Обрезание Иоанна Крестителя. Мария – Источник Благодати для тех, кто принял Свет

24.1

4 апреля 1944.

¹ Вижу ликование в доме. Это день обрезания. Мария позаботилась о том, чтобы все было красиво и в порядке. Комнаты светло блистают, и убранство – самое красивое, и повсюду блестит самая красивая утварь. Народу множество.

24.2

Мария ловко перемещается между разными группами людей, восхитительная в Своем прекрасном белом платье. Елизавета, почтенная, словно матрона, счастливо наслаждается своим праздником. Младенец, насытившись молоком, отдыхает у нее на коленях.

² Подходит момент обрезания.

«Назовем его Захарией. Ты стар. Это неплохо – дать ребенку твое имя», – говорят некоторые мужчины.

«Ни в коем случае!» – восклицает мать, – «Его имя Иоанн. Оно должно свидетельствовать, его имя, о Божьем могуществе».

«Но разве в нашей родне когда-нибудь был Иоанн?»

«Не важно. Он должен зваться Иоанном».

«Что скажешь, Захария? Ты – за свое имя, не правда ли?»

Захария знаками выражает отрицание. Берет табличку и пишет: «Его имя Иоанн», и едва закончив писать, с помощью вернувшегося к нему дара речи добавляет: «потому что Бог сотворил великую милость мне, его отцу, и матери его, и этому Его новому рабу, что положит свою жизнь ради славы Господней и будет называться великим в веках и перед очами Божьими, ибо проживет, обращая сердца к Господу вышнему. Ангел сказал это, а я не поверил. Но теперь верю, и во мне Свет. Он среди нас, но вы Его не видите. Его участь – быть невидимым, потому что дух у людей – отягощенный и нерадивый. Но мой сын будет видеть Его и говорить о Нем, и обращать к Нему сердца праведных в Израиле. О! Блаженны те, кто поверит в Него и всегда будут верить Слову Господню. Благословен и Ты, предвечный Господь, Бог Израиля, что посетил и искупил народ Свой, воздвигнув нам могущественного Спасителя в доме Давида, раба Его. Как обещал Ты устами святых Пророков, с древних времен, освободить нас от наших врагов и от рук тех, кто ненавидит нас, дабы оказать милосердие к отцам нашим и показать, что не забыл Ты о Своем святом завете. Это и есть клятва, которой Ты клялся Аврааму, отцу нашему: дать нам возможность безбоязненно, безопасно от рук наших врагов, служить Тебе в святости и правде перед лицом Твоим всю нашу жизнь…», – и продолжает до конца^[159] (я записала до этого места, поскольку, как Вы видите, Захария обращается прямо к Богу).

Присутствующие изумляются. И этому имени, и чуду, и словам Захарии.

24.3

Елизавета, которая при первых словах Захарии вскрикнула от радости, теперь плачет, находясь в объятиях Марии, которая радостно гладит ее.

³ Самого обрезания я не вижу. Вижу только, как отчаянно кричащего Иоанна несут обратно. Его не успокаивает даже мамино молоко. Он лягается словно маленький жеребенок. Но вот его берет Мария, укачивает, и он умолкает и умиротворяется.

«Посмотрите-ка!» – говорит Сара, – «Он затихает только тогда, когда его берет Она!»

24.4

Люди медленно расходятся. В комнате остаются лишь Мария с малышом на руках и счастливая Елизавета.

⁴ Входит Захария и затворяет дверь. Глядит на Марию со слезами на глазах. Пытается заговорить. Потом замолкает. Подходит. Становится на колени перед Марией. «Благослови ничтожного раба Господа», – говорит он Ей, – «Благослови его, так как Ты можешь это сделать, Ты, носящая Его^[160] во чреве. Глагол Божий был ко мне, когда я признал свою ошибку и поверил всему, что было сказано мне ранее. Я вижу Тебя и Твой счастливый удел. Я поклоняюсь в Тебе Богу Иакова. Ты – мой главный Храм, где я, вернувшийся в священство, снова могу молиться Предвечному. Благословенна Ты, что обрела благодать для мира и несешь ему Спасителя. Прости Своему рабу, если он раньше не увидел Твоего величия. Все милости принесла Ты нам Своим приходом, ибо куда бы Ты ни шла, о Благодатная, там Бог творит Свои чудеса, и святы те стены, в которые Ты входишь, святыми делаются уши, что слышат Твой голос, святою становится плоть, к которой Ты прикасаешься. И святыми – души, поскольку Ты подаешь Благодать, Мать Всевышнего, Дева, предсказанная и ожида

24.5

емая, Та, кто дарует Спасителя народу Божию».

⁵ Мария, покраснев от смущения, улыбается. И говорит: «Хвала Господу. Ему одному. От Него, не от Меня, приходит всякая благодать. И Он щедро одаривает тебя ею, чтобы ты любил Его и служил Ему безупречно в оставшиеся годы, дабы удостоиться Его Царства, которое Мой Сын отворит Патриархам, Пророкам и праведникам Господа. А ты, теперь, когда можешь молиться перед Святым, помолись за Служанку Всевышнего. Ведь быть Матерью Божией – блаженная участь, а быть Матерью Искупителя – участь, наверное, нестерпимо скорбная. Молись за Меня, потому что Я чувствую, как час от часа усиливается тяжесть Моей боли. И Я должна буду нести ее всю жизнь. И, хоть Я и не вижу ее подробностей, но чувствую, что она будет тяжелее, чем если бы на эти Мои женские плечи взвалили бы весь мир, и Мне предстояло бы вознести его на Небо. Мне, Мне одной, бедной Женщине! Мое Дитя! Мой Сын! Ах, как твой ребенок тотчас же перестает плакать, если Я его баюкаю! Но сумею ли Я убаюкать Своего, чтобы унять Его боль?.. Молись за Меня, священник Божий. Мое сердце дрожит, как цветок в бурю. Я смотрю на людей и люблю их. Но вижу, как позади их лиц показывается Враг и превращает их в богопротивников, в недругов Иисуса, Моего Сына…»

24.6

И видение заканчивается на том, что Мария бледнеет и взгляд Ее начинает блестеть от слез.

⁶ Мария говорит:

24.7

«Тому, кто признает свое падение и раскаивается в нем, чистосердечно и смиренно обвиняя себя, Бог прощает. Не только прощает, но и возмещает. О! Как благ Мой Господь со смиренными и искренними! С теми, кто верит в Него и полагается на Него!

⁷ Освобождайте свой дух от всего, что делает его обремененным и ленивым. Сделайте его готовым к принятию Света. Словно маяк во мраке, Он будет путеводителем и святым утешением.

Дружба с Богом, блаженство верных Ему, богатство, с которым не сравнится ничто другое, – кто обладает тобой, тот никогда не одинок, и никогда не чувствует горечь отчаяния. Ты не уничтожаешь скорбь, о святая дружба, поскольку скорбь стала участью воплощенного Бога, и она может быть участью человека. Но ты подслащаешь горечь этой скорби и примешиваешь к ним свет и милость, которые – как небесное прикосновение – облегчают крест.

24.8

И когда божественная Благость дарит вам благодать, пользуйтесь полученным благом, дабы воздать славу Богу. Не будьте, как безумцы, что из хорошей вещи делают себе вредоносное оружие, или как расточители, что превращают богатство в нищету.

24.9

⁸ Чрезвычайную боль приносите вы Мне, о чада, за чьими лицами – Я вижу – показывается Враг, тот, что набрасывается на Моего Иисуса. Чрезвычайную боль! Мне хотелось бы для всех быть Источником Благодати. Но слишком многие из вас Благодати не желают. Вы требуете милостей, но с душой, лишенной Благодати. А как может Благодать прийти к вам на помощь, если вы являетесь Ее врагами?

⁹ Приближается великое таинство Святой Пятницы^[161]. В храмах всё служит напоминанием о ней. Но вам необходимо отмечать и вспоминать ее в своих сердцах и, подобно тем, кто спускался с Голгофы, бить себя в грудь и говорить: „ Действительно, Он – Сын Божий, Спаситель“, говорить: „Иисус, ради Имени Твоего, спаси нас“, говорить: „Отче, прости нас“. Наконец, говорить: „Господи, я недостоин. Но если Ты простишь меня и придешь ко мне, моя душа будет исцелена, и я не захочу, нет, больше не захочу согрешать, чтобы снова не стать больным и ненавидящим Тебя“.

Молитесь, дети, словами Моего Сына. Скажите Отцу про ваших врагов: „Отче, прости им“. Призовите Отца, который удалился, возмущенный вашими заблуждениями: „Отец, Отец, зачем Ты меня покинул? Я грешник. Но если Ты оставишь меня, я погибну. Вернись, святой Отец, чтобы я мог спастись“. Доверьте вашу душу тому Единственному, кто в силах сохранить от дьявола невредимым это ваше вечное сокровище: „Отче, в Твои руки вверяю мой дух“. О, если вы смиренно и любовно предадите свой дух Богу, Он поведет его, как отец своего малыша, и не позволит, чтобы что-нибудь причинило вред вашей душе.

24.10

Иисус во время Своей агонии молился, чтобы научить вас молиться. Я вам об этом напоминаю в эти Страстн ы е дни.

¹⁰ А ты, Мария, ты, которая созерцаешь Мою радость Матери и приходишь от этого в восторг, подумай и запомни, что Я обретала Бога сквозь все возрастающую боль. Она сошла в Меня вместе с Семенем Божьим и выросла, словно гигантское дерево, пока не достала ветвями до Неба, а корнями – до преисподней, когда Я приняла на лоно Того, кто был Плотью от Моей плоти, и увидела и пересчитала все Его раны, и дотронулась до Его пронзенного Сердца, чтобы испить эту Боль до последней капли».

 

25. Принесение ^[162] Иоанна Крестителя во Храм и отъезд Марии. Страдания ^[163] Иосифа

25.1

5 - 6 апреля 1944.

¹ В ночь со среды на четверг Святой недели^[164] вижу следующее.

Вижу, как с удобной повозки, в которую впряжен и ослик Марии, слезают Захария, Елизавета и Мария с маленьким Иоанном в руках, а также Самуил с ягненком, и с корзинкой с голубем внутри. Слезают они перед обычной конюшней: это, должно быть, остановка для всех паломников, направляющихся в Храм, где бы те оставляли своих верховых животных.

Мария подзывает человечка, который является тут хозяином, и спрашивает, не прибыл ли кто-нибудь из назарян вчерашним днем или же рано утром сегодня. «Никто, госпожа», – отвечает старичок. Мария остается в недоумении, но ничего не переспрашивает.

25.2

Доверяет Самуилу разместить ослика и затем присоединяется к двум пожилым родителям, объясняя опоздание Иосифа: «Наверно, что-то его задержало. Но сегодня он точно прибудет». Вновь берет ребенка, которого до того передала Елизавете, и они направляются к Храму.

² Захария принимает почести от охраны, приветствия и поздравления от других священников. Сегодня он, Захария, прекрасен в своих священнических одеждах и со своей радостью счастливого отца. Он подобен какому-нибудь патриарху. Думаю, Авраам был похож на него, когда ликовал об Исааке, посвящая того Господу.

Я наблюдаю церемонию посвящения нового израильтянина и очищения матери. И она более пышная, чем та, что была у Марии, поскольку ради священнического сына священники устраивают великое празднество. Они во множестве сбегаются и устраивают суету вокруг кучки женщин с новорожденным.

Также подошли любопытствующие из народа, и я слышу их пересуды. Поскольку, когда они приближаются к установленному месту, ребенок находится на руках у Марии, люди думают, что мать – Она. Одна же из женщин говорит: «Не может быть. Разве не видите, что Она беременна? Ребенку всего лишь несколько дней, а Она уже на сносях».

«И все-таки», – говорит кто-то другой, – «матерью может быть только Она. Другая – старая. Наверное, она родственница. Невозможно же быть матерью в таком возрасте».

«Пойдем за ними и увидим, кто прав».

И их изумление становится еще большим, когда они видят, что обряд очищения совершает именно Елизавета, которая приносит своего блеющего ягненка в жертву всесожжения, и своего голубя – в жертву за грех.

«Вот кто мать. Ты видела?»

«Нет!»

«Да».

Народ все еще недоверчиво перешептывается. И так громко, что из группы священников, присутствующих на обряде, доносится повелительное «Тсс!». Толпа мгновенно замолкает, однако начинает шептаться еще громче, когда Елизавета, сияющая от благородного чувства собственного достоинства^[165], берет ребенка и перемещается в Храм, чтобы совершить его посвящение Господу.

«Это действительно она».

«Именно мать всегда совершает приношение».

«Что же это за чудо?»

«Кем будет этот ребенок, дарованный в столь преклонном возрасте этой женщине?»

«Что это за знамение?»

«Не знаете?» – говорит кто-то подошедший и запыхавшийся, – «Это сын священника Захарии из рода Аарона, того, который онемел во время каждения в Святилище».

«Это тайна! Тайна! А теперь он снова разговаривает! Рождение сына вернуло ему речь» ^[166].

«Что же это за дух мог говорить с ним и парализовать его язык, чтобы тот научился молчать о Божьих секретах?»

«Тайна! Какую истину может знать Захария?»

«Что его сын – Мессия, которого ждут в Израиле?»

«Он родился в Иудее. А не в Вифлееме и не от девы. Не может он быть Мессией».

«Кто же тогда?»

25.3

Однако ответ покрыт Божьим молчанием, и люди остаются при своем любопытстве. Церемониал окончен. Священники чествуют теперь также и мать с младенцем. Единственная, кого едва замечают, более того, почти что с отвращением избегают, когда догадываются о Ее состоянии^[167], это Мария.

³ Окончены все поздравления, большинство возвращается на улицу, а Мария хочет возвратиться к конюшне: посмотреть, не приехал ли Иосиф. Не приехал. Мария разочарована и задумчива.

Елизавета о Ней беспокоится: «Мы можем остаться до шестого часа^[168], но потом должны будем поехать, чтобы до первой стражи^[169] быть дома. Он еще слишком мал, чтобы находиться ночью на улице».

И Мария тихо и печально: «Останусь в каком-нибудь Храмовом дворике. Схожу к Моим наставницам… Не знаю, что-нибудь предприму».

Вмешивается Захария с предложением, которое тут же принимается, как подходящее решение. «Пойдемте к родственникам Зеведея. Иосиф наверняка ищет Тебя там, если же он не приходил туда, Тебе будет легче найти Себе спутников до Галилеи, так как в тот дом постоянно захаживают рыбаки Генисарета».

Они берут ослика и отправляются к этим родственникам Зеведея, и последние оказываются именно теми людьми, у которых Иосиф и Мария останавливались четыре месяца тому назад.

Время проходит быстро, а Иосиф не показывается. Мария обуздывает Свое огорчение, качая малыша, но видно, как Она задумчива. Словно бы скрывая Свое положение, Она так и не снимает плащ, несмотря на то что очень жарко, и все потеют.

25.4

Наконец, сильный стук в дверь извещает о приходе Иосифа. Лицо Марии начинает радостно сиять.

⁴ Иосиф приветствует Ее, поскольку Она первой встречается ему и почтительно с ним здоровается.

«Благословение Божье на Тебе, Мария!»

«И на тебе, Иосиф. И слава Господу, что ты пришел! Вот, Захария и Елизавета уже собирались уходить, чтобы до ночи быть дома».

«Твой посыльный прибыл в Назарет, тогда как я был в Кане, по работе. Позавчера вечером я узнал об этом. И сразу выехал. Но, хотя я и двигался без остановки, все-таки опоздал, так как у ослика была потеряна одна подкова. Прости!»

«Это ты прости, что Я уже так долго вдали от Назарета! Но, видишь ли, Моему присутствию были так рады, что Я решилась доставить им это удовольствие до сей поры».

«Ты хорошо поступила, Госпожа. Где мальчик?»

25.5

Они заходят в комнату, где Елизавета кормит Иоанна грудью перед дорогой. Иосиф хвалит родителей за крепость мальчика, который, оторвавшись от груди при виде Иосифа, пинается и орет как резаный. Глядя на его протесты, все смеются. Родственники Зеведея, что подоспели, неся для всех свежие фрукты, молоко и хлеб, а также большое блюдо с рыбой, тоже смеются и присоединяются к общему разговору.

⁵ Мария говорит крайне мало. Она спокойна и молчалива, сидит в своем уголочке, положив руки на живот под своим плащом. И даже когда Она пьет чашку молока и съедает гроздь золотистого винограда и немного хлеба, Она почти не говорит и не двигается. Смотрит на Иосифа полустрадальчески-полувопросительно.

Он тоже смотрит на Нее. И некоторое время спустя, наклонившись над Ее плечом, спрашивает: «Ты устала или заболела? Ты бледна и грустна».

«Переживаю, что разлучусь c маленьким Иоанном. Очень люблю его. Он у Меня на сердце, едва лишь родился…»

Иосиф больше не спрашивает.

25.6

Наступило время отъезда Захарии. Повозка останавливается перед входом, и все направляются к ней. Две родственницы нежно обнимаются. Мария все целует и целует малыша, прежде чем передать его на колени матери, уже сидящей в повозке. Потом прощается с Захарией и просит у него благословения. Когда Она преклоняет колени перед священником, плащ соскальзывает у Нее с плеч и Ее фигура показывается в ярком свете летнего полдня. Не знаю, замечает ли в этот момент ее Иосиф, занятый прощанием с Елизаветой. Повозка отъезжает.

⁶ Иосиф с Марией возвращаются в дом, и Она опять занимает свое место в наполовину темном углу. «Если Ты не против путешествия по ночам, я бы предложил отправиться на закате. Днем сильный жар. Ночью же, напротив, свежо и спокойно. Говорю это для Тебя, чтобы Тебе не слишком перегреться. Мне ничего не стоит находиться на солнцепеке. Но Тебе…»

«Как пожелаешь, Иосиф. Я тоже думаю, что было бы хорошо поехать ночью».

«В доме все в порядке. И в садике. Цветы, увидишь, какие красивые! Ты прибудешь вовремя, чтобы увидеть их все в цвету. Яблоня, смоковница и виноградная лоза увешены плодами как никогда, а гранатовое дерево мне пришлось подпереть, настолько отяжелели ветви от плодов, уже таких налившихся, каких в это время никогда не видывали. Потом, олива… У Тебя будет масла в изобилии. Она чудесно цвела, и ни один цветок не пропал. Все уже стали маленькими маслинками. Когда они созреют, будет похоже, что на дереве полно темных жемчужин. Во всем Назарете только Твой садик столь красив. Даже родственники удивляются. Алфей же говорит, что это – чудо».

«Оно было сотворено твоими заботами».

«О, нет! Я только бедный человек! Что я такого сделал? Немного ухода за деревьями и немного воды для цветов… Знаешь? Я устроил Тебе источник внизу, возле пещеры, и сделал там водоем. Так что Тебе не придется выходить, чтобы набрать воды. Я провел ее из того родника, что находится выше оливковой рощи Матфия. Он чистый и изобильный. Я провел к Тебе маленький ручеек: сделал хорошо защищенную канавку, и теперь он бежит и поет, словно арфа. Я страдал оттого, что Ты ходишь к сельскому источнику и возвращаешься оттуда, нагруженная полными амфорами воды».

«Спасибо, Иосиф. Ты добрый!»

25.7

Теперь оба супруга умолкают, будто устав. А Иосиф даже начинает дремать. Мария молится.

⁷ Наступает вечер. Хозяева настаивают, чтобы перед отправлением в путь они снова поели. Иосиф, действительно, съедает хлеба и рыбы, Мария же – только фруктов и молока.

Затем они отбывают. Влезают на своих осликов. Иосиф, как и во время путешествия в Иерусалим, прикрепил к своему седлу сундук Марии. А перед тем, как Она взбирается на ослика, проверяет, надежно ли Ее седло. Вижу, как Иосиф наблюдает за Марией, когда Она садится в седло. Однако ничего не говорит. Путешествие начинается, когда в небе появляются первые мерцающие звезды.

25.8

Они спешат к воротам, видимо, чтобы достичь их, пока те не закрылись. Когда они покидают Иерусалим и выезжают на главную дорогу, ведущую в Галилею, уже все чистое небо заполнено звездами. За городом – потрясающе тихо. Лишь где-то слышится пение соловья, да стук копыт двух осликов по жесткой поверхности выжженной солнцем дороги.

⁸ Мария говорит:

«Сейчас канун Великого Четверга. Кому-то это видение покажется неуместным. Но в твоем сердце есть боль – боль той, кто любит Моего Распятого Иисуса, – и она остается там, даже когда случается приятное видение. Она – словно жар, исходящий от пламени: еще огонь, но уже и не огонь. Огнем является пламя, а не его жар, который только от него происходит. Никакое видение, блаженное или умиротворяющее, не в силах изъять эту боль из твоего сердца. И ты цени ее больше самой своей жизни. Потому что это – самый великий дар, который Бог может пожаловать верующему в Его Сына. Кроме того, при всей своей безмятежности, Мое видение не так уж не соответствует воспоминаниям этой недели.

25.9

⁹ Мой Иосиф тоже пережил свои Страсти. И начались они в Иерусалиме, когда ему открылось Мое состояние. И продолжались они также несколько дней, как у Иисуса и у Меня. И духовно они были не менее болезненны. И лишь благодаря святости Праведника, каковым был Мой супруг, они были облечены в форму, столь достойную и прикровенную, что в течение столетий оказались почти незамеченными.

О, наши первые Страсти! Кто перескажет их внутреннюю безмолвную напряженность? И кто – Мою боль, когда Я удостоверилась, что Небо все еще не исполнило Мою просьбу, открыв эту тайну Иосифу? Что он и не ведает о ней, Я поняла, видя, как он со Мной привычно обходителен. Если бы он узнал, что Я ношу в Себе Слово Божие, он почтил бы это Слово, заключенное в Моей утробе, поклонением, какое прилично Богу, и он бы не преминул это сделать, равно как и Я не отказалась бы его принять, не ради Себя, но ради Того, кто во Мне находился, и кого Я носила подобно тому, как в Ковчеге Завета носили каменные скрижали и сосуды с манной.

Кто опишет Мою внутреннюю борьбу с унынием, которое пыталось одолеть Меня и убедить, будто Я тщетно надеялась на Господа? Думаю, это была бешеная зависть Сатаны! Я почувствовала, как у Меня за спиной возникло сомнение и вытянуло свои ледяные щупальца, дабы сковать Мою душу и помешать ей молиться. Сомнение, которое так опасно, смертельно для духа. Смертельно, потому что оно – первый возбудитель смертельной болезни, имя которой – „отчаяние“, и ему должно противостоять изо всех сил, чтобы не погибнуть душой и не потерять Бога.

25.10

Кто достоверно и правдиво опишет скорбь Иосифа, его тревоги, смятение его чувств? Словно маленькая лодка, застигнутая большим ураганом, он находился в водовороте противоречивых мыслей, в вихре рассуждений, одно тягостнее и непереносимее другого. Он оказался мужчиной, которому, по-видимому, изменила жена. Он видел, как из-за нее одновременно рушится и его доброе имя, и уважение людей; чувствовал, как на него уже показывают пальцем в селении и жалеют его; ощущал, как его любовь и уважение ко Мне умирают ввиду очевидности факта.

¹⁰ Его святость выступает здесь еще ярче, нежели Моя. И Я с любовью супруги привожу это свидетельство о нем, поскольку хочу, чтобы вы любили Моего Иосифа, этого мудрого и благоразумного, этого терпеливого и доброго человека, что не отделим от таинства Искупления, но, наоборот, тесно связан с ним, потому что претерпел за него скорбь и истощил за него самого себя, спасая для вас Спасителя ценою самопожертвования и благодаря своей святости. Будь он менее свят, он бы поступил по человеческому разумению, обличив Меня как прелюбодейку, чтобы Меня побили камнями, и со мной бы погибло Чадо Моего греха.

25.11

Будь он менее свят, Бог не наделил бы его Своим светом, как наставником, в подобных испытаниях. Но Иосиф был свят. Его чистый дух пребывал в Боге. Любовь его была горячей и сильной. И благодаря этой любви он спас вам Спасителя и тогда, когда не стал обвинять Меня перед старейшинами, и тогда, когда, мгновенно оставив все из послушания, спасал Иисуса в Египте.

¹¹ Краткими по количеству, но ужасными по напряженности были те три дня Страстей Иосифа. И Моих, этих Моих первых страданий. Ведь Я понимала его мучения, и никоим образом не могла облегчить их, повинуясь указанию Бога, который сказал Мне: „Молчи!“

И когда, по прибытии в Назарет, Я увидела, как он после короткого прощания уходит, согнувшийся и словно бы постаревший за короткое время, и не приходит ко Мне вечером, как он это всегда делал, скажу вам, чада, что Мое сердце охватило пронзительное горе. Закрывшись в Своем доме, одна, в доме, где все напоминало Мне о Благовещении и Воплощении, и где все также напоминало об Иосифе, вступившем со Мной в безупречно девственный брак, Я должна была сопротивляться унынию и внушениям Сатаны, и надеяться, надеяться, надеяться. И молиться, молиться, молиться. И прощать, прощать, прощать Иосифу это подозрение, это его чувство праведного негодования.

Дети, нужно надеяться, молиться и прощать, добиваясь того, чтобы Бог вступился за нас. Вы тоже будете переживать свои страсти. Заслуженные вашими грехами. Я научу вас, как преодолеть их и превратить их в радость. Надейтесь безгранично. Молитесь без недоверия. Прощайте, чтобы быть прощенными. Божие прощение и будет тем миром, которого вы желаете, о

25.12

дети.

¹² Пока вам больше ничего не скажу. До послепасхального торжества будет молчание. Это Страсти. Сострадайте своему Искупителю. Внемлите Его стонам и исчислите Его раны и слезы. Каждую из них Он претерпел или пролил ради вас. Всякое другое видение да отойдет на второй план перед этим, которое напомнит вам об Искуплении, совершенном ради вас».