Политика, международные отношения:

В

РАЗВИТИЕ ПРЕДМЕТНЫХ ОБЛАСТЕЙ*

торая половина XX столетия оказалась временем бурного развития политической науки в целом и исследований по международным отношениям, в частности. Это привело к тому, что некоторые новые направления начали оформляться в самостоятельные научные дисциплины (так произошло, например, со сравнительной политологией, а затем и с возникшей в ее русле транзитологией; с мировой политикой, «отпочковавшейся» от исследований международных отношений; с конфликтологией, появившейся на стыке сравнительной политологии и международных исследований и т.д.).

Естественно, возникают вопросы, связанные с определением и выявлением соотношения предметных областей развивающихся (подчас весьма интенсивно) научных дисциплин. Подобные проблемы имеют как фундаментальное академическое значение, поскольку отражают пути и характер развития современного научного знания в области обществоведения, так и прикладное образовательное, поскольку от их решения зависит модернизация образовательных программ и внесение корректив в учебные планы.

Нам представляется особенно актуальным разграничение предметных областей сравнительной политологии, исследований по международным отношениям и мировой политике — как в силу развития реальных политических процессов, так и из-за появления новых направлений их научного осмысления. При этом своего рода предметным инвариантом всех трех дисциплин является характерная для них сфера научного анализа, как правило, не ограничивающаяся рамками отдельного государства. Именно за этими «внутригосударственными» рамками и развиваются процессы, во многом определяющие особенности и характер современного политического (и не только политического) мира.

Исследования международных отношений, выделившиеся в качестве самостоятельной научной дисциплины в области политических наук в начале XX в., традиционно занимались изучением межгосударственного взаимодействия на мировой арене. При этом центральным предметом исследований были (и в значительной степени остаются) суверенные государства, которые, согласно метафоре А. Уолферса, сталкиваются на мировой арене наподобие бильярдных шаров, а также их национальные интересы, определенные, по Г. Моргентау, в терминах власти.

Мировая политика (реже используется термин «международная политика») как научная дисциплина появилась относительно недавно, во второй половине XX столетия. Ее провозвестниками можно назвать Р. Кохэна и Дж. Найя, выступивших с работой «Транснациональные отношения и мировая политика». Поздние по сравнению с исследованиями международных отношений сроки возникновения новой научной дисциплины, по-видимому, сказались на том, что очертания ее предметной области довольно размыты.

Сегодня существуют различные мнения по поводу того, что является предметом исследования мировой политики. Так, ряд авторов, в т.ч. Р. Кеохейн, полагают, что эта научная дисциплина должна отражать изменения, произошедшие в мире с момента возникновения исследований международных отношений. Мир современной политики значительно усложнился по многим параметрам, в частности, участниками международных отношений сегодня являются не только государства. Во второй половине XX столетия (и особенно в его конце) на мировой сцене все более активно начали действовать так наз. нетрадиционные акторы международных отношений — транснациональные корпорации (ТНК), неправительственные организации, различного рода движения, СМИ и т. п. Исходя из этого, предмет мировой политики — это не что иное, как сами международные отношения на современном этапе их развития.

Однако большинство авторов склоняются к мнению, что предметом исследования международных отношений должен оставаться анализ, прежде всего, всех аспектов сугубо межгосударственного взаимодействия, а в исследовательскую зону мировой политики необходимо включить более широкий спектр проблем, сделав акцент на новых (негосударственных) политических акторах, а также новых тенденциях развития мира. При этом ученые, работающие в области мировой политики, признают, что государства с их национальными интересами остаются основными, хотя уже не единственными участниками мирового политического процесса, что, в конечном счете, ведет к эрозии государственно-центристской модели мироустройства, утвердившейся более 350 лет назад подписанием Вестфальского мира. В свою очередь, исследователи международных отношений, занимаясь главным образом межгосударственным взаимодействием, для объяснения деятельности государств на мировой сцене все большее внимание уделяют нетрадиционным политическим акторам. Поэтому мировая политика и исследования международных отношений — при сохранении их предметной специфики — все же остаются весьма близкими, смежными научными дисциплинами.

В последнее время в отечественной литературе все чаще проводится аналогичное западному подходу разделение смежных научных и образовательных дисциплин на мировую политику и исследования международных отношений. Если последние в значительной степени связываются с анализом межгосударственных взаимодействий, то мировая политика «смещает акцент на ту все более заметную роль, которую играют в формировании международной среды нетрадиционные акторы, не вытесняющие, однако, государства как главного участника международного общения».

Что же касается предметной области сравнительной политологии, то здесь научно-методологические дискуссии ведутся сегодня в несколько иной плоскости, что в значительной мере отражает особенности генезиса, становления и динамики этой политологической дисциплины. Основные вопросы, по которым разворачивается полемика: что, собственно говоря, понимать под сравнительной политологией как научной дисциплиной; в чем специфика ее методологического инструментария; какова область его применения; в каких отношениях сравнительная политология находится с другими политологическими дисциплинами.

Что касается методологического инстументария, то обычно выделяют такие компаративные методы (и их разновидности), как исторический, институциональный, кросснациональный, статистический, case-studies, а также бинарные сравнения, случаи-исключения, сравнения сходных стран, асинхронные сравнения и др. В отношении предметной области политической компаративистики одни исследователи, определяя сравнительную политологию как «исследование общего и различного внутри и между политическими системами», фактически сводят ее к сравнительному методу в политической науке. При этом сравнение политических систем может проводиться либо по принципу выявления общих характеристик и тенденций развития, либо — наоборот, по принципу выявления уникальности тех или иных политических систем. Другие авторы придерживаются точки зрения, согласно которой под сравнительной политологией понимается просто «изучение зарубежных стран и часто в отрыве друг от друга». Как бы то ни было, большинство авторов все же склонны видеть в сравнительной политологии преимущественно сравнение различных политических систем, прежде всего, государственного устройства.

Объяснить это последнее обстоятельство можно отчасти тем, что изначально предметная область дисциплины, которая затем стала называться сравнительной политологией, была как бы «заужена»: объектами сравнительного анализа выступали прежде всего различные государственные структуры и приемы управления (во второй половине 1940-х годов в американских университетах начали преподавать компаративистику, т.е. сравнительное госуправление — Comparative Government). Но в скором времени предмет политической компаративистики расширился до масштаба политических систем (политий). Именно политические системы различных национальных государств и сегодня рассматриваются многими учеными как главный (или даже единственный) объект сравнительного политологического анализа. Соответственно, конкретными объектами сравнительной политологии оказываются отдельные внутриполитические акторы, партии, группы, элиты, властные органы и т.д. Даже в тех случаях, когда в поле сравнительного исследования оказываются проблемы, выходящие за рамки внутренней политики (например, проблемы безопасности, экологии, прав человека и др.), они, как правило, рассматриваются с «государствоцентрической» точки зрения, т.е. с позиции отдельного государства. Некоторые авторы еще более точно определяют, что «предметом сравнительной политологии является внутренняя политика стран или народов». При этом когда в работах по политической компаративистике идет речь о «международном» анализе, фактически имеется в виду «кросснациональный» сравнительный анализ, означающий «систематическое изучение сходных феноменов (таких, как институты, группы, индивиды, аттитюды, цели, поведение, социальные процессы) в различных социоэкономических, политических и культурных процессах».

Если проанализировать содержание как базовых, так и наиболее продвинутых курсов по сравнительной политологии, читаемых в ведущих западных университетах, то становится очевидным: несмотря на существенные различия, в большинстве своем они строятся по сходной модели. Вначале задается определенная матрица, структурирующая внутренние параметры политической системы (государственные органы, конституции, ветви власти, политические режимы, политические партии и движения, группы интересов, политическая культура, политическая социализация, политический процесс, политические изменения и др.), а затем в соответствии с ней рассматриваются и сравниваются между собой отдельные case studies. Причем вплоть до последнего времени типология этих case studies базировалась на традиционном делении современных политических систем на «три мира» с одними и теми же «образцами» — 1) США, Великобритания, Франция, ФРГ (иногда еще и Япония); 2) СССР/РФ, КНР; 3) Нигерия, Мексика, Индия, Египет. По этому же принципу строится большинство научных работ и зарубежных учебных пособий по сравнительной политологии, аналогичную матрицу (политические режимы, политическая культура и участие, группы интересов, политические партии и выборы, исполнительная власть, парламенты, невыборные власти) мы обнаруживаем и в единственном отечественном учебном пособии.

Один из основоположников сравнительного метода в политологии американский исследователь Ч. Рэджин обращал внимание на то, что хотя сравнительный метод в общественно-политических исследованиях — это, прежде всего, сравнение крупных макросоциальных единиц, но сами «единицы анализа» в политической компаративистике могут пониматься по-разному. Для одних такой аналитической единицей является национальное государство («нация-государство»), для других — его отдельные социально-политические структурные элементы (например, классы, партии, органы власти и др.). Существует, наконец, мнение (например, И. Валлерстайна), согласно которому главной «единицей анализа» в политической компаративистике должна быть не та или иная конкретная политическая система, но «мир-система» в целом. Вероятно, возможны и другие трактовки содержания «единиц анализа» в сравнительной политологии.

Хотим быть правильно понятыми: мы ни в коем случае не против использования в политической компаративистике аналитической «матрицы», предполагающей сравнение политических систем и их отдельных структурных компонентов. Мы лишь обращаем внимание на определенную ограниченность подхода, в соответствии с которым сравнительная политология трактуется исключительно как совокупность знаний и соответствующие методологические приемы, позволяющие сравнивать политические институты и процессы внутри отдельных государств. Реальные политические (и иные) процессы, развивающиеся в современном мире, ставят на повестку дня вопрос о расширении предметной области сравнительной политологии, о включении в нее новых классов объектов, выходящих за рамки традиционной «государствоцентрической» парадигмы.

Начнем с того, что интерес к политической компаративистике и в качестве общего предмета научного анализа, и в качестве самостоятельной политологической дисциплины отражает в специфической форме рост глобальной взаимозависимости (политической, экономической, социальной, идейно-психологической и др.) в современном мире*. Соответственно, особое значение приобретает понимание разнообразных «внутренних» процессов в одних странах, которые так или иначе влияют на события и процессы в других странах — в такой трактовке предмет сравнительной политологии крайне важен и для международных отношений, и для практической внешней политики, поскольку и карьерный дипломат, и внешнеполитический аналитик должны хорошо разбираться в политических системах и процессах других стран. Однако сегодня, когда традиционные границы между внутренней и внешней политикой становятся все более «прозрачными», возрастает значение как «внешних» факторов внутриполитических событий, так и «внутренних» движущих сил внешнеполитических решений. Все это, а также современные глобальные процессы диктуют соответствующее расширение предмета сравнительного политологического анализа.

Может показаться парадоксальным, но растущая глобальная взаимозависимость и новые соотношения и взаимосвязи между традиционной внутренней и международной политикой, создающие (или, по крайней мере, обновляющие) предметную среду сравнительной политологии (а также и других дисциплин), пока еще в ограниченных масштабах являются сегодня самостоятельными объектами политической компаративистики. Между тем, именно на стыках традиционных предметных полей различных дисциплин в сравнительных исследованиях в последние десятилетия были достигнуты наиболее интересные и значимые научные результаты. В этой связи можно упомянуть, например, сравнительный анализ социальных революций, теории «зависимого развития» и «бюрократического авторитаризма», «мир-системный» анализ, теории международных режимов, международной политической экономии, глобальной демократизации, сравнительный анализ международных и иных конфликтов и методов их разрешения и др.

Сказанное выше позволяет сформулировать, в частности, вывод о перспективности (более того — желательности и даже необходимости) сравнительных исследований и, соответственно, образовательных программ на стыке собственно политической компаративистики, мировой политики и международных исследований — в соответствии с тенденциями современного политического мира, что даст толчок развитию новых способов их научного осмысления.

Однако приходится признать, что работ, в которых проводился бы сравнительный анализ предметных областей исследований международных отношений, мировой политики и сравнительной политологии, в современном научном арсенале практически нет. Пожалуй, одним из немногих исключений является работа Х. Милнер, затрагивающая эту проблему «по касательной». Автор, анализируя развитие предметных областей исследований по американистике, международным отношениям и сравнительной политологии, приходит к выводу об их сближении и появлении некоей единой (или смежной) предметной области. При этом не проводятся различия между мировой политикой и международными отношениями, понимаемыми как единое целое, так как в настоящее время в связи с отходом от жесткой «государство-центристской» модели мира при исследовании политических проблем все в большей степени используются политологические схемы, модели, методы анализа. Кроме того, Х. Милнер полагает, что рассмотрение строительства и развития надгосударсвенных и негосударственных институтов позволит сблизить предметные области названных дисциплин.

Наши тезисы относительно развития и взаимопересечения предметных полей сравнительной политологии, мировой политики и исследований международных отношений представляются неполными без указания на различия этих дисциплин по целому ряду «сквозных» параметров:

— основной «единицей анализа» является государство и его структуры, или же негосударственные образования;

— ключевое значение имеет ракурс рассмотрения проблем, применение моделей, приемов, методов той или иной науки.

Взяв за основу названные параметры, можно выделить основные проблемы, возникающие на пересечении их предметных областей, для чего может быть целесообразным проведение «попарного» аналитического сравнения предметных областей сравнительной политологии, исследований международных отношений и мировой политики.