Тема 7. Досуг в Европе XVIII-XIX вв. Праздники Великой французской революции

 

В этот период в Европе складываются почти аналогичные современным формы досуга. Считается, что клубы возникли в конце XVI в. в Англии. Но они в ту пору еще не стали образом жизни сословий, классов.

В образ жизни аристократов (а только они имели право и средства на объединение в клубы) клубы устойчиво входят в XVIII в. На манер английских устраивали подобные заведения для общественного досуга аристократы других западноевропейских стран. В период Великой французской революции в условиях сословного равенства образовывались клубы разных сословий, но партийно-политическая доминанта в их деятельности не позволяет причислить их к формам социализированного досуга.

XVII в. — век салонов, досуговая жизнь аристократов главным образом сосредоточивается в салонах. Что такое салон?! Незаурядные или просто богатые люди желали окружить себя ради общественного признания наиболее интересными людьми: политиками, военачальниками, учеными, литераторами, музыкантами и т.п., собирающимися у них по определенным дням. Общение, угощение, чтение пьес, романов, стихов, исполнение музыкальных произведений — вот основное содержание салонных вечеров.

По инициативе кардинала Ришелье в 20-х годах XVII в. был реабилитирован театр. Это означает, что посещать театр не зазорно. Театр, таким образом, вписывается в образ досуга аристократов, и в Европе начинают строить театральные здания (с достаточной степенью Комфорта) для высших слоев общества. Презренные прежде актеры и драматурги могли быть гостями салонов.

Поскольку для театральных представлений стали сооружать достойные помещения, во дворцах аристократов главным оставались угощения и танцы. Балы. Это уже известно: наемные музыканты, танцы, угощения. Появляется родственная нам фигура распорядителя бала: он определяет репертуар, последовательность танцев, работает среди публики.

Клубы возникли как ответ на потребность аристократов встречаться по своему желанию, а не по Приглашению на бал или держателей салонов. Последние больше пленили женщин, поэтому скучающие мужчины изобрели для себя клуб. Здесь люди одного круга (интересы пока не принимаются в расчет) собирались для общего досуга: еда, питье, игра, позднее — чтение книг, газет и обмен мнениями.

Но клубы были привилегией аристократов. Социальный статус и деньги позволяли объединяться в клубы. В XIX в. стало достаточно только денег. Образуются буржуазные, по видам деятельности, и политические клубы. Изначальный политический интерес, однако, перерастал, трансформировался в чисто клубный интерес общения с друзьями. И досуг политизировался, и политику "разбавлялась" пивом и бильярдом. Эта тенденция сохранилась и в объединениях социалистов, о чем свидетельствует К. Маркс в своих "Экономическо-философских рукописях 1857—1859 гг." (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. — Т. 46. - С.607.)

В XVIII—XIX вв. в связи с развитием буржуазных отношений и урбанизацией возникает исключительный класс — пролетарий — категория людей без собственности и корней, но достаточно многочисленная, чтобы влиять на политическую жизнь государства. От Деревни и традиций пролетарии оторвались, а в городе ничего, кроме рабочего места и казармы, не обрели. Как заметное явление этот класс существовал с XVIII до середины XX в. В отсталых странах в размытом виде он существует и сейчас. Досуг их однообразен и до слез знаком: церковь по воскресеньям и кабак в остальные дни недели. Нет оснований сомневаться в правдивости наблюдений Ф. Энгельса ("Положение рабочего класса в Англии") и М. Горького (роман "Мать"), где рисуются сходные картины образа жизни пролетариев.

"Их лишают всех наслаждений, кроме полового наслаждения и пьянства, — пишет Ф. Энгельс, — и, выматывая из них ежедневно на работе все духовные и физические силы, тем самым постоянно толкают их на самые безудержные излишества в двух единственно доступных им областях" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. — Т.2. — С.332). "Его, рабочего, — пишет далее Ф. Энгельс, — потребность в обществе может быть удовлетворена только в трактире, так как нет другого места, где он мог встретить друзей" (Там же. — С.336). Более живописно эта картина представлена на первых страницах упомянутого романа М. Горького "Мать".

Или у Дж. Лондона: "Кабак — это клуб бедняков, кабак — место их сборищ... В кабаке мы праздновали успех, в кабаке оплакивали неудачи, в кабаке заводили новые знакомства" (Лондон Дж. Собр. соч. В 14 т. — М., 1961. — Т.П. — С.47). И далее: "Кабак был клубом бедняков и только туда мне был открыт доступ... Там можно было подойти к стойке и заговорить с первым встречным... переступив порог кабака, я уже не чувствовал себя одиноким" (Там же. — С.61). Английские пивнушки — пабы и кафе у французов и немцев и по сей день остаются наиболее массовыми заведениями ежедневного общественного досуга по месту жительства. Некоторые из них обзавелись периодикой, настольными играми, музыкальными и игровыми автоматами, бильярдом, а по вечерам предоставляют помещение любителям музицирования или коллективного пения. Ну, чем не клубы?!

Но я забежал вперед. Следует порассуждать о деградации праздничных форм социализированного досуга.

1. Урбанизация и индустриализация разрушили традиционные сообщества (сельские, ремесленные, сословные) с их устоявшимся образом жизни, в том числе досуга. Удельный вес сельского населения — основного носителя праздничных традиций — уменьшается, сельские праздники "тускнеют" и "съеживаются". В городах, куда стекаются представители различных региональных и этнических культур, ни у одной из которых недостаточно сил для утверждения своего приоритета и традиций, люди оказываются анонимными и безликими, как муравьи. Я уже упоминал о численно значительной части горожан XVIII—XIX вв. — пролетариях с присущей им безнормностью (аномией). Впрочем, это свойственно и современным новым городам, образующимся вокруг гигантского градообразующего производства (Набережные Челны, Тольятти и т.п.).

2. И названное выше обстоятельство, и рост образования разрушают традиционно-мифологическое народное сознание. На смену эмоциям, вере в мистику, чудеса, магию, иллюзию, религиозные и прочие мифы приходит проза рассудочности, прагматизма, буржуазной (копеечно-центовой) целесообразности. Традиционный сельский праздник в сознании новых поколений видится как наивная детская игра, которую забавно наблюдать, но нельзя воспринимать всерьез. А без этой наивной веры в выдуманную реальность праздник невозможен. Останутся театр и зрелище. Именно в этом направлении трансформируется часть традиционных народных местных праздников. Впрочем, любителей поиграть в этот театр (не бескорыстно) и любителей посмотреть его (не бесплатно) пока достаточно. Это положительный фактор сохранения традиционных форм народной культуры в изменившихся социально-психологических условиях.

3. В малых городах люди были более знакомы, структурированы, их отношения — более открытыми. Махалля в кавказских и среднеазиатских городах, как и итальянский квартал (в фильмах неореализма), уходят в прошлое, уступая место нарастающему отчуждению с его стандартно-улыбчивым равнодушием. Общенародный праздник, слегка и ненадолго сверкнув публичностью, уходит в частный быт. Тяжелая, машинизированная, непрерывная производственная жизнь города пугает его.

4. На смену празднику как социально-художественной самодеятельности населения приходит его эмоциональный суррогат — индустрия зрелищ. Нет нужды расходовать свои нервные клетки, проявлять выдумку и изобретательность, чтобы скрасить будни жизни; за вас все сделают специалисты зрелищного дела. Специалисты торговли придумают и хорошо упакуют подарки для любой имущественной категории населения, для представителей всех возрастов и полов. Особенно отчетливо эта тенденция проявляется в судьбе досуговой художественной самодеятельности: нет нужды своим трудом творить необходимую для человека эстетическую среду. Она столь назойливо звучит и мельтешит со всех сторон, что не оставляет возможности растерянному от нее субъекту остановиться, оглянуться, поразмышлять. Уходят иллюзия и мечта, помогавшие пережить самое тяжелое лихолетье.

5. Власть имущие вполне сознательно эксплуатируют потребность людей в празднике в своих корыстных интересах, творят суррогаты праздника (порой по сногсшибательно нелепым поводам вроде Дня независимости Татарстана или России).

О принципах и схеме официальных праздников речь пойдет ниже. А сейчас вернемся в Европу конца XVIII в.

 

Праздники Великой французской революции

Опыт эксплуатации праздников и зрелищ в качестве агитпропа господствующие партии, правители, классы имели и в предшествующие эпохи. В случае с праздниками Франции 1789—1795 гг. он проявился классически, шумным эхом отозвавшись в массовых действах в Петрограде в 1918—1920 гг. Насколько эти праздники относятся к социализированным формам досуга?! Как результат досуговой самодеятельности и публичное зрелище — вполне. По целям доминантой в них был не досуг, а политика. Видимо, из этих соображений В. М. Рябков не включил их в программу курса "История досуга". И все-таки... Для организаторов досуга опыт праздников Великой французской революции поучителен по части эксплуатации массовых людских эмоций в интересах политических временщиков и плутов. Например, нынешние крайне левые и правые следуют тактике большевиков: чем хуже народу, тем лучше для нас, митинговыми и зрелищными средствами канализируя эмоции неудовлетворенности в опасные русла национализма, примитивного патриотизма и баррикадного противостояния власти: "булыжник, кулаки, оскал в нас каждом зверя пробуждал".

В праздниках Великой французской революции в соответствии с амплитудой революционных страстей надо выделить три этапа: розовый, кроваво-красный, бело-голубоватый.

I этап. Июль 1789 г.—август 1792 г. Этот розовый этап мы характеризуем как время эйфории победы, энтузиазма и элементов народной самодеятельности. Ограниченная монархия, головокружительное равенство сословий, обещания и разработка Конституции. Идеализм лозунгов еще учитывает и сочетается с реалиями традиций при дефиците адекватных новым идеям и переживаниям эмоциональных выразительных средств. Новые революционные действия еще не обходятся без фигуры короля, епископа, религиозных действ. Еще нет революционных песен и музыки. В ход идут травестированные народные и религиозные песнопения и гимны. Велик удельный вес народной самодеятельности, у власти пока умеренные лидеры типа Мирабо, да и народу непривычно в одночасье отбросить все традиции при отсутствии замены.

II этап. Кроваво-красный. Сентябрь 1792 г.—июль 1794 г. Время крайне левых. Арест и казнь Людовика XVI и Марии Антуанетты, республиканская конституция, идеологическая нетерпимость и поиск врагов (расправа с политическими соперниками под флагом борьбы с врагами революции), исключение религии из сюжета праздника, создание новой религии с античной атрибутикой и символикой, праздники обретают свою музыку и поэтические тексты (Марсельеза, Карманьола, гимны), провозглашение системы праздников, соответствующей идеологии.

Смена символов. Вместо родовых гербов — кокарда, вместо трона — Алтарь Отечества, Дерево Свободы; фри-

гийский колпак как знак принадлежности к свободному народу вместо шляп знати; скрижали законов и Конституция в ларцах вместо святых даров и мощей, революционные песни и гимны вместо литургий и церковных песнопений. Сюжет революционных церемоний до деталей копировал религиозные и официальные, заменяя атрибуты и символику. В оформлении праздников широко используются мифологические образы античности.

Вожди революции кровавого периода о праздниках. Дантон, лидер Конвента в 1793 г. произносит речь: "Весь народ должен прославлять великие деяния нашей Революции. Нужно, чтобы он собирался в обширном храме, и я предлагаю, чтобы самые выдающиеся художники участвовали в сооружении этого здания, где в назначенные дни будут совершаться национальные игры. Если у Греции были Олимпийские игры, Франция тоже будет праздновать свои санкюлотские дни. У народа будут праздники, в которые он принесет фимиам Верховному Существу, властителю природы... Дадим оружие тем, кто его может носить, образование юношеству и праздники народу".

Робеспьер, отправив на гильотину своих недавних соратников — Дантона, Шометта, Демулена и других, произносит в Конвенте пылкую речь и провозглашает новую систему праздников: "Истинная сущность Верховного существа — это природа; его храм — Вселенная; его культ — добродетель; его праздники — радость великого народа, собравшегося под его взорами, чтобы крепче связать сладостные узы вселенского братства, и пусть память о тиранах и изменниках предается на них поношению, а память героев свободы и благодетелей человечества получает должное воздаяние общественной благодарности; пусть они черпают свои интересы и свои наименования в бессмертных событиях нашей Революции и в самых священных и дорогих человеческому сердцу предметах; пусть они будут украшены и отмечены эмблемами соответственно их специальной цели; пригласим на наши праздники и природу и все добродетели; пусть все они празднуются под покровительством Верховного существа; пусть они будут посвящены ему... Как легко было бы французскому народу придать своим собраниям более грандиозный характер и более широкую цель. Разумная система национальных праздников была бы одновременно самой отрадной связью братства и самым могущественным средством возбуждения... Устройте общие и особо торжественные праздники для всей Республики. Организуйте частные праздники для каждой местности, чтобы они были днями отдыха и заменили бы то, что уничтожено обстоятельствами" (Цит.по.: Тьерсо Ж. Празднества и песни французской революции.—Пг., 1917. — С. 27, 144—146). Итак, через праздники к новой вере. Для начала Робеспьер утвердил серию национальных праздников: Верховного существа, Человеческого рода, французского народа, благодетелей человечества, мучеников Свободы, бойцов Республики и т.д.

/// этап: август 1794—1795 гг. и далее — затухание. В июле 1794 г. Максимилиана Робеспьера отправили на гильотину вконец запуганные его неистовой кровожадностью более умеренные члены Конвента; абстрактную систему праздников, начиненную атеизмом и пантеизмом, отменили. Оставили только 14 июля — День республики. Объявили новую систему праздников, близкую конкретному человеку (праздник юности, супружества, праздник старости, праздник земледельца и т.п.), облекая их сентиментальной античной символикой и атрибутикой, также малопонятной простолюдинам, как и абстракции якобинцев.

Наиболее значительным событием первого периода стал праздник Федерации 14 июля 1790 г., массовый, полный энтузиазма и самодеятельности населения. Событие еще свежо в памяти, революция еще не показала свой кровавый оскал, монархи Европы с тревогой наблюдали события, еще не посылая войска на "чумной" Париж.

Канун праздника. Из провинций съезжаются делегаты. На Марсовом поле кипит работа: ремесленные цехи, просто горожане со своими орудиями труда возводят насыпь в центре поля в форме ступенчатой пирамиды, увенчанной Алтарем Отечества. В глубине амфитеатром сооружаются трибуны для членов Законодательного собрания с троном для короля в центре. Напротив, у Сены, возводят триумфальную арку в античном стиле. Музыканты играют для работающих.

День первый. На Алтаре надписи: Народ, Отечество, Конституция. Ниже, на ступенях, расположились делегаты от провинций, затем солдаты, духовенство, оркестры. Бой барабанов чередуется с духовными песнопениями.

Действие открывает богослужением епископ Талейран. Генерал Лафайет поднимается к Алтарю и от имени национальной гвардии, командиром которой является, приносит присягу верности Федерации. Гвардейцы повторяют слова присяги, потрясая оружием и знаменами. Трубы. Барабаны. Пушечный выстрел. Присягу Отечеству повторяют президент национального собрания и король. Пушечная стрельба. Играют оркестры. Общий энтузиазм. Виданное ли дело: всегда присягали королю, а здесь он сам присягает Отечеству.

15, 16, 17 июля. Праздник "рассыпался" по районам города. Помимо традиционных народных увеселений по районам проходили встречи с делегатами от провинций, устраивались локальные манифестации. День 18 июля запомнился парижанам вечерним весельем и танцами у разрушенной Бастилии.

Из праздников 1791 г. историкам запомнились траурное торжество похорон Мирабо и перенос праха Вольтера, прошедшие соответственно в апреле и июне. Аристократ Мирабо стал идеологом третьего сословия в национальном собрании, почти два года был буфером между роялистами и радикалами из якобинских клубов.

Народ Парижа вышел на улицу, чтобы проститься с кумиром, или на балконы, к окнам. Ночь. По улицам при свете факелов под звуки траурной музыки оркестров движется кортеж: 12 унтер-офицеров несли тело, 12 батальонных командиров поддерживали покрывало. Национальное собрание приняло решение: только что отстроенный храм Святой Женевьевы сделать Пантеоном, и первым его героем стал Мирабо.

Маркиз де Вилье, племянник Вольтера, добился решения национального собрания о переносе праха дядюшки в Пантеон. За безбожие Вольтера лишили места на христианском кладбище, и он был похоронен в своем имении. И вот деятели искусства и науки Парижа несут прах своего кумира в Пантеон. Члены Академии художеств, одетые в античные костюмы, несут ларцы с его сочинениями (как подушечки с наградами в наши дни); 12 белых лошадей везут колесницу в античном стиле с бронзовыми колесами. Катафалк на колеснице увенчан фигурой, олицетворяющей бессмертие. Хоры музыкантов и певцов, обрамляя шествие, исполняют марши и гимны.

Шествие длилось несколько часов, с остановками в важных точках Парижа. У театра Оперы артисты исполнили гимны и возложили венок к статуе. У дома маркиза был сооружен амфитеатр, на котором юные девушки в белых одеяниях с голубыми поясами и пальмовыми ветвями выражали поклонение праху.

Осенью 1791 г. в связи с завершением работы над Конституцией на Марсовом поле состоялось ее представление народу. Была и процессия с участием властей, мэра города, с ларцом для Конституции. Действие элементарное, но внушительное по числу присутствующих. Впервые обошлись без богослужений и участия церковников.

Впечатляющими были дни 22—23 июля 1792 г. в Париже: проходила акция "Отечество в опасности", которую Тьерсо с основанием относит к эффектным и необычайно театрализованным представлениям.

Прелюдия. Парижан разбудила барабанная дробь. В шесть утра — три выстрела сигнальной пушки. Они повторялись ежечасно до восьми вечера, создавая атмосферу осадного положения. К семи утра весь гарнизон Парижа с развернутыми знаменами выстроился на Гревской площади. Восемь часов утра. Из ратуши выходят чиновники коммунального собрания в официальных одеждах и с должностными знаками в сопровождении приставов, несущих эмблемы города, садятся на коней (традиционный выход в период осадного положения города).

Главное действие. Чиновники с приставами и различные группы военных образуют несколько кортежей. Они направляются в районы города. Кортеж: трубачи, кавалеристы, национальные гвардейцы с барабанщиками, муниципальные чиновники на конях, артбатарея, трубачи, всадники со знаменами и транспарантами, где написано:

"Граждане! Отечество в опасности". Снова батарея, национальные гвардейцы, кавалерия. Тревожно бьют барабаны, ежечасно — пушечная пальба. Военные отряды создавали острое ощущение осады и опасности.

На перекрестках улиц кортеж останавливается. Пристав зачитывает обращение национального собрания, на доске, положенной на два барабана, представители родов войск ведут запись добровольцев. Играет военная музыка.

Марсельезу, гимн Французской республики сегодня, капитан национальной гвардии Руже де Лиль напишет несколькими днями позднее, но ее эмоциональные истоки можно обнаружить в этом действии: Отечество в опасности.

Торжественно-траурная тема продолжена церемонией в память погибших 10 августа 1792 г. Она состоялась 27 августа. В течение трех часов по улицам двигался кортеж: солдаты, символические останки, траурная музыка, факелы. Финал: Тюильрийский сад. Мари Шенье (брат поэта-роялиста Анри Шенье, казненного якобинцами) с высокой, Уходящей во мрак трибуны читает стихи и надгробные слова. Шеренги солдат с пиками. Факелы. Похоронная музыка. Голос Шенье звучит, как с небес. Президент национального собрания возлагает венок павшим в спасительном для Республики сражении 10 августа. Музыканты исполняют гимны торжества.

Второй период. 1793—1794 гг. Радикалы ввели новое летоисчисление и календарь. Угроза отодвинута. Простолюдины затихли в тревоге. Комиссары Дантона — Робеспьера, мобилизуя все творческие силы Парижа, армию и граждан, устраивают триумфы режиму. Главными исполнителями от искусства остаются Луи Давид, Госсек, Керубини, Мегюль, Шенье, артисты Оперы.

К празднику Федерации в 1793 г. были приурочены годовщины сражения 10 августа 1792 г. и принятия Конституции. Праздник имел три основные точки действия плюс концерты артистов театров в течение дня.

Действие первое — и по замыслу организаторов идеологически центральное — состоялось опять-таки на развалинах Бастилии. Здесь был сооружен родник Возрождения в виде монументальной женской фигуры под античность, символизирующей мать-Природу, из сосцов которой струилась вода. Участники действа собрались перед восходом солнца и приветствовали его восход торжественным гимном Природе.

Президент Конвента наполнил чашу водой и, обходя статую, оросил землю. Наполнив чашу снова, осушил ее. Затем ритуал пития чаши воды повторили 86 комиссаров от провинций. Каждого приветствовали трубной и барабанной музыкой, пушечной стрельбой. Действие означало приобщение к братству сынов матери-Природы.

Действие второе. Кортеж — шествие членов Конвента, комиссаров, музыкантов, барабанщиков, хора, публики на поле Федерации (Марсово поле) с остановкой на площади Революции, перед статуей Свободы. На поле Федерации президент Конвента возложил на Алтарь Отечества ковчег со скрижалями Конституции (его торжественно несли члены Конвента). Хоры исполняют гимны на мотив Марсельезы, революционные песни.

Действие третье. На площади под открытым небом артисты театров и солдаты разыграли театрализованное представление на сюжеты ярких и героических моментов осады г. Лилля.

Праздник Разума 10 ноября 1793 г., инициированный Дантоном, стал одним из самых мерзких вызовов атеизма. Нотр-Дам, традиционное место торжественных богослужений, был определен местом действия, ибо поклонение разуму должно стать национальной религией.

Подготовка. Посреди храма воздвигли гору-пирамиду, увенчанную греческим портиком с надписью "Философия", в полугроте ниже устроен на греческий манер алтарь с надписью "Истина" и светильником.

Действие. Девушки в белом поочередно, поклонившись светильнику, располагаются группами на склоне пирамиды. Актриса, изображавшая Свободу, проделала то же самое и села на трон. Она стала объектом поклонения, речей, гимнов Свободе в исполнении хора. Это была любимая парижанами актриса театра Оперы Тереза Анжелика Обри. Потом ее на троне в сопровождении девушек в белом несли в Конвент и обратно в Нотер-Дам. (Об этом

празднике и о судьбе Обри рассказано в "Богине Разума" И.Бунина).

По распоряжению Дантона аналогичные праздники широко прошли в провинции.

Последствия. Робеспьер воспользовался негативной реакцией части населения на праздник, чтобы устранить Дантона и стать единоличным вождем.

В событие высокого эмоционального накала власти превратили похороны видного военачальника Лепелетье, умершего от ран, и одного из радикальных лидеров Марата, убитого смелой роялисткой Ш. Кордэ. Сюжет прост: ночной кортеж с факелами. Раны на телах обнажены, взывают к отмщению. Кортеж пышно оформлен. Национальные гвардейцы с приспущенными знаменами, траурная музыка. Бесконечное молчаливое шествие скорбящих парижан.

Все эти траурно-торжественные акции должны утвердить идею: революция и народ Франции будут чтить своих героев, не забудут их доблесть. Робеспьер задумал организовать столь же торжественные похороны двух рядовых солдат, но не успел. На таких идеях и эмоциях воспитывались национальные гвардейцы — надежда и опора Наполеона.

На эту идею работал праздник Триумфов республики в декабре 1793 г. Сюжет опять же прост: шествие из Тюильрийского сада на Марсово поле, к Алтарю Отечества с остановкой у Дома инвалидов (это колоссальный архитектурный комплекс, в главном храме которого сегодня находятся гробницы Наполеона и его близких).

Структура кортежа. 14 групп по числу армий, в каждой — колесница с раненными солдатами армии, которую сопровождали девушки в белом с пальмовыми ветвями в руках. Между колесницами — вооруженный отряд представителей армии с музыкантами, трубачами, пушками. Последней движется аллегорическая колесница Победы, далее — члены Конвента, барабанщики, оркестр национальной гвардии.

Остановка у Дома инвалидов. Оказаны почести ветеранам революции. Администрация почтила имена парижских девушек, избравших себе в супруги раненых и инвалидов - доблестных защитников Республики. Под звуки победных песен и маршей раненых увозят. У Алтаря Отечества отдали должное каждой армии защитников Республики.

Вспоминаются строки из стихотворения Н.А. Некрасова, родственные этим действам по своей идеологии: Иди на бой за честь отчизны, // за убеждения, за любовь. // Иди и гибни безупречно. // Умрешь не даром. Дело прочно, // Когда под ним струится кровь. Родина-де, потомки не забудут. Последний и самый грандиозный праздник французской революции — праздник Верховного Существа 8 июня 1794 г. Это столь памятное для Парижа событие также не содержит режиссерских замыслов, театрализации: оно поразило современников масштабами. (Те же принципы лежат в основе прибалтийских песенных праздников.) И готовилось оно три дня. Но им занимался сам Робеспьер, невыполнение распоряжений которого грозило гильотиной. Все крутилось день и ночь.

Подготовка. Помимо традиционных шествий и речей было необходимо написать гимн в честь Верховного Существа и обеспечить его всенародное исполнение.

Надо было украсить весь Париж, каждого парижанина обеспечить цветами, сотворить и соорудить грандиозную статую мудрости. Страх перед гильотиной стимулировал творческую деятельность музыкантов и художников, а также распорядительность комиссаров. Умилительное сходство: в голодном и разоренном Петрограде под угрозой расстрела нашли тысячи метров тканей и пиломатериалов, музыкантов и артистов и пр. и пр. для устройства массовых действ. Основным источником описания праздника является упомянутая в начале очерка работа Ж. Тьерсо. Фрагменты истории праздников этого времени есть в эссе Р. Роллана "Народный театр" и брошюре Р. Пельше "Нравы и искусство французской революции" (Пг., 1919 г. — С.52).

Итак, Госсек за сутки сочинил гимн Верховному Существу. 7 июня все типографии Парижа печатали ноты и текст, которых ждали мобилизованные музыканты. Вечером 7 июня музыканты с приданными им комиссарами отправляются в 48 секций Парижа, каждая из которых Должна подготовить сводный хор из 50 человек (партия девушек, партия юношей, партия матерей, партия мужчин), а жители кварталов должны получить текст и выучить его. Исполнителей нашли, текст разучили.

Другая группа комиссаров ринулась добывать цветы. На 80 километров в округе были срезаны все цветы и свезены в Париж. Украшены дома. Повозки с цветами ждут участников в Тюильрийском парке.

8 июня. День действия. В 8 часов утра церковные колокола созывают парижан к местам сбора в секциях. Пушки вторят колоколам. В секциях в соответствии с партиями хора выстраивается колонна во главе с участниками главного хора. Комиссар приводит колонну к Тюильри, где распорядители разводят всех по местам: хористов — к центру парка, публику — по аллеям. При входе в парк каждый участник получал цветы, ветки, колосья. Центр праздника — бассейн парка — окружен батальоном молодых солдат со знаменами.

Здесь же, ближе к бассейну, шеренги членов Конвента в официальных костюмах (впервые). Построение, движение, расстановка заняла четыре часа (бедные исполнители!).

12 часов дня: Институт музыки (оркестр), а за ним члены Конвента выходят на эстраду. С ними хор Института музыки, все в белых платьях, с венками на головах и трехцветными лентами (цвета национального флага Республики).

Робеспьер начинает речь (мы уже цитировали его суждения об идеологии праздника и, конечно, текущем моменте); затем зажигает факел и идет по мосткам к статуе Мудрости, покрытой серым холстом. В замысле было следующее: унылый холст атеизма сгорает и обнажает белый символ веры. Случился конфуз: покрывало, сгорая, весьма подкоптило и белое великолепие статуи Мудрости. Робеспьер вернулся на трибуну, закончил речь.

Хор из 2400 участников с припевом 100-тысячной публики исполнил гимн Верховному Существу.

Комиссары построили колонну в соответствии с принятым порядком, выводя из парка группы хора, батальон юношей, половозрастные группы поддержки хора, и организовали стройное шествие к Марсову полю, к Алтарю Отечества. В центре колонны Конвента движется запря-

ценная восемью быками античная колесница, на которой есть все необходимое, по мысли устроителей, для питания тела и духа.

Остановка шествия у Дома инвалидов: ветераны клянутся встать при необходимости на защиту Республики, члены Конвента, приняв клятвы, почтили их лестными речами. Тьерсо утверждает, что когда колонна продолжила движение, Конвент приотстал от своего лидера, демонстрируя инвалидам и ветеранам свое неприятие Робеспьера. Но это, скорее, поздние домыслы.

Марсово поле заполняется колонной. Известная нам гора-пирамида украшена цветами, зелеными ветками. На вершину поднимается Конвент, ниже — хор музыкантов, оркестр, выстроенные партиями хористы из секций Парижа. У подножья — батальон юношей и девушки с цветами.

Комиссары развели народ по упомянутым выше половозрастным признакам вокруг Алтаря Отечества. Казалось, весь народ Парижа здесь.

Повторяется гимн Верховному Существу. Его поют 100 тысяч парижан, затем исполняются песни свободной Франции, уже известные народу.

Пушечный выстрел — сигнал к всеобщему братанию. Все приходит в движение: девушки дарят цветы солдатам, те потрясают оружием и размахивают знаменами, старшие благословляют молодых на служение отечеству, хор повторяет любимые мелодии революционной Франции.

Все примитивно: эксплуатация патриотических чувств, национальной гордости, заразительности массового настроения и весьма жесткая исполнительская дисциплина.

Через месяц Робеспьера казнили. В свое время (60-е годы) А. Левандовский опубликовал книгу о Робеспьере в серии "ЖЗЛ". Книга талантливая, трепетно передающая перипетии политической жизни провинциального адвоката Максимилиана Робеспьера, с очевидным сочувствием герою. С учетом опыта Октябрьской революции я не разделяю восторга перед фанатиками идеи. Поднявший меч от меча и погибнет. Мне и сегодня жаль фанатиков христианской, коммунистической, исламской и других идей. На них нашло затмение. Жаль собаку, но если она бешеная, то для блага общества ее следует уничтожить.

Слишком много крови на Робеспьере, чтобы простить ему искреннее стремление стать благодетелем человечества.

Третий период. Он характеризуется попыткой сочетать революционную риторику с традиционными ценностями жизни. Надо признать его неудачным историческим экспериментом. Эти попытки повторялись у нас: в 20-е годы — как Красные Пасхи и Красные Крестины (повторение обряда с коммунистической атрибутикой и речами), в 60-е годы — как кампания по созданию новых обрядов, компенсирующих ушедшие традиционные народные обряды. И оба раза попытки были неудачными. Так и во Франции.

1 марта — День супругов. Есть перекличка с матроналиями Древнего Рима. Что мы имеем?!

Почести давним супружеским парам (их ставили в пример молодым, украшали дубовыми венками);

несколько пар новобрачных в белых нарядах с трехцветными лентами.

Все это нам знакомо: превращение события личной жизни в общественное с соответствующим идеологическим основанием и речами.

День старости — речи, почести ветеранам и супружеским парам, сдобренные актуальными политическими соображениями.

Праздник юности — нечто похожее на наш день призывника: речи о патриотическом долге и жеребьевка по рекрутскому набору. Музыка, барабаны, еда и питье вина — традиционная составляющая всех праздников.

Более жизненным смотрелся Праздник земледелия. В селе это было шествие к полю: соха, украшенная лентами и цветами; повозка с орудиями сельскохозяйственного труда, звон колоколов, песнопения, торжественная первая борозда в поле; в Париже — своеобразная ярмарка с плодами земли на повозках, нередко украшенных на античный лад. Были радость и веселье.

Но в целом эта попытка внедриться в личную жизнь и придать ей общественный смысл была неудачна. Неудачной она будет и впредь.

Завершая раздел праздников Великой французской революции, резюмирую: поворотное событие истории, новые идеи и надежды создали благоприятную и праздничную ситуацию; вожди сознательно и целенаправленно применяли ее для утверждения своих воззрений, используя традиционные формы. Как церковь несколько веков назад, они внедрили в традиционный обряд новую атрибутику и символы, предметы культа, т.е. замещали прежнюю религию и верования новыми. Государственно-значимый характер праздников и соответственно государственная организация; силовая мобилизация искусства целям служения революции.

Что нового внесено в обычай народного праздника?

1. Атрибутика античности и Возрождения. Она представлена в оформлении и символике праздников.

2. Искреннее обращение властей к народу (Отечество в опасности) и адекватный отклик.

3. Масштаб народной самодеятельности и участия масс, особенно в первый период эпохи.

4. Массированное использование трагического пафоса в целях эмоционального заражения народа необходимыми идеями.

Эти праздники определяли характер социализированного досуга французов до начала XIX в. Историки запомнили похороны в 1797 г. генерала Гоша, одного из членов Директории, когда прозвучала вся самая трагическая музыка, известная французам, когда в полном масштабе согласно событию были представлены все компоненты торжественно-трагических действ. Ну а праздники Федерации (14 июля) утратили былую эмоциональность и как большинство официальных праздников стали днями питья и веселья.