Расширение осознания клиентами взаимоотношений

 

Как терапевты, интегрирующие идеи Фрейда, Роджерса, Гилла и Когута, мы поддержим клиентов в раскрытии их чувств о нас. Трансфер — там, где есть действие. Согласно формуле Гилла, терапевтическое продвижение выявляется тогда, когда клиенты:

1) заново переживают старые мысли, чувства и порывы, первоначально связанные с генезисом их проблем,

2) переживают эти мысли, чувства и импульсы в присутствии человека, по отношению к которому они направлены,

3) выражают их этому человеку и

4) встречают в ответ на это выражение интерес, объективность и принятие.

 

В нормальном общении часто разрешается негативная форма раскрытия чувств одного партнера относительного другого. Клиенты должны понять, что это удачная форма и здесь. А значит, нужно поощрять их говорить о своих мыслях, чувствах и фантазиях относительно терапевта так же, как и об их размещениях насчет мыслей, чувств и фантазий самого терапевта. Поэтому терапевт должен быть готов к таким возможностям:

 

Если клиент говорит, что опасается неприятия со стороны за то, что он раскрывает свои истинные чувства, терапевт предоставит ему

—133—

массу возможностей исследовать этот страх в их отношениях, а затем поинтересуется вслух, есть ли у клиента страх по отношению к нему.

 

Если он (клиент) сетует на окружение нечувствительными людьми, терапевт должен мягко поинтересоваться, не относится ли он к таковым.

 

Если клиент в разговоре возмущен своим боссом, после выслушивания всего сказанного терапевт поинтересуется, не о нем ли этот замаскированный рассказ, и, если это приемлемо, исследует данную ситуацию.

 

Поскольку одной из наших установок является постоянное доверие клиенту, терапевт любезно примет в ответ “нет”. И если клиент говорит о терапевте или признает, что высказываемые им о боссе чувства в действительности относятся и к нему, терапевт примет эти заявления с эмпатическим интересом и без осуждения.

Когда я впервые прочел Гилла и стал поощрять своих клиентов больше говорить о наших взаимоотношениях, боюсь, что заходил слишком далеко. Я “хватал их за ворот” при каждой возможности и даже тогда, когда такой возможности не было. Если клиент говорил о том, что сердится на любовника или опасается коллег, или зависит от родителей, слова с трудом слетали с его уст до тех пор, пока я не переводил разговор на наши отношения. Это занимало меня, пока не понял, что сама идея не совсем удачна. Прежде всего, клиенту иногда необходимо поговорить и о других своих взаимоотношениях, и потом, мое, даже очень нежное перебивание часто не имело успеха. После этого недавно приобретенный мною пыл несколько поостыл, и я стал работать более сдержанно и терпеливо.

Конечно, я узнал об озабоченности клиентов другими проблемами более, чем отношениями со мной, и что хорошая терапия должна предоставлять возможность для глубокой проработки и этих проблем. Тем не менее, я продолжал считать, и сейчас считаю, что наши отношения представляют собой богатейший терапевтический опыт, и чем больше времени клиенты посвящают разговору об этом, тем богаче становится опыт. Так я столкнулся с новой проблемой техники: как содействовать разговору с ними об их чувствах ко мне? Или как перевести внимание клиента с любовника, босса или родителей на меня? Я представил предмет наших взаимоотношений как большую сильную рыбу, которую выуживаю очень тонкой леской. Если потянуть за нее слишком рано или очень резко, то можно порвать леску и упустить рыбу. Если вообще не тянуть, то никогда ее не достать. Таким образом, я научился давать ей леску и потихоньку тянуть, тщательно исследуя, что может мне принести леска. Я научился уделять внимание каждой проблеме клиента. Во-первых, проблема важна для клиента. Во-вторых, я ужу рыбу очень тонкой леской. Иногда, после того как клиент взял леску, почувствовав, что он зацепился, я делаю энергичный рывок.

 

Терапевт: (после довольно глупого обсуждения тревоги клиента о его зависимости от своей матери) Знаете, мне показалось, что нет ничего удивительного в том, что подобные чувства вы испытываете и ко мне.

Клиент: Нет, я так не думаю. Меня устраивают наши взаимоотношения.

(Мысли терапевта текут примерно так: “Я принимаю на веру ответ “нет” и не хочу навязывать ему свои интерпретации. Все же, кое-что в последних дискуссиях заставляет меня считать, что я могу быть прав. Так что, пока я приму “нет”. Но не до конца”.)

Терапевт: Да, я понял вас. Но было бы удивительно, если бы время от времени не обнаруживались другие чувства ко мне и нашим отношениям. Думаю, что всегда полезно обсудить такие чувства. Хотелось бы исследовать немного дальше, если можно.

Клиент: Хорошо.

Терапевт: Когда мы начали работать вместе, у вас были некоторые сомнения о самой идее терапии. Вы считали, что стыдно не уметь справляться со своими проблемами.

Клиент: Я помню это.

Терапевт: Позже вы увидели в этом смысл и сказали, что это стало важным для вас. Естественно, эти чувства могли вызвать тревогу о том, что вы слишком зависите от меня. Попробуем это исследовать?

 

Если я не получу утвердительного ответа, то припишу это либо тому, что был неправ, либо тому, что время для этого еще не настало. И, конечно неприятно, но может быть, я просто плохой рыболов.

—135—

 

Помощь клиенту в достижении понимания силы прошлого

 

Практикующие повторное переживание терапевты не верят в то, что само по себе рациональное понимание вызовет большие перемены в клиенте, они не так просты, чтобы попасть в ловушку головоломной игры в понимание и объяснение клиентам происходящего. Тем не менее, они считают, что клиентам необходимо понять влияние их раннего опыта на сегодняшнюю жизнь.

Терапевты повторное переживание в переносе считают главной дорогой к этому пониманию. Для клиентов понимание того, как ранние переживания воздействуют на взаимоотношения с терапевтом,— мощный способ понять, как влиятелен этот опыт.

Чаще всего помощь клиенту в понимании силы прошлого занимает в нашем деле не первое место. С большинством клиентов на ранних фазах общения терапевты проводят много времени, пытаясь понять их переживания и пояснить, что поняли это. Терапевт также непрерывно работает на расширение осознания каждым клиентом взаимоотношении с ним. Затем, через какое-то время, достигнув определенного пони мания клиента и его жизненных проблем, терапевт начинает помогать клиенту увидеть, что неизбежно реакция на терапевта частично обусловлена позициями и ожиданиями, которые клиент несет с собой повсюду.

Терапевт должен помочь клиентам увидеть, что некоторые из объяснений или событий во взаимоотношениях, несмотря на правдоподобность, являются не единственно возможными, и понимание того, почему они выбрали именно эти объяснения, может показать им влияние прошлого на их современную жизнь. Терапевт никогда не будет предполагать, что клиент искажает. Клиенты, как и все остальные, пытаются выделить смысл из поступающей информации. Поэтому терапевт должен утверждать восприятие клиента и подтверждать правдоподобность его интерпретаций.

Все больше и больше осознавая проблемы жизни клиента, терапевт приобретает гораздо лучшую позицию для того, чтобы помочь клиенту увидеть, что нет ничего “плохого” в поддерживании этих отношений и ожиданий. Обусловленные событиями жизни клиента, они вполне понятны, фактически неизбежны.

—136—

 

Проблема диагноза

 

Читатель заметит, что в этой книге не поднимался вопрос диагноза. Мне кажется, что вопрос диагноза разделил терапевтов на две школы. Есть те, кто в начале своей работы с клиентами уделяет много внимания постановке диагноза. Затем они формируют стиль терапии, включая способ отношений, который подходил бы определенному клиенту. Способ работы терапевта с клиентом, диагностированным как имеющий пограничное расстройство, например, будет очень отличаться от способа работы с клиентом-невротиком. С другой стороны, есть терапевты, которые очень мало думают о диагнозе. Со всеми, кто бы к ним ни пришел, они проводят свой метод лечения. Часто такие терапевты исключают из своей практики психоанилитиков, тяжело умственно отсталых и клиентов с серьезными органическими проблемами. В отличие от первых, они не слишком беспокоятся о разделении клиентов на категории. Тем не менее, периодически они, конечно, автоматически ставят диагноз. То, каким является данный клиент в данный момент, определяет отношение к нему такого терапевта, а восприимчивый терапевт по-разному относится к разным клиентам или к одному клиенту в разное время.

Терапевты, рассматриваемые нами в этой книге: Фрейд, Роджерс, Гилл и Когут, принадлежат ко второй школе. Роджерс, как вы помните, не сомневался в том, что диагноз не имеет значения для терапевта. Психоаналитики Фрейд и Гилл считали, что лечение анализом подходит всем, кто способен установить доверительные отношения с терапевтом. Когут начал изучение психологии “Собственного —Я” со взгляда на то, что процесс терапии зависит от четкого дифференцированного диагноза, но к концу своей жизни он изменил свое мнение, считая, что все люди с эмоциональными проблемами страдают от дефицита структуры “Собственного —Я”, и им могла бы помочь его эмпатическая терапия.

Следовательно, предложенный в этой книге подход не зависит от диагноза (хотя терапию этого стиля было бы трудно проводить с клиентами в остром психотическом состоянии или с серьезными органическими проблемами). Как терапию вообще, он предполагает особое внимание к каждому клиенту в каждый момент, а также то, что эмпатия терапевта будет время от времени тщательно регулировать его реакции.

—137—

Каждый из терапевтов, чьи работы мы изучили в этой книге, имеет четкую теорию личности, теорию психопатологии и теорию психотерапии. По мере прочтения появляется неизбежное впечатление того, что в работе с клиентом существует что-то еще, настолько же важное, как их теория. Это “что-то еще” есть качество их присутствия. В проявлении максимума энергии кажется, что они несут клиенту атмосферу выжидательной любознательности, готовности удивляться и менять свое мнение. Когда уже все сделано и сказано, эмпатией, возможно, является способность отставить в сторону свой мир и целиком войти в мир клиента.

Еще одна характеристика выделяет этих авторов: они удивительно отважны. В консультационном кабинете есть много возможностей “спрятаться”; на протяжении многих лет терапевты могут работать, даже не пытаясь узнать о чувствах клиентов к ним или о том, что они сказали. Терапевты, взгляды которых мы изучали, делали все возможное, чтобы овладеть этим пониманием. Естественно, в случае Гилла и Когута, они искали понимание, считая, что в этом кабинете не может произойти ничего более важного.

В момент осуществляемой встречи между терапевтом и клиентом для первого полностью предстает весь мир клиента. Все значимые в прошлом отношения клиентов, их базовые желания и страхи выявляются здесь и сосредоточиваются на терапевте. Если мы сумеем помочь осознать клиентам то, что понимаем их мир, и если сможем быть там, полностью там, чтобы принимать их осознание и отзываться на него, то такие взаимоотношения не могут не стать терапевтическими.