Европейская историческая память во второй половине хх–нач. XXI вв. Историческая память VS. Историческая политика.

Историческая память. Алейда Ассман «Длинная тень прошлого». Поднимает проблему европейской памяти, говоря о том, что европейская память состоит таких из таких учреждений как европейские музеи, «места памяти». Ассман задается вопросом: стоит ли понимать Европу как «континентальное сообщество памяти?» - политики, историки и имиджмейкеры работают над формированием коллективной европейской памяти, выпуская школьные учебники, создавая общую символику и учреждая памятные даты. Но их работа увенчается успехом лишь в том случае, если европейская память не окажется абстракцией, не будет предписана сверху, а войдет во взаимодействие с национальными и региональными сообществами памяти, что позволит учитывать соответствующие национальные и региональные условия. То есть автор перечисляет несколько факторов формирования общеевропейской памяти: музеи, «места памяти», Холокост. На вопрос о единой отправной точке для общего европейского прошлого возможен лишь один ответ: Холокост.  Идея в том, что это зло не делит на нации, и что каждая нация Европы пострадала от этого зла.

Историческая политика. Миллер. Тема Второй мировой войны является предметом интенсивного взаимодействия на международной арене. Как в Европе, так и в Азии эти взаимодействия все чаще приобретают характер ожесточенных противостояний, применительно к которым утвердилось понятие «войны памяти». В этой связи возникают два важных методологических вопроса. Один из них связан с представлениями исследователей и мнемонических авторов о природе этих взаимодействий и о ценностной основе политического использования прошлого. В Западной Европе в последние десятилетия XX в. в общественной жизни утвердился подход к прошлому, который в современной литературе принято называть «космополитическим».

Этот подход к памяти предполагал, во-первых, преобладание «критического патриотизма», когда особое внимание уделяется неприглядным страницам национального прошлого, что делает невозможным нарратив, концентрирующийся на страданиях собственной нации. Во-вторых, он постулировал возможность создания общих наднациональных нарративов, плодом чего была популярность совместных, межнациональных учебников истории и других таких проектов. В основе «космополитического» подхода к памяти о войне и к памяти вообще лежало убеждение, что прошлое представляет собой «неполитическое» пространство, в котором законы «политической жизни» с ее неизбывной конфликтностью преодолеваются, что либерально-демократическое гражданское общество само справится с проработкой прошлого, и политики не должны вмешиваться в эту сферу.

Сейчас употребляется другой подход - Историческая политика в новой интерпретации становилась, прежде всего, именно частью политики как таковой, и на внутренней, и на международной арене. В рамках такого подхода, который теперь принято называть «антагонистическим», политическое использование прошлого понимается не как поиск общего подхода, но как противостояние «нас» и «их». Целью такого взаимодействия становится утверждение «нашей» точки зрения как единственно возможной, маргинализация, подавление противника в сфере собственного политического контроля и на международной арене, победа, а не примирение. Например: прежде всего мы отчетливо видим мотив секьюритизации памяти. Ключевое событие празднований Дня Победы — Бессмертный полк — стал и площадкой борьбы с «врагами памяти». Хакерские атаки и провокации против Бессмертного полка России заняли важное место в информационной повестке вокруг празднования Дня Победы. На итоговой пресс-конференции организаторы подчеркивали скоординированность и масштаб атак, пришедшихся на 9 мая 2020 г. По озвученным данным, 64% серверов, участвовавших в DDOS-атаке, были расположены на территории европейских стран, 27% — на территории Северной Америки. Мотив «защиты памяти» от поругания и искажения со стороны враждебных сил заграницей и их пособников внутри страны активно эксплуатировался также и в контексте рекламы поправок к Конституции.