Постмодернизм как мировоззрение информационного общества.

Постмодернизм как мировоззрение информационного общества.

 

Понятие постмодернизма.

Пожалуй, в наше время нет более часто употребляемого и, при этом, более туманного понятия, чем постмодернизм. И дело не только в его обширности, многогранности и эклектичности, – ведь постмодернизм связыва­ется с широким кругом явлений в различных областях культуры конца ХХ века: искусстве, философии, науке, политике, – что уже само по себе создаёт трудности в его интерпретации. Основная проблема состоит в отсутствии более-менее четкого представления о сущности постмодернизма, о том, что скрывается за этим броским и чем-то завораживающим словом, которое так часто можно услышать по телевидению и в кино, столкнуться с ним в журналах и художественной литературе. Подавляющему большинству употребляющих этот термин, вряд ли удастся толком разъяснить его смысл, но, при этом, каждый старается наделить его любым удобным ad hoc значением. Возникает парадоксальная ситуация, что "под вывеской постмодернизма можно не только ставить спектакли и писать стихи, но и печь блины, носить экстравагантные костюмы, заниматься любовью и ссориться, а также зачислять себе в предшественники любых понравившихся авторов из пантеона мировой культуры"[4]. Постмодернизм стал моден: модно как и быть его приверженцем, так и его критиковать. В своё время Жан Поль Сартр столкнулся с подобной ситуацией в случае с экзистенциализмом, когда под именем "экзистенциалист" мог подписаться кто угодно: "слово приобрело такой широкий и пространный смысл, что в сущности, уже ничего ровным счетом не означает"[5], – писал он по этому поводу. Практически также обстоят дела и с постмодернизмом, и поэтому прежде чем непосредственно
перейти к рассмотрению информационных технологий, для нас крайне важно уяснить сущностные характеристики данного понятия, чтобы увидеть в нём не спонтанно возникшее интеллектуальное течение, а выражение совокупности специфических взглядов на мир, новых методов познания природной и социальной действительности, отражение глубинных изменений, произошедших в обществе в последние десятилетия ХХ века.

Исходным пунктом нашего анализа будет утверждение, что постмодернизм – это мировоззрение, выражающее основные тенденции, установки и ориентиры общества, достигшего определённого уровня развития. Причём, оно не сводится к какому-либо единому учению или теории, скорее его надо рассматривать как широкий спектр различных подходов и точек зрения, касающихся разных областей знания, но, несмотря на это, имеющих нечто общее, объединяющее. То общее, лежащее в основе любой интеллектуальной деятельности определённой эпохи, образно называют "духом времени", существующим независимо от того, хотим ли мы этого или нет. постмодернизм как комплексное идейное течение представляет собой квинтэссенцию этого духа времени, ибо именно он наиболее адекватно отражает состояние духовности в наши дни, связанное с ощущением неприемлемости в новых социокультурных реалиях господствующих ранее представлений о мире и человеке. Главной, отличительной чертой постмодернизма считается исходная установка на невозможность описания мира как некого целого с помощью каких-либо общих теорий, претендующих на истинное, единственно верное знание о действительности.

Итак, мы отметили, что под постмодернизмом будет пониматься не какое-то отдельное течение в литературе, архитектуре, науке e.t.c. а общее выражение мировоззрения конкретной эпохи, которая собственно и носит название "постмодерн". Как правило, принято различать эти два понятия[6] – "постмодерн", что буквально означает период, наступающий после "модерна"; и "постмодернизм", означающий самосознание культуры на данном историческом этапе.

Термины "постмодерн" и "постмодернизм" образуются с помощью приставки "пост". Такой способ образования философских равно как и находящихся за пределами философии понятий получил распространение в конце ХХ века. Термины, образованные таким образом – постструктурализм, постпозитивизм, постиндустриализм, посткоммунизм и т.п. – являются парадоксальными, поскольку они не указывают напрямую на свою сущность, свой предмет, а лишь фиксируют связь с содержанием непосредственно предшествующего понятия. Как правило, эта связь представляет собой своеобразное отрицание, которое в отличие от диалектического или негативного отрицаний – состоит в том, что оно не преодолевает предшествующую форму, а ограничивает её значение. Исходя из этого, можно заключить, что понятия, начинающиеся с приставки "пост" не предполагают элиминации предыдущих состояний, скорее здесь речь идёт о переходе на новый качественный уровень с сохранением достижений минувшего, причём последний уже теряет своё право на всеобъемлемость и исключительность. Правильное понимание смыслового содержания приставки "пост" имеет большое значение для раскрытия сущности постмодернизма, а также ограждает от возможного отождествления постмодернизма с антимодернизмом, ибо в результате такого подхода мы пришли бы к полному отрицанию рациональных категорий модернистской философии, что поставило бы под сомнение саму возможность научного анализа ситуации "постмодерн".

Но тем, что понятие "постмодернизм" образовано не совсем обычным способом, терминологические трудности не заканчиваются. Немалые проблемы в определении его смысла обусловлены многозначностью трактовок "модерна", ведь от того, что мы будем понимать под модерном и модернизмом, будет зависеть наше понимание постмодерна и постмодернизма. Эту зависимость можно проиллюстрировать на примере позиции А. В. Гулыги, который исходя из перевода "постмодерна" как "постсовременность", заявляет что данный термин неудачен: "“Post” означает “после”, а после современности возникает новая современность, ничего другого быть не может!"[7]. В связи с этим, Гулыга предлагает ввести понятие "сверхсовременность", которое должно нести более ясную смысловую нагрузку, чем непосредственно термин "постмодерн". По нашему мнению, подобные нововведения вряд ли имеют смысл – призванные прояснить смысл спорного понятия, они на деле лишь ещё более затуманивают его. Зачем умножать термины? Как отмечает Л.В. Карасёв, "удачен термин “постмодернизм” или нет, – не столь важно: мы понимаем о чём идёт речь, и это уже не мало"[8]. Хотя, следует добавить: понимаем лишь приблизительно, но, по крайней мере, мы можем утверждать, что этот термин стал для нас привычен. Да и суть не в том, как мы назовём то или иное явление, а в том, что мы будем под ним понимать. тем более, подход Гулыги основывается лишь на одном из вариантов перевода слова "модерн". Поэтому, для того, чтобы раскрыть содержание понятия "постмодерн", крайне важно отчётливо понимать, что мы подразумеваем под термином "модерн", который является неотъемлемой частью эпитета, отличающегося лишь приставкой "пост".

Прежде всего, следует отметить, что слово modern, переводящееся как "современный", имеет два различных смысловых значения: первое соответствует современному как "отвечающему требованию времени", а второе – модерну как таковому, то есть модернизму. В свою очередь, непосредственно термином "модерн" (во втором значении) обозначается довольно широкий круг культурных явлений. В самом узком смысле под "модерном" понимается художественно-литературное движение конца ХIХ – начала ХХ века. В более широком смысле понятие "модерн" обозначает определённый исторический период, отождествляемый с Новым Временем (Modernity) – эпохой, следующей за Античностью и Средневековьем, которые в совокупности можно назвать "Pre-modernity" (предмодерн"). Модерн как историческая эра характеризуется особым философским и научным мировоззрением – модернизмом, символизируемым такими фигурами как Бэкон, Декарт, Ньютон, Гегель, Маркс и др. Основной идеей этого мировоззрения была вера в возможность человеческого разума познать мир как некое целое, как единую систему, подчиняющуюся определённым объективным законам, а также убеждение в том, что выявление основных законов природы и общества не только будет способствовать историческому прогрессу, но и даст право на переустройство мира в соответствии с ними. Таким образом, модернизм в своих теоретических построениях исходит из того, что человеку доступно абсолютное знание, которое можно воплотить в реальности. Здесь следует отметить, подобная установка возникла намного раньше, чем собственно мировоззрение Нового времени, скорее в эту эпоху она получила наиболее полное теоретическое и практическое воплощение. Данный фактор нельзя упускать из виду, так как от него во многом зависит что мы будем понимать непосредственно под "постмодернизмом": состояние конкретной исторической эпохи, наступившей после "модерна" и ставящей своей целью его преодоление; или же это идейное течение, одной из задач которого является критика основополагающих категорий европейской философской мысли, итогом развития которых и стал "модерн". По нашему мнению, постмодернизм нельзя сводить только лишь к отрицанию модернизма: во-первых, потому что данный подход редуцирует сложное культурное явление до уровня негативной критической теории предшествующей эпохи; во-вторых, потому что критическая мысль постмодернизма направлена не столько на развенчание мировоззрения Нового времени, сколько на отказ от любых общих идей, метафизических построений, пытающихся вписать реальность в жесткие теоретические схемы, и упорядочить мир в соответствии с ними. Попытки применить к действительности созданные человеческим разумом идеальные конструкты, как уже отмечалось выше, начались не с рационализма Нового времени, не с Просвещения, с его верой в прогресс; они восходят к древнегреческой философской и научной мысли. Собственно говоря, ппппервым мыслителем, поставившим идеальный мир над реальным, можно считать Пифагора, для которого идеи-числа были более реальны, чем чувственные объекты. Именно отсюда берёт начало вера в вечные и совершенные интеллигибельные истины, довлеющие над действительностью, которая во многом определила направление развития европейской цивилизации и привела к тому тупиковому состоянию культуры, которое констатировал постмодернизм[9].

Здесь следует подчеркнуть ещё один немаловажный фактор, определяющий сущностные характеристики "модерна": модерн – это не только (и не столько) конкретная историческая эпоха, – это определённая мировоззренческая позиция, которая рассматривает историю как процесс восхождения от низших форм к высшим, причём, новая ступень развития, с данной точки зрения, должна "преодолевать" или даже отменять предшествующую. Собственно говоря, само слово "modern" происходит от латинского modo – "недавно"; и уже в этимологии этого слова заложен приоритет настоящего перед прошлым, которое рассматривается как нечто изжившее себя и подлежащее замене. Таким образом, можно сделать вывод, что модерн – это эпоха, отличительной чертой которой является ориентация на новое, которое должно исправить "заблуждения" минувшего и, в свою очередь, стать фундаментом для будущего развития, конечная цель которого, по-видимому, будет чем-то сродни установлению "царства Божьего" на земле. Идеологии модерна свойственно видение истории как единой прямой восходящего прогресса, в этом сходятся как гуманисты эпохи Возрождения, так и просветители и марксисты: все они были склонны к созданию социально-научных утопий, к построению "земных эдемов".

Завершая обзор значений термина "модерн", нельзя не обозначить ещё один вариант его трактовки. Как отмечает П. Козловски, существует предельно широкое толкование "модерна", отождествляющее его с эпохой христианства. Так, христиане периода поздней античности называли себя moderni в отличие от язычников, которых они называли antiqui. Соответственно с пониманием модерна как века христианства, понятия "современное" и "христианское" П. Козловски предлагает рассматривать как синонимы. А если принять во внимание тот факт, что христианское понимание истории рассматривает Ветхий завет и Новый завет как единое целое, то эпоха модерна начинается уже с изгнания первого человека из рая[10]. Исходя из этого, человека можно считать современным существом уже со времени "вкушения запретного плода" с древа познания. Данное толкование не имеет в настоящее время широкого распространения, но, тем не менее, оно используется в поисках определения понятия "постмодерн". Так, например, ему созвучна позиция Г. Рормозера, характеризующего нынешнюю эпоху не только как "постмодерную", но и как "постхристианскую". Он утверждает, что мир более нельзя называть огульно христианским или нехристианским: одно неуловимо перетекает в другое, так что практически невозможно провести грань между ними. "Мы находимся в исторически беспримерном положении – заявляет он, – ибо нехристианами или антихристианами мы не являемся, а суть постхристиане"[11]. Таким образом, трактовка модерна как христианской эпохи имеет под собой определённые основания, и открывает еще одну грань содержания понятия "постмодернизм".

Итак, мы рассмотрели основные смысловые значения термина "модерн" и при этом убедились, что не существует единого понимания данного явления, остающегося предметом непрекращающихся споров и дискуссий. Тем не менее, попытаемся обозначить свою позицию в этом вопросе и высказать обобщённую интерпретацию содержания понятия "модерн". Мы склонны рассматривать модерн не как отдельный исторический период (вышеприведённый обзор показал, что практически невозможно чётко определить его хронологические границы), а как некий исторический проект, берущий своё начало в Древней Греции, проходящий сквозь христианскую эпоху и обретающий наиболее полное воплощение в Новое время. Этот исторический, а значит и мировоззренческий проект, который можно обозначить удачным выражением Хабермаса как "проект модерна", обладает следующими чертами:

· стремление к созданию универсальной картины мира, сводящей всё многообразие действительности к единым основаниям;

· убеждение в доступности человеческому разуму абсолютного знания об этих основаниях;

· стремление к полному воплощению этого знания в действительности;

· убеждение, что такая реализация будет способствовать увеличению человеческого счастья;

· уверенность в поступательном развитии человечества, в приоритете настоящего перед прошлым, а будущего перед настоящим.

Трактовка модерна как исторического проекта, напрямую не связанного хронологическими рамками, на наш взгляд, поможет избежать многих трудностей, связанных с многозначностью данного понятия. Также, подобное понимание модерна согласуется с тем фактом, что наряду с главенствующими модернистскими тенденциями, во всех периодах европейской истории, начиная с Античности, присутствуют и антимодернистские веяния. Так, в Новое Время, когда господствовало модернистское мировоззрение, творили такие маргинальные фигуры как де Сад, Ницше, Джойс и др., чьё творчество никак не вписывалось в сложившиеся мыслительные практики (равно как и в постмодерном обществе сохраняются значительные фрагменты модернистского мышления). этот фактор нельзя сбрасывать со счетов, ведь если рассматривать модерн как отражение всего мировоззрения Нового времени (или какой-либо другой эпохи), то включёнными в модернистский дискурс оказываются и те идеи, которые по своему духу модернистскими не являются. Подобного рода смешения можно избежать в том случае, если под модерном понимать определённые тенденции, пронизывающие всю историю европейской цивилизации и имеющие разную степень воплощения в различные её периоды. Предлагаемая интерпретация понятия "модерн" также будет способствовать более полному раскрытию содержания термина "постмодерн".

Обратимся к вопросу, когда, собственно говоря, зарождается постмодернистское мировоззрение – где та хронологическая грань, которая разделяет эпохи "модерна" и "постмодерна"? Именно возникающие здесь неопределённости, прослеживающиеся в различных вариантах ответов на данный вопрос, препятствуют осмыслению определяющих факторов постмодерна, ибо никто из исследователей не может четко обозначить время, когда "модерн" уже стал прошлым, а "постмодерн" вошёл в свои права. Первое затруднение, которое возникает при рассмотрении данного вопроса, связано непосредственно с возникновением термина "постмодерн". Дело в том, что понятие "постмодерн" появляется намного раньше наступления обозначаемой им эпохи – тогда оно ещё не имело того значения, которым обладает сейчас; и, в тоже время, данная эпоха начинается до того времени, когда для её обозначения стали применять понятие "постмодерн". Поясним нашу мысль. Как отмечает А.В. Гулыга, термин "постмодерн" был впервые употреблён в 1917 году немецким философом Рудольфом Панвицем применительно к эре новых людей, призванных преодолеть упадок европейской культуры. Но в данном случае мы имеем лишь парафраз ницшеанской идеи "сверхчеловека". Если отвлечься от спорадических употреблений данного понятия (например термин "постмодерн" фигурировал у Фредерико де Ониза в 1934 году и у Арнольда Тойнби в 1939 году[12]) в дальнейшем мы сталкиваемся с ним в шестидесятые годы, когда в ходе литературоведческой дискуссии в США "постмодерном" обозначали кризисное состояние авангардистской литературы, а затем, придав ему положительный смысл, с ним связали надежды на преодоление этого кризиса[13]. Приблизительно в это же время "постмодерном" начали называть новый архитектурный стиль, сочетающий в себе последние достижения с традиционными элементами, возникший как реакция на безликую рациональность функционалистской архитектуры и отражающий тягу человека не только к удобству, но и к зрелищности, к эстетическому удовольствию.

     Как видно из вышеприведённого, термины "постмодерн" и "постмодернизм" не сразу приобрёли нынешнее смысловое значение; приблизительно до конца семидесятых – начала восьмидесятых годов ими обозначались какие-то отдельные культурные явления и события, но никак не мировоззрение эпохи в целом. Соответственно, не входил этот термин и в область рассмотрения философии. Впервые статус философского понятия "постмодернизм" получает в книге Ж. Ф. Лиотара "Состояние постмодерн", вышедшей в свет в 1979 году, и в которой термин "постмодернизм" употребляется уже применительно к выражению "духа времени" fin du siècle. Определяя задачу, поставленную в своём сочинении, Лиотар говорит: "Предметом этого исследования является состояние знания в современных наиболее развитых обществах. Мы решили назвать его "постмодерн". Это слово … обозначает состояние культуры после трансформаций, которым подверглись правила игры в науке, литературе и искусстве, в конце Х IХ века" [14]. Таким образом, Лиотар связывает постмодернизм с ощущением изжитости основных принципов или метанарративов, на которых базировалась западная цивилизация. "Метанарратив"– это особый тип дискурса, возникший в эпоху модерна, и претендующий на особый статус по отношению к другим дискурсам (наррациям), стремящийся утвердить себя не только в качестве истинного, но и в качестве справедливого, т.е. существующего на законных основаниях. Этим термином и его производными ("метарассказ", "метаповествование", "метаистория", "метадискурс") Лиотар обозначает все те "объяснительные системы", которые, по его мнению, организуют буржуазное общество и служат для него средством самооправдания – религию, историю, науку, психологию, искусство (иначе говоря, любое "знание"). Согласно Лиотару, о ситуации "постмодерн" можно говорить "как о недоверии в отношении метарассказов"[15], разочаровании в них. Именно в устарелости метанарративного способа обоснования легитимности французский мыслитель видит причины кризиса метафизической философии. Таким образом, главной отличительной чертой эпохи постмодерна по Лиотару будет эрозия веры в "Великие метаповествования", легитимирующие, объединяющие и тотализирующие представления о современности, среди которых в качестве основных он выделяет гегелевскую диалектику духа, эмансипацию личности, идею прогресса, просветительское представление о знании как о средстве установления всеобщего счастья и т.п.

 Характеризуя эпоху постмодерна, Лиотар рассматривает её как сложившийся факт, он констатирует тенденции, которые уже утвердились в обществе, поэтому связывать возникновение постмодернистского мировоззрения с введением в область философии "постмодерна" в качестве понятия, на наш взгляд, не будет соответствовать реальному положению вещей. Мы склоняемся к мнению, что становление постмодернизма как особого ощущения новых жизненных реалий начинается приблизительно в конце шестидесятых годов ХХ века. Именно в этот период происходит некий перелом в сознании людей, пусть ещё пока до конца не осмысленный теоретически и не обозначенный в качестве постмодернистского, но, тем не менее, уже имеющий место как исторический факт, выражающий не единичные случаи, а общие настроения. Вхождение постмодернистской эпохи в свои права представляет собой постепенный, незаметный процесс, да и кто собственно сказал, что перелом истории происходит тогда, когда на улицах раздаются выстрелы, строятся баррикады и дымят костры, на которых догорают старые истины? В отличие от революций Нового времени, переход к эпохе "постмодерн" не является каким-то радикальным, чётко обозначенным хронологически событием. Растянутое во времени, начиная с конца шестидесятых годов, оно, по-видимому, продолжается и до сих пор.

Здесь следует отметить, что нередко высказываются мнения, что постмодернизм вообще не следует связывать с какой-то конкретной эпохой, что постмодернистские взгляды можно обнаружить еще задолго до его непосредственного появления. Так виднейший теоретик постмодернизма Умберто Эко выдвинул предположение, что "постмодернизм не фиксированное хронологически явление, а некое духовное состояние... В этом смысле, – продолжает он, – правомерна фраза, что у любой эпохи есть собственный постмодернизм"[16]. Созвучен позиции Эко взгляд Н.С. Автономовой, которая оценивает постмодернизм как периодически повторяющееся в западной культуре ощущение некой новизны[17]. Подобные мнения скорее всего основываются на том, что к "постмодернистам" причисляются фигуры, чье творчество имеет маргинальный характер по отношению к господствующим установкам их времени. Так в числе постмодернистов оказываются не только Ницше, Джойс, Кафка, Борхес, что в принципе можно понять, но и даже святой Августин, как у канадских политологов Ф. Кроукера и Д. Кука[18], а американский культуролог П. Мюнц ведет историю постмодернизма от Жозефа де Местра, еще в конце XVIII столетия объявившего, что не существует человечества как единого целого, тем самым признав эфемерность обобщений, которые хотели бы стать универсальными. В общем, как иронично заметил А. Зверев, постмодернизм теперь обнаруживают разве что не у античных авторов[19]. Так что к словам Эко: "у любой эпохи есть собственный постмодернизм" – не следует подходить буквально, а принимать их в более или менее переносном смысле. И прежде всего потому, что былые "постмодернизмы" всегда были достаточно локальны. А новейший постмодернизм впервые отмечен глобальностью и потому не нуждается в кавычках[20]. А глобальным он становится только с конца шестидесятых годов ХХ века, когда и начинается новый период в истории Западной цивилизации – эпоха постмодерна.

Аргументируем наше предположение: почему именно концом шестидесятых годов мы датируем возникновение постмодернизма, или, если быть точнее, его первого этапа, на котором была сформирована идеологическая основа этого течения. Главными историческими событиями, с которыми можно связать начало становления эпохи постмодерна – это изменения, произошедшие в экономически развитых странах во второй половине шестидесятых годов, которые можно в общем виде охарактеризовать как начало перехода от индустриального общества к постиндустриальному, или информационному обществу. Именно в это время начинают развиваться новейшие электронные технологии, которые в дальнейшем составят базис культуры постмодерна. Учитывая, что основная
часть нашей работы будет посвящена анализу информационных технологий, данный аспект постмодернизма будет рассмотрен более детально в следующем параграфе.

Другой причиной, по которой мы предлагаем считать конец шестидесятых временем возникновения постмодернизма как массового умонастроения, будет то, что именно тогда происходит окончательное разочарование в возможности насильственного переустройства мира согласно "великим историческим проектам", начиная с проекта Маркса и заканчивая проектом Маркузе. Переломной точкой в данном случае послужили социально-политические события, произошедшие в 1968 году. Особенное значение имеют майские волнения во Франции – выступления леворадикальных сил, требующих революционного переустройства общества. Движение протеста, основу которого составляла студенческая молодёжь, вдохновлённая разворачивающейся в китае "культурной революцией", идеей Э. Че Гевара о возможности "революции без бюрократии", теориями "спонтанности революционного действия", восходящих к Бакунину и Прудону, а также теорией Маркузе о решающей роли маргинальных групп в социально-политическом преобразовании буржуазного общества, столкнулось с вездесущностью отлаженных механизмов власти и оказалось неспособным претворить свои требования в реальность. "Май 1968 года" вызвал большой резонанс в среде французских философов, которые расценивали эти события как выражение кризиса всего западного общества. Попутно ими был поставлен вопрос об ответственности интеллектуала за свои идеи, которые обретают в обществе независящую от него жизнь и зачастую становятся причинами человеческого горя. Поражение леворадикальных сил в 1968 году имело своим следствием отход от идеалов революционного преобразования и вульгарных версий марксистской теории, да и вообще разочарование в самой возможности изменения общества по "модернистскому сценарию". "Май 1968 года", таким образом, можно считать условным рубежом, символизирующим начало становления постмодернистского мировоззрения. кроме того, с этими событиями связывается оформление в самостоятельное идейное течение постструктурализма, непосредственно сформулировавшего философскую базу постмодернизма, а также, нельзя не отметить влияние 1968 года на формирование школы "новых философов" во Франции, которая является одной из версий постмодернистской философии.

Здесь же нельзя пройти мимо того, что 1968 год связан не только с событиями во франции, он печально знаменит и другими социально-политическими потрясениями, влияние которых прослеживается и по сей день. Речь идёт о так называемой "Пражской весне", когда под гусеницами танков окончательно погибла вера в социализм "с человеческим лицом". также имеется в виду волнения в американском обществе, связанные с осознанием бессмысленности и трагичности Вьетнамской войны, ставшей парадигмальным образцом всех войн, в ходе которых, обусловленные имперскими амбициями, попытки развитых стран навязать свою "прогрессивную" идеологию "отсталым" государствам и народам, оборачивались крахом и внутренними социальными взрывами. Все эти события бесспорно наложили отпечаток на самосознание европейской культуры и в дальнейшем послужили одной из причин пересмотра и изменения её мировоззренческих установок.

Становление постмодерна связано не только с социально-политическими процессами в обществе. Как известно, индикатором смены эпох всегда являлось возникновение новых течений в искусстве. "Именно в духовной культуре – отмечают Л. Зыбайлов и В. Шапинский, – начинает складываться модели постмодернистской ментальности, которые наиболее рельефно показали себя в искусстве, где расшатывались модернистские догмы и выворачивались наизнанку стереотипы модернистско-авангардистской логики"[21]. вторая половина шестидесятых годов ознаменована утверждением и распространением принципиально отличных от существующих ранее форм и подходов в сфере  :::::художественной деятельности, которые стали выразителями начального процесса постмодернистских трансформаций западного общества. Особенно ярко это прослеживается в области литературы. В шестидесятые годы такие авторы, как Владимир Набоков, Ален Роб-Грийе, Джон Барт, Хулио Кортасар, Томас Пинчон, Уильям Берроуз, Курт Воннегут и др., независимо друг от друга, создают литературные произведения, которые оказываются довольно близкими по своему духу. Их произведения роднит специфический "стиль письма", характерными чертами которого являются смешение жанров, отсутствие заданной структуры, цитатность, ирония или "пастиш". Этот особый стиль и принято считать проявлением постмодернизма в литературе. Не менее отчётливо постмодернистские тенденции наблюдаются в этот период и в архитектуре, где к концу шестидесятых постмодерн закрепился уже как самостоятельный стиль.

Не можем мы пройти мимо проявлений постмодернизма в науке. Так, постмодернистской по своему духу является гипотеза Ильи Пригожина о нестабильности вселенной, исходя из которой мир находится в неустойчивом равновесии, балансируя на грани порядка и хаоса[22]. Взгляды Пригожина положили основу теории самоорганизации (синергетики), коренным образом пересматривающей традиционные подходы в области естествознания[23]. Здесь же нельзя не отметить фрактальную геометрию Бенуа Мандельброта, положившую начало мировоззренческому прорыву в способах объяснения природы[24]. В общем для постнеклассической науки характерен отказ от господствующего представлении о мире как о ригидном универсуме, подчиненном сумме неизменных законов, в котором нет места хаосу, неустойчивости, нелинейности, неопределенности, и переход к его пониманию в качестве постоянно меняющейся, аморфной, многовариантной в своем развитии и бесконечно сложной реальности.

Происходящие в обществе и культуре изменения не могли остаться вне поля зрения философии: во Франции возникает новое идейное течение, которое получило название постструктурализм. Уже в самом термине выражается определённая реакция на структурализм – влиятельное идейное течение 50 – 60-х годов, из которого непосредственно вырастает постструктурализм. Последний,
развивая идеи структурализма, вместе с тем ставит задачи по преодолению его основных положений, в основном связанных с понятием "структура". По мнению постструктуралистов, к которым относят Жака Деррида, Мишеля Фуко, Ролана Барта, Жиля Делёза и др., понятие структуры упорядочивает и фиксирует действительность, а тем самым вписывает её в жесткие рамки и лишает возможности изменения.

Наиболее ярко идеи постструктурализма выражены в работах Жака Деррида. Именно им был заложен философский базис не только самого постструктурализма, но и постмодернизма в целом. Исходным понятием концепции Деррида является деконструкция. Оценивая современное состояние философии как кризисное в связи с исчерпанностью её классических форм, французский философ видит выход в новом методе – деконструкции, которая должна расширить горизонты философской мысли. Основы этого метода Деррида изложил в своём программном произведении "О грамматологии", увидевшем свет в 1967 году. Эта книга является критической рефлексией традиционной западной метафизики. По мнению Деррида, европейская философия оказалась в тупике в виду того, что не может выйти из выбранного круга проблем, пытаясь ответить на одни и те же вопросы. Философская мысль Запада оказалась "заключённой в карцер" своего категориального аппарата, жёстко определяющего методы познания действительности и навязывающего свой смысл любому рассматриваемому явлению. Единственный способ преодоления навязанных реальности смыслов Деррида видит в их деконструкции с помощью глубинного анализа языка, что сделает возможным свободное мышление, в котором нет предписанных схем, а обретение смысла происходит в процессе философствования. Таким образом, деконструкция направлена на уничтожение "привнесённого", связанного с исторической и культурной традицией. Она нацелена против историзма, линейности, прогрессивизма.

Другим ключевым понятием для постструктурализма, а равно как и постмодернизма, получившим разработку в трудах Деррида, является децентрация. По его мнению, любая структура предполагает фиксацию относительно некоторой центральной точки. Децентрация – это попытка разомкнуть, рассеять структуру, сделать её открытой. Как отмечает Г.К. Костиков, свою задачу французский философ видел прежде всего в том, "чтобы оспорить непререкаемость одного из основополагающих принципов европейского культурного сознания – принципа "центрации". Действительно, нетрудно заметить, что имея дело с любыми оппозициями (белое/черное, мужчина/женщина, душа/тело, содержание/форма, означаемое/означающее, денотация/коннотация и т.п.), мы невольно стремимся поставить в привилегированное положение один из членов этих оппозиций, сделать на нём ценностный акцент. Принцип центрации пронизывает буквально все сферы умственной деятельности европейского человека: в философии и психологии он приводит к рациоцентризму, утверждающему примат дискурсивно-логического сознания над всеми прочими его формами, в культурологии – к европоцентризму, превращающему европейскую социальную практику и тип мышления в критерий для "суда" над всеми прочими формами культуры, в истории – к презенто- или футуроцентризму, исходящему из того, что историческое настоящее (или будущее) всегда "лучше", прогрессивнее прошлого, роль которого сводится к "подготовке" более просвещенных эпох и т.п."[25]. Таким образом, из вышесказанного следует, что децентрация по сути дела означает пересмотр фундаментальных принципов модернизма и является первым шагом для формирования постмодернистского мировоззрения.

Уже на примере обзора таких ключевых категорий постструктурализма как деконструкция и децентрация чётко прослеживается взаимосвязь постструктурализма и постмодернизма. Остановившись главным образом на рассмотрении позиции Жака Деррида, как наиболее яркого представителя, а также в силу того, что нами не ставится цель провести детальный анализ непосредственно постструктурализма, мы оставили в стороне не менее видных постструктуралистов таких как Мишель Фуко, Жиль Делёз, Ролан Барт, чьи взгляды оказали также значительное влияние на становление постмодернистской филосо-
фии.

Возвращаясь к вопросу возникновения постмодернизма, отметим следующее: хотя постструктурализм и опережает появление философии постмодернизма на десять лет, тем не менее мы будем настаивать на том, что постструктурализм по своему духу, идейной направленности и методологии является версией постмодернистского мировоззрения. Ведь главным будет не название той или иной концепции, а ее фактическое содержание. Постмодернизм, как философское течение вырастает из постструктурализма и настолько тесно с ним связан, что провести чёткую грань между ними довольно затруднительно. Вся философская проблематика, разрабатывавшаяся в лоне постструктурализма перекочевала в более поздние постмодернистские теории. Причём, если постструктурализм мы склонны рассматривать как негативную теорию, главной задачей <