Глава 3 Концептуальные основы науки о сознании

 

Введение  

Как описывать субъективную реальность сознания?  

Понятия, описывающие отсутствие сознания  

Альтернативные определения понятия «сознание»  

и их использование  

Выводы  

Вопросы для обсуждения  

Введение

Всем без исключения отраслям науки нужен собственный словарь, набор систематизированно организованных, связанных друг с другом понятий, описывающих флору и фауну в соответствующих частях реальности. В этой главе мы попытаемся понять, как современная наука о сознании должна описывать свои объекты изучения, и прежде всего почему было так трудно прийти к пониманию того, что именно описывает термин «сознание». Если сознание – это не то же самое, что поведение, восприятие или обработка информации, тогда традиционных понятий, существующих в психологии и в когнитивной психологии, для науки о сознании недостаточно и последняя остро нуждается в новом словаре.

Как описывать субъективную реальность сознания?

Наука – это попытка построить такие модели мира, которые точно отражают реальность и помогают нам, людям, систематизировать и понять, какие явления происходят в мире, как они организованы и связаны друг с другом и как «работают». Похоже, что реальность в целом организована по иерархическому принципу и представляет собой целое, состоящее из множества взаимосвязанных слоев. Следовательно, мы имеем разные понятийные системы – разные отрасли науки, – специализирующиеся в изучении конкретных слоев окружающей нас реальности. Существует чисто физический мир, изучаемый физикой, мир химических элементов и соединений, изучаемый химией, биологический мир живых организмов, являющийся предметом изучения биологии, нейронный мир мозга, изучаемый нейробиологией, и, наконец, психологическая реальность, которую изучает психология.

Наука о сознании изучает реальность нашей осознанной жизни – нашу психологическую жизнь как поток субъективных переживаний, а это значит, что нам нужна понятийная модель, описывающая эту реальность. Наука может быть понятной лишь настолько, насколько понятны базовые понятия и определения, относящиеся к базовым явлениям изучаемой ею реальности, которые она может предложить. Понятие «сознание» имеет славу неопределенного и неоднозначного. Существует много разных применений и определений понятия «сознание», особенно в разговорном языке. К несчастью, подобная понятийная путаница доминировала и в научном изучении сознания, во всяком случае – на его начальной стадии.

Однако сегодня, после того как современное научное изучение сознания приложило некоторые усилия для определения того, что же такое сознание на самом деле, стало возможным охарактеризовать базовые понятия, необходимые для четкого и недвусмысленного описания сознания. Разумеется, не все работающие в этой новой отрасли науки будут полностью согласны с теми определениями и характеристиками сознания, которые представлены в этой книге. Только время покажет, выживут ли в конце концов эти определения в качестве базового словаря науки о сознании. Во всяком случае, на данном этапе представленные ниже понятия образуют самую основу науки о сознании.

Феноменальное сознание: фундаментальная форма субъективности

Понятие «феноменальное сознание» отсылает к субъективному опыту как таковому. Быть феноменальным – значит быть переживаемым, а быть переживаемым – значит быть включенным в субъективную психологическую реальность. Присутствовать в психологической реальности – значит быть чем-то таким, чье существование организм может почувствовать  или ощутить.  Феноменальность – это свойство, одно лишь существование которого ощущается как нечто. Но нельзя сказать, что феноменальность – это одно, а чувство – другое; скорее факт существования феноменального события устанавливается по тому, как оно ощущается. Быть феноменальным – значит существовать так, как переживаешься. Уберите переживание феноменальности, и вы уберете саму феноменальность. Существование феноменального свойства определяет, что значит быть  субъектом, в психологической реальности которого это свойство проявляется.

Феноменальное сознание в целом содержит все субъективные переживания, или «чувства», которые мы испытываем в любой момент времени. Феноменальное сознание можно представить себе (во всяком случае, метафорически) как широкое поле или сферу переживаний, одновременно присутствующих в потоке сознания одного и того же человека. Оно включает ощущение света и темноты, цветов и звуков, телесные ощущения, эмоции, желания и «хотения», внутренние ментальные образы и внутреннюю речь, проходящие через наш внутренний мир. Все это вместе взятое приносит нам, по крайней мере когда мы находимся в нормальном состоянии бодрствования, целый динамичный чувственный мир,  в центре которого находимся мы сами, прочно связанные с образом нашего тела. Таким образом, типичное глобальное содержание феноменального сознания приобретает форму встроенной в мир личности,  с ее мыслями и образами и с собственным взглядом на окружающий мир.

Квалиа

Феноменальность – это переживание, а переживание по определению чувствуется как что-то. Как именно чувствуется переживание, определяется его качеством, квалиа.  Простые ощущения рассматривались как самые отчетливые примеры истинных качеств переживания. Наше феноменальное сознание изобилует разными феноменальными качествами: синий, зеленый, красный; темный и светлый, боль и зуд, соленость и «сладкость». Одну из лучших характеристик дал этому факту философ Леопольд Штубенберг в своей книге, посвященной квалиа (Stubenberg, 1998):

 

...

В каждый момент бодрствования и сна мы погружены в море красок, звуков, запахов, вкусовых ощущений, боли, легких прикосновений и тому подобного. На протяжении жизни мы подвергаемся воздействию непрерывного шквала таких качеств. В каждый момент времени нам противостоит изобилие этих качеств. Ничто не кажется мне более очевидным. Ничто не кажется мне более таинственным (Stubenberg, 1998, р. 18).

 

Благодаря этому факту я становлюсь тем, кто я есть… Насколько мне известно, без моих квалиа я мертв (Ibid, р. 24).

В частности, философы используют понятие «квалиа» (единственное число – квале) для обозначения феноменального сознания в его простейшей, базовой форме. Наука может объяснить другие аспекты психической деятельности, возможно, даже другие аспекты сознания, но, похоже, что квалиа не подлежат физическому объяснению. А если нельзя объяснить квалиа, то нельзя объяснить и феноменальное сознание, ибо оно – не что иное, как система «мозг-душа», в которой находятся квалиа. Или, возможно, что оно – глобальная организованная система, состоящая  из квалиа. В любом случае, если нет квалиа, не может быть никакого феноменального сознания, а если нет феноменального сознания, не может быть ничего похожего на биологическую систему. Без квалиа у организма нет никакой жизни – он мертв изнутри, ментально пуст, лишен субъективного потока внутренней психологической жизни. Следовательно, воды субъективного потока психологической жизни состоят из квалиа и текут в разных организованных паттернах, образующих наш личный, персональный мир, в котором мы живем. Существуя как субъективные живые существа, мы, на самом деле погружены в море эмпирических качеств.

Интенсивность качеств переживаний бывает разной: звук, цвет или прикосновение могут быть едва различимыми и чрезвычайно сильными. Они также имеют определенное место в нашем перцептивном мире: звуки, цвета, прикосновения и другие качества ощущаются в конкретных местах перцептивного мира. Они также имеют продолжительность: они возникают в сознании в какой-то момент, задерживаются на какое-то время, а затем исчезают из сознания. Поэтому складывается впечатление, что феноменальность состоит из качеств, появляющихся в какой-то точке перцептивного пространства и времени и демонстрирующих определенную интенсивность, или силу.

Состояние «быть в сознании» и специфическое содержание сознания

Быть в сознании – значит быть в таком состоянии, когда возможны  субъективные переживания (рис. 3.1), когда феноменальные «поля», или квалиа, проявляются в системе «психика-мозг» организма. Быть без сознания – это значит находиться в таком состоянии, когда какие-либо субъективные переживания невозможны  (рис. 3.2).

 

Рис. 3.1.  Сознание «включено»

Сознание как состояние делает возможными различные субъективные переживания. Метафорически оно может быть обозначено как состояние, при котором «включены» внутренние феноменальные источники квалиа.

 

Рис. 3.2.  Сознание «выключено»

Бессознательное состояние – это такое состояние, которое «отключает» все субъективные переживания. Метафорически оно может быть обозначено как состояние, при котором внутренние феноменальные источники квалиа «отключены» и сознание временно отсутствует.

Сознание, понимаемое как состояние,  не следует путать с конкретным содержанием  сознания. Состояние, делающее возможными субъективные переживания, само по себе не является чем-то таким, что мы переживаем, оно скорее представляет собой фоновый уровень  системы «психика-мозг», который лишь делает возможными  феноменальные переживания. Разумеется, состоянию «быть в сознании» противоположно состояние «быть без сознания». Когда абсолютно никакого содержания феноменального сознания не может появиться в нашей субъективной психологической реальности, когда феноменальное сознание полностью отсутствует, мы находимся в бессознательном состоянии. Бессознательное состояние не является переживанием субъективного психологического вакуума или переживанием черного феноменального пространства, лишенного какого бы то ни было содержания, – это полное отсутствие каких бы то ни было переживаний,  включая переживание пустоты или черноты. Когда мы находимся в бессознательном состоянии, для нас не существует субъективной психологической реальности. Подобное состояние может быть следствием самого глубокого сна (IV стадия, синхронизированный сон, или сон без сновидений), сильного опьянения, действия анестезирующих агентов, используемых в хирургии, эпилептических припадков или серьезных травм черепа и мозга, приводящих к коме или к вегетативному существованию.

Бессознательное состояние можно определить как временное фоновое состояние системы «психика-мозг», при котором невозможны какие-либо субъективные переживания; это, как правило, временное, но полное отсутствие квалиа.  В минуты бессознательного состояния ничто не напоминает человека или мозг, которые находятся в таком состоянии. Бессознательное состояние – это не присутствие бессознательных переживаний, а полное отсутствие всех феноменальных «чувств»; субъективный поток переживаний пересыхает, и на мгновение феноменальное сознание перестает существовать (подробнее об этом сказано в разделе «Понятия, описывающие отсутствие сознания»).

В отличие от сознательного или бессознательного состояния содержание сознания конкретно и представляет собой специфические паттерны качеств, проявляющихся в феноменальном сознании:  зрительное восприятие круглой формы и красного цвета томата, который находится перед глазами; тактильные ощущения, вызванные прикосновением к иголке; звук, издаваемый стеклянным стаканом при падении на каменный пол; чувства счастья или печали, заполняющие душу и тело. На рис. 3.3 схематически представлено, как внезапная острая боль в ноге доминирует над содержанием сознания.

 

Рис. 3.3.  Содержание сознания

Такие специфические сознательные переживания, как острая боль, сосредоточенная в какой-то части тела, образуют содержание сознания особого вида. Они состоят из паттернов квалиа или эмпирических качеств, которые интенсивны, временны и имеют пространственную локализацию в сфере первичного (феноменального) сознания.

Внутренняя структура феноменального сознания: центр и периферия В любой момент времени, когда мы бодрствуем, наше феноменальное сознание (его также называют первичным сознанием, Farthing, 1992) похоже на широкое поле или сферу, заполненные множеством переживаний. В том, что касается интенсивности, четкости, деталировки и организации качеств переживания, поле феноменального сознания демонстрирует внутреннюю структуру, имеющую центр и периферию. В поле есть единственная зона, образующая центр сознания. В центре феноменальные качества проявляются наиболее четко, их интенсивность максимальна, а их структуры содержат больше деталей (рис. 3.4).

 

Рис. 3.4.  Первичное сознание

Сфера первичного (феноменального) сознания разделена на центр сознания и на окружающее его периферическое сознание (или феноменальный фон). В центре, он также является и центром внимания, отбирается содержание для детальной обработки информации, вследствие чего оно переживается более живо и отчетливо. В отличие от него то содержание, которое находится на периферии, переживается лишь смутно. На рисунке: человек реагирует на маленького паука, оказавшегося в центре сознания, а дерево, оказавшееся на периферии, воспринимается лишь поверхностно.

В центре сознания разные качества переживания гармонично связаны друг с другом и образуют сложные пространственно-временные паттерны, соответствующие воспринимаемым объектам. Это значит, что в центре сознания мы можем зафиксировать разноцветный движущийся объект, имеющий сложную пространственно-временну́ю структуру и издающий при движении звуки (например, пролетающую мимо многоцветную птицу). Все эти разные качества гармонично связаны между собой и вместе представлены в нашем перцептивном поле, образуя распознаваемую репрезентацию объекта, в данном случае – птицы. Центр сознания окружен периферическим сознанием, или феноменальным фоном, на котором воспринимается центр. Феноменальный фон – это туманный динамичный ковер, образованный смутными переживаниями, которые лишь намекают на присутствие различных перцептивных качеств или объектов без их четкой и ясной репрезентации. Как говорил Уильям Джеймс, феноменальный фон представляет собой свободные воды, омывающие все четкие образы в потоке субъективного опыта. Он также отмечал, что четкие образы в сознании «пока они на самом деле живут, занимают лишь ничтожно малую часть наших душ» (James, 1890/1950, vol. 1, p. 255). Феноменальный фон широк; он содержит множество расплывчатых образов, которые окружают центр сознания как в пространстве, так и во времени. Каждый образ встроен в пространственный контекст и воспринимается на его фоне. Но каждый четкий образ в центре сознания несет с собой также и умирающее эхо непосредственно воспринимаемых образов и возникающих ожиданий образов, которые еще только предстоит обрабатывать: «Образ, воспринимаемый в данный момент, отбрасывает свою тень далеко вперед, заранее активизируя зоны, в которых лежат еще не родившиеся мысли» (James, 1890/1950, vol. 1, p. 256).

Между центром и периферией нет резкой границы, и в наших повседневных опытах она зачастую остается незамеченной. В повседневной жизни нам обычно кажется, что весь воспринимаемый мир, который нас окружает, одинаково четок и досконален. Однако это – иллюзия, создаваемая быстрой сменой объектов внимания в поле сознания.

Фокус селективного внимания – так называется когнитивный механизм, отделяющий центр от периферии в феноменальном сознании. Как только мы хотим сосредоточить свое внимание на расплывчатой туманности феноменального фона, она исчезает, и появляются четкие образы. Следовательно, ее невозможно поймать интроспективно, ибо любая попытка обратить особое внимание на что-либо на фоне оборачивается против себя самой: фон становится «авансценой», а смутный феноменальный ореол – четким образом. Уильям Джеймс сравнил парадоксальную попытку рассмотреть туманность периферического сознания с попыткой детально изучить строение снежинки на теплой ладони и с безнадежной попыткой «как можно быстрее включить свет, чтобы увидеть, как выглядит полная темнота»! (James, 1890/1950, vol. 1, p. 244).

Современная версия этого парадокса известна как иллюзия света в холодильнике.  Когда бы вы ни открыли дверцу холодильника, в нем всегда горит свет. Но горит ли он, когда дверца закрыта? Если вы захотите проверить это, открыв дверь максимально быстро, у вас возникнет иллюзия, что свет горит всегда, даже тогда, когда вы не смотрите! Точно такая же иллюзия существует у нас относительно того, что на всем перцептивном поле содержание сознания четкое и ясное даже тогда, когда мы не обращаем на него внимания. Непосредственно увидеть размытость феноменального фона невозможно. Однако в когнитивной психологии оказалось возможным разработать эксперименты, которые позволили увидеть, насколько подробно мы видим то, что находится на периферии. Оказалось, что не очень подробно: перцептивные объекты, находящиеся вне центра, воспринимаются как неплотно связанные друг с другом феноменальные признаки, дающие лишь представление о размере, цвете или форме объекта, да и то очень смутное. Но когда на них направляется внимание, они немедленно образуют одно целое – определенный образ, представляющий конкретный объект в реальном мире (Revonsuo, 2006).

В когнитивной психологии эксперименты с кратковременной зрительной стимуляцией иллюстрируют взаимодействие феноменального сознания и внимания. Однако в этом контексте когнитивные психологи предпочитают говорить об иконической памяти, а не о зрительном сознании. Термином «иконическая память» обозначается кратковременное хранение зрительной информации. Содержание иконической памяти чрезвычайно богатое:  она способна сохранять практически полную зрительную информацию в течение очень короткого периода времени (около 1 секунды), она сохраняет информацию о местоположении, цвете, размере и форме зрительных объектов, но она не  содержит информации о категории  или о смысле  объектов. Иконической памяти присуще свойство, которое называется «видимой устойчивостью», или феноменальным следом  стимула, который физически уже исчез; ее содержание исчезает быстро,  и лишь незначительная его часть может быть охарактеризована вербально, прежде чем содержание исчезнет окончательно. Тем не менее в течение короткого периода времени любая  часть содержания доступна для вербальной характеристики, если на нее было направлено внимание перед исчезновением содержания (Palmer, 1999; Sperling, 1960).

Иконическую память изучали, быстро предъявляя испытуемым зрительный стимул – дисплей с большим объемом информации (обычно это были несколько рядов и колонок букв). После того как дисплей исчезал, испытуемые могли назвать всего четыре или пять букв, хотя уверяли, что видели все буквы.  Если подсказка, указывающая ряд букв, которые им следовало назвать, появлялась сразу после  исчезновения стимула, испытуемые могли повторить буквы из любого  ряда. Это свидетельствует о том, что вся  информация недолго была доступна  селективному вниманию и воспроизведению.

Эти данные позволяют предположить, что все содержание иконической памяти соответствует кратковременному феноменальному сознанию в поле зрения: оба скорее представляют собой широкое поле, а не узкий луч прожектора. Более того, содержание воспроизводимой части иконической памяти соответствует содержанию селективного вынимания, или центра сознания, а следовательно, и содержанию вытекающего из него рефлексивного сознания. Более важный вывод из этих экспериментов заключается в том, что в феноменальном поле зрения в любой момент времени находится больше, чем мы можем охватить вниманием и о чем можем сообщить.  Не подлежащее сообщению содержание феноменального фона тем не менее представляет собой значительную часть всего содержания сознания, ибо оно, хоть и кратковременно, но присутствует для испытуемого.

Хотя результаты изучения иконической памяти четко свидетельствуют о различии между вниманием и сознанием, в нынешних дискуссиях о сознании взаимосвязь между этими двумя понятиями остается неясной, чтобы не сказать противоречивой.

Внимание и сознание

Понятие «внимание» чрезвычайно популярно в когнитивной психологии и в нейробиологии. Разным формам внимания и его когнитивному и нейронному механизмам посвящено много исследований. С другой стороны, когнитивисты традиционно вообще не использовали понятия «сознание» (или его синоним «осознание»), возможно, из-за давнишних запретов бихевиоризма, компьютерной метафоры и функционализма (философии, на которой базировалась когнитивная психология), не признававших субъективный опыт. В результате понятие «внимание» иногда полностью заменяло понятие «сознание», и основанием для этого было предположение, что сознание ничем не отличается от внимания. А если это так, то тогда не нужно и само понятие «сознание», и новая область науки, изучающая его, поскольку уже существует устойчивая когнитивная традиция, изучающая внимание.

Следовательно, мы должны четко показать, чем «внимание» и «сознание» отличаются друг от друга и почему изучение внимания автоматически не означает изучения сознания (Koivisto, Kainulainen & Revonsuo, 2009). Термином «внимание» обозначается выбор какой-то информации для дальнейшей более детальной обработки.  Внимание усиливает  одни сигналы и отфильтровывает  другие. В отличие от него термином «сознание» обозначается субъективный опыт. Выбор внимания и сознательный опыт часто коррелируют: содержание, отобранное «прожектором внимания», как правило, соответствует самым четким субъективным переживаниям в центре сознания, а объекты дальнейшей обработки образуют рефлексивное сознание  (подробнее о рефлексивном сознании далее).

Однако внимание и сознание могут быть и не связаны друг с другом. Усиление или фильтрация информации, происходящие благодаря вниманию, могут иметь место на таких уровнях обработки сенсорной информации, которые находятся за пределами сознания или ниже него. Иными словами, внимание может функционировать на бессознательных уровнях обработки информации в мозге. Например, эмоционально значимое слово или эмоционально значимый образ могут привлечь внимание и вызвать более сильную реакцию в мозге, даже если они предъявлены настолько быстро, что их вообще невозможно осознанно рассмотреть.

С другой стороны, субъективные переживания могут иметь место за пределами центра внимания. В зрительном восприятии «центральный прожектор» селективного внимания работает на всем поле зрения субъективных опытов. Когда вы ищете в большой толпе знакомое лицо, «прожектор внимания» последовательно перемещается с одного лица на другое, тогда как весь феноменальный фон, представленный толпой, за пределами центра селективного внимания образован менее четким феноменальным содержанием – нераспознаваемой массой лиц и людей.

Разделение феноменального сознания на центр (отличается наличием селективного внимания) и периферию (все, что находится за пределами центра и отличается отсутствием селективного внимания) позволяет предположить, что за пределами внимания как минимум существуют некие менее четкие феноменальные переживания. Иначе само понятие периферийного сознания, или феноменального фона, было бы лишено смысла.

Однако периферия сознания находится во власти другой формы внимания, которая называется пространственным вниманием.  Если перцептивное пространство, в котором находится стимул, не получает никакого пространственного внимания, сам стимул (и все пространство) не попадут даже в периферийное сознание и не будут восприняты вовсе. Как будет показано ниже (в главах 4 и 5, посвященных нейропсихологии), пациенты с поврежденными мозговыми механизмами пространственного внимания перестают сознательно воспринимать большие участки перцептивного пространства, не осознавая этого. Они не распознают внешние стимулы, а иногда и части собственного тела, если стимулы находятся в той части пространства, которая не воспринимается. Складывается впечатление, что у этих пациентов поле феноменального сознания сократилось до половины воспринимаемого пространства, но сами они не чувствуют, что им чего-то не хватает. Они не могут увидеть или понять, что часть пространства сознания исчезла, и осознать, что оно утрачено.

Слепота к изменениям и слепота невнимания

Результаты недавно выполненных экспериментов заставили усомниться в том, что даже здоровые наблюдатели способны увидеть что-либо за пределами центра селективного внимания. Такие поразительные явления, как слепота к изменениям и слепота невнимания, заставляют предположить, что все, что остается за пределами центра внимания, увидеть нельзя или что даже если это и было каким-то образом туманно воспринято, позднее об этом нельзя ни вспомнить, ни рассказать.

Представьте себе, что примерно в течение двух минут вы видите фотографию, на которой изображена какая-то сложная картина, предположим, группа людей перед историческими зданиями и памятниками на фоне деревьев, цветов и травы. Похоже, вы «ухватили» всю картину со всем многообразием ее красок и деталей. После того как фотография исчезла, на долю секунды появляется яркая белая вспышка, затем возникает та же самая фотография, но вам говорят, что между первой и второй фотографиями существуют весьма заметные различия. Сможете ли вы увидеть их? Большинство людей считают, что смогут, но на самом деле очень трудно увидеть, исчезли ли какое-то дерево, здание, человек, облако или какой-то другой объект, изменилось ли их местоположение или появилось что-то новое. Эта поразительная неспособность обнаружить даже большие изменения в последовательно предъявляемых зрительных стимулах называется слепотой к изменениям  (Simons & Rensink, 2005).

Чтобы заметить изменение, человек должен сосредоточить внимание именно  на том самом объекте, который изменяется. Обычно наша зрительная система подчиняется скоротечным сигналам, привлекающим внимание к местоположению изменения, в результате чего мы автоматически обнаруживаем его. Если между двумя стимулами нет «маски» (такой, как яркая вспышка), нашей зрительной системе ничего не стоит заметить разницу. Мы мгновенно понимаем, что здание, человек или дерево исчезли с фотографии или появились на ней, потому что местоположение изменения само обнаруживает себя. Но если местоположение маскируется от селективного внимания, мы удивляемся, услышав, что вторая фотография сильно отличается от первой. Нам они кажутся одинаковыми, и может понадобиться не одна тренировка, чтобы человек смог, наконец, обнаруживать изменение. Стоит один раз увидеть изменение, и потом трудно не замечать его каждый раз, когда предъявляются фотографии, – теперь кажется, что оно просто бросается в глаза.

Представьте себе, что вам предстоит выполнить следующее задание: на мониторе компьютера на мгновение возникает крест, и вы должны решить, какая из линий: вертикальная или горизонтальная – длиннее. Вы послушно выполняете это задание в течение нескольких сессий, и вдруг экспериментатор неожиданно спрашивает вас, не видели ли вы чего-нибудь еще на экране во время предыдущей сессии. Тогда на экране монитора рядом с крестом на сотые доли миллисекунды появился другой объект, но когда вас спросили о нем, оказалось, что вы понятия не имеете о том, что на экране, помимо креста, было еще что-то (Mack & Rock, 1998). Это неспособность заметить неожиданный стимул, не связанный с основным заданием, но появившийся на мониторе одновременно и рядом с ним, называется слепотой невнимания.  В зависимости от зрительных и семантических признаков этого неожиданного стимула и от его местоположения слепотой невнимания страдают от 25 до 75% испытуемых. Явление, похожее на слепоту невнимания, можно наблюдать также и в более естественных условиях. Примером может служить известный эксперимент «Невидимая горилла» (Simons & Chabris,1999). Он свидетельствует о том, что когда наше внимание сосредоточено на мяче, летающем от одного баскетболиста к другому, мы можем даже не заметить человека, пересекающего игровую площадку в костюме гориллы!

Более того, фокусники часто используют слепоту к изменениям и слепоту невнимания в своих трюках (не зная ничего о научных основах этих явлений!), когда нас поражает, что предметы исчезают в воздухе прямо у нас на глазах. Можно подробно показать, как им удается обмануть наше перцептивное сознание, перенаправив наше внимание в критический момент фокуса и сделав нас благодаря этому слепыми. Например, мы не обращаем внимания на руку фокусника и потому не видим, как «исчезающий» предмет падает из руки ему на колени (Kuhn & Findlay, в печати).

Как можно объяснить эту поразительную неспособность увидеть то, что на самом деле является ясно видимым стимулом, или изменения в стимуле? Есть два объяснения, противоречащие друг другу. Первый отождествляет содержание сознания с содержанием центра селективного внимания; второй возлагает «ответственность» за них скорее на проблемы зрительной памяти, а не на скудость зрительной феноменологии.

Первое объяснение слепоты к изменениям и слепоты невнимания основано на том, что мы не осведомлены ни о чем,  что находится за пределами центра внимания, то есть за пределами центра внимания нет никакого зрительного переживания.  Мы находимся под воздействием иллюзии света в холодильнике: нам кажется, что он всегда включен, а на самом деле, когда дверца закрыта, он всегда выключен! Точно так же нам кажется, что мы постоянно видим (и воспринимаем) все, что находится в поле зрения, но на самом деле мы видим только то, на что направлено наше внимание; того, на что наше внимание не направлено, мы не видим, это лишь потенциально видимые объекты (критический анализ этой позиции представлен в: Туе, 2009).

Согласно менее радикальной версии этой точки зрения, центр внимания окружен феноменальным фоном. Однако те участки фона, которым в данный момент внимания не уделяется, лишь очень кратко, приблизительно и смутно представляют содержание соответствующих участков стимульного поля. Поэтому если в фоновом стимульном поле не происходит ничего такого, что немедленно превращает его в центр внимания, соответствующее феноменальное поле не будет скорректировано, и, следовательно, новый стимул не окажет на феноменальный фон никакого влияния, которое позволило бы распознать происшедшее изменение.

Связь между вниманием и сознанием весьма сложна, ибо существуют несколько типов сознания и несколько типов внимания. Однако эту связь можно обобщить следующим образом: полное отсутствие пространственного внимания к некоей области перцептивного пространства, возможно, подразумевает полное отсутствие феноменального сознания в отношении всех стимулов в этой области. Примером может служить нейропсихологический синдром игнорирования (подробнее о нем будет рассказано в главе 4). Полное отсутствие селективного внимания к стимулу позволяет говорить о том, что этот стимул не может быть выбран для дальнейшей обработки информации в рефлексивном сознании (см. ниже), а следовательно, он не может быть описан и о нем не может быть сообщено. Слепота к изменениям и слепота невнимания являются неопровержимыми доказательствами этого.

Следовательно, феноменальный фон первичного сознания – смутные переживания, окружающие центр, – состоит из таких стимулов, которые получают некоторое пространственное внимание, но остаются вне центра последнего.

Ниже мы рассмотрим, что происходит с тем содержанием в центре сознания, которое было выбрано центром внимания для дальнейшей обработки информации.

Рефлексивное сознание

Центр сознания, определяемый тем, куда падает или направлено селективное внимание в поле сознания, функционирует так же, как вход на более высокие уровни сознательной обработки информации. Содержание центра сознания не только воспринимается более отчетливо, чем содержание фона, но и может участвовать в сложной когнитивной обработке информации, которая происходит в так называемом рефлексивном сознании.

В рефлексивном сознании осуществляются когнитивные операции, которые, используя в качестве вводной информации образы в центре феноменального сознания, позволяют им достигать других разнообразных когнитивных механизмов. Следовательно, феноменальные образы могут быть поименованы, распознаны или использованы для управления поведением. На разговорном языке мы называем ментальные явления, происходящие в рефлексивном сознании, «мыслями», «суждениями», «убеждениями», «обозначением», «концептуализацией», «планами действий» и т. д. Философы могут сказать, что рефлексивное сознание использует феноменальные образы в качестве вводной информации и после их обработки «выдает» ментальное содержание, составляющее суждение. Такое содержание может быть выражено в форме утверждения или предложения, констатирующего некое положение дел (например, X есть Y).

Сказанное выше может показаться ужасно сложным и абстрактным (чтобы не сказать скучным), но на самом деле все это очень знакомо нам и постоянно происходит в наших головах. Рассмотрим пример. Представьте себе, что вы откусили что-то, что оказалось слишком твердым для ваших зубов, и сразу почувствовали острую зубную боль, которая потом превратилась в тупую ноющую боль. Когда чувство боли только появилось, восприятие боли немедленно нашло путь в центр сознания. Через пару секунд ваше рефлексивное сознание начинает маркировать и оценивать переживание в терминах пропозициональных мыслей. Мысли включают боль как свой объект и рефлексируют по ее поводу, в связи с чем эта форма сознания и называется «рефлексивным сознанием».

Возникающие пропозициональные мысли могут быть примерно такими:

• Ах! Как больно! Надеюсь, зуб не сломался…

• Ужасно больно… Позвонить зубному врачу или само пройдет?

• Наверное, зуб сломался и обнажился нерв… Или что-то в этом роде… Нужно как можно быстрее договориться о встрече с моим зубным врачом!

Вот как работает рефлексивное сознание, формулируя «мысли о» том, что происходит в феноменальном сознании:

• Ах! Как больно! (Наименование, или категоризация, переживания как «боль»)  

•  Надеюсь, зуб не сломался… (Формулирование возможного причинного объяснения переживания и выражение желания, чтобы это объяснение не оправдалось)  

•  Ужасно больно… (Наименование и оценка качества и интенсивности переживания)  

•  Позвонить зубному врачу или само пройдет? (Формулирование возможных будущих сценариев)  

•  Наверное, зуб сломался и обнажился нерв… Или что-то в этом роде… (Категоризация возможной причины переживания)  

•  Нужно как можно быстрее договориться о встрече с моим зубным врачом! (Формулирование плана действий)  

Следовательно, в рефлексивном сознании нет ничего абстрактного или незнакомого – оно преимущественно состоит из «внутренней речи», которую мы воспринимаем своими «внутренними ушами» как свои собственные мысли, беззвучно разговаривающие с нами нашим голосом (рис. 3.5).

 

Рис. 3.5.  Рефлексивное сознание

Содержание центра сознания (или центра внимания) быстро подвергается когнитивной обработке более высокого уровня, где оно может быть названо, оценено, вербально выражено или использовано для управления поведением. Рефлексивное сознание оперирует понятиями и языком, формулируя мысли о наших переживаниях в виде беззвучной внутренней речи. На рисунке схематически представлена ситуация, когда рефлексивные мысли пытаются оценить, назвать и классифицировать существо, которое было осознанно воспринято, чтобы понять, насколько опасным оно может быть.