Причина и следствие, необходимость и случайность

Диалектический принцип всеобщей связи конкретизируется в категории причинности. Любой произвольно взятый отрезок развития можно рассматривать как взаимодействие причины и следствия. Другими словами, сменяющиеся явления выступают перед нами одно как причина, другое – как следствие, а из совокупности таких взаимодействий слагаются всеобщая связь и развитие в целом. О причине можно говорить, если сосредоточиться на взаимодействии двух отдельных объектов и отвлечься от их взаимодействия с другими объектами. Таким образом, причина – это взаимодействие между предметами и явлениями, приводящее к их изменению. Соответственно, следствия – это изменения, возникающие при взаимодействии.

Разумеется, причина предшествует следствию, но предшествование во времени еще не означает причинности. Суждение «после того, следовательно, по причине того» является логической ошибкой. Представление о причинности обосновывается благодаря деятельности человека. Практика убеждает, что все имеет свою причину.

Причина определяется через взаимодействие, но она не равна взаимодействию. Причина указывает на происхождение, порождение одного другим, поэтому ее можно назвать порождающим взаимодействием. Конечно, взаимное действие объектов может быть направлено и в одну, и в другую стороны: первый объект действует на второй, а второй – на первый (так происходит и по третьему закону Ньютона, где действие равно противодействию). Но в каждый данный отрезок времени что-то является причиной, а что-то – следствием. Познать же всеобщее взаимодействие сразу и целиком, не расчленяя на элементарные причинные отношения, практически невозможно.

Причину следует отличать от условий, которые могут быть более или менее благоприятными для действия причины, но сами не действуют. Причина же всегда активна, это фактор, непосредственно порождающий следствие и угасающий в нем. Причину можно сравнивать с поводом, который одновременно является причиной и отличается от нее. Повод выполняет функции, позволяющие считать его неосновной причиной.

В материальном мире процесс причинения непрерывен, поэтому первой и последней причины не существует. При диалектико-материалистическом подходе мир в целом рассматривается как причина самого себя. Бесконечный круговорот событий и изменений состоит из отдельных звеньев. Событие, которое является следствием, становится причиной последующих событий, осуществляя непрерывность причинно-следственной цепи.

Признание причинности называется детерминизмом. Напротив, отрицание причинных связей есть индетерминизм. Д. Юм считал, что нет оснований говорить о причинности, так как существует лишь привычная связь идей и ощущений, другими словами, связь мыслей и «устойчивых ожиданий». Каузальному (т.е. причинному) принципу противостоит также телеологический (от слова «цель»), по которому настоящее определяется будущим, притягивается им как целью. Здесь возникает вопрос о возможности сочетания этих принципов.

Категория причины обладает несомненным сходством с категорией сущности. Но последняя носит более фундаментальный характер. Сущность тоже действует, но не в обход причины, а через ее посредство. Причина представляет собой механизмдействия сущности. Признание принципа причинности выполняет объяснительную роль по отношению к прошлому и прогностическую – по отношению к будущему.

Вся история познания и практики показывает, что необходимая взаимосвязь сочетается с наступлением событий, которые однозначно не определены. Они называются случайными. Если отвергать объективность случая, можно придти к фатализму, который полностью отрицает саму свободу действий человека, а также наличие альтернатив и всякую возможность выбора. Если есть свобода, есть случайность, и наоборот.

Необходимость вытекает из внутренних, существенных связей процесса развития, а случайность – из внешних, неустойчивых связей, поэтому о ней говорят как о том, что может быть, а может и не быть. Нет необходимого без случайного и случайного без необходимого. Они диалектически взаимосвязаны и подразумевают друг друга так же, как сущность и явление, причина и следствие и т.п. Необходимость выражает направлениедействия сущности, а случайность – это форма проявления и дополнение необходимости. Запуск первого искусственного спутника Земли именно 4 октября 1957 г. – это явная случайность по отношению к необходимости освоения космоса, подготовленного условиями времени. Появление великих личностей – случайность по отношению к необходимости решения великих социальных или теоретических проблем.

Казалось бы, случайность находится вне всеобщей связи. На самом деле случайность есть лишь точка пересечения различных автономных, относительно независимых процессов. Можно сказать, что необходимое в конечном счете прокладывает себе дорогу через бесчисленное множество случайностей (т.е. вещей и событий, внутренняя связь которых настолько отдалена или трудно доказуема, что можно ею пренебречь).

Обычно человеческий рассудок рассматривает необходимость и случайность как взаимоисключающие друг друга: либо необходимость, либо случайность, но не то и другое одновременно. Затем необходимое объявляется единственно достойным научного интереса, а случайное – безразличным для науки. Гегель говорил, что случайное одновременно необходимо и не необходимо. Современное ему естествознание расценило это как простую игру слов. Некоторые говорят, что наука – враг случайностей, между тем как многие науки заняты именно тем, что выводят необходимость из множества случайностей. Каждый случай уникален и неповторим, но в то же время он является звеном и порождением развертывающейся необходимости.

Всякая необходимость конкретна и существует в пределах меры. Гегель заметил в своей «Эстетике», что наиболее ярко случайность проявляется как исторически первая форма необходимости (при этом она выступает в виде трагического) и как ее исторически последняя форма (в виде комического). В этой же связи Маркс писал, что история повторяется дважды: в первом случае как трагедия, во втором – как фарс.

Признание случайности не отрицает принципа причинности. При этом случай является пересечением независимых причинных рядов. Строго говоря, каждое событие в мире есть результат пересечения бесконечного числа причин, поэтому оно и представляет собой единство необходимого и случайного.

 

ПОЗНАНИЕ И ЕГО ВОЗМОЖНОСТИ

 

Проблема познаваемости мира

Для того, чтобы человек мог эффективно действовать, т.е. ориентироваться в мире и достигать поставленных целей, он должен иметь знания. А знания добываются, поэтому жизнь предполагает непрерывный процесс познания. Область философии, изучающая сущность знания, закономерности его возникновения, функционирования и развития, называется гносеологией, или теорией познания. Важнейшая общефилософская проблема и одновременно первая проблема гносеологии – о познаваемости мира. Она включает в себя вопросы о том, познаваем мир или нет и почему. А если он познаваем, то как и до какой степени?

Еще в VI в. до н.э. Будда объявил о существовании некоторых вопросов, недоступных человеческому пониманию, – например, вечен или не вечен мир, конечен он или бесконечен. Тот, кто ощупывает бок слона с закрытыми глазами, скажет, что это стена, тот, кто ногу – что бревно, ухо – что веер и т.п. Это означает, что человек соприкасается с незначительной частью мира и ему трудно понять его целиком, зато очень легко ошибиться. Большинство философов, которые сомневались или вообще отрицали возможность получения человеком достоверных знаний о мире, были субъективистами. Классический же идеализм, равно как и материалистическая философия, решают этот вопрос положительно. Отрицание познавательной способности человека получило в истории философии название агностицизма. Он проявляется в разных формах.

Уже античные скептики оставили такие «шедевры» философской мысли: «Ничто не существует; если и есть нечто существующее, то оно непознаваемо; если познаваемо – то невыразимо и необъяснимо». Казалось бы, скептик не ошибается, так как он не простофиля, принимающий все на веру. Скептицизм выступает как антидогматизм, но по существу это есть худшая форма догматизма, догматизм видимости: если проблема не разрешима быстро и легко, то она (будто бы) вообще не разрешима. Таким образом, скептицизм не только не продуктивен, но и представляет собой перевернутый на голову догматизм. Августин как один из первых христианских философов высмеивал античных скептиков. Они говорят: «Хотя истины мы не знаем, но то, что мы видим, не похоже на то, чего мы не знаем». Это все равно, что говорить о сыне, что он не похож на отца, если мы не знаем отца.

Известный английский философ XVIII в. Д. Юм, будучи субъективистом, отрицал возможность познания объективной реальности на том основании, что человеку доступны лишь его собственные ощущения, а стоящее за ними недостоверно. Родоначальник немецкой классической философии И. Кант признавал наличие «вещей в себе», т.е. вне человеческого сознания, но отрицал возможность проникновения в их сущность. Таким образом, Юм и Кант обосновали – каждый по-своему – две формы агностицизма Нового времени, на которые опирались в дальнейшем их последователи.

Кроме того, может быть названа агностической идея, которая настаивает на полной относительности человеческих знаний о мире. Она нередко возникает в истории философии, начиная с древности. Это теоретическое положение получило название релятивизма, согласно которому изменение во времени полученного знания происходит быстрее, чем его закрепление, т.е. осуществляется смена одного заблуждения другим.

Критикуя агностицизм, в частности, Юма и Канта, можно сделать следующие важные для теории познания выводы. Вне нас и независимо от нас существуют предметы внешнего мира. Нет принципиальной разницы между «вещью в себе» (т.е. сущностью) и явлением, есть разница между тем, что уже познано, и тем, что еще не познано. В теории познания надо рассуждать диалектически, т.е. видеть процесс приращения знания, а также взаимоотношение различных его характеристик.

Убежденность в правильности положительного решения проблемы познаваемости мира опирается на эффективность человеческой деятельности, которая возможна только при условии истинности знания, на которое она опирается. Это подтверждается, например, взаимосвязью науки и техники. Если эффективная техника возможна на основании добытых наукой истин, значит, мир в принципе познаваем.

Принципиальную познаваемость мира не следует путать с возможностью его абсолютного (т.е. предельно полного) познания, чего никто и никогда не утверждал. После положительного решения своей первой проблемы гносеология встает перед второй: как объективные характеристики вещей превращаются в формы знания? Тем самым теория познания переходит с мировоззренческого уровня на методологический, где возникает целый ряд проблем. Откуда берется информация, как она усваивается и в какой мере искажается, что зависит от познающего человека? Какова динамика познания, его этапы, начальная и конечная точки, проверка результатов и т.п.?

 

Субъект и объект познания

Методологический аспект гносеологии обращен к вопросу о том,как происходит познание, каким образом внешние характеристики вещей или идей превращаются в формы знания. Ключевыми понятиями, с помощью которых решается эта проблема, являются понятия субъекта и объекта познания. В данном случае субъект понимается как носитель познавательной деятельности, т.е. осуществляющий познание, а объект – как то, на что направлено познание субъекта.

Философский субъективизм считает проблему субъект-объектного взаимодействия надуманной, несуществующей. Для него объект познания равен субъекту, – в том смысле, что человек изучает себя, свои ощущения как единственно для него доступную сферу или как особую жизненную реальность. По утверждению Б. Рассела, мы можем наблюдать лишь то, что происходит в наших головах, но не можем быть свидетелями чего-то иного. Для антропологически ориентированной субъективистской философии человеку «неподвластно» не только познание действительности, но и сама внешняя действительность: по Ж.П. Сартру, человек имеет дело лишь с не отличным от нее переживанием. Другими словами, человек якобы заблуждается, думая, что познает внешнюю реальность.

Как отмечалось выше, такого рода подход к познанию приводит к агностицизму, отрицанию самой возможности познания. В то же время в нем есть некоторое рациональное зерно, поскольку субъект и объект познания тесно взаимосвязаны. Не только их отождествление, но и радикальное разделение, тем более противопоставление, искажает реальную картину познания. Именно от субъекта зависит, что именно выделяет он в качестве объекта своего познания. Более того, субъект «вносит» в познаваемый объект частицу себя самого. В конечном счете справедливо, что беспристрастного познания быть не может. Каковы же механизмы субъективного влияния на истину?

Существенная роль субъекта в процессе познания была глубоко исследована Кантом. Философ обратил внимание на то, что субъект не только отражает объект, но и в определенной мере творит его, «конструирует» в соответствии со своими представлениями. Действительно, отражение в гносеологии не есть механическое копирование. Субъект определенным образом расшифровывает поступающую к нему информацию и, возможно, приписывает объекту некоторые не свойственные ему характеристики. Познание не может начинаться с нуля, с «чистого листа». Сознание человека уже нагружено некоторыми смыслами, на фоне которых и происходит познание. Кант подробно показал, что субъект в процессе познания «подводит» объект под определенные общие категории, которые он называл априорными (т.е. доопытными). Даже для познания на уровне чувств необходимы такие априорные формы, как пространство и время, в «сетку» которых укладывается поступающая информация. Априорные формы рассудочного познания – понятия и категории, без которых оно невозможно. Так, для оценки какого-либо качества необходимо иметь само понятие качества, знать, что это такое.

Следует уточнить и само понятие субъекта, определить, кто же им является. Отдельный человек как изолированный индивид не может быть субъектом подлинно человеческого познания. Докантовская философия ошибочно рассматривала субъекта познания как гносеологического робинзона, познавательные способности которого имеют к тому же биологическую природу, а сам он только пассивно отображает внешнюю реальность. Действительным субъектом познания является все человечество, в том числе предшествующие поколения, чей совокупный опыт всегда используется.

Изучая особенности познавательного процесса, К. Маркс отмечал, что субъект познает реальность не столько созерцательно, сколько практически, поскольку таково исходное отношение человека к миру. При этом практика понимается как материальная, предметно-чувственная деятельность человека. Уточним, что в более широком, универсальном смысле следует говорить не только о практике, а именно о деятельности познающего субъекта, тем более что в цивилизованном обществе познание и практика относительно обособлены друг от друга. Кроме того, мотивом познания может быть как обеспечение эффективной материальной деятельности субъекта, так и самодостаточное созерцание.

 

Основные формы познания

Две основные формы, в которых осуществляется познание – это чувственная и рациональная. Первая из них предполагает познание с помощью органов чувств. Они обеспечивают непосредственное отражение объективной реальности в сознании человека и включают в себя три уровня: ощущение, восприятие и представление.

Ощущение превращает энергию внешнего раздражителя в психический и сознательный акт, реализуя самый простой уровень связи человека с внешним миром. Ощущения отражают лишь определенные свойства предметов (например, вкус яблока, его твердость и аромат). Несмотря на то, что ощущения принадлежат конкретным людям, они имеют объективное содержание, так как относительно верно отражают свойства и отношения объектов. Сахар сладкий, а соль соленая, и помешать их адекватному ощущению не могут ни цвет кожи, ни даже мировоззрение разных людей. Восприятие дает целостный образ предмета, его отражение в совокупности различных свойств, а представление –воспроизводство этого образа в памяти. Зимой мы представляем лето, а летом – зиму. Представление менее отчетливо, но более устойчиво, чем ощущение и восприятие. В представлении содержится уже некоторое обобщение, но только на чувственном уровне. Возможности представления ограничены – так, человек не может представить себе скорость света или эффекты теории относительности. Зато они могут быть поняты в более высокой, рациональной форме познания.

Рациональная, или логическая форма познания состоит в опосредованном, отвлеченном и обобщенном отражении внешней реальности и ее существенном понимании. Мышление происходит при помощи понятий, суждений и умозаключений.

Понятие – это идеальное обозначение предмета или явления, т.е. уже мысль, отражающая его на определенном уровне абстракции (отвлеченно и обобщенно). Хотя мышление начинается с абстрагирования, оно им не заканчивается. Как заметил Гегель, абстрактно мыслит чаще всего необразованный человек, а вовсе не просвещенный. Более глубокое мышление более конкретно, правда, уже на новом уровне. Суждение есть мысль как некоторое утверждение или отрицание, она оформлена в виде связи двух или нескольких понятий. Суждения могут быть не только итогом взаимосвязи понятий, но и исходным материалом для их образования. Так, сваренная крупа становится кашей, а гибрид лимона и мандарина – апельсином. Умозаключение формируется как логический вывод из двух или нескольких суждений. Если завтра идти в поход и завтра же пойдет дождь, то идти в поход придется под дождем.

Рациональная форма познания включает в себя также воображение, которое напоминает представление, только о том, чего еще не было в сознании. Воображение есть как бы представление наоборот. Оно предполагает известный уровень абстрактности, поэтому является более мыслительным, нежели чувственным актом. Можно выделить два основных вида воображения: воссоздающее и творческое. В первом происходит создание образа по его описанию или условному изображению, во втором – самостоятельное создание новых образов, которые могут воплощаться в оригинальных продуктах (научного, технического, художественного творчества).

В истории познания было два направления, абсолютизировавших ту или иную его форму. Это сенсуализм и рационализм: первый признавал решающую роль чувств в познании, второй преувеличивал роль разума. Сенсуалистами были как материалисты (Дж. Локк), так и субъективисты (Дж. Беркли, Д. Юм). Они заявляли, что в разуме нет ничего, что не прошло бы ранее через чувства. Рационалисты (Р. Декарт, Г. Лейбниц, И. Кант) добавляли: кроме самого разума. Они утверждали также, что чувства могут обмануть человека, а разум – никогда, потому что глубокое и светлое знание дает только разум, а чувства бывают как светлые, так и темные. Обе формы познания необходимы, и каждая из них обеспечивает связь с одним из его незаменимых источников: и чувственным, и рациональным. В этом смысле ощущение не приоритетно по отношению к понятию, и наоборот.

Огромную роль в познании играет интуиция, которая имеет как сверхчувственный, так и сверхлогический характер. Это способность непосредственно и быстро проникать в сущность явлений без доказательства. Представление о том, что интуиция возникает на основе сокращения процесса познания, когда вывод перескакивает через промежуточные суждения, несколько упрощенно: аналогичным образом можно утверждать, что автомобильное колесо состоит из множества маленьких ножек, которые сливаются во вращении и продвигают машину вперед невидимыми шагами. В теории познания интуиция еще не оценена по достоинству, однако известно, что все величайшие научные открытия были сделаны в результате интуитивного озарения.

 

ПРОБЛЕМА ИСТИНЫ

 

Истина и ее характеристики

Истина представляет собой одну из высших человеческих ценностей и в этом своем качестве заслуживает особого внимания. Нередко человек ставит истину столь высоко, что готов пожертвовать ради нее многим другим. С гносеологической точки зрения истина есть соответствие знания реальности. В зависимости от того или иного решения основного вопроса философии можно говорить о трех типах реальности, соответствие которым дает истинное знание.

Важнейший уровень понимания истины, который нельзя отвергать, не отказываясь при этом от здравого смысла, – это соответствие человеческого знания объективной реальности. Если, например, плотность железа (а значит и его вес в соразмерном объеме) больше плотности воды почти в восемь раз, то иное утверждение об этом буде неистинным. При таком понимании истина может быть также определена как адекватное отражение объекта познающим субъектом.

Объективный характер истины проявляется в том, что ее содержание не зависит от воли и желания отдельных людей и даже всего человечества. Истина не может быть чьей-то: она одна как адекватное знание об объекте. Если этого нет, возникает ложь или искреннее заблуждение. Когда же речь идет о различном освещении одной и той же истины, правильнее говорить о «позиции» или «взгляде».

Будучи объективной по содержанию, истина субъективна по форме, поскольку выражается человеческим суждением. Истина не может быть высказана иначе, чем в форме суждения как грамматического предложения с подлежащим и сказуемым. Не всякое суждение является истинным, более того, оно может быть одновременно и не истинным, и не ложным, каковы многие оценки, но всякая истина имеет форму суждения. Именно таким образом человек привносит в познание свою субъективность, о чем упоминалось ранее.

Когда некоторые люди утверждают, что «каждый по-своему прав», имея в виду диаметрально противоположные по смыслу неоценочные суждения, они отрицают объективный характер истины. Но если железо объективно тяжелее воды, то утверждающий иное будет объективно не прав. Однако возможно, что приведенное выше заявление имеет какой-то иной смысл, а не вовсе лишено смысла. Очевидно, что в некоторых случаях речь идет об истине как соответствии знания субъективной реальности. Нетрудно догадаться, что на таком понимании истины настаивают субъективисты. Так, если человек говорит, что ему не нравится какая-то музыка, это вполне может быть именно так. Однако необходимо провести строгую демаркационную линию между объективной и субъективной реальностью как тем, что существует независимо от человеческого сознания или, напротив, является его внутренним психо-духовным состоянием.

Возможно понимание истины как соответствие знания трансцендентной духовной реальности. Это, например, высшая истина морального суждения (обычно на основании требований совести), философское или религиозное постижение абсолютного как запредельно сущего и лишь проявленного в чувственно воспринимаемом мире. Именно такое понимание заложено в словах И. Христа «Я есть истина». В этом же смысле говорят «жить по истине» или используют понятие «правда жизни». Очевидно, что здесь не имеется в виду правильное высказывание о чем-либо конкретном. Но для жизни по истине необходимо эту истину знать, то есть некоторым способом постичь.

Человек не может знать всего абсолютно точно. Поэтому истина, которой он владеет, относительна. Познание истины ограничено уровнем достигнутого знания, имеющимися предрассудками, наличными возможностями, в целом обусловлено исторически. Но относительная истина не есть заблуждение, она дает относительно верное знание, которое может быть уточнено, расширено и углублено в процессе дальнейшего познания. Относительная истина ценна лишь постольку, поскольку содержит в себе элементы (зерна, крупицы) абсолютной истины. Без этого она не может быть истиной вообще.

Абсолютная истина – это содержание знаний, которое не может быть опровергнуто. Это предельно полная и точная истина, исчерпывающая свой предмет. Человек стремится к абсолютной истине и даже приближается к ней, но не может ее достичь. Исторически абсолютная истина складывается из относительных, являясь суммой их открытого множества: каждая относительная истина содержит в себе элементы абсолютной, которые накапливаются, интегрируясь в бесконечном процессе познания. Итак, абсолютная истина существует в трех видах:

1. Полное, исчерпывающее знание о мире, которое недостижимо как идеальный предел познания.

2. Элементы абсолютной истины в составе относительной. Так, известно принципиальное строение атома, знание о котором продвигается далее.

3. Абсолютная истина конкретного факта. Например, некоторый человек родился в определенное время, а у всех птиц есть клювы. Но занимаясь накоплением подобного рода вечных истин, далеко продвинуться нельзя. Подлинное познание мира состоит не в констатации очевидных фактов, а в постепенном и трудном проникновении в сущность предметов и явлений.

Корректное понимание соотношения абсолютной и относительной истин позволяет дать гносеологические характеристики догматизму и релятивизму. Догматизм преувеличивает абсолютное содержание истины, настаивает на абсолютном характере достигнутых истин, отрицая возможность их изменения и дополнения. Тем самым истины превращаются в догмы. Напротив, релятивизм преувеличивает относительный характер истины, отрицает наличие в них какого-либо абсолютного содержания и тем самым сводит познание к смене одного заблуждения другим. Отсюда делается вывод о невозможности познания и появляется одна из форм агностицизма. Уже древние греки ужесточали слова Гераклита, заявляя, что в один поток нельзя войти не только дважды, но и единожды, поскольку он постоянно течет и поэтому не равен самому себе.

Очевидно, что как догматизм, так и релятивизм представляют собой образцы одностороннего, антидиалектического мышления с его «черно-белым» принципом или только абсолютное, или только относительное. Диалектический же метод признает относительность человеческих знаний, но не сводит их только к относительности. Кроме того, он рассматривает истину в развитии, становлении. Важна истина не только отдельного суждения, но и процесса познания в целом, складывающая свои результаты и живущая в самом процессе человеческой деятельности.

Определение критерия истины

Знание о том, что является истиной, еще не решает проблемы ее обнаружения в каждом конкретном случае. Для этого необходимо применение некоторых методов, точнее говоря, критериев, с помощью которых можно отличить истину от заблуждения или лжи. Проблема выбора критерия истины возникает потому, что выделяется несколько критериев, однако они обладают разной степенью надежности и разной мерой применимости в познании различного уровня.

Прежде чем проверять суждение на истинность, необходимо убедиться в его конкретности или достаточным образом конкретизировать. Если в суждении используются абстрактные понятия, допускающие различное толкование, или не вполне ясно, к чему они отнесены, такое суждение не может быть признано ни истинным, ни ложным, потому что при разных уточнениям оно будет иметь разное содержание. Так, высказывание «в июле обычно теплее, чем в январе», неверно по отношению к южному полушарию Земли. Конкретность истины предполагает ее отнесение, во-первых, к определенному предмету («что?»), к определенному месту («где?») и к определенному времени («когда?»). После этого суждение может быть проверено на истинность.

Известен такой малопригодный критерий истины, как общезначимость, по которому она определяется мнением большинства людей. Использование этого критерия позволяло бы устанавливать истину путем голосования, при котором бы мнение образованного меньшинства не признавалось, а массовые предрассудки могли господствовать. Это не означает, что большинство людей всегда не право (в решении простейших вопросов – скорее наоборот), но субъективное мнение, даже широко распространенное, не может быть критерием объективной истины. «Достоин ли этот кандидат быть нашим депутатом (или президентом)?» – решает масса людей, но это не вопрос об истине.

Во второй половине ХIХ в. в США возникло философское направление, которое было названо прагматизмом. Его представители считали критерием истины полезность. По утверждению Джемса, «гипотеза о Боге истинна, если она служит удовлетворительно». Нетрудно увидеть в этом типично американскую философию, прагматичную по своей сути. Но далеко не все полезное истинно и даже не все истинное полезно. Было бы очень легко жить на основании такого критерия истины, однако не обязательно иметь богатый опыт, чтобы убедиться в том, что эта философия «служит неудовлетворительно».

Оптимальным критерием истины в сфере объективной реальности является практика. Человек может видеть, слышать, вкушать, обонять и осязать доступные ему материальные состояния и изменения и на этом основании уверенно о них судить. Лучшего, более убедительного критерия истины в указанной области не найти. К сожалению, он имеет один существенный недостаток, поскольку может быть применен только к решению наиболее простых вопросов, когда истину легко проверить на практике, восприняв результаты этой проверки с помощью пяти органов чувств. Даже познание объективной реальности не может опираться на исключительность такого критерия истины. Это становится ясным при исследовании микро- и мегапроцессов, когда человек компенсирует свою недостаточную для них способность восприятия с помощью сложных приборов и судит об истине по косвенным результатам.

Высокой степенью надежности и применимостью в познании различного уровня обладает логика. В противовес расхожему мнению, что «доказать можно все, что угодно», следует отметить большую убедительную силу и жесткость логики, которая может доказать истину к неудовольствию ее противников и не найти у них возражений. Если А®В, а В®С, то А®С, хочет этого кто-то или нет. Весьма убедительно доказательство от противного, опирающееся на логический закон исключенного третьего и приводящее неверное утверждение к абсурду с помощью ряда простых логических ходов. Разумеется, возможна софистика, именно поэтому важна соразмерность интеллектуального уровня оппонентов. Логика может быть использована как сильнейший критерий истины в тех областях, где практика не применима.

Нередко для доказательства истины используется такая форма умозаключения, как аналогия. Чаще всего этот критерий работает вполне удовлетворительно, так как схожие причины вызывают схожие следствия. При этом сходство, как известно, есть единство тождества и различия, а последнее может сделать аналогию неправомерной: некогда истинное не обязательно окажется таковым впоследствии. Очевидно, что чем больше в аналогичных ситуациях тождества и чем меньше различий, тем точнее их сопоставление может служить критерием истины, хотя и косвенным. Если в начале апреля обычно тает снег, разумно ожидать этого и в следующем году, хотя природа преподносит сюрпризы.

Наконец, можно поставить вопрос о том, в какой мере допустимо обоснование истины ссылкой на авторитетное мнение. Молодежный максимализм и наличие дискредитировавших себя ложных авторитетов склоняют к отрицательному ответу на этот вопрос. Но если авторитет является подлинным, обращение к нему может быть критерием истинности в значительной мере. Как же отличить ложный авторитет от подлинного? На самом деле совсем не трудно: последний проявляет себя только в определенной, как правило, весьма узкой области. Кроме того, истинный авторитет сам должен быть проверен, зарекомендован своими прежними правильными решениями.

МЕТОДОЛОГИЯ ПОЗНАНИЯ