Картина 1. . А тут она вдруг как бы проснулась. Схватила в руку сумочку и вот сюда меня ударила, вот прямо сюда, в шейные позвонки позвоночника, что могло привести к необратимым для жизни и смерти последствиям. Я начал кричать, «люди, люди, помогите»,чтоб

 

КАРТИНА 1.

 

ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС. Зима, бензозаправка, сумерки. В машину Водителя садятся двое бедных румын.

 

ПАРХА. Жену зовут Джина. Жену зовут Джина.

 

ВОДИТЕЛЬ. А девушка эта тем временем, лет около 20, беременная, ничего не ответила, но я с нее ответственности за вину в убийстве не снимаю. В каком убийстве? В моем, гражданин следователь, убийстве, хоть это и выглядит нереально.

 

ПАРХА. Ты ее так и зови. Слышь, Джина, а фамилия у тебя какая?

 

ВОДИТЕЛЬ. На вопрос про фамилию она промолчала, ничего в ответ не ответив, но звали ее Джина, что, скорее всего, является сокращением от Регины, а это уже ниточка, которая легко доведет нас до них обоих, потому что имя редкое, чего я и требую, схватить убийц от имени всех налогоплательщиков, на которых они тоже могут напасть и убить.

 

ПАРХА. А фамилия у нее никакая. Просто Джина. Красивое имя для такой девушки, можно сказать, и имя, и имя-фамилия, и псевдоним в придачу. Джина девушка хорошая. И не украдет, и не заблюет ничего. Клянусь невинным младенцем, которого она носит под сердцем. Такая уж она, жизнь. Мы - бедные честные румыны, говорящие по-польски. Жена беременна, едет к врачу, во Вроцлав, там специалисты, потому что у нее эта сделалась… ну, эта… метастаза, киста, короче, в брюхе у нее бедлам. И так далее. Вот и давайте поедем туда все вместе, куда там вы едете?

 

ВОДИТЕЛЬ. Во Вроцлав! Гражданин следователь, а трасса-то на Гданьск!

 

ПАРХА. Во Вроцлав, но мы не настаиваем. В Гданьске оно, может, и лучше, тоже разные специалисты, море, йод, ракушки, корабли, пусть будет Гданьск, не станем ссориться из-за пустяков.

 

ВОДИТЕЛЬ. Я им отвечаю, что никуда не еду. Ну, только до Эльблонга. И сразу назад, спокойно отвечаю им всю правду, потому что человек я спокойный.

 

ПАРХА. Ну, значит, в Эльблонг, все равно куда, а там уж она сама как-нибудь справится. Она всегда сама справляется. Взяла и справилась. Мы румыны, ооо-ооо-ооо, мы народ упрямый. Она вам еще и споет, вот немножко придет в себя и споет, да, Джина? Ты справишься, любимая?

 

ВОДИТЕЛЬ. Я толком даже не понял, как это все вышло, в один момент. Мужчина, с которым она была, лицо мне его было откуда-то знакомо, наверняка один из этих известных мафиози, Мясо, или тот, второй, которых по телевизору показывают, а я как раз обернулся, потому что он мне крикнул: осторожно! Румыны на горизонте! И я туда посмотрел, а это, ясно дело, был прикол, он мне ее на переднее сиденье посадил, с какими-то манатками, пакетами, я говорю: чивооо??! А он:

 

ПАРХА. На самом деле в паспорте у нее написано Пиралгиния, но она всем говорит, чтоб ее звали Джиной. Пиралгиния, Аспириния и Кофеиния - это у нас такие традиционные румынские женские имена. Святая Пиралгиния, у нас в Румынии есть такая святая, защитница пьяных женщин, возвращающихся домой в потемках. Таких вот женщин, как она. Нехило? В жизни всякое бывает. Только вы ей не говорите Пиралгиния, говорите Джина, надо же понимать чувства великой, вполне возможно, артистки.

 

ВОДИТЕЛЬ. Я почувствовал раздражение, что, согласитесь, гражданин следователь, по-моему, вполне логично. Я говорю: слышь, ты, а мне какое дело! Вон отсюда, румыны вшивые! Какое мне дело до твоей жены, какой-то Джины? Забирай ее отсюда немедленно, я спешу, на работу еду, да что тут, етить твою наперекосяк, творится?! А в это время его беременная подруга, о которой я уже говорил, притворялась, будто не слышит, но у меня там висел освежитель воздуха типа елочка, так она стала ее теребить, цинично теребить скорее всего, незаметно планируя украсть.

 

 

ДЖИНА. Охренительная штуковина. Это покупное или вы сами сделали?

 

ВОДИТЕЛЬ. Как? Как сделал? Из ковра вырезал?! Это продается на каждой заправке, вот здесь, идешь на станцию и покупаешь,этого добра там до хрена!!! Это я с иронией так сказал. Потому что меня эта наглая и совершенно вопреки моим планам ситуация уже начинала злить. 

 

ПАРХА. Вы только посмотрите, какая она красивая, ооо. Чертовка. Ну, зубы малость подкачали. Но это из-за тяжелой жизни, да, дорогая? Нам в Румынии не до шуток, всю жизнь, можно сказать, одними колбасными обрезками питались, а это для костной ткани - погибель. А еще этим… цирконием. Цикорием. А из сладостей мы больше всего любим «Силу четырех трав», такие леденцы от изжоги.

ДЖИНА. Или ванильный сахар в пакетиках. К примеру. Аскорбинку очень-очень редко, очень, только когда мама что-нибудь в ломбард снесет, фамильный хрусталь, к примеру, его у нас завались было, потому что мама по всей Румынии полы мыла и ее везде хорошо знали.

 

ВОДИТЕЛЬ. И начинает нести какую-то пургу, как они там в этой Румынии, как они какую-то лебеду ели, осот, сорняки и камни, ну, допустим, но, ГРАЖДАНИН СЛЕДОВАТЕЛЬ, КАКОЕ МНЕ ДО ВСЕГО ДО ЭТОГО ДЕЛО!

 

 

ПАРХА. Я, впрочем, не скрываю, два сапога пара, как гласит известная румынская пословица, сам я тоже по части зубов не очень.

 

ВОДИТЕЛЬ. И разевает свою пасть, а там коричневые огрызки, прямо как окурки, меня чуть не стошнило, как можно с такими зубами еще… того… размножаться... А девка эта все мою елочку теребит, ну разве так можно так себя вести? А элементарная культура где? Где культура?

 

ДЖИНА. Боже мой, как бы мне хотелось такую же...

 

ПАРХА. Ну и возьми себе, у вас же две? Бери, бери, вам ведь не жалко, правда?

 

ВОДИТЕЛЬ. Нет, вы понимаете? Он ей говорит, бери, бери. Мою собственность! Мою собственную вещь. Чужие люди, я их вижу первый раз в жизни.

 

ПАРХА. Понимаете: она у меня упрямая - жуть. Вот упрется, и все, потому что упрямая.Вы уж ей подарите, сделайте это РАДИ МЕНЯ. У нас в Румынии нету таких елочек, вообще нет таких деревьев, как елочки, только всякие другие. Дубы, клумбы.

 

ВОДИТЕЛЬ. Клумбы! Вы когда-нибудь слышали о таких деревьях, а? Потому что я - нет!Немедленно освободить территорию машины. И оставить меня в покое. Иначе я вызову соответствующие меры. Девка тоже. Забирай свой живот и вали отсюда, это моя машина, я спешу, на работу еду. Да вылазь же ты, сука брюхатая!!!

А тут она вдруг как бы проснулась. Схватила в руку сумочку и вот сюда меня ударила, вот прямо сюда, в шейные позвонки позвоночника, что могло привести к необратимым для жизни и смерти последствиям. Я начал кричать, «люди, люди, помогите»,чтобы позвать на помощь, но они пресекли мои попытки спасения, терроризировали меня, а потом хотели убить.

 

ДЖИНА. Нехороший человек, зачем руки распускать!

 

ПАРХА. Ты чего, мужик? Беременную женщину бить будешь? У нее же с тобой шансов ноль? Она же комплекции хрупкой.

 

ВОДИТЕЛЬ. Я НЕ ЕДУ! Я НИКУДА НЕ ЕДУ! Я просто сижу в машине! Сижу! И смотрю! Потому что люблю зиму!

 

ПАРХА. А говорили, едете.

 

ВОДИТЕЛЬ. Говорил? Ошибся, извини.

 

ПАРХА. Твое право, да ради бога, сиди, только я сейчас тебя буду вот этим убивать...Буду тебя убивать, хотя мне совсем не хочется, и я совсем не умею, технической подготовки никакой, поэтому может быть гораздо больнее, чем как обычно, когда что-то болит.А потом ты отправляешься прямиком в ад, а я тебе - напутственное слово. И сидишь ты в этом аду, яйца у тебя скворчат, ситуация не фонтан, а ты думаешь: зря я так, ой, зря, все равно ведь ехал в этот Эльблонг, а теперь в полной жопе. Плюс невинный человек из-за тебя за решеткой, то есть я...

Кроме того, ты же не знаешь, что я делал этим ножиком раньше. Может, я им стенки аквариума скреб. А может, говно собачье ломтиками нарезáл, а? Или, может, он тупой, потому что я им конверты открываю. С письмами. От родственников из Румынии, а письма они пишут на бересте мочой и калом. И краской для пасхальных яиц. Мои маленькие двоюродные братики и сестрички умоляют прислать им фантики, Ласло хочет от «Сникерса», а Рухла - от «Марса», а Ракочи - от «Твикса», а вот что касается Чинчинатты, то ей подавай такой картонный подносик из-под картошки фри, ну, ты знаешь какой. А как ты думаешь, я им посылаю? И как ты думаешь, я им посылаю? Посылаю. Потому что для них это действительно очень важно, да, очень важно. Садись, говорю тебе, садись, давай, не пизди, садись, садись, садись. Мы, румыны, народ терпеливый, но любой румын рано или поздно скажет тебе: хватит. Поехали.

 

ВОДИТЕЛЬ. Вот тогда и произошла первая угроза моего убийства, гражданин следователь.

 

      ПАРХА. «Сейченто». Классная тачка. Скажи, Джина,да?

 

ДЖИНА. Классная тачка – «Сейченто». Летит как стрела, да? Такую машину ничто не остановит.

 

ПАРХА. Или «дэу чикко». Вот это я понимаю, зверь. Когда мы в Румынии скажем, что ехали на такой машине, то ого-го. Родственники наш шалаш подожгут от зависти. «Сейченто». Это не машина, это религия. Мартини росе, мартини бьянко, лос трабантос, буэнос-айрес, , чинквоченто, «сейченто». То, что я сказал, по-нашему, по-румынски, значит «мерси вам большое». Мы же свои люди, так сказать, в интимном кругу, да? Сочтемся.

Я ботиночки сниму, окейос? Перке? Пуэрторикос?

 

ВОДИТЕЛЬ. Я молчу. Не отвечаю. Самое главное - не дать убийце себя спровоцировать.

Я за рулем с пятнадцати лет. Есть у меня одна привычка: когда на встречной появляется машина, я читаю регистрационные номера, ничего не могу с собой сделать. То же самое знаки: «Гданьск 153 км» и т. п., «Илава» и т. п. Я складываю все цифры, а сумму делю на их количество. С тихой надеждой, что выйдет поровну. Когда поровну, радуюсь. Для меня это доказательство, что где-то там существует вроде как симметрия и порядок самых элементарных мировых структур. Хуже всего, когда поровну не делится. Но ничего. Ничего-ничего. Ничего страшного не происходит, может, даже вообще ничего не происходит, может, это даже сон, просто я еще об этом не знаю и только зря переживаю...

 

ПАРХА. Фу, как воняет, Джина, это ты?

 

ДЖИНА. Тут уже воняло, когда мы сели.

 

ПАРХА. То-то и оно. Ну и вонизм. Но это не я.

 

ДЖИНА. То-то и оно, но факт, что и не я.

 

ПАРХА. Кто-то навонял, это факт. Но факт, что не я.

 

ДЖИНА. И факт, что я тоже нет. Если не ты и не я, то уж не знаю, кто.

 

ПАРХА. Это ж надо. И ведь сидит себе тихо, как мышка,

 

ВОДИТЕЛЬ (у него начинается истерика). Чего??? ЭТО НЕ Я!

 

ПАРХА. А типа кто?

 

ДЖИНА. Вонючка!

 

     ПАРХА. Ну-ну, и что же ты собираешься делать с этим телефоном, а? Куда это тебе так приспичило звонить, признавайся-ка, не в полицию, надеюсь? Вот, оказывается, что ты за фрукт! Дай-ка сюда телефон, давай, говорю.

Ты за рулем, это же безумно опасно. Я наберу тебе номер, ты диктуй, а я наберу. Ой, голубчики, приезжайте, ради всего святого, быстрее! Женщина беременная! Озябшая! Беспомощная! Сидит в моей машине! Едет со мной, я ее везу! Не знаю, что я делаю! Ой, помогите! Спасите!

 

ВОДИТЕЛЬ. Ну, и тогда он наконец заснул. Я знал, что это мой единственный шанс - заговорить с этой женщиной, она ведь женщина, и поэтому в ней проступали какие-то человеческие черты, женщины ведь не могут быть совсем, изначально злыми, как мужчины, я считаю, что они - основа всего сущего, потому что им надо и ребеночка родить, и не алкоголички они, что и питало во мне надежду… Ты говорить вообще умеешь?

 

ДЖИНА. Знаешь, я даже училась. Да как-то ничего не вышло. Ну, не мое это.

      ПАРХА (сквозь сон). Джина у нас художественная натура.

 

ВОДИТЕЛЬ. Это твой парень, этот?

 

ДЖИНА. Кто? Этот? Нет. Брат. Двоюродный. То есть что-то типа вроде любовника.

 

ВОДИТЕЛЬ. Храпит этот твой румын слегка, да?

 

ПАРХА (сквозь сон). Это из-за носовой перегородки.

 

ДЖИНА. Это из-за носовой перегородки, ему нос сломали в тюрьме. Теперь у него из-за этого страшный комплекс. Ты лучше не говори про его нос вслух, а то он озвереет и нас обоих как бешеных собак прирежет.

 

      ВОДИТЕЛЬ (вытирая лицо носовым платком). Это от него ребенок?

 

ДЖИНА. От кого?

 

ВОДИТЕЛЬ. Ну, ребенок этот.

 

ДЖИНА. Ребенок мой, при чем тут он?..

 

ВОДИТЕЛЬ. Ну, забеременела ты от него?

 

ДЖИНА. Яяя? Аааа эээто... Нееее, нет, еще чего. Нет, мы с ним только вчера познакомились, кажется... Да какая разница? Мать моя тоже все время спрашивает, а я ей говорю: это ребенок, просто ребенок, и отвали, ясно? Это мой сын. А то, что он у меня родился, - это, понимаешь, просто так получилось. Мой это ребенок. И ты тут совершенно ни при чем. А она: вот и займись им. Делом надо заниматься, возьми пылесос и... А я... ладно, не важно. Вот именно. Хорошо, что ты мне напомнил.

 

ДЖИНА. Я полностью зависима от этого говна. Честно говоря, мне уже самой не нравится.

 

      ВОДИТЕЛЬ. А это, эт-то не вре-вредно ребеночку?

 

ДЖИНА. Ситуация под контролем. Между прочим, врачи сказали, что мой ребенок уже привык, и, если я брошу, для него это будет стресс еще похуже, чем небольшой кайф по большим праздникам, короче, он там может просто офигеть, лучше малость долбануться, чем у меня будет плохое настроение, а ребенок - в истерике. В небольших количествах это вроде даже полезно, ты б попробовал, ты бы тоже расслабился чуток, а то сидишь как… Знаешь что?

 

Хуже всего, бля, что мир хочет превратить человека в тряпку, которая встанет по стойке «смирно» и на все вопросы будет отвечать «так точно», в прохожего, послушно переходящего через улицу. В пассажира, бля, трамвая, висящего на подножке с вот таким лицом, о! Гладким и ровным, как жопа, чтоб глазу не за что было зацепиться. Вообще без лица. В такого, как ты. В человека-сардельку.

Я не хочу быть такой. Эй, тебя как зовут, оглянись! Оглянись! И скажи мне одну вещь.