Глава хVIII. Научное изучение белоруссии с 60-х годов

 

Общий характер направления

 

Восстание в 1863 г. имело очень роковое последствие для белорусского национального дела. Белоруссия в этом восстании принимала весьма ограниченное участие.

Муравьев как будто бы понимал отличие белорусской национальности от великорусской и склонен был поддерживать белорусское крестьянство. Но его программа подвергалась искажению его заместителями. Они старались вытравить в крае все, напоминавшее Польшу, но боялись и белорусского сепаратизма, иногда сознательно, иногда не отличая белорусов от поляков. Польский язык подвергся гонению. Но наряду с ним подвергся гонению и белорусский язык. До 1905 г. лежал запрет печатать произведения на белорусском языке. Литературное творчество от этого, конечно, потерпело сильный ущерб. Правда, поэтические произведения теперь уже неизвестных нам авторов появлялись, ходили в рукописях, многие дошли до нас, но в общем гонение на белорусов принесло большой вред. Между тем, попытки печатать книги были. В самом конце 80-х годов такие попытки делались киевским кружком белорусов, но представленные в цензуру книги погибли в ее архивах. Так, был запрещен букварь с читанкой М. В. Довнар-Запольского и др. «Календарь Северо-Западного Края на 1888 г.» цензура не пропустила в Киеве, он появился в Москве, где цензор оказался мягче, благодаря знакомству. Но все же здешний цензор не разрешил переиздать «Гапона», впрочем посоветовав приложить к нему литературное введение, несколько сократить и прерывать статью литературно-критическими замечаниями, что и было сделано издателем календаря.

Наряду с усилением правительственного гнета в отношении белорусской национальности, восстание имело еще ряд неблагоприятных последствий для белорусского национального дела. Интеллигенция, принадлежавшая к католической религии и усвоившая польскую культуру, была разгромлена и оставила свой край. Привлеченная Муравьевым и его преемниками великорусская интеллигенция усваивала теперь свои взгляды на Белоруссию, как на часть России и не желала отличать белорусскую национальность от других русских национальностей. Этого требовал тогдашний кодекс официальных взглядов.

Были моменты, когда, как мы видели, власть готова была поддерживать дворянство, но все же не белорусский народ. Правда, с 60-х годов зарождается и белорусская интеллигенция. Но так как 60-е годы были эпохой борьбы, то эта нарождающаяся белорусская интеллигенция не столько проникнута белорусским национальным духом, сколько усваивает себе идею особого местного патриотизма, основанного на борьбе с поляками и польской культурой. Она стремится бороться с польским влиянием, исходя из идеи тесной связи Белоруссии с Россией. Таким образом, эта группа деятелей так тесно сливается и переплетается с официально проводимыми взглядами, что трудно различить оба направления.

Разбираясь в тогдашних направлениях и настроениях, можно придать им такую группировку. На первом плане мы видим русское официальное направление, стремившееся уяснить культуру местного края и наладить здесь культурную работу. К нему тесно примыкает некоторая группа белорусских деятелей, составляя, так сказать, подотдел этого направления. С конца 60-х годов и до начала 90-х годов это направление официальное было господствующим в крае. Польская культура за это время имеет очень слабую связь с белорусскими местностями, усиливаясь лишь в конце указанного периода. В польской литературе и журналистике разрабатываются вопросы, касающиеся истории и этнографии Белоруссии, но это течение имеет чисто научные интересы; такое же направление научное наблюдается и в России. Национальное движение на время как бы совершенно замирает и начинает оживать только с самого конца 80-х годов, достигая уже большого расцвета в 90-х годах, т. е. накануне первой революции, когда получилась возможность писать по белорусски и о Белоруссии. Параллельно с развитием этого последнего движения идет работа тайных кружков и организаций, которая имеет ввиду не только культурные, но и государственно-национальные задачи Белоруссии.

Согласно указанному разделению общественных группировок, мы рассмотрим главнейшие факты культурных явлений в Белоруссии, или таких, которые с ними связаны.

 

Официальное направление

 

Подобно польским шовинистам, не желавшим отличать культурной и национальной самостоятельности Белоруссии и Литвы, «русские люди» в нашем крае также не хотели признавать белорусской национальности и старались везде, в самой России, в Западной Европе и в самой Белоруссии проводить взгляд и доказывать, что эта страна искони русская и что это вообще Россия, не нуждающаяся в местной культуре и, так сказать, не имевшая ее. Для своих целей это направление пользовалось, как и польские шовинисты, также научными данными и тоже по преимуществу историческими, потому что изучение этнографии и языка ставило бы их на скользский путь, ибо открыло бы глубокое различие между белорусской и великорусской национальностями. Официальное направление, прежде всего, стремится установить терминологию, оно не иначе называет Белоруссию, как «русским краем». В официальных изданиях совершенно исчезает или почти исчезает название Белоруссия, заменяемая названием Западного края, западнорусских губерний. Это направление ставит своей целью борьбу с поляками, но рассматривает всю культурную польскую деятельность в Белоруссии как следствие «польской интриги».

Большею частью все эти деятели занимали те или иные крупные административные места, сосредоточием их был Виленский учебный округ и зависевшие от него крупные научные учреждения в крае — Виленская публичная библиотека и Виленская комиссия для разбора древних актов.

Виленская публичная библиотека и состоящий при ней музей имеет своим началом Музей древностей, основанный еще в 1856 г. при содействии, главным образом, графа Тышкевича. Уже при Назимове польский элемент в музее был в сильной мере раскассирован и началась его руссификация, в результате которой привлечены были к ведению библитеки частью силы из Великороссии, частью из Галиции, а впоследствии пополнялись эти силы и местными учеными.

Независимо от политических задач, Виленская комиссия для разбора древних актов, учрежденная в 1864 г., сделала очень много для освещения исторического прошлого Белоруссии. Она издала длинный ряд томов «Актов» Виленской археографической комиссии (более 30-ти) и около полутора десятка отдельных изданий. Виленский учебный округ имел также средства для научных изданий и выпустил целую серию их под именем Археографического сборника документов, относящегося к Северо-Западному краю. Во главе Комиссии и в составе ее членов стоял ряд видных научных имен, которые независимо от их политических убеждений, не мало сделали для развития нашей исторической науки. Первым председателем Комиссии был П. В. Кукольник, родом из Галиции, бывший профессор всеобщей истории при Виленском университете и оставшийся после закрытия университета жить в Вильне. Ему принадлежит несколько работ по истории и законодательству Белоруссии. В лице последующих двух председателей — П. А. Бессонова, москвича и Я. Ф. Головацкого — беглого галичанина, комиссия получила, к сожалению, более политиканствующих председателей, ярых борцов против «польской интриги», нежели ученых, желавших принести научную пользу тому краю, в который они были заброшены. Более полезными деятелями оказались последующие председатели. Таким был Ю. Ф. Крачковский (1888–1902 гг), родом из Кобринского уезда. Ему принадлежит длинный ряд очень почтенных научных трудов, хотя иногда и окрашенных излишней полемикой с поляками. Последним председателем был витеблянин Д. И. Довгялло, известный небольшим числом исторических статей и изданий, но уже принадлежащих к национальному направлению. Из членов комиссии следует упомянуть имена трех лиц, наиболее известных своими трудами: И. Я. Спрогиса, Н. И. Горбачевского (уроженцы Могилевской губ., написавшие ряд крупных работ), и С. В. Шолковича, уроженца Мозырского уезда. Последний принимал деятельное участие в трудах Комиссии, как ученый, но в то же время является видным представителем местного белорусского направления, идущего с официальным направлением. В его деятельности именно проскальзывает местный патриотизм правого оттенка. Он принимал в свое время большое участие в местных официальных газетах и издал «Сборник статей», объясняющих польское дело (справу) по отношению к Западной России. Этот сборник имеет полемическое значение и состоит частью из статей самого Шолковича, частью из статей других авторов, подобранных с нарочитою целью доказать зловредные последствия «польской интриги».

Крупным масштабом отличалась деятельность двух попечителей Виленского учебного округа И. П. Корнилова и П. Н. Батюшкова. Оба убежденные руссификаторы Белоруссии и Литвы. Разумеется, в этом направлении они действовали как администраторы. Но кроме того, оба они были люди с научными интересами. Им принадлежит деятельное участие в местных изданиях и некоторые научные труды. Наиболее деятельным оказался Батюшков. Под его руководством вышло много изданий, весьма полезных и хорошо обставленных в научном отношении, напр., «Памятники русской старины в западных губерниях», многотомное издание, с альбомами, затем ему же принадлежит очень недурно написанный очерк истории Белоруссии «Белоруссия и Литва и исторические судьбы Северо-Западного края» (1890). Но предисловия к этим серьезным научным изданиям, написанные самим Батюшковым, носят резко полемический характер бесконечного обличения «польской интриги» и доказательства того, что «западные губернии» составляют «древнее достояние России». Этим подчеркивается политический характер изданий Батюшкова.

Мы говорили до сих пор о чисто официальных представителях данного направления. Но в свое время нами было замечено, что это стремление к обрусению края незаметно сливалось с правым крылом зарождавшихся белорусских направлений. Наиболее ранним представителем этого последнего является «Вестник Западной России» Говорского. Он начал свое издание в Киеве, а затем перенес его в Вильно (1862–1871). «Вестник» Говорского, собравший немалое число сотрудников из белорусов, был проникнут поляконенавистничеством. Он являлся боевым журналом, задавшимся целью бороться со всякого рода сепаратизмом, в Белоруссии — с польским. С одной стороны способ борьбы был научным и в «Вестнике» помещались исторические материалы, исторические очерки и статьи, впрочем, не имеющие большого научного значения.

Но зато руководящие статьи самого Говорского были проникнуты озверелым полонофобством и допускали такие полицейские приемы, каких в печати избегают.

Это направление в менее резкой форме нашло нескольких видных представителей из числа белорусов. Таким был гродненский уроженец проф[ессор] Петербургской [духовной] академии М. О. Коялович.

Он издал несколько крупных работ: «Литовская церковная уния», «История воссоединения западно-русских униатов» и ряд др. Очень характерны его «Чтения по истории Западной России», ряд лекций, прочитанных им в связи с польским восстанием. В этих лекциях, как и в других статьях, публицистических и научных, как и в личном обиходе профессора, сказывается глубокий патриотизм, глубокое чувство любви к родной Белоруссии. Коялович боролся с полонизмом не в силу официальных побуждений, но вследствие убеждения вредности его для Белоруссии. Однако, он слишком уходил вправо и не отводил достаточного места самостоятельности белорусской национальной культуре. Во всяком случае, Коялович был крупным деятелем, своими воззрениями скрашивающий целый период.

Справедливость требует упомянуть и о некоторых других ученых трудах, полезных для науки о белорусской национальности, но иногда окрашенных в общий колорит тех мнений, представителем которых был Коялович. Это преимущественно работы по истории белорусской церкви, вышедшие, вероятно, из-под пера учеников Кояловича. Таковы работы о[тца] Извекова, о[тца] Шавельского. Довольно ярким представителем такого полуофициального, полунационального направления была редакция «Виленского календаря» 90-х годов, помещавшая иногда ряд очень полезных статей по истории церкви и другим историческим вопросам. К тому же принадлежит очень видная научно-литературная деятельность бывшего помощника попечителя Виленского учебного округа А. В. Белецкого, св[ященника] Орловского («Гродненская старина» и др., статистиков Сементовского и Смородского, издателя «Виленского сборника» Кулина и др.