Еще одно осложнение традиционного аргумента состоит в том, что его недостаточно

fi

достаточно
предположить, что одержимость духом просто произошла из (неправильного)перевода того, с чем
сталкивались миссионеры и торговцы,поскольку эти агенты также создали или, по крайней мере, ускорили то,
что они “нашли” (Майес 1995: 5). Одержимость духом набирала силу и распространенность в
Африканской Америке при режимах рабства и после них, даже по сравнению с
самой Африкой(Mattoso 1986: 127), настолько, что рабы африканского происхождения в Бразилии были удивлены
распространенностью и частотой одержимости в креольских практиках, которые они другими способами обнаружили
аналогично таковым на родине (Родригес [1896] 1935: 101; Р. Хардинг 2000: 155).
Возьмем современный пример: “одержимость” постигает гаитянских детей-мигрантов в США,
которые никогда не были бы законными кандидатами на то,чтобы быть одержимыми дома (К. Браун 1991:
253; Ричман 2005). В этом смысле вмешательство Сартра в его предисловии к “Несчастным
на земле "Фанона неверно:" В некоторых районах они используют это последнее средство – одержимость
духами. Раньше это был религиозный опыт во всей его простоте, некая общность-
ион верующих со святынями; теперь они делают из него оружие против унижения
и отчаяния” (1963: 19). Это неправильно, потому что это было не просто его использование, но само “оно”
, которое создавалось и переделывалось по мере того, как социальные и экономические отношения менялись во времени и месте.
Не заходя так далеко, чтобы свести одержимость духом к ритуальной реакции на условия
страдания – хотя этот аргумент был убедительно выдвинут, особенно для оценки
подавляющего числа женщин в качестве его исполнителей (например, Обейесекере 1984; Качола 2003)
– кажется, что в “одержимости” есть что-то такое, что сразу же становится

fi

Заполнение, но также

Посредничество и восстановление диаспорного и других видов отсутствия.

5

Третье осложнение из обычного повествования проистекает из того факта, что
дуга одержимости духом была не просто описательной или теоретической, но скорее повлекла за собой драматические
практические последствия для способов обнародования ранее тайных религий (П. Джонсон, 2002).
Ее антропологическая канонизация была чрезвычайно

fl

Влияние на изучение Черной Атлантики

Религии. То

fi

Первые этнографические описания афро - бразильских религий и афро - кубинских
религий, сделанные Ниной Родригес и Фернандо Ортисом соответственно, были прямым применением
идей Тайлора. Но эти исследования, в свою очередь, также имели далеко идущие правовые последствия, о которых я
кратко расскажу ниже. Одержимость духом была механизмом охраны ворот для построения
хорошего общества и надлежащего гражданского поведения, и ее давняя связь с
религиями африканского происхождения создавала высокие правовые, политические и социальные барьеры для бывших рабов
в новых республиках Бразилии и Кубы.

Наконец, в традиционном повествовании есть четвертое осложнение, хотя здесь у меня есть
место только для того, чтобы обозначить его: поскольку сами религиозные адепты начинают использовать прозвище
“одержимость” в качестве

fi

термин первого порядка в их собственной практике это переводило телесные
явления, ранее описанные различными другими способами, в термины собственности и
владения, potus sedere. Обучение выполнению определенных форм ритуального опыта как “
одержимости” преобразует религиозную практику и сам опыт.

ОТКУДА

“

ДУХ

ВЛАДЕНИЕ

”?

329

ТОПОГРАФИЯ

ОТ

ЭТОТ

ОДЕРЖИМЫЙ

:

ОТ

ЭТОТ

ИНДИАНКИ

ДЛЯ

ЭТОТ

АФРИКАНКИ

Поскольку одержимость духом возникла как общий сравнительный класс в семнадцатом веке,
она одновременно послужила медикализацией демонологии и возникновением
новой герменевтики самости. Определение того, кто и чем обладает вами, требовало
четко сформулированной системы внутренней жизни (Фуко 1999). Но по мере того, как эта внутренняя жизнь формировалась
в Европе, владение все чаще “находили” за границей, и эти два процесса были
связаны. В шестнадцатом и семнадцатом веках одержимые были в основном
“индейцами”. Вспомним длинную траекторию бразильского Тупи в европейской мысли – от
Монтень, Шекспир, Руссо.

6

Все эти цитаты с самого начала основывались на
конкурирующих описаниях французского королевского космографа-францисканца Андре Теве ([1574]
1986) и гугенота Жана де Лери ([1578] 1990). Каннибализм был впечатляющим
центром обоих описаний, но одержимость была почти второй. Тевет сообщил,что “
более 100 раз” он захватывал тела одержимых индейцев (используя только этот термин) и,
читая Евангелие от Иоанна и другие тексты, побеждал каждого демона. Эти повторяющиеся
события одержимости сразу же создали предполагаемую область религиозной интерсубъективности, которая
связал француза с Тупи – поскольку они использовали перекрывающийся репертуар идей и действий
для общения с телом, населенным духами (де Лери, в частности, нашел во владениях индейцев
мыльницу, из которой можно было обрушиться на “собак – атеистов” Европы) - и наглядную
демонстрацию религиозной иерархии, христиан на вершине.

Столетие спустя после докладов Жана де Лери и Андре Теве “одержимость” стала
рассматриваться не столько как проблема дикаря, сколько все больше и больше как опасная склонность
, присущая всему человечеству. Зрелище победы над духами стало бы меньше
зрелищем победы христианина над дикарем и, все больше, зрелищем гражданской победы над толпой.
Религии коренных народов продолжали играть решающую роль, но география одержимых постепенно
переместилась с Северной и Южной Америки в Африку и Карибский бассейн. К 1700-м годам
доминирующим местом была Африка и Африканская Америка.

7

Чего не было замечено, так это того, как в большинстве этих применений одержимость (безумие, безумие,
дикая жестикуляция) выступает в качестве сообщника фетишизма. В Философии истории Гегеля,
если взять только один пример, двумя отмеченными чертами африканской магии являются фетишизм – объекты
, без разбора наделенные независимой властью – и “особые церемонии со
всевозможными жестикуляциями, танцами, шумом и криками” (1956: 94). Связь между
ними была применена даже к описаниям афроамериканского христианства конца девятнадцатого века
, где “фетишистские танцы” и “животное возбуждение” оставались тандемным описанием-
тион (Chireau 2003: 125-6). Как первопроходца этнографических книг по афро - бразильской и
афро - кубинские религии, впрягался фетишизм тесно владения: Нина Родригес называют
“фетишист владение” ([1896] 1935: 109), и Фернандо Ортис ([1906] 1916: 84) предложил
“идол владении” (с posesión дель идоло) и “fetichismo кон manifestaciones animistas”.
Эти новые гибриды зарегистрирован примитивы дефектных онтологии объектов к утрате
индивидуальности в неконтролируемых государств.

8

И все же все это искусство

fi

ce, связь между идеями о
неправильном восприятии вещей (фетишизм), психическое состояние неопределенной свободы воли (обладание)
и социальное качество (безумие орды), была в некотором роде изобретением Шарля
де Брос в его 1760 году "Du culte des dieux fetiches". Более конкретно

fi

калли, он возник из
разрыва между широко распространенными и переведенными описаниями побережья Западной
Африки Виллема Босмана (1705) и более поздним расширением де Броссом этих описаний в
теорию второго порядка полвека спустя.

330

ДЕЛО

С

ДУХИ

Чтобы выразить это схематично, описания Босмана помещают фетиш в связи с проблемами
контрактов на побережье Западной Африки в конце семнадцатого века, особенно
в связи с торговлей золотом с европейцами; “идолопоклонство” королевского культа Дагомы, с
другой стороны, вызывает “безумие, подобное безумию вакханок” (Босман 1705: 372). С
одной стороны, переговоры о вещах неизвестного содержания; с другой стороны, переговоры о людях
неизвестного содержания. С одной стороны, (в основном) экономическая проблема фетиша; с другой стороны,
(в основном) антропологическая проблема обладания.

Полвека спустя Чарльз де Броссес, опираясь на текст Босмана в качестве ключевого источника,
собрал то,что было различными проблемами собственности и экстаза - или, золотые контракты и
безумие культа змеи, разделенные примерно тремя сотнями миль-в одну рамку. Афера

fl

атия заложила основу для того, чтобы Африку можно было рассматривать как образцовое
антисовременное место обладания, место, где внутреннее содержание предметов и людей
одинаково воспринималось неправильно и где экономическая и религиозная сферы деятельности были неисправимо
смешаны. Если это прочтение верно, то метакатегория де Бросса, фетишизм, сама
по себе была гибридом одержимых людей и без разбора наделенных властью вещей. Это расширило
проблему вещей до проблемы личности и, даже больше, до призрака
недифференцированного общества, бурлящей орды.

9

Но каков был правильный взгляд на вещи? Какие взгляды на личность и собственность
интересовали де Броссса – даже помогали строить, сопоставляя их с
изображением вещей и людей, которыми он владел, – и почему описание Босмана, а затем
теоретизация де Броссса были такими резонансными и убедительными? Частично ответ заключается в том,
что африканские религии были объединены в цепь идей о собственности,контракте,
личности и обществе, в которых одержимость духом уже фигурировала в дискуссиях о
гражданский порядок требовался для того, чтобы положить конец эпохе религиозных войн и поддержать
расширяющуюся колониальную экономику. Я буду бри

fl