Смирение, скромность и умеренность

 

Смирение, скромность и умеренность — это некое триединое качество. Авторы поучительных книг для женщин, как, впрочем, и серьезные богословы, любили рассказывать страшные истории о том, как некая девушка нарядилась, вышла из дома погулять, а на улице ее приняли за проститутку и изнасиловали. Такие истории, по правде говоря, имели под собой основание — бродить в одиночестве в вызывающем наряде по темным улицам и сейчас небезопасно, а уж в Средние века это было просто безумием. Но в идеале женщина вообще не должна была никуда выходить, кроме церкви (да и то с сопровождающими), потому что натура она слабая и подверженная соблазнам. Истинно добродетельной женщине даже к окнам не стоило подходить — чтобы не впасть в соблазн и не захотеть от жизни чего-то большего, того, что есть у мужчин или хотя бы у других женщин: свободы, нарядов, развлечений. Все это — от лукавого.

«Иди в сопровождении благородных женщин одного с тобой положения, и избегай подозрительных компаний, — наставлял свою жену парижский горожанин XIV века, — и никогда не позволяй, чтобы тебя видели с женщиной, пользующейся дурной славой. Иди подняв голову и опустив веки, но так, чтобы они не дрожали, и смотри прямо перед собой метров на сорок вперед, не глядя по сторонам ни на мужчин, ни на женщин слева или справа от тебя, не глядя вверх, не перебегая взглядом с одного предмета на другой и не останавливайся на дороге, чтобы поболтать с кем-нибудь».

 

Молчаливость

 

Молчаливость — что ж, эта добродетель, наверное, не слишком нуждается в пояснениях. Миф о болтливости женщин живет и поныне, хотя научно уже давно доказано, что разговаривают и сплетничают представители обоих полов одинаково. Единственное отличие женщин состоит в том, что они чаще предпочитают проговаривать ход своих мыслей вслух. В Средние века это мужчин тоже сильно смущало — идеальная женщина вообще не должна была иметь собственных мыслей, для того, чтобы думать, у нее был отец или муж. «Проповедники и моралисты, — пишет Карла Казагранде, — были сильно обеспокоены тем, что женщины говорили слишком много и говорили ужасные вещи: они были опытными лгуньями, злобными сплетницами, постоянно спорили, непрерывно ныли и болтали. За века клише женоненавистнической литературы отложились в проповедях и нравственных сочинениях для женщин, дав современным читателям искаженный образ сварливых и болтливых женщин, извращенно злоупотребляющих прекраснейшим из даров человеку — даром речи».

 

Трудолюбие

 

Как ни странно это на современный взгляд, но трудолюбивой средневековая женщина, по мнению богословов и философов, должна была быть вовсе не для того, чтобы зарабатывать на хлеб насущный или помогать мужу. Просто труд отвлекал ее от праздности, а следовательно, от лишних размышлений. Франческо да Барберино, например, писал, что не будет вреда, если даже дочери рыцарей, судей и врачей научатся ткать и шить, чтобы быть готовыми к любым превратностям судьбы. «Даже при том, что в их положении не было нужды зарабатывать на жизнь, — замечал он, — постоянная работа иглой и веретеном поможет им развлечься в часы меланхолии и удалит их от пути праздности».

«При этом производительность и экономическая ценность женского труда, — подчеркивает Карла Казагранде, — были для Франческо вторичны, как и для большинства проповедников и моралистов. В первую очередь они думали о том, что женщин никогда нельзя оставлять без дела настолько долго, чтобы они затаили желания и фантазии, потенциально опасные для устойчивости их умов и чистоты их тел».

 

Милосердие

 

В какой-то степени радует, что хоть одну добродетель за женщинами признавали почти все средневековые философы. Милосердие считалось естественным женским качеством и всячески поощрялось. Эгидий Римский, видный теолог XIII века и епископ Буржа, например, писал, что та же мягкосердечность, которая сделала женщин капризными и нелогичными, сделала их неспособными терпеть страдания других людей и породила у них желание немедленно облегчать их.

Поэтому именно благотворительность в Средние века стала основным занятием, позволяющим женщинам всех сословий коммуницировать с окружающим миром. Причем для женщин высшего и среднего класса такое положение вещей сохранялось вплоть до XX века. Уже давно закончилось Средневековье, блеснул Ренессанс, прошло Новое время, а жены и дочери дворян и состоятельных буржуа по-прежнему выходили из дома, не опасаясь косых взглядов, только когда шли навестить бедняков.

Милосердие было основной добродетелью для любой женщины, причем чем выше был ее статус, тем выше были к ней и требования. Идеальная королева, например, должна была посвящать делам благотворительности большую часть своего времени, заботиться о бедных и нуждающихся, в том числе прокаженных, посещать женские монастыри и следить, чтобы ее пожертвования достигали отдаленнейших уголков королевства. Фактически королева (герцогиня, графиня) была руководителем социальной службы во владениях своего мужа, и положение бедняков, больных, калек, сирот, стариков и т. д. напрямую зависело от того, насколько серьезно она этим занималась.

 

Послушание

 

Ну и наконец, послушание. Главное, чего всегда требовали мужчины от женщин (а многие требуют и поныне). Идеальная женщина обязана быть послушной, причем это послушание должно быть не вынужденным, а естественным, добровольным и проистекающим от безмерной любви к мужу.

Впрочем, лучше Шекспира и здесь никто не скажет:

 

Как подданный обязан государю,

Так женщина — супругу своему.

Когда ж она строптива, зла, упряма

И не покорна честной воле мужа,

Ну чем она не дерзостный мятежник,

Предатель властелина своего?

 

У. Шекспир, «Укрощение строптивой»

 

Любовь к мужу

 

Жан Буридан, французский философ, по иронии судьбы запомнившийся потомкам благодаря притче-анекдоту про своего осла, писал: «Муж любит больше, чем жена, и более благородной любовью, поскольку находится к жене в таком отношении, как начальник к подчиненному, как прекрасное к несовершенному, как дающий к просящему и как благодетель к облагодетельствованному. Муж дает жене ребенка, и она получает ребенка от него».

Как я уже говорила, при том, что браки заключались по деловым соображениям, любовь между супругами считалась некой обязательной добродетелью. Если вы хорошие христиане, то просто обязаны полюбить того, с кем вас связало церковное благословение. Причем это одинаково относилось и к мужчинам, и к женщинам.

Но женщина, как существо несовершенное и волнуемое страстями, должна была любить мужа всепоглощающей любовью, почти как Бога, чтобы у нее не оставалось других интересов. Муж же не мог и не должен был позволять себе такой же страстной любви, потому что у него и кроме жены много дел и забот. Супруги считались партнерами, но имеющими разные права и разные обязанности.