Кризис рабовладельческого строя и зарождение элементов феодализма в поздней Римской империи.

Кризис Рабовладельческого строя и зарождение элементов Феодализма в поздней Римской империи.

Упадок Римской империи. Кризис рабовладельческого строя

 

В IV—V вв. Римское государство находилось в состоянии глубокого упадка. Главная отрасль хозяйства — земледелие — переживала застой и во многих отношениях деградировала: уровень земледелия понизился, часть прежде обрабатываемой земли пустовала. Количество хозяйств, производивших продукты на рынок, уменьшилось. В то же время росла численность крупных имений, площадь которых использовалась под экстенсивное скотоводство, мало связанное с рынком. Крупные землевладельцы стремились удовлетворить потребности своего хозяйства собственными средствами. Колоны — мелкие держатели земли в крупных имениях—должны были выплачивать оброки натурой. Государство переходило не только к сбору налогов с населения в натуральной форме, но и натурой же выплачивало жалованье чиновникам и армии. Торговля свертывалась. Ремесло приходило в упадок, не находя достаточного сбыта для своих изделий. Города теряли прежнее значение. Центр тяжести общественной жизни перемещался из города в деревню. Экономические связи между провинциями, которые никогда не были достаточно прочными, все более ослабевали. Хотя торговля и товарно-денежные отношения не исчезли вовсе в Римской империи, но все более заметным становилось сокращение сферы товарно-денежного обращения.

Постепенный экономический упадок, особенно заметный в западных провинциях империи, был обусловлен кризисом рабовладельческого способа производства, начавшимся в Римской империи еще в конце II в. н. э. Кризис был вызван внутренними противоречиями рабовладельческого общества: возможности развития производства, основанного на рабском труде и рабовладельческих отношениях, все более исчерпывались. Рабство стало тормозом дальнейшего развития производительных сил.

Незаинтересованность рабов в результатах своего труда препятствовала сколько-нибудь серьезному техническому прогрессу. Рост крупного землевладения, характерный для всего периода империи, вел к падению производительности и без того малопродуктивного рабского труда, так как надзор за рабами в крупных имениях неизбежно ослабевал. Нарушалось также и воспроизводство рабочей силы. Условием нормального существования рабовладельческой системы хозяйства было непрерывное пополнение внутреннего рынка рабами извне, главным образом путем захвата и превращения в рабов насе­ления покоряемых стран. Но это было возможно лишь до тех пор, пока сохранялось военное превосходство Рима над окружавшими его народами. Так как рост крупного землевладения, основанного на труде рабов, вел к разорению свободных крестьян — основного контингента римской армии, он подрывал военную мощь Римского государства, вместе с тем иссякал и источник дешевых рабов. В результате хозяйство, основанное на труде рабов, становилось нерентабельным, что потребовало изменения методов эксплуатации непосредственных производителей. Рабов начинают сажать на землю, предоставляют земельные участки и необходимый инвентарь с тем, чтобы они отдавали господину часть урожая или работали на господском поле.

Положение рабов, посаженных на землю было двойственным. С одной стороны, они, как и будущие средневековые крепостные, самостоятельно вели хозяйство, имели в своем индивидуальном пользовании инвентарь, скот, определенное имущество (пекулий). Это создавало у раба некоторую заинтересованность в труде и несколько повышало производительность его хозяйства. С другой стороны, сами рабы и все их имущество принадлежали господину; это делало положение рабов непрочным.

Росло и число рабов, отпускаемых на волю, в чем также нашло выражение разложение рабовладельческой системы хозяйства. В период поздней империи практика освобождения рабов значительно расширилась, и государство стало способствовать их освобождению. Вольноотпущенники обычно становились теперь держателями земель в имениях императора, земельных магнатов, церкви. Отпущенные на волю рабы в большинстве случаев оставались под патронатом («покровительством»), т. е. в некоторой зависимости от своих прежних господ. Отпуск рабов на свободу был также одной из попыток добиться повышения производительности их труда.

 

Германцы в середине I в. до н

Германские племена к началу нашей эры населяли территорию, отграниченную Рейном па западе и Вислой на востоке, Альпами и Дунаем на юге, Северным и Балтийским морями на севере. Они жили также в южной части Скандинавского полуострова. В бассейне Вислы и далее к востоку, а также в ряде других областей рядом с германцами жили славянские племена, в верховьях Рейна и Дуная — кельты, родственные населению Галлии и Британии. В I в. до н. э. некоторые германские племена перешли Рейн и пытались осесть в Галлии, но были отброшены Юлием Цезарем обратно за Рейн. В конце I в. до н. э. территория от Рейна до Эльбы была завоевана Римом и стала римской провинцией. Но не надолго. После ряда столкновений с германцами римляне перешли к обороне. Рейн стал границей между Римом и территорией германских племен. Для укрепления этой границы римляне соорудили оборонительную линию, так называемый римский вал (Limes Romanus), протянувшийся от Среднего Рейна до Верхнего Дуная.

К востоку от древних германцев жили предки славян. Они расселялись на обширной территории от Эльбы и Одера до Донца, Оки и Верхней Волги; от Балтийского поморья до Среднего и Нижнего Дуная и Черного моря. Античным авторам I—II в. н. э. они были известны под именем венедов (или венетов). Славянские племена к началу новой эры, по свидетельству Тацита, были оседлыми земледельцами. Основной отраслью хозяйства у них было подсечное земледелие, занимались они также скотоводством, охотой, рыболовством в бортничеством. Им известны были добыча и обработка железа, гончарное дело, прядение и ткачество из шерсти и льна. Деньги отсутствовали; торговля носила меновой характер. Славяне жили родовым строем.

В IV—VI вв. произошло значительное перемещение славянских племенных групп в западном направлении до Эльбы (Лабы), местами еще дальше, а на юге — до Балканского полуострова. В VI в. у византийских писателей появились новые наименования славянских племен: склавины и славены, к которым относились преимущественна южнославянские племена, жившие по Среднему и Нижнему Дунаю и между Дунаем и Днестром, и анты, обитавшие между Днестром и Днепром и составившие ядро восточной группы славян. Венетами византийские историки называли славянские племена, жившие главным образом по Висле и Балтийскому поморью и составившие впоследствии вместе со славянами, поселившимися в бассейне Лабы (Эльбы), западную ветвь славянства.

В IV—V вв. натиск варварских племен на Римскую империю усилился. Эти племена нанесли сильнейшие удары по рабовладельческому государству (приведшие на Западе к крушению империи) и сыграли большую роль в процессе перехода от античного рабовладельческого общества к феодальному. Общинный строй, принесенный ими на территорию Римской империи, явился предпосылкой развития феодальных отношений.

Германские земли в 10 веке. Образование Священной Римской Империи.

Идея империи (лат. imperium), единого государства, объединявшего весь цивилизованный и христианский мир, восходящая к временам Древнего Рима и пережившая второе рождение при Карле Великом, сохранялась и после крушения Франкской империи Каролингов. Империя в общественном сознании представлялась как земное воплощение Царства Божьего, наилучшая модель организации государства, при которой правитель поддерживает мир и спокойствие в христианских странах, охраняет и заботится о процветании церкви, а также организует защиту от внешних угроз. Раннесредневековая концепция империи предполагала единение государства и церкви и тесное взаимодействие императора и папы римского, осуществлявших верховную светскую и духовную власть. Хотя столицей империи Карла Великого был Ахен, имперская идея была связана прежде всего с Римом, центром западного христианства и, согласно «Константинову дару», источником политической власти во всей Европе[4].

После распада государства Карла Великого в середине IX века титул императора сохранился, однако реальная власть его носителя ограничилась лишь Италией, за исключением нескольких случаев кратковременного объединения всех франкских королевств. Последний римский император, Беренгар Фриульский, скончался в 924 году. После его смерти власть над Италией в течение нескольких десятилетий оспаривали представители ряда аристократических родов Северной Италии и Бургундии. В самом Риме папский престол оказался под полным контролем местного патрициата. Источником возрождения имперской идеи в середине X века стала Германия.

 

 

Священная Римская империя в X веке

В правление Генриха I Птицелова (919—936) и особенно Оттона I (936—973) Германское королевство значительно укрепилось. В состав государства вошла богатая Лотарингия с бывшей имперской столицей Каролингов Ахеном, были отражены набеги венгров (битва на реке Лех 955 г.), началась активная экспансия в сторону славянских земель Поэльбья и Мекленбурга. Причём завоевание сопровождалось энергичной миссионерской деятельностью в славянских странах, Венгрии и Дании. Церковь превратилась в главную опору королевской власти в Германии. Племенные герцогства, составлявшие основу территориальной структуры Восточнофранкского королевства, при Оттоне I были подчинены центральной власти. К началу 960-х годов Оттон стал наиболее могущественным правителем среди всех государств-наследников империи Карла Великого и приобрёл репутацию защитника христианской церкви[5].

В 961 году папа римский Иоанн XII обратился к Оттону с просьбой о защите против короля Италии Беренгара II Иврейского и пообещал ему императорскую корону. Оттон немедленно перешёл Альпы, одержал победу над Беренгаром и был признан королём лангобардов (Италии), а затем двинулся в Рим. 2 февраля 962 года Оттон I был помазан на царство и коронован императором[6]. Эта дата считается датой образования Священной Римской империи. Хотя сам Оттон Великий, очевидно, не намеревался основывать новую империю и рассматривал себя исключительно как преемника Карла Великого, фактически переход императорской короны к германским монархам означал окончательное обособление Восточнофранкского королевства (Германии) от Западнофранкского (Франции) и формирование нового государственного образования на основе немецких и североитальянских территорий, выступавшего наследником Римской империи и претендующего на роль покровителя христианской церкви.

И 3 Крестовые Походы.

Второй крестовый поход
Крестовые походы
Дата 1147 — 1149 Место Ближний Восток Причина Угроза государствам крестоносцев Итог неудачен Территориальные изменения никаких
Противники
Крестоносцы: Королевство Франция Священная Римская империя Сицилийское королевство Княжество Антиохия Иерусалимское королевство	Мусульмане: Эмират Мосула
Командующие
Людовик VII Конрад III Рожер II Раймунд де Пуатье Балдуин III Иерусалимский	Нур ад-Дин Махмуд ибн Занги

Предпосылки

Малая Азия и государства крестоносцев, около 1140 года

Политика христианских правителей на Востоке преследовала ложную цель — уничтожение византийского господства в Азии и ослабление греческого элемента, на который естественно нужно было рассчитывать в деле уничтожениямусульман.

Такая политика привела к тому, что мусульмане, ослабленные и отодвинутые внутрь Азии, вследствие Первого крестового похода, снова усилились и начали из Месопотамии угрожать христианским владениям.

Один из наиболее сильных мусульманскихэмиров, эмир Мосула Имад-эд-Дин Зенги, начал весьма серьёзно угрожать передовым княжествам. В 1144 году Зенги произвел сильный натиск, который окончился взятием Эдессы и падениемЭдесского княжества.

Это наносило весьма чувствительный удар всему восточному христианству: Эдесское княжество составляло форпост, о который разбивались волны мусульманских набегов, в Эдесском княжестве был оплот, защищавший весь христианский мир.

В то время, когда Эдесса пала под ударами мусульман, другие христианские княжества находились или в стесненном положении, или были заняты вопросами чисто эгоистического характера и поэтому как не могли подать помощи Эдесскому княжеству, так не в состоянии были заменить для христиан его значения.

В Иерусалиме незадолго перед тем умер король Фульк, тот самый, который соединил интересы Иерусалимского королевства с интересами своих французских владений.

После его смерти во главе королевства стала вдова, королева Мелисенда Иерусалимская, опекунша Бодуэна III; непокорность вассальных князей отняла у неё всякую возможность и средства даже для защиты собственных владений — Иерусалим находился в опасности и не мог подать помощи Эдессе. Что касается Антиохии, то князь Раймунд завязал несчастную войну с Византией, кончившуюся для него полной неудачей, и таким образом также не мог подать помощи Эдессе.

И тем не менее, для поднятия нового крестового похода в Западной Европе не представлялось благоприятных условий. В 1144 году на римском престоле сидел папа римский Евгений III. Ему предстояло бы, пользуясь властным положением церкви, принять под свою руку дело защиты восточно-азиатских княжеств, но к этому времени положение папы, даже в самой Италии, было далеко не властное: римский престол был жертвой партий, а авторитету церкви угрожало новое демократическое течение, которое возглавлял Арнольд Брешианский, который боролся против светской власти Папы. Германский король Конрад III также был поставлен в затруднительные обстоятельства борьбой с Вельфами. Нельзя было надеяться, что Папа Римский или корольпримут на себя инициативу Второго крестового похода.

Во Франции королем был Людовик VII; рыцарь в душе, он чувствовал себя связанным с Востоком и был склонен предпринять крестовый поход. На короля, как и на всех его современников, оказывало сильное влияние то литературное движение, которое глубоко проникло во всю Францию и распространилось даже по Германии. Людовик VII, прежде чем решиться на такой важный шаг, как поход в Святую землю, спросил мнения у аббата Сугерия, своего воспитателя и советника, который, не отговаривая короля от доброго намерения, посоветовал принять все меры, чтобы обеспечить должный успех предприятию. Людовик VII пожелал узнать настроение народа и духовенства. Евгений III одобрил план короля и поручил святому Бернарду проповедь о крестовом походе, снабдив его воззванием к французскому народу.

В 1146 году святой Бернард Клервоский присутствовал на государственном собрании в Везеле(Бургундия). Он сел рядом с королем Людовиком, надел на него крест и произнес речь, в которой приглашал вооружиться на защиту Гроба Господня против неверных. Таким образом с 1146 годавопрос о крестовом походе был решен с точки зрения французов. Южная и средняя Франциядвинула многочисленную армию, которая была вполне достаточна для того, чтобы дать отпормусульманам.

Идеи Второго Крестового похода дошли не только до Франции, но и сами собой распространились в Германии, что вызвало волну антисемитских настроений. Бернарду Клервоскому пришлось лично явиться за Рейн, чтобы порицать священнослужителей, которые позволили появиться таким настроениям. Во время своего визита в Германию, накануне 1147 года, Конрад III приглашаетБернарда на празднование первого дня Нового года. После торжественной мессы Папа Римскийпроизносит речь, которая убеждает германского императора принять участие во Втором Крестовом походе.

Решение Конрада III участвовать во Втором крестовом походе отозвалось весьма живо во всей германской нации. С 1147 года и в Германии началось такое же одушевленное общее движение, как и во Франции.

[править]Начало похода

Французская нация, во главе со своим королем, выставила значительные силы. Как сам король Людовик VII, так и феодальные французские князья выказали много сочувствия делу Второго крестового похода; собрался отряд численностью до 70 тысяч. Цель, которую предстояло достигнуть Второму крестовому походу, была ясно намечена и строго определена. Задача его состояла в том, чтобы ослабить муссульского эмира Зенги и отнять у него Эдессу. Эту задачу успешно выполнило бы и одно французское войско, состоявшее из хорошо вооруженной армии, которая по пути увеличилась вдвойне приставшими добровольцами. Если бы крестоносное ополчение 1147 года состояло из одних французов, оно направилось бы другим путем, более кратким и более безопасным, чем тот, который оно избрало под влиянием германцев.

Французы в политической системе той эпохи представляли нацию, совершенно обособленную, которая своими ближайшими интересами склонялась к Италии. Сицилийский король Рожер II и французский король находились в близких отношениях. Вследствие этого для французского короля всего естественнее было избрать путь через Италию, откуда он мог, воспользовавшись норманнским флотом и также флотом торговых городов, которые явились такими энергичными помощниками в Первом крестовом походе, удобно и скоро прибыть в Сирию. Кроме того, путь через южную Италию имел за собой ещё то преимущество, что к ополчению мог присоединиться и сицилийский король. Людовик VII, снесшись с Рожером II, готов был двинуться через Италию.

Когда поднялся вопрос о пути и средствах движения, германский король предложил избрать тот путь, которым шли и первые германские крестоносцы, — на Венгрию, Болгарию, Сербию, Фракию и Македонию. Германцы настаивали на том, чтобы и французский король двинулся этим путем, мотивируя свое предложение тем, что лучше избегать разделения сил, что движение через владения союзного и даже родственного с германским королем государя вполне обеспечено от всякого рода случайностей и неожиданностей и что с византийским царем начаты по этому вопросу переговоры, в благоприятном результате которых Конрад не сомневался.

Летом 1147 года началось движение крестоносцев через Венгрию; Конрад III шёл впереди, месяцем позже шёл за ним Людовик.

Рожер II Сицилийский, который ранее не заявлял намерения участвовать во Втором крестовом походе, но который однако не мог оставаться равнодушным к исходу его, потребовал от Людовика исполнения заключенного между ними договора — направить путь через Италию. Людовик долго колебался, но уступил союзу с германским королем. Рожер II понял, что если он теперь не примет участия в походе, то положение его станет изолированным. Он снарядил корабли, вооружился, но не для того, чтобы оказать помощь общему движению. Он начал действовать сообразно норманнской политике относительно Востока: сицилийский флот стал грабить острова и приморские земли, принадлежащие Византии, берега Иллирии, Далмации и южной Греции. Опустошая византийские владения, сицилийский король завладел островом Корфу и в то же время, чтобы с успехом продолжать свои морские операции против Византии и чтобы обеспечить себя со стороны африканских мусульман, заключил с последними союз.

По ходу движения в Святую землю крестоносцы грабили территории, которые лежали на их пути, нападали на местных жителей. Византийский император Мануил I Комнин боялся, что Конраду III не удастся обуздать буйную и непокорную толпу, что эта толпа, жадная к наживе, может начать в видуКонстантинополя грабежи и насилия и вызовет серьёзные смуты в столице. Поэтому Мануил старался отстранить крестоносное ополчение от Константинополя и советовал Конраду переправиться на азиатский берег Галлиполи. Но крестоносцы силой пробились к Константинополю, сопровождая свой путь грабежами и насилиями. В сентябре 1147 годаопасность для Византии со стороны крестоносцев была серьёзна: у стен Константинополя стояли раздраженные германцы, предававшие все грабежу; через две-три недели нужно было ожидать прибытия французских крестоносцев; соединенные силы тех и других могли угрожать Константинополю серьёзными неприятностями. В то же время до византийского царя доходили известия о взятии Корфу, о нападениях норманнского короля на приморские византийские владения, о союзе Рожера II с египетскими мусульманами.

[править]Проход через Византийскую империю

Под влиянием грозившей со всех сторон опасности Мануил сделал шаг, который в самом корне подрывал предположенные Вторым крестовым походом задачи и цели, — он заключил союз стурками-сельджуками; правда, это не был союз наступательный, он имел целью обезопасить империю и пригрозить латинянам на случай, если бы последние вздумали угрожать Константинополю. Но тем не менее этот союз имел весьма важное значение в том отношении, что он давал понять сельджукам, что им придется считаться только с одним западным ополчением. Заключая этот союз с иконийским султаном, Мануил давал понять, что он не смотрит на сельджуков как на врагов. Оберегая свои личные интересы, он умывал руки, предоставляя крестоносцам действовать на собственный риск собственными силами и средствами. Таким образом против крестового ополчения составилось два христианско-мусульманских союза: один — прямо враждебный крестоносному ополчению — это союз Рожера II с египетским султаном; другой — союз византийского царя с иконийским султаном — был не в интересах крестового похода. Все это было причиной тех неудач, которыми закончился Второй крестовый поход.

Мануил поспешил удовлетворить Конрада и перевез немцев на противоположный берег Босфора. Крестоносцы дали себе первый отдых в Никее, где произошли уже серьёзные недоразумения. Пятнадцатитысячный отряд отделился от немецкого ополчения и на собственный страх направился приморским путем к Палестине. Конрад с остальным войском избрал тот путь, которого держалось первое крестоносное ополчение, — через Дорилей, Иконий и Гераклею.

В первой битве (26 октября 1147 года), происшедшей в Каппадокии, близ Дорилея, немецкое войско, застигнутое врасплох, было разбито наголову, большая часть ополчения погибла или была взята в плен, весьма немногие вернулись с королем в Никею, где Конрад стал поджидать французов.

Почти в то самое время, когда Конрад потерпел страшное поражение, Людовик VII приближался к Константинополю. Происходили обычные столкновения между французским войском и византийским правительством. Зная симпатии между Людовиком VII и Рожером II, Мануил не считал безопасным продолжительное пребывание в Константинополе французов. Чтобы поскорее отделаться от них и понудить рыцарей к ленной присяге, царь Мануил употребил хитрость. Между французами был пущен слух, что немцы, переправившиеся в Азию, быстро подвигаются вперед, шаг за шагом одерживают блистательные победы; так что французам нечего будет делать в Азии. Соревнование французов было возбуждено; они требовали переправить их поскорее через Босфор. Здесь уже, на Азиатском берегу, французы узнали о несчастной участи немецкого войска; в Никее свиделись оба короля, — Людовик и Конрад, и решились продолжать путь вместе, в верном союзе.

Так как путь от Никеи до Дорилея был покрыт трупами и облит христианской кровью, оба короля желали избавить войско от тяжелого зрелища и потому отправились обходным путем, наАдрамитий, Пергам и Смирну. Путь этот был чрезвычайно трудный, замедлявший движение войска; выбирая этот путь, короли надеялись встретить здесь менее опасностей со стороны мусульман. Надежды их однако не оправдались: турецкие наездники держали в постоянном напряжении крестоносную армию, замедляли путь, грабили, отбивали людей и обозы. Кроме того, недостаток съестных припасов и фуража заставил Людовика бросить массу вьючных животных и багажа. Французский король, не предвидя всех этих затруднений, взял с собой многочисленную свиту; поезд его, в котором участвовала и его супруга Элеонора, был в высшей степени блистательный, пышный, не соответствовавший важности предприятия, соединенного с такими затруднениями и опасностями. Крестоносное ополчение двигалось очень медленно, теряя на своем пути массу людей, вьючного скота и багажа.

[править]Провал похода

В начале 1148 года оба короля прибыли в Эфес с жалкими остатками войска, тогда как при переправе ополчения через Босфор византийцы, очевидно преувеличенно, насчитывали его до 90 тысяч. В Эфесе короли получили от византийского императора письмо, в котором последний приглашал их в Константинополь отдохнуть. Конрад отправился морским путём в Константинополь, а Людовик, с большим трудом добравшись до приморского города Анталии, выпросил у византийского правительства кораблей и с остатками войска в марте 1148 года прибыл в Антиохию. В итоге громадные армии королей растаяли под ударами мусульман; а короли, — французский и немецкий, соединившиеся для одной цели, скоро разошлись и стали преследовать противоположные задачи.

Раймунд Антиохийский принял французов очень радушно: последовал ряд празднеств и торжеств, в которых французская королева Элеонора Аквитанская играла первенствующую роль. Не замедлила проявиться интрига, которая не осталась без влияния на общий ход дел: Элеонора вступила в связь с Раймундом. Само собою разумеется, Людовик чувствовал себя оскорблённым, униженным, он потерял энергию, воодушевление и охоту вести начатое дело.

Но были обстоятельства, которые ещё хуже отозвались на деле Второго крестового похода. Пребывание Конрада III в Константинополе в зиму 1147/48 годов сопровождалось охлаждением между ним и византийским императором. Весной 1148 года Конрад отправился из Константинополя в Малую Азию, но только не в Антиохию для соединения с французским королём, а прямо вИерусалим. Как для Раймунда, так и для Людовика было в высшей степени неприятно известие, что Конрад оставил задачи крестового похода и предался интересам Иерусалимского королевства.

Балдуин III, король Иерусалима, побудил Конрада стать во главе войска, которого Иерусалимское королевство могло выставить до 50 тысяч, и предпринять поход против Дамаска. Это предприятие следует считать в высшей степени неверным и ошибочным, да оно и не входило в виды второго крестового похода.

Движение против Дамаска в интересах Иерусалимского королевства окончилось весьма печальными результатами. В Дамаске, правда, находилась довольно грозная сила, но весь центр тяжести мусульманского Востока, вся сила и опасность для христиан сосредоточивалась в это время не в Дамаске, а в Мосуле. Эмир мосульский Зенги, а не кто другой завоевал Эдессу и угрожал остальным христианским владениям. После смерти Зенги в Мосуле сидел сын его Нур ад-Дин Махмуд, который приобрёл весьма крупную, хотя и печальную известность в восточных христианских летописях, как самый непримиримый и грозный враг Антиохии и Триполи. Само собою разумеется, что если его не ослабили в 1148 году, он впоследствии мог сделаться грозной, роковой силой для всего восточного христианства.

В Иерусалиме этого не поняли. Немецкий король стал во главе пятидесятитысячной армии и направился против Дамаска. Это вызвало антихристианскую коалицию: эмир Дамаска заключил союз с Нур ад-Дином. Политика христиан на Востоке в данное время, когда у них не было значительных военных сил, должна была быть очень осторожной: входя в борьбу с каким бы то ни было мусульманским центром, христиане должны были бить наверное, чтобы не поднимать против себя коалиций со стороны мусульман.

Между тем Конрад и Балдуин III шли с закрытыми глазами и не озаботились ознакомиться с местными условиями. Дамаск оказался укреплённым сильными стенами и защищённым значительным гарнизоном; осада Дамаска требовала продолжительного времени и значительных усилий. Христианское войско направило свои силы против той части города, которая казалась более слабой. Между тем в лагере распространились слухи, что с севера на выручку Дамаска идёт Нур ад-Дин. Конрад с горстью немцев не терял надежды на сдачу Дамаска. Но в лагере христиан составилась измена, которая, впрочем, ещё недостаточно выяснена, хотя о ней упоминается у многих летописцев. Будто бы Иерусалимский король, патриарх и рыцари, подкупленные золотом мусульман, распространили слухи, что Дамаск непобедим с той стороны, с которой подошли к нему крестоносцы. Вследствие этого осаждающие перешли на другую сторону города, которая была действительно неприступна. Проведя довольно продолжительное время в бесполезной осаде, угрожаемые с севера Нур ад-Дином, христиане должны были отступить от Дамаска, не достигнув ничего.

Эта неудача тяжело отозвалась на рыцарском короле Конраде и на всём войске. Не было охотников продолжать дело Второго крестового похода, то есть идти дальше на север и в союзе с Антиохией вести войну против главного врага — эмира мосульского. Энергия и рыцарский энтузиазм Конрада ослабли, и он решил вернуться на родину. Осенью 1148 года на византийских кораблях он прибыл в Константинополь, а оттуда в начале 1149 года возвратился в Германию, не сделав, в сущности, ничего для дела христиан на Востоке, а, напротив, обесславив себя и немецкую нацию.

Людовик VII, как человек молодой, с большим рыцарским энтузиазмом, не решился, подобно Конраду, бросить так скоро начатого им дела. Но в то же время, при затруднительности положения, он не решился на энергичные меры. В его свите нашлись лица, которые не считали выполненной задачу крестового похода и, считая возвращение назад делом унизительным для рыцарской чести, советовали ему оставаться в Антиохии и ждать подкрепления, то есть прибытия новых сил с Запада для выручки Эдессы. Но были и такие, которые, указывая на пример Конрада, уговаривали короля возвратиться на родину; Людовик VII поддался влиянию последних и решился возвратиться. В начале 1149 года он на норманнских кораблях переправился в южную Италию, где имел свидание с норманнским королем и осенью 1149 года прибыл во Францию.

[править]Итоги Второго крестового похода

Таким образом Второй крестовый поход, который казался таким блистательным, так много обещавшим вначале, сопровождался вполне ничтожными результатами. Мусульмане не только не были ослаблены, а, напротив, нанося христианам одно поражение за другим, уничтожая целые крестоносные армии, получили большую уверенность в собственных силах, энергия их увеличилась, у них зародились надежды на уничтожение христианства в Малой Азии. На Востоке происходили резкие столкновения между немцами и французами. Немецкое войско в глазах других наций было принижено своими роковыми неудачами. Уже после поражения Конрада III немцы служили предметом насмешек для французов; следовательно, Второй поход показал, что совместные действия французов и немцев на будущее время невозможны. Этот поход обнаружил также рознь между палестинскими и европейскими христианами. Для восточных христиан пятидесятилетнее пребывание в среде мусульманского влияния не прошло бесследно в культурном отношении. Таким образом, между поселившимися в Азии европейцами и прибывавшими сюда из Европы новыми крестоносцами обнаружилась принципиальная рознь; они взаимно стали не понимать друг друга. Меркантильный характер, подкуп, распущенность, разврат сделались отличительной чертой нравов палестинских христиан.

Неудача Второго крестового похода сильно отозвалась на французской нации, в памяти которой долго сохраняется отзвук этой неудачи. Она должна была лечь пятном на чести церкви, в особенности она подорвала авторитет св. Бернарда, а также и папы: Бернард поднял массы народа, он называл крестовый поход делом, угодным Богу, предсказывал хороший исход. После позорных неудач поднялся сильный ропот против Бернарда: Бернард не пророк, говорили, а лжепророк; а папа, давший свое благословение, не представитель церкви, а антихрист. Папа сваливал всю ответственность на Бернарда, последний говорил, что он действовал по приказанию папы.

В высшей степени интересна тенденция, возникающая к этому времени среди романских народов: стали взвешивать, особенно французы, обстоятельства Первого и Второго походов, стали доискиваться, какие были недостатки их организации и причины неуспеха. Вывод был простой: нельзя достигнуть цели походов потому, что на дороге стояло схизматическое византийское царство, сначала нужно уничтожить это препятствие. Эта тенденция, возникающая в середине XII века, приобретала затем все более и более сторонников на Западе. Благодаря постепенному распространению этой идеи в массы народа, Четвёртый крестовый поход, в котором участвовали венецианцы, норманны и частью французы, направился не прямо на Восток, а на Константинопольи достиг блистательного результата: он кончился взятием Константинополя и превращением Византии в латинскую империю.

Результатом Второго похода был огорчен в особенности молодой Людовик VII. Возвратившись на родину, Людовик пришёл к сознанию необходимости поправить свою ошибку, смыть пятно со своего имени. Составлен был собор, на котором снова подвергся обсуждению вопрос о новом походе и, что очень удивительно, нашлась опять масса людей, которые, объятые религиозным энтузиазмом, вновь готовы были идти в Святую землю. Случилось нечто ещё более удивительное: на собор явился и святой Бернард и стал говорить, что предстоящий поход будет уже удачен. На соборе стали раздаваться голоса, что недавний поход был неудачен потому, что не поставили во главе его св. Бернарда. Явилось предложение поручить ему ведение нового похода. Папа принял весть об этом без сочувствия. Он назвал самого Бернарда безумцем, а в официальном документе характеризовал подобное отношение к делу как глупость. После этого и Людовик несколько охладел к задуманному походу.

Из детальных черт нужно указать ещё два момента, относящиеся ко Второму крестовому походу, которые показывают, что в 1149 году религиозная идея похода совершенно отступает на задний план. Если во время Первого крестового похода в некоторых князьях ещё было видно религиозное воодушевление, то теперь оно совершенно падает. К эпохе Второго крестового похода относятся два похода, стоящие совершенно отдельно от главного движения.