Моральные итоги второй мировой войны: Адольф Эйхман vs. Жан-Поль Сартр

Подводятся до сих пор.

Эрих Фромм «Бегство от свободы» (1940).

ü В тоталитарном государстве человек добровольно отказывается от свободы, перенося всю ответственность за содеянное на лидеров.

Ж.-П. Сартр. «Экзистенциализм – это гуманизм» (1946).

ü Смысл жизни человека изначально не задан, он не может отказаться от свободы. Человек сам несет ответственность за свой выбор и смысл жизни.

20 ноября 1945 г. – 1 октября 1946 г. – Нюрнбергский процесс — международный судебный процесс над бывшими руководителями гитлеровской Германии.

Процесс должен был способствовать тому, чтобы забыть некоторые преступления.

Не вспоминали о бомбардировки Хиросимы, Нагаски, Дрездена. Союзники согласились с советской версией событий на Хатыне. Забыты Мюнхенский процесс и пакт Молотова-Риббентропа.

ОРГАНЫ

Ещё в 50-х годах были предприняты попытки создать постоянно действующий международный уголовный суд, который бы рассматривал дела о совершении военных преступлений и преступлений против человечества в будущем, но такой орган (Международный уголовный суд) начал свою деятельность только в 2002 году.

Соглашение о создании Международного военного трибунала и его устава были выработаны СССР, США, Великобританией и Францией в ходе Лондонской конференции, проходившей с 26 июня по 8 августа 1945 года. Совместно разработанный документ отразил согласованную позицию всех 23 стран-участниц конференции, принципы устава утверждены Генеральной Ассамблеей ООН как общепризнанные в борьбе с преступлениями против человечества.

ВИНА НЕМ. СТОРОНЫ

Подготовка

29 августа ещё до суда опубликован первый список главных военных преступников, состоящий из 24 нацистских политиков, военных, идеологов нацизма.

Одним из пунктов обвинения, предъявленного в Нюрнберге, было рассмотрение вопроса о военных преступлениях («Kriegsverbrechen»).

Принципиальное решение о безусловной вине немецкой стороны было согласовано между союзниками и обнародовано после совещания в Москве в октябре 1943 г. В связи с этим применительно к ней как субъекту судопроизводства казалось не нужным обращаться к принципу презумпции невиновности (лат. praesumptio innocentiae).

Вопрос состоял в конкретизации и квалификации степени вины обвиняемых. Вследствие этого процесс был назван процессом о главных военных преступниках (Hauptkriegsverbrecher), и суду был придан статус военного трибунала.

Обвинения

Планы нацистской партии:

ü Использование нацистского контроля для агрессии против иностранных государств;

ü Агрессивные действия против Австрии, Чехословакии и Польши;

ü Агрессивная война против всего мира (1939—1945);

ü Вторжение Германии на территорию СССР в нарушение пакта о ненападении от 23 августа 1939 года;

ü Сотрудничество с Италией и Японией и агрессивная война против США (ноябрь 1936 года — декабрь 1941 года).

Преступления против мира:

ü «Все обвиняемые и различные другие лица в течение ряда лет до 8 мая 1945 года участвовали в планировании, подготовке, развязывании и ведении агрессивных войн, которые также являлись войнами в нарушение международных договоров, соглашений и обязательств».

Военные преступления:

ü Убийства и жестокое обращение с гражданским населением на оккупированных территориях и в открытом море;

ü Увод гражданского населения оккупированных территорий в рабство и для других целей;

ü Убийства и жестокое обращение с военнопленными и военнослужащими стран, с которыми Германия находилась в состоянии войны, а также с лицами, находившимися в плавании в открытом море;

ü Бесцельные разрушения больших и малых городов и деревень, опустошения, не оправданные военной необходимостью;

ü Германизация оккупированных территорий.

Преступления против человечности:

ü Обвиняемые проводили политику преследования, репрессий и истребления противников нацистского правительства. Нацисты бросали в тюрьмы людей без судебного процесса, подвергали их преследованиям, унижениям, порабощению, пыткам, убивали их.

ПОСЛЕДСТВИЯ. ПРАВО.

В немецкой печати были высказаны сомнения в моральном праве ряда обвинителей и судей обвинять и судить нацистов, так как эти обвинители и судьи сами были причастны к политическим репрессиям. Так советский обвинитель Руденко являлся причастным к массовым сталинским репрессиям на Украине, его британский коллега Дин был известен своим участием в выдаче СССР советских граждан, обвинявшихся в коллаборационизме, судьи из США Кларк и Бидл организовывали концлагеря для японцев-жителей США. Советский судья И. Т. Никитченко участвовал в вынесении сотен приговоров невиновным во время Большого террора.

БУДУЩЕЕ

Все это также являлось моральной основой послевоенного мира.

Сформулировано 7 принциопов:

1) Всякое лицо, совершившее какое-либо действие, признаваемое, согласно международному праву, преступлением, несет за него ответственность и подлежит наказанию.

2) То обстоятельство, что по внутреннему праву не установлено наказания за какое-либо действие, признаваемое, согласно международному праву, преступлением, не освобождает лицо, совершившее это действие, от ответственности по международному праву.

3) То обстоятельство, что какое-либо лицо, совершившее действие, признаваемое, согласно международному праву, преступлением, действовало в качестве главы государства или ответственного должностного лица правительства, не освобождает такое лицо от ответственности по международному праву.

4) То обстоятельство, что какое-либо лицо действовало во исполнение приказа своего правительства или начальника, не освобождает это лицо от ответственности по международному праву, если сознательный выбор был фактически для него возможен.

5) Каждое лицо, обвиняемое в международно-правовом преступлении, имеет право на справедливое рассмотрение дела на основе фактов и права.

6) Преступления, указанные ниже, наказываются как международно-правовые преступления:

ü Преступления против мира;

ü Военные преступления;

ü Преступления против человечности.

7) Соучастие в совершении преступления против мира, военного преступления или преступления против человечности, о которых гласит Принцип VI, есть международно-правовое преступление.

Процесс Эйхмана – укрывался в Латинской Америке, его похитили израильские спецслужбы. В Иерусалиме процесс над ним, 1960-1962 гг.

До этого было принято объяснять преступления нацистов тем, что те были паталогическими садистами. После работы Ханны Арендт, в которой автор показывала, что Эйхман просто старался хорошо выполнить свою работу, взгляды на этот вопрос несколько изменились.

Отто Адольфа обвиняли по 15 пунктам: «помимо всего прочего» он совершил преступления против еврейского народа, против всего человечества, ряд военных преступлений во время правления нацистского режима, и особенно во время Второй мировой войны. Судили его на основании Закона о нацистах и их пособниках от 1950 года, и согласно этому закону «совершивший одно из этих... преступлений... подлежит смертной казни».

Защитник Роберт Сервациус - его нанял Эйхман, но за услуги платило израильское правительство (следуя прецеденту, установленному Нюрнбергским процессом, когда защитников оплачивал сам трибунал победителей), так ответил на вопрос, заданный на пресс-конференции:

«Эйхман считает себя виновным перед Господом Богом, но не перед законом. Подход самого Эйхмана был совсем иным. Прежде всего, он не был согласен с обвинением в убийстве: «Я не убивал евреев. Я не убил ни одного еврея и ни одного нееврея - я не убил ни одного человеческого существа. Я не отдавал приказа убить ни еврея, ни нееврея; я просто этого не делал».

Или, как он уточнил позже:

«Так уж произошло... что мне ни разу не пришлось этого делать» - ибо сомнений в том, что, доведись ему получить приказ убить собственного отца, он бы этот приказ выполнил, не оставалось.

 Мог ли Эйхман быть признан виновным, если бы его обвиняли в пособничестве убийству? Возможно, но в таком случае это создавало бы важный прецедент. То, что он совершил, было признано преступлением, так сказать, в ретроспективе, сам же по себе он всегда был законопослушным гражданином, поскольку приказы Гитлера, которые он исполнял с присущим ему рвением, имели в Третьем рейхе силу закона. В обвинении говорилось не только о преднамеренности его действий, чего он и не отрицал, но также о низменных мотивах и о полном понимании преступной сущности деяний. Что касается низменных мотивов, то он был полностью уверен в том, что не является innerer schwainenhund, то есть грязным ублюдком по натуре; что же касается совести, то он прекрасно помнил, что он поступал бы вопреки своей совести как раз в тех случаях, если бы не выполнял того, что ему было приказано выполнять - с максимальным усердием отправлять миллионы мужчин, женщин и детей на смерть. Достаточно вспомнить, что он был готов отправить своего отца на смерть, если бы тот оказался предателем. И вот этот пункт его заявления как раз труднее всего поддавался простому человеческому пониманию.

Полдюжины психиатров признали его «нормальным». Что ужаснее всего, он совершенно очевидно не испытывал безумной ненависти к евреям, как не был и фанатичным антисемитом или приверженцем какой-то доктрины. Он «лично» никогда ничего против евреев не имел; напротив, у него имелась масса «личных причин» не быть евреененавистником. Чтобы подчеркнуть это, он даже сказал, что вот «некоторые из моих друзей действительно были антисемитами». Увы, ему никто не поверил. Они не могли и представить, что обыкновенный, «нормальный» человек - не слабоумный, не циничный и не жертва пропаганды - оказался абсолютно неспособным отличить добра от зла. Или скорее, как мы уже обсуждали на семинарах, не был готов анализировать и мыслить, просто выполняя приказы. Он был шестеренкой в огромной машине, однако именно его сделали козлом отпущения. А за все ужасы войны, за все преступления против человечества другим людям хотелось кого-то наказать. 11 апреля 1961 года начался судебный процесс.

Эйхман был повешен в ночь с 31 мая на 1 июня 1962.

В качестве корреспондента журнала The New Yorker философ Ханна Арендт освещала процесс «над архитектором Холокоста». Ее аналитические репортажи из зала суда стали основой для книги, в названии которой содержится самая известная цитата Арендт – «Банальность зла. Эйхман в Иерусалиме». Арендт пришла к выводу, что в условиях «морального коллапса целой нации» виновниками и участниками массовых убийств оказываются не только «сверхзлодеи», но и самые обыкновенные, заурядные люди. Эйхман не был основным идеологом Холокоста. Он был недалёким, исполнительным и зацикленным на своей карьере винтиком тоталитарной машины. По оценке Арендт, Эйхман не был ни психопатом, ни чудовищем. Он был ужасно, невероятно нормальным человеком, а его действия, обернувшиеся гибелью миллионов людей, стали следствием желания хорошо сделать свою работу.