Назначение сердара Абдуллы Джана наследником престола

В ноябре 1873 г. любимый сын Шир‑Али Абдулла Джан был назначен наследником престола. Вице‑король, шах, эмир Бухары и генерал Кауфман (как мы уже видели) были об этом уведомлены. Шах, возмущенный тем, что письмо об этом было ему просто переадресовано через персидского правителя Систана, не соизволил на него ответить.

 

Заключение в тюрьму Якуб‑хана и бегство Аюб‑хана

Назначение наследником Абдуллы Джана было самым нежелательным для Якуба. Сначала казалось, что он, скорее всего, взбунтуется, но ему не хватило средств, и после многих предварительных переговоров он приехал в Кабул под гарантию неприкосновенности – и был заключен в тюрьму. Сразу же после ареста своего старшего сына эмир написал Аюб‑хану письмо, призывая того оставаться ему верным. До Кабула доходили сообщения, которые демонстрировали, что в Герате готовятся к осаде и вполне вероятна помощь Персии. Однако, как оказалось, мятеж не удался, а Аюб бежал через персидскую границу. Вице‑король попытался добиться примирения между эмиром и Якуб‑ханом, но безуспешно. Шира Али на самом деле возмутило его письмо.

 

Лорд Солсбери распоряжается назначить в Герат британского офицера, 1875–1876 гг. [52]

2 января 1875 г. Солбери написал Дизраэли: «Меня тревожит отсутствие у нас информации из Афганистана. Почти все мы слышим о том, что все случающееся на западной границе исходит из Санкт‑Петербурга или Тегерана. У нас [в Кабуле] есть только один местный представитель, который пишет точно то, что велит ему эмир».

Нортбрук рассмотрел это предложение, когда оно было сделано официально, но счел неуместным оказывать давление на эмира по этому вопросу. Однако Солсбери повторил свои указания, и Нортбрук в своем ответе написал, что, если бы эмира попросили разрешить британскому резиденту находиться в Герате, он, безусловно, снова поднял бы вопрос о том, даст ли британское правительство твердое обещание защищать Афганистан от внешней агрессии. Нортбрук также подчеркнул, что даже если бы вопрос с британским представителем и был бы решен, то этот человек был бы окружен шпионами под предлогом его защиты, а приходящих к нему людей стали бы отслеживать и убирать. Вскоре после этого формально по личным причинам Нортбрук ушел в отставку. Последними его словами, обращенными к Солсбери, были: «Проявляя эту инициативу, я уверен, что вы выбрасываете свою лучшую карту и рискуете столкнуться с трудностями в будущем, как политическими, так и финансовыми».

 

Политика Дизраэли в Азии

Чтобы дать какое‑то представление о политике кабинета консерваторов, я процитирую письмо, написанное премьер‑министром королеве Виктории 22 июня 1877 г. В нем описаны меры, которые предлагается принять для противодействия России в Азии в случае захвата ею Константинополя. В нем говорится: «Лорд Биконсфилд придерживается мнения, что в таком случае на Россию следует напасть из Азии, чтобы в Персидский залив были посланы войска, а императрица Индии должна приказать своим армиям очистить Центральную Азию от московитов и сбросить их в Каспийское море. У нас есть для этой цели прекрасный инструмент в лице лорда Литтона, который и был послан туда с этой целью». С военной точки зрения действия, о которых идет речь в письме, были нереальными.

 

Лорд Литтон и эмир

В апреле 1876 г. лорд Литтон как преемник Нортбрука занял его высокий пост вице‑короля и немедленно в соответствии с полученными указаниями обратил внимание на улучшение отношений Великобритании с Афганистаном. Первым делом он приказал генералу Поллоку – уполномоченному в Пешаваре – сообщить эмиру, что есть предложение отправить миссию к его величеству, объявить о своем вступлении в должность вице‑короля и принятии королевой титула императрицы Индии. Это вызвало у Шир‑Али много мрачных опасений. Он счел, что англичане встревожены продвижением русских к Мерву и поэтому хотят получить его согласие на присутствие британской дипломатической миссии в Герате. В случае своего согласия он опасался, что будет обвинен в совершении враждебного шага по отношению к России. Он также боялся, что принятие им британского посланника может привести к внезапному приезду в Афганистан российского посланника. Наконец, он боялся за безопасность миссии в Кабуле, полном фанатиков, – и не без причины. В своем ответе от 22 мая он предложил, что так как все вопросы, затрагивающие две страны, уже обсуждались в 1873 г. с его посланником, то в случае необходимости можно провести аналогичную процедуру и в нынешней ситуации.

В июле Литтон, раздраженный тем, что на самом деле было вежливым отказом на его предложение, написал Шир‑Али второе письмо, в котором повторно изложил свои пожелания и уверил его в том, что им движет искреннее желание наладить более тесные отношения. Он добавил: «По этой причине вице‑король испытает искреннее сожаление, если ваше величество, поспешно отвергнув дружескую руку, которую вам сейчас открыто протягивают, сочтет бесполезными дружеские намерения его превосходительства и вынудит его считать Афганистан государством, которое добровольно отказалось от союза и поддержки правительства Великобритании».

Далее он продолжил, что ввиду опасений, выраженных в отношении безопасности британского посланника в Кабуле, он готов отправить своего представителя в любое другое место на выбор эмира; что страх того, что принятие британской миссии может привести к появлению российской миссии, безоснователен, так как царское правительство уверило правительство Великобритании, что не будет вмешиваться ни прямо, ни косвенно в дела Афганистана. И наконец, он объявил, что, если прием его посланника, как он надеется, приведет к более сердечному взаимопониманию, он будет счастлив встретиться с эмиром в Пешаваре осенью.

Три опытных члена совета, а именно сэр Уильям Мьюр, сэр Генри Норман и сэр Артур Хобхаус, расходились во взглядах с лордом Литтоном и большинством своих коллег. Они считали, что Шир‑Али правомерно отказывается принять британскую миссию и что письмо вице‑короля почти равнозначно угрозе войны.

Речь не идет об угрозе, содержавшейся в письме Литтона. Он знал об отказе кабинета министров Гладстона принять предложения Нортбрука в 1873 г., и, безусловно, лучше бы ему посоветовали проинформировать Шир‑Али о том, что правительство Великобритании определенно решило защищать его от внешней агрессии при помощи войск, оружия и денег. Такое заявление, изложенное в задушевном письме, почти наверняка создало бы дружескую атмосферу и сделало бы Шир‑Али нашим преданным другом и союзником. Более того, оно спасло бы Афганистан от ужасов второй войны, начавшейся чуть более чем через поколение после первой, а Великобританию – от огромных потерь человеческих жизней и финансов.

 

Миссия наваба Атта Мухаммед‑хана

Эмир в своем ответном послании избегал всякого упоминания о предложенной миссии и придерживался своего мнения, что он должен отправить своего посланника в Индию. Это предложение было принято за неимением лучшего, и в октябре 1876 г. наваб Атта Мухаммед‑хан достиг Пешавара. В ходе не одной беседы с сэром Льюисом Пелли – уполномоченным в Пешаваре – выяснилось, что причиной отчужденного отношения эмира главным образом было то, что в 1873 г. сейидом Нур‑Мухаммедом не было получено обещание помощи в борьбе с внешней агрессией, а также арбитражное решение по Систану, вмешательство Нортбрука от имени Якуб‑хана и общее впечатление, сложившееся у эмира, что политика Великобритании носит чисто эгоистический характер и пренебрегает интересами Афганистана. Посланник сделал особый акцент на желании, продемонстрированном эмиром в 1873 г., вступить в наступательнооборонительный союз с Великобританией и его глубоком разочаровании при отказе англичан согласиться на его желание.

 

Ответ лорда Литтона

Вице‑король заявил, что он готов вступить в предложенный союз. В случае неспровоцированной внешней агрессии эмиру будет оказана помощь людьми, деньгами и оружием; Абдулла Джан будет признан наследником эмира, а также будет гарантирована ежегодная субсидия. Однако Литтон поставил условия для этих уступок: эмир не будет поддерживать отношения с Россией, перенаправив представителей этой державы к англичанам; представители Великобритании должны будут проживать в Герате или других населенных пунктах у границы; совместная англо‑афганская комиссия должна установить границу владений эмира; и, наконец, появление постоянного посланника в Кабуле будет отложено при условии, что эмир отправит постоянного посланника в Индию и согласится принимать специальные миссии по первому требованию.

Вице‑король – к несчастью, как оказалось – отчетливо объяснил, что, пока эмир не согласится разместить представителя Великобритании на границе в качестве основы для переговоров, вышеперечисленные предложения не вступят в силу. Опытный Пелли сожалел об этих оговоренных условиях, но Литтон настоял на них. В результате переговоры, длившиеся с октября 1876 г. по март 1877 г., закончились провалом.

 

Договор с Калатом

Об истории Калата, когда он был составной частью империи Ахмад‑шаха и в ходе Первой англо‑афганской войны, рассказывалось в предыдущих главах этой книги. В 1875 г. капитан Роберт Сандеман, которому суждено было встать в один ряд с самыми выдающимися английскими офицерами, служившими на границе, был делегирован Нортбруком с целью изучить отношения хана с его сердарами, которые были причиной волнений и серьезных нападений. Сандеман доложил, что вожди одобряют посредничество англичан и готовы стать мирными подданными хана, если причины их недовольства будут устранены, и что он убедил их покориться хану на этих условиях. Понимая важность доведения дела до конца, в апреле 1876 г. Нортбрук отправил Сандемана со вторым поручением. После того как Литтон занял пост вице‑короля, Сандеману были посланы несколько иные указания, но последний 16 июня телеграфировал условия урегулирования, предложенные ханом и принятые сердарами. Наконец, 8 декабря договор, заключенный в Джакобабаде, был выполнен. Вице‑король встретился с ханом и сердарами на торжественном публичном приеме, и большим праздником было отмечено счастливое завершение миссии Сандемана. По условиям договора Кветта стала важным британским военным городком, а Боланский перевал впервые стал безопасным для прохода караванов безо всяких вымогательств. Однако следует упомянуть, что Шир‑Али и его советники с естественным недовольством и подозрительностью отнеслись к оккупации Кветты.

 

Ситуация в Европе

В 1875 г. восстание в Боснии и Герцеговине привело двумя годами позже к русско‑турецкой войне. Политика Дизраэли была, как мы уже видели, антироссийской настолько, что война с Россией казалась вполне вероятной.