кто из нее недавно вышел, со стороны нью­йоркцев, как сообщают Такушьян и Бодингер, не последовало никакого вмеша­тельства в происходящее. Те, кто видел и слышал, как Китти Дженовезе умоляла помочь ей, правильно интерпретировали случившееся, но свет и си­луэты людей в соседних окнах подсказали им, что и другие также видят то, что происходит. Это охладило желание предпринимать какие-то шаги.

Некоторые из нас видели, как совершается убийство. Но все мы медлили и не спешили на помощь, когда рядом присутствовали другие. Проезжая мимо авто­любителя, оказавшегося в затруднительном положении, мы скорее окажем по­мощь тому, кого увидим на сельской дороге, а не на шоссе. Чтобы понять причи­ну бездействия очевидцев в явно критической ситуации, Дарли и Латане (1968) воспроизвели драму Дженовезе. Они разместили людей в отдельных комнатах, откуда участники эксперимента могли бы слышать крики пострадавшей о помо­щи. Воспроизводя ситуацию, Дарли и Латане попросили студентов Ныо-Йоркского университета воспользоваться внутренней громкоговорящей связью меж­ду лабораториями и обсудить по интеркому свои проблемы, возникшие в университетской жизни. Они обещали студентам, что никто ничего не узнает и за ними подглядывать не будут. Во время дискуссии выступающие говорили по очереди. Неожиданно включив свой микрофон, в разговор вмешался экспери­ментатор, который с необычайной настойчивостью, с трудом выговаривая слова, стал умолять оказать ему помощь, поскольку у него приступ и ему очень плохо.

Из тех, кто считал, что кроме них никто этого не слышит, 85% покинули свои помещения и бросились звать на помощь. Из тех же, кто считал, что крики пострадавшего слышали еще четыре человека, только 31% отправились за помо­щью. Когда экспериментатор пришел сообщить об окончании экспери­мента, он не смог найти ответа на этот вопрос. Большинство участников сразу же выразили обеспокоенность. У многих дрожали руки и вспотели ладони. Они были уверены, что произошло что-то чрезвычайное, но не знали, что делать.

После проведения всех этих экспериментов Латане и Дарли попросили их участников ответить на вопрос: повлияло ли присутствие других на их дей­ствия? Мы знаем, что наличие других людей оказывает самое драматическое влияние. И тем не менее почти все участники экспериментов отрицали это вли­яние. Каков был их типичный ответ? «Я знал о присутствии других, но, даже если бы их не было, я поступил бы точно так же». Этот ответ подтверждает известное правило: мы зачастую не знаем, почему мы делаем то, что мы делаем. Вот почему эксперименты, подобные описанным выше, являются такими убеди­тельными. Исследования поведения очевидцев, остающихся в стороне при дей­ствительно чрезвычайных обстоятельствах, не вполне прояснили действие эф­фекта очевидца.

Последующие эксперименты выявили ситуации, когда присутствие других не удерживает людей от оказания помощи. Ирвинг Пильявин с коллегами(1969) инсценировал критическую ситуацию в своеобразной лаборатории на колесах. Участниками экспериментов стали 4450 пассажиров нью-йоркского метро, которые понятия не имели о том, что происходит. В каждой из 103 си­туаций некий человек входил в различные вагоны метро и становился прямо в центре, у поручня. Как только поезд отправлялся со станции, этот человек на­чинал покачиваться, а затем падал. Когда у пострадавшего в руке была палка, ему почти сразу же предлагали помощь несколько человек. Даже когда у него в руке была бутылка и от него несло алкоголем, ему часто предлагали помощь, причем помощь была особенно быстрой, когда рядом оказывались несколько мужчин. Почему? Может быть, присутствие других пассажиров давало чув­ство безопасности тем, кто оказывал помощь? Или, может быть, потому, что ситуация была недвусмысленной? (Пассажиры не могли не понять, что проис­ходит.)

Чтобы выяснить это, Линда Соломон, Генри Соломон и Рональд Стоун (1978) провели эксперименты, во время которых ныо-йоркцы не только видели, но и слышали людей в состоянии дистресса, как это было в эксперименте, проводившемся в метро, или же только слышали, как в эксперименте с женщиной, испытывавшей боль (когда ситуация оставляет больше возможностей для различных интерпретаций). Когда при­чины возникшей ситуации не вызывали сомнений, люди, даже если они были не одни, приходили на помощь, правда чуть-чуть позже тех, кто был единственным очевидцем происходящего. В то же время, когда ситуация характеризовалась неопределенностью, те, кто был в группах, в отличие от свидетелей-одиночек, значительно меньше спешили приходить на помощь.

Ныо-йоркцы, как и жители других городов, редко оказываются в обществен­ных местах в одиночестве, чем и объясняется, почему горожане менее отзывчи­вы, чем жители сельской местности. «Усталость от сочувствия» и «сенсорная перегрузка» от столкновения с таким большим количеством людей, нуждаю­щихся в помощи, еще больше удерживают жителей больших городов от оказа­ния помощи. Это объясняет поведение тысяч жителей 36 городов, к которым обратились за помощью Роберт Левайн и его сотрудники (1994), инсценировавшие различные ситуации: «незамеченное» падение авторучки, просьба разменять банкноту, имитация поведения слепого, которому необходимо перейти дорогу, и т. п. Чем город больше по размерам и по числен­ности населения, тем меньше желающих прийти на помощь.

И наконец, во всех экспериментах, которые мы сейчас обсуждали, действова­ли незнакомые друг другу люди. А представьте себе, что в одной из подобных ситуаций вы столкнулись с группой друзей. Скажется ли ваше знакомство с кем-то из очевидцев происходящего на разрешении ситуации? Эксперименты, проведенные в двух израильских городах и в Иллинойсском университете го­рода Чикаго дали однозначный утвердительный ответ (1982). Сплоченные группы менее сдержаны в оказании помощи, чем отдельные индивиды. Итак, подводим итог: присутствие других людей удерживает от оказания помощи, если причины чрезвычайной ситуации не ясны и если остальные присутствующие являются совершенно посторонни­ми людьми, которые не в состоянии сразу же понять, чего следует ждать от других.

Таким образом, внезапно воз­никшая ситуация беды 1) прежде всего должна быть воспринята в ка­честве таковой; далее необходимо 2) более точно оценить ее причины и наличные возможности оказания помощи, и только после этого человек 3) может взять на себя ответственность и выбрать из разнообразных возможностей помощи ту, которая представляется наибо­лее подходя­щей, чтобы, в конце концов, принять решительные ме­ры. Этот сложный про­цесс, начинающийся первичным восприяти­ем ситуации и заканчиваёющийся действием помощи, может на от­дельных стадиях различным образом нару­шаться или замедляться.

2.1.2 ОКАЗАНИЕ ПОМОЩИ, КОГДА ЭТО ДЕЛАЮТ И ДРУГИЕ

Если агрессивные модели могут усилить агрессию, а безответствен­ные модели — усилить безответственность, то, быть может, модели, провоцирую­щие помощь, будут способствовать оказанию помощи? Ответ очевиден: просоциальные модели действительно способствуют прояв­лению альтруизма. Несколько примеров.

• Джеймс Брайан и Мэри Энн Тест (1967) обратили внимание на то, что лос-анджелесские шоферы скорее окажут помощь женщине-водителю, у которой спустила шина, если за четверть мили до этого они видели, как женщине помогают сменить шину.

•В другом эксперименте Брайан и Тест заметили, что осуществлявшие рождественские покупки в Нью-Джерси бросали деньги в банку для по­жертвований в пользу Армии спасения, если видели, что это делают другие.

• Филипп Раштон и Энн Кампбелл (1977) обратили внимание на то, что взрос­лые британцы обычно не расположены безвозмездно сда­вать кровь, если только к ним не обратились с просьбой, после того как они наблюдали согласие сообщника экспе­риментатора безвозмездно сдать кровь.

Иногда модели противоречат на практике тому, что они проповедуют. Родители, скажем, могут говорить детям: «Делай, как я тебе сказал, а не так, как я делаю». Экспери­менты показывают, что на нравственное воспитание детей

оказывает влияние как то, что они слышат, так и то, что они видят. Оказавшись под воздействием лицемеров, они им подражают: делают и говорят то, что делают и говорят «модели».

2.1.3 Фактор дефицита времени. Это отличный пример для иллюстрации сдерживающего влияния негативных последствий на альтруизм. Предположение, что нехватка времени уменьшает альтруизм, весьма правдоподобно, т.к. основное правило нашей повседневной жизни – «время – деньги». В реальной жизни люди в большинстве случаев спешат. Таким образом, готовность пожертвовать своим временем ради человека, который в этом нуждается, можно рассматривать как щедрость. И священ­ник и левит были людьми занятыми, важными и, возможно, спешили приступить к выполнению своих обязанностей. На медлительного же самарянина время оказывало меньшее давление.

Дарлей и Бэтсон (1973) провели эксперимент подтверждает данное положение. Для того чтобы выяснить, будут ли спешащие люди вести себя так, как это делали священник и левит, Дарли и Батсон с боль­шим мастерством инсценировали ситуацию, описанную в притче. *Студенты Принстонской теологической семинарии получили следующее за­дание. Им давали возможность собраться с мыслями, а затем они должны были направиться в соседнее здание, в студию звукозаписи, чтобы записать короткую импровизированную проповедь (для половины из участников тема ее была осно­вана на притче о добром самарянине). По дороге они проходили мимо опустив­шегося на пол мужчины, который сидел с поникшей головой, кашлял и стонал. Некоторым студентам, отправляя их в студию звукозаписи, небрежно бросили: «Они будут готовы записывать вас через несколько минут, но вам лучше уже направиться туда». Из этих студентов почти две трети остановились рядом с мужчиной и предложили ему свою помощь. Другим же студентам сказали: «О, вы уже опаздываете. Вы должны были быть на месте несколько минут назад... так что поторопитесь». Из этих студентов только 10% предложили помощь. Размышляя над результатами эксперимента, Дарли и Батсон отмечают:

Это одна из наиболее иронических сцен, когда-либо отмеченных в ходе экс­периментов по социальной психологии: современный «священник» проходит мимо стонущей жертвы, обдумывая на ходу притчу о добром самарянине.

Можем ли мы из этого заключить, семинаристы замечали дистресс жертвы и сознательно игнорировали его? Нет. В спешке они в полной мере не осознавали ситуацию. Раздраженные, занятые своими мыслями, спешащие, чтобы успеть к назначенному сроку, они просто не имели времени задуматься о человеке, который нуждался в помощи.

Личностные влияния.

2.2.1 ЧУВСТВА

Мы с вами рассмотрели, какое воздействие на принятие решения о помощи оказывают внешние влияния. Нам также необходимо рассмотреть внутренние факторы, такие как эмоциональное состояние или лич­ностные черты того, кто оказывает помощь.

Сознание вины. Как показывают исследования, сознание вины способствует усилению стремления к оказанию помощи.

Чтобы выяснить, какие последствия вызывает сознание вины, социальные психологи вынуждали людей совершать тот или иной грех: лгать, наносить уда­ры, бить по столу, на котором лежали карточки в алфавитном порядке, ломать машину, обманывать. Позднее участникам экспериментов, отягощенным созна­нием вины, предлагались различные способы облегчения своей души: исповедо­ваться, просить прощения у человека, которому нанесен вред, или же совершить добрый поступок, чтобы компенсировать потери. Результаты на удивление схо­жи: люди готовы на все, что угодно, лишь бы загладить вину и восстановить уважение к самому себе.

Представьте себя в качестве участника одного из таких экспериментов, кото­рый проводился среди студентов университета штата Миссисипи Дэвидом МакМилленом и Джеймсом Остином (1971). Вы вместе с другим студентом (причем каждый из вас стремится добиться поло­жительной репутации на своем курсе) приходите для участия в эксперименте. Вскоре после этого в аудиторию входит еще один студент («подсадной»), кото­рый заявляет, что он принимал участие в предшествующем эксперименте и вер­нулся, потому что забыл в аудитории свою книгу. Он заводит разговор, в ходе которого замечает, что суть эксперимента в том, чтобы из нескольких ответов выбрать правильный, которым, как правило, является ответ под пунктом «Ь». После того как этот студент уходит, появляется экспериментатор, который объясняет суть эксперимента, а затем спрашивает: «Участвовал ли кто-нибудь из вас в подобном, эксперименте прежде или, может быть, что-то слышал о

нем?»

Станете ли вы лгать? Если судить по поведению тех, кто принял участие в этом эксперименте до вас, — а все 100% участников чуть-чуть слукавили, — то ответ будет утвердительным. После того как вы приняли участие в эксперимен­те (но еще не узнали его результатов), экспериментатор говорит вам: «Вы мо­жете идти, но, если у вас есть свободное время, я хотел бы попросить вас оказать мне помощь в подсчете баллов по тесту». Допустим, что вы солгали эксперимен­татору. Как вы думаете, согласитесь ли вы добровольно уделить ему определен­ное время? Если судить по результатам эксперимента, ответ снова будет поло­жительным. В среднем те студенты, которым не пришлось лгать, смогли уделить экспериментатору только две минуты своего времени. Те же, кто солгал, явно стремились восстановить уважение к самим себе. В среднем они помогали экспериментатору целых 63 минуты. Нравственное значение этого эксперимента хорошо выразила семилетняя девочка, которая во время проведения нами собственных экспериментов такого рода написала: «Не лгите, иначе будете жить с сознанием вины» (и чувствовать необходимость ее смягчить).

Наше страстное желание делать добро после совершения зла отражает как наше стремление уменьшить чувство собственной вины и восстановить пред­ставление о самих себе, так и наше стремление иметь положительную репута­цию в обществе. Мы тем больше склонны искупать свою вину с помощью пред­упредительного поведения, чем больше другим известно о наших дурных по­ступках. Но даже тогда, когда мы виновны только перед самими собой, мы все равно стремимся облегчить сознание вины.

В целом сознание вины дает много хорошего. Каясь, извиняясь, оказывая помощь и стараясь избежать повторения зла, люди становятся более чуткими и стараются поддерживать более тесные отношения друг с другом.

Плохое настроение.

На первый взгляд результаты экспериментов приводят в недоумение. Люди в плохом настроении (чего можно добиться, если заставить их прочитать или подумать о чем-то печальном) иногда более склонны к альтруизму, а иногда — менее. Такое явное противоречие вдохновляет исследователя попытаться найти его причину. Однако, если приглядеться, можно увидеть, что в этом беспорядке есть определенная закономерность. Во-первых, изучение воздействия отрица­тельного настроения показывает, что тенденция к уменьшению стремления ока­зывать помощь, как правило, характерна для детей, а к увеличению этого стремления — для взрослых.

Роберт Чиальдини, Дуглас Кенрик и Дональд Бауманн (1981; 1981) считают, что у взрослых альтруизм вызывает чувство удовлетво­ренности собой, внутреннего самовознаграждения. Доноры чувствуют себя луч­ше из-за сознания того, что сдали кровь. Студенты, которые помогли поднять упавшие бумаги, чувствуют себя лучше из-за того, что оказали помощь. Таким образом, когда взрослый ощущает сознание вины, находится в печали или в другом отрицательном настроении, полезное деяние (или любой поступок, улучшающий настроение) способствует нейтрализации отрицательных эмоций.

Это означает (и эксперименты подтверждают это), что отрицательное настро­ение не будет способствовать увеличению стремления к оказанию помощи, если у человека уже успело повыситься настроение (он нашел кошелек с деньгами или прослушал на магнитофоне юмористическую запись. Подобным же образом, если люди уверены, что их плохое настроение вызвано приемом лекарств депрессивного действия, они также не склонны к оказанию помощи.

С детьми происходит иначе. Для них альтруизм не имеет такого вознаграждающего значения. С возрастом их взгляды меняются. И хотя они способны к эмпатии, они не получают такого удовольствия от альтруизма как взрослые. Как предположил Чальдини, такое поведение – результат социализации. Все мы рождаемся эгоистами, как отмечают исследователи, но альтруизм возрастает с увеличением возраста.

Но не всегда плохое настроение ведет к хорошим поступкам. Депрессия, например, ведет к озабоченности и погруженности в себя. Глубокая печаль (вследствие потери близкого человека) также не способствует проявлению альтруизма. Короче говоря, принцип «плохое настроение — хорошие поступки» находит свое проявление только в поведении тех людей, чье внимание занято другими. Для этих людей, таким образом, альт­руизм является вознаграждающим фактором. Пока опечаленные люди не погружены в самих себя, они отзыв­чивы и склонны к оказанию помощи.

ХОРОШЕЕ НАСТРОЕНИЕ - ХОРОШИЕ ПОСТУПКИ. В различной психологической литературе можно найти немало примеров, кото­рые свидетельствуют о том, что люди, пребывающие в хорошем настроении, склонны к оказанию помощи, причем это касается как де­тей, так и взрослых, независимо от того, что явилось причи­ной хорошего настроения — успех в каком-то деле, хоро­шие мысли или просто приятные переживания.

Если опечаленные люди порой особенно склонны к ока­занию помощи, то что толкает на это счастливых людей? Эксперименты показывают, что это явление можно объяс­нить воздействием нескольких факторов. Оказание помощи уменьшает плохое и поддержива­ет хорошее настроение. Хорошее настроение, в свою оче­редь, способствует возникновению приятных мыслей и хо­рошего отношения к самому себе, что предрасполагает нас к хорошему поведе­нию. При хорошем настроении, возникшем в результате получения подарка или ощуще­ния приближающегося успеха, люди более склонны к приятным мыслям и вос­поминаниям, что способствует усилению желания оказывать помощь. Положи­тельно мыслящие люди, как правило, становятся и положительными деятелями.

ЧЕРТЫ ЛИЧНОСТИ

Мы с вами видели, что настроение и ощущение вины самым драматическим образом влияют на альтруизм. А оказывают ли подобное же влияние личност­ные черты? Ведь наверняка людям типа матери Терезы должны быть присущи какие-то особые черты. В течение многих лет социальные психологи оказывались не в состоянии отыскать такую единственную черту личности, которая позволяла бы предска­зать альтруистическое поведение и давала бы возможность прогнозировать си­туации, способствующие возникновению чувства вины или определенного на­строения. Слабая взаимосвязь была обнаружена между желанием оказывать помощь и некоторыми личностными характеристиками, та­кими как потребность в социальном одобрении. Но в це­лом личностные тесты не в состоянии выявить людей, склонных к оказанию помощи. Недавние исследования спасителей евреев в фашистской Европе привели к подоб­ному же заключению: хотя социальный контекст, безуслов­но, повлиял на желание оказывать помощь, четко опреде­ленного набора альтруистических личностных черт не ус­тановлено (Ваг1еу, 1995). Из большинства опытов по измерению альтруизма вытекает тот факт, что измерение установок и личностных черт, как правило, не позволяет прогнозировать тот или иной конк­ретный поступок, что, по всей видимости, вступает в яркое противоречие с продолжающимся всю жизнь альтруизмом матери Терезы. Но зато такие измерения позволяют лучше прогнозировать среднее поведение че­ловека во множестве ситуаций.

Исследователи личности ответили на брошенный им вызов, во-первых, тем, что продемонстрировали наличие индивидуальных различий при оказании по­мощи и показали, что эти различия сохраняются с течением времени и наблюда­ются у схожих лиц.

v Предварительные данные свидетельствуют о том, что высокоэмоциональные, эмпатические и склонные к самостоятельному принятию решений личности более способны к сопереживанию и оказанию помощи. Во-вторых, личностные характеристики влияют на поступки людей в определенных ситуациях.

v Люди с высокой степенью самоконтроля, поскольку они стараются соответствовать тому, чего от них ожидают окружаю­щие, в особенности склонны к оказанию помощи, если они полагают, что это приведет к социальному вознаграждению. Мнение других имеет меньшее значение для интернально ведомых личностей с низкой степенью самоконтроля.

Эта взаимосвязь личности и ситуации также проявилась в 172 исследовани­ях, посвященных изучению проблемы оказания помощи, которые охватили при­мерно 50000 мужчин и женщин. Проанализировав результаты этих исследова­ний, Элис Игли и Морин Кроули (1986) пришли к заключению, что в потенциально опасной ситуации, когда незнакомым людям необходима помощь (например, прокол шины или падение в метро), мужчины оказывают помощь чаще. (Игли и Кроули также подчеркивают, что из 6767 человек, получивших медаль за героизм при спасении жизни человека, 90% составляли мужчины.) Но в более безопасных ситуациях, таких как доброволь­ное желание оказать помощь при проведении эксперимента или согласие прове­сти время с умственно отсталыми детьми, женщины несколько более склонны к оказанию помощи.

Таким образом, гендерные различия взаимодействуют с си­туацией (зависят от ситуации). Кроме того, Игли и Кроули полагают, что если бы исследователи, занимающиеся изучением проявления готовности оказывать помощь, обратили бы внимание не на кратковременные встречи с незнакомыми людьми, а на долговременные тесные взаимоотношения, то они увидели бы, что женщины в значительно большей степени склонны к оказанию помощи.

РЕЛИГИОЗНОСТЬ. В настоящее время некото­рые исследователи приступили к изучению случаев систематического оказания помощи, таких как движение волонтеров, оказывающих поддержку больным СПИДом. Только в тех случаях, когда речь идет о сознательном участии в оказании долговременной помощи, можно говорить о том, что наличие религиозности позволяет прогнозировать альтруизм. В Эрлгамском колледже Питер Бенсон с коллегами (1980) выяснил, что религиозные студенты добровольно тратили больше време­ни на помощь другим в учебе, на участие в общественных работах и на выступ­ления в защиту социальной справедливости, чем студенты, безразлично относя­щиеся к религии. Среди 12% американцев, которых Джордж Гэллап (1984) назвал «высокорелигиозными», 46% заявило, что они в настоящее время работа­ют в службах помощи бедным, немощным и престарелым, и это гораздо больше, чем 22% среди людей «высоконерели­гиозных». Последующие исследования Гэллапа показали (1989), что среди тех, кто считал, что религия «не играет важной роли» в их жизни, 28% добро­вольно принимали участие в благотворительных организа­циях и в системе социального обслуживания населения; среди тех же, кто считал, что религия «играет важную роль» в их жизни, тако­вых оказалось 50%. Согласно другому исследованию Гэллапа, 37% посещаю­щих церковь раз в году и реже и 76% посещающих ее еженедельно заявили, что «справедливо» задумываться о «своем обязательстве перед бедными» (1994).

Более того, шутливые слова Сэма Левенсона: «Когда приходит время давать, некоторые люди никак не могут остановиться» меньше всего касаются посеща­ющих церковь и синагогу. Согласно обследованию Гэллапа 1987 года, амери­канцы, заявившие, что никогда не посещали церковь или синагогу, в качестве пожертвований внесли 1,1% своих доходов (1990). Ежене­дельно посещающие церковь оказались в два с половиной раза щедрее, и, таким образом, 24% населения внесли 48% всех пожертвований на благотворительные нужды. Остальные две трети американцев внесли оставшуюся половину. Ис­следования Гэллапа 1990 и 1992 годов подтвердили эту закономерность.

Заключение. Проявлению альтруизма способствуют различные ситуационные влияния. Чем больше число очевидцев чрезвычайной ситуации: 1) тем, похоже, меньшая доля из них замечает случившееся; 2) тем меньше они склонны рассматривать ее как чрезвычайную и 3) тем меньше они склонны брать на себя ответственность по ее разрешению.

Когда люди более всего склонны оказывать помощь? 1) Когда видят, что другие бросились помогать, и 2) когда они не спешат. Личностные влияния, например настроение, тоже имеют значение. Совершив какой-либо проступок, люди чаще желают оказать помощь, явно надеясь тем самым облегчить чувство вины или же восстановить свой Я-образ. Опечаленные люди также склонны к оказанию помощи. Однако принцип «плохое настроение — хорошие поступки» не имеет места для детей, что дает возможность предположить, что внутреннее вознаграждение за оказание помощи является продуктом более поздней социа­лизации. И наконец, существует потрясающее явление «хорошее настроение — хорошие поступки»: счастливые люди готовы прийти на помощь.

В отличие от таких сильных детерминант альтруизма, как ситуация и на­строение, личностные характеристики лишь относительно позволяют прогнози­ровать оказание помощи. Однако последние данные свидетельствуют о том, что некоторые люди постоянно более склонны к оказанию помощи, чем другие, и что влияние личности или гендера может зависеть от ситуации. Наличие религиоз­ности позволяет прогнозировать долговременный альтруизм, проявляющийся в добровольной деятельности и в благотворительных взносах.

ФОРМИРОВАНИЕ АЛЬТРУИЗМА.