Приезд генерала Поллока и уполномоченного Афганистана

Генерал Поллок и уполномоченный Афганистана – сейид Нур‑Мухаммед прибыли в Систан в начале марта и разбили лагерь в Банджаре в нескольких милях к востоку от Насратабада. Афганский уполномоченный отказался нанести визит уполномоченному Персии и эмиру Кейна отчасти из‑за крайней неучтивости, с которой он и его свита столкнулись ранее. Он также считал, что его положение гораздо выше, чем положение персидских представителей.

 

Окончательный разрыв отношений с уполномоченным Персии

Письма с угрозами в адрес свиты уполномоченного Афганистана довершили разрыв с уполномоченным Персии, и Голдсмид, посоветовавшись с Поллоком, написал Масум‑хану, что ввиду действий и поведения представителей Персии он принял решение покинуть Систан и послать отчет в Тегеран. Подводя итог сложившейся ситуации, он написал: «На ум приходит один неизбежный вывод: власти Персии самым явным и достойным порицания образом не сумели проявить простейшей любезности, не предприняв самых обычных мер к тому, чтобы достойное положение и безопасность миссии, о прибытии которой они сами попросили, были должным образом организованы и соблюдены». Очень жаль, что Голдсмиту не была предоставлена охрана в виде индийских войск.

 

Решение арбитра

Голдсмид своим арбитражным решением разделил этот регион на Собственно Систан и Внешний Систан. Первый был ограничен на севере и западе группой озер разной степени солености Хамун, а на востоке – главным рукавом реки Гильменд. Внешний Систан представлял собой узкий регион на правом берегу Гильменда, протянувшийся с севера на юг на 500 миль. Собственно Систан был присужден Персии, а Внешний Систан – Афганистану. Такое решение было абсолютно справедливым, так как отражало реальное положение дел. Оно удовлетворяло разумные притязания Персии, хотя ей пришлось уйти с позиций, занятых на правом берегу Гильменда. Эмир Шир‑Али, ожидавший, что решение будет принято в его пользу, остался, как мы увидим в следующей главе, очень недоволен. Обе стороны обратились к властям Великобритании, которые утвердили решение Голдсмида. Решение этого вопроса является большой заслугой этого офицера и его служащих, которые, подвергаясь невыносимому обращению со стороны персов, успешно выполнили чрезвычайно трудное задание.

 

Глава 36

Генезис Второй англо‑афганской войны

 

Я отправил своего представителя – генерал‑майора Столетова, пользующегося покровительством императора. Он сообщит вам обо всем, что у меня на уме. Надеюсь, вы обратите большое внимание на то, что он скажет, и поверите ему так же, как мне самому. Преимущество тесного союза с правительством России будет очевидно надолго.

Из письма Кауфмана к Шир‑Али, июнь 1878 г.

 

Переписка генерала Кауфмана с Шир‑Али

В качестве введения к этой главе я расскажу о переписке Кауфмана с эмиром. Первое письмо из серии писем, которые привели к его свержению, было датировано 11 апреля 1870 г. и касалось приезда в Ташкент Абдуррахмана. В нем Кауфман писал, что ответил на его просьбу впустить его в город, сказав, что «император России милостиво оказывает гостеприимство всем. но он ни в коем случае не должен рассчитывать на мое вмешательство в его ссору с вами». Он также утверждал, что «далек от того, чтобы стремиться вмешиваться во внутренние дела Афганистана». Шир‑Али был взволнован и растерян, не понимая, что побудило русского генерал‑губернатора написать ему. Он передал письмо вице‑королю, который посоветовал ему отправить ответ с благодарностью Кауфману за его уверения. Шир‑Али так и поступил, упомянув, что он посоветовался с вице‑королем по этому вопросу. 20 декабря Кауфман снова написал, выразив в ответ свои дружеские чувства. Эти письма были более или менее «бесцветными», но два года спустя Кауфман написал еще одно письмо, касавшееся границ Бухарского ханства, которое вызвало в Кабуле сенсацию. Эмир переадресовал письмо вице‑королю и привлек его внимание к желанию русских наладить «регулярную и частую переписку с властями Кабула». Он закончил свое письмо просьбой к англичанам уделять более серьезное внимание поддержанию границ Афганистана. Тем не менее Кауфман продолжил свою переписку, притом что министерству иностранных дел Великобритании были даны «позитивные уверения» в том, что «кабинет министров империи продолжает считать Афганистан полностью вне сферы своих действий». Возможно, в тот период министерство иностранных дел Великобритании так и не поняло, что Российским Туркестаном управляет практически независимое российское Военное министерство.

В продолжение этой переписки зимой 1873 г. Кауфман написал эмиру длинное письмо с сообщением о падении Хивы, и Шир‑Али ответил на него в январе 1874 г., поздравив генерал‑губернатора с этим большим военным успехом. Одновременно он написал другое письмо, в котором объявил, что назвал Абдуллу Джана своим наследником.

Следующее письмо Кауфмана датировано несколькими месяцами позднее. В нем он писал, что ездил в Россию и считает недавний союз[50] между императором России и королевой Англии «знамением для народов этих стран, которые под защитой императора России и королевы Англии живут в мире и комфорте». Следует отметить, что этот брачный союз королевских семей, по мнению русского генерал‑губернатора, являлся союзом, защищавшим Афганистан усилиями двух стран. Таково, по крайней мере, было мнение дурбара[51]в Кабуле.

Во время этой переписки эмиру сообщили, что власти Великобритании никоим образом не разделяют и не одобряют его неудовольствие от возросших частоты и значимости этих писем.

 

Миссия сейида Нур‑Мухаммеда, июнь 1873 г.

После заключения договора с Россией о признании северных границ Афганистана и обнародования арбитражного решения генерала Голдсмида о границе Систана в качестве посланника для обсуждения этих вопросов в Симлу приехал представитель эмира по данной проблеме – сейид Нур‑Мухаммед.

Он подтвердил, что урегулирование вопроса о северной границе в целом удовлетворило его высочество, однако он понял, что никакой четкой границы не было проведено к западу от огромного изгиба Окса и что вожди приграничных районов, вероятно, поддадутся на интриги русских.

Что касается арбитражного решения Голдсмида по Систану, неудовольствие эмира было столь же сильно, как и неудовольствие шаха. Следует вспомнить, что Нур‑Мухаммед был представителем Афганистана в Комиссии по установлению границ, а так как ему не удалось добиться приращения территории за счет Персии, то он, естественно, подверг нападкам арбитражное решение англичан. Он хотел, чтобы всеми правдами и неправдами это решение было в пользу Афганистана.

Но главным желанием эмира было знать, какова позиция англичан в связи с постоянным продвижением России в Центральной Азии; являются ли они его союзниками и если да, то помогут ли в его противостоянии вторжению русских войск, оружием или деньгами. Естественно, это был жизненно важный вопрос для Шир‑Али.

 

Лорд Нортбрук предложил Шир‑Али гарантии, 1873 г.

Полностью понимая сложившуюся ситуацию, 27 июня вице‑король телеграфировал министру по делам Индии герцогу Аргайлу: «Мы полагаем, что в интересах мира Россия должна знать о наших отношениях с Афганистаном, и мы пишем в параграфе 18 [депеши, в которой подводятся итоги центральноазиатской переписки с Россией]: «Хотя мы воздержались от вступления в обязательства по какому‑либо договору в плане оказания помощи эмиру английскими войсками в случае нападения на Афганистан извне, тем не менее полная независимость Афганистана настолько важна для интересов Британской Индии, что правительство Индии не смогло бы бесстрастно смотреть на нападение на Афганистан. Пока эмир продолжает, как он поступал до сих пор, действовать в соответствии с нашими советами в своих отношениях с соседями, он, естественно, будет искать у нас материальной помощи; и могут возникнуть обстоятельства, при которых мы должны будем считать возложенной на нас обязанностью рекомендовать правительству ее величества оказать ему такую помощь». Я предлагаю проинформировать посланника из Кабула о смысле этого параграфа».