Глава 437. Проявить настойчивость.

Сьюзан была потрясена.

Она увидела, что Алан до сих пор не покрыт лосьоном и на самом деле медленно обгорает.

Она позвала его:

- Иди сюда, Тигренок, - она села на шезлонге и выгнула руки назад, отчего ее крошечное бикини задралось вверх, на мгновение обнажая соски.

Глаза Алана сверкнули.

Она снова потянула топ на место.

- Уууппппс! - она хихикнула. (Это было отчасти влияние алкоголя.)

- Спасибо, тетя Сьюзи, - только и сказал Алан Сюзанне, когда слезал с нее, как будто она только что сделала какую-то несущественную вещь, например, дала ему стакан фруктового сока.

Сьюзан широко улыбнулась, когда Алан направился к ней; она подумала о том, что он скоро с ней сделает. Ее лицо было здоровым, как у нормальной, счастливой мамы из пригорода. Но ее невинный взгляд контрастировал с сексуально-голодной шлюхой, которой она чувствовала себя в тот момент.

Он оседлал живот матери чуть выше ее промежности, но повернулся спиной к ее лицу, чтобы она могла нанести лосьон на его спину.

Она пыталась вести себя сдержанно, двигаясь медленно, чтобы немного успокоиться. - Так вот, Тигренок, в последнее время мы сделали кое-что, возможно, не очень мудрое. Например, я думаю об одном шоколадном душе с глазурью.

Она понизила голос, чтобы только он мог услышать.

- Ты знаешь, как сильно я наслаждаюсь хорошим пайзури или минетом, но не здесь! Если у тебя возникнет желание сделать что-нибудь плохое со своей мамой, то это хорошо и очень полезно, но дай мне знать, чтобы я могла провести тебя внутрь и помочь тебе там, где мы не станем зрелищем для наших соседей, не говоря уже об Ангелочке и Сюзанне.

Он кивнул.

Из своего лежачего положения она тщательно, но быстро покрыла его лосьоном для загара. Она спешила, делая это, потому что очень хотела попасть в фазу, когда он будет наносить лосьон на нее.

Когда она закончила, он развернулся к ней лицом и снова оседлал ее.

Она нежно провела руками по его лицу, рукам и груди. Солнцезащитные очки, которые она носила, не были достаточно темными, чтобы скрыть глаза, но они придавали ей смелости, давая ей чувство прикрытия. Она опустила руки к краю его купальника, который был так низко, что пучок лобковых волос торчал сверху. Она посмотрела на его стояк, выпирающий из-под плавок. Она могла видеть практически каждую деталь, каждую жилку, как будто на нем вообще не было плавок, но она остановилась на этом.

Чтобы добраться до его ног означало бы встать из ее лежачего положения, и в этот момент она чувствовала себя очень ленивой. “В этом пунше что-то есть?” она задумалась. “Я чувствую себя такой расслабленной. У меня есть непреодолимое желание раздвинуть ноги и позволить Тигренку устроиться поудобнее с моим телом. Мммм! Но это было бы неправильно, не так ли?”

Она пошла по легкому пути.

- Тигренок, почему бы тебе не заняться сначала мной, а потом я намажу твои ноги.

Он просто остался там, где сидел, на ее животе, и начал покрывать ее грудь, лицо и руки лосьоном. Ее большие сиськи были последними, прежде чем ему пришлось сдвинуться дальше вниз по ее телу. В отличие от Сюзанны, Сьюзан все еще носила крошечный верх бикини. Только два маленьких треугольника ткани защищали ее наготу наверху. Поэтому он избегал этих двух мест, что означало, что он не мог играть с ее сосками, даже когда они соблазнительно торчали, как жесткие ластики. Но он, конечно, попытался компенсировать это, широко лаская и разминая остальную часть ее больших дынь.

Киска Сьюзан была в огне. Ее соски требовали внимания. Ее рот жаждал быть наполненным членом или, по крайней мере, чтобы язык был занят делом. Единственная причина, по которой она все еще держала бикини, состояла в том, что она волновалась, что если он коснется ее сосков, то она вскоре будет умолять его начать сосать и доить их, и это не будет хорошо выглядеть перед Сюзанной, которая, очевидно, наблюдала за всем из-за ее собственных темных очков, не говоря уже о Кэтрин.

Настоящая причина, по которой Сьюзан обычно позволяла ему ласкать ее задницу больше, чем сиськи, заключалась в том, что ее соски были чрезвычайно чувствительными, и когда он касался их - это сводило ее с ума. Она боялась потерять контроль над собой перед лучшей подругой и собственной дочерью. На самом деле, это было достаточно близко, даже когда он не трогал ее там. Она упивалась фантазией о том, как он сосет ее соски, как взрослый ребенок, и одна эта мысль почти толкнула ее за край.

Он чувствовал ее очень плохо скрытое возбуждение. Он, наконец, решил, что она слишком возбуждена, чтобы противостоять ему, поэтому он подтолкнул ее бикини вверх так, чтобы оно бесполезно отдыхало вокруг ее ключиц.

- Тигренок, нет!- она беспомощно заскулила.

Он даже не удостоил ее ответом, но сурово посмотрел на нее, показывая, кто здесь главный.

Она покорно склонила голову, нарушая зрительный контакт.

Обычно он избегал ее сосков, благодаря необычно несчастным мяукающим звукам, которые она издавала, когда он их натягивал, но уделял остальной части ее сисек еще больше внимания, чем раньше.

По мере того, как шли минуты, даже мысли о лосьоне для загара ускользали. Его пальцы снова и снова погружались в тугую расщелину ее декольте. Он набарал лосьон на обе руки и сдвинул ее сиськи вместе снаружи. Затем он оттащил их друг от друга, а затем, спустя считанные секунды, толкнул внутрь. Он толкал, тянул и терзал их во все стороны.

Время от времени она хныкала и говорила что-то вроде: "Пожалуйста, Тигренок, пожалуйста!", но было неясно, хочет ли она, чтобы он остановился или сделал еще больше.

Он подумал: "Не могу поверить, что у моей мамы такие идеальные сиськи. Должно быть, я был слеп все эти годы, раз не думал о ней более сексуально. Как будто кто-то взял обычную пару сисек и накачал их велосипедным насосом. Но они абсолютно реальны. И они такие мягкие и податливые! Такие милые!”

Он, должно быть, потратил по крайней мере десять минут только на ее сиськи, прежде чем она, наконец, тихо сказала:

- Я думаю, этого достаточно, Тигренок, - она остановила его, потому что ее киска была очень мокрой, и она не хотела, чтобы он заметил, как она стала еще более явно пропитанной (и ароматной). Опять же, она была на грани мощного оргазма и боялась, что этот смущающий факт нельзя отрицать, если она начнет метаться и кричать с ним прямо на ней. Каким-то образом она сдержалась, хотя и с трудом.

Алан встал и повернулся, чтобы начать работать над ее ногами, но он уже давно отказался от попыток держать свой член в своем слишком крошечном купальнике.

Когда он на мгновение встал над ней, Сьюзан подняла глаза и ахнула, увидев, как его эрекция высовывается далеко из его крошечных плевок. Примерно половина была вне плавок и была прижата к его животу. Эакулянт капал с его кончика, как вода из недавно выключенного крана, жидкость была густая и прозрачная, когда она собиралась около его пупка.

“Пресвятая Богородица!” Сьюзан подумала. “Это выглядит так вкусно! И его сперма блестит на солнце, как мед! Мммм! Может быть, они правы, и в последнее время он стал еще больше. Есть только один способ узнать наверняка, и это проверить его размер моим ртом!

Я бы отдала королевство, чтобы сосать его целый день. Я больше не просто домохозяйка. Я начал новую карьеру: экстраординарная членососка для моего дорогого сына! Вот что я делаю: я живу, чтобы сосать его член! Мммм! Да, знаю! О боже, он так вкусно выглядит... Если бы я только могла намазать его языком... Я знаю все его любимые места, его любимые движения... Я хочу услышать, как он стонет от радости!

Но я не могу сейчас, когда Ангелочек и Сюзанна ждут, что я буду сдержанной. Они следят за мной! Я бы чувствовала себя такой застенчивой, особенно когда Сюзанна оценивает каждый мой шаг. Я не собираюсь опускаться до ее уровня и просто делать это где угодно, с кем угодно, как какая-то обычная шлюха! Я просто подожду, пока он не скажет, что хочет, чтобы я пошла внутрь и позаботилась об этом там. Хммм, большая длина. Мммм!

Но выглядит ооочень хорошо! Такой длинный, толстый и вкусный. Может, если я просто прикоснусь к нему, как будто я пытаюсь помочь ему положить его обратно в плавки... Нет, это не сработает. Я начну дрочить его великолепную толщину, и вскоре она просто окажется у меня во рту прямо здесь, на глазах у всех.”

К этому времени он снова оседлал ее, повернувшись лицом в другую сторону.

Она больше не могла видеть его эрекцию, отчего вздохнула с облегчением. “Мы проскочили! Я чуть снова не кончила! Какая пытка. Я бы потеряла контроль, если бы он стоял там еще дольше, размахивая тем большим бревном перед моим лицом.”

Но как только она решила, что опасность миновала, то почувствовала, как его стояк лежит у нее на животе. Он указывал на ее киску с нескольких дюймов. “Боже Милостивый! Боже, если инцест настолько неправильный, дай мне силы сопротивляться ему. Дай мне смелость сказать сыну, чтобы он вернул свою штуку в плавки, пока я не опозорилась перед Сюзанной и собственной дочерью. Мне действительно нужно что-то сказать, чтобы остановить это безумие. Мы снаружи, где любой сосед может увидеть, черт возьми!”

Но она ничего не сказала.

Он начал работать над ее ногами. Он начал с ее ног и пробрался к ее промежности. Он размял ее мускулистую плоть, дав ей столько же массажа, сколько и лосьона. Она крепко сжала ноги. Когда он поднялся выше ее колен, то сказал:

- Раздвинь ноги немного больше, мам.

Она смущенно ответила:

- Мама не хочет.

- Если ты этого не сделаешь, твои бедра сгорят позже, - он начал осторожно раздвигать ее ноги своими маслянистыми руками.

Наконец, она уступила, расслабив мышцы в ее хорошо подтянутых ногах.

- Хорошо, но, пожалуйста, не подходи слишком близко к моему сам-знаешь-чему... - за его спиной ее лицо было красным от смущения, хотя она и трепетала от его прикосновений и его слегка настойчивой манеры.

Он внимательно посмотрел на промежность матери. Ее крошечные барвинковые бикини едва делали вид, что прикрывают ее киску; он мог видеть немного лобковых волос, торчащих по бокам.

Он также увидел, что она была очень, очень мокрой. Крошечный треугольник ткани был пропитан насквозь, а ее соки стекали по бедрам и на шезлонг. Он понял, что это одна из причин ее стыда, поэтому ничего не сказал, чтобы смутить ее еще больше.

Когда его руки пробрались вверх по ее бедрам, он увидел, что ее соки продолжают стекать по внутренней поверхности бедер. Чем ближе его руки добрались до ее киски, тем больше она просочилась. Было так много ручейков по всей ее верхней части бедер, что вся область была покрыта липким беспорядком. Наконец, его обе руки дотянулись до дюйма или двух ее киски и липкой влажности вокруг нее. Он чувствовал, как ее бедра начинают слегка вращаться. Жар и аромат ее влажной киски практически опьянили его.

Ее ноги начали раздвигаться сами по себе, как будто ее нижняя часть тела готовилась к проникновению.

Сьюзан посмотрела на Сюзанну, которая откровенно пялилась на нее, сидя на шезлонге, чтобы лучше разглядеть Алана и его руки. Внезапно Сьюзен почувствовала стыд и сказала:

- Тигренок, я думаю, этого достаточно. Я позабочусь об остальном... в этой области.

Она почувствовала огромное облегчение от того, что его изысканная пытка наконец подошла к концу, что она пережила все его искушения.

Но потом он сказал:

- Хорошо, тогда перевернись.

“О нет! Я забыла про спину!” она плакала про себя. “О Боже! Боже Милостивый! Тигренок, пожалуйста, нет! Это слишком много! Если он коснется меня еще больше,то собираюсь кончить наверняка! Я буду кончать ведрами. Все это увидят! Я закричу!” Но в этот момент идея кончить так обильно звучала для нее очень привлекательно, публично или нет, поэтому она послушно, почти радостно, перевернулась на живот.

Он сказал:

- Мам, если ты хочешь, чтобы я сделал твою задницу как следует, то тебе лучше снять купальник, - бикини покрывало так мало кожи, что было довольно абсурдно просить ее снять его, но он чувствовал, что она не будет возражать.

Она ответила:

- Тигренок, ты хочешь увидеть мамочку голой перед нашей семьей и друзьями? Ты хочешь, чтобы твоя большегрудая мамочка просто лежала здесь, одетая только в очки и высокие каблуки, в то время как ты нагло проводишь руками по ее вздымающемуся, дрожащему, соблазнительному телу?!

Прежде чем он смог ответить, она сказала:

- Хорошо, если ты настаиваешь. Я думаю, ты уже столько раз видел меня голой, все здесь видели меня голой. Я как абсолютно голая… - она хотела крикнуть "шлюха!" но знала, что он не одобрит.

Вместо того, чтобы закончить это предложение, она обратилась к новой мысли.

- Сделай мою задницу. Сделай это правильно! - затем она поняла, как это звучит: как будто она хотела, чтобы он пронзил ее задницу, тем более, что она сказала это с таким энтузиазмом. Так что она добавила, - Ты знаешь, что я имею в виду. Крем. Крем на меня! Я имею в виду лосьон. Намажь лосьоном.

Он начал делать ей массаж спины в приятном, томном темпе, который со временем стал все больше походить на массаж.

Она чувствовала себя совершенно расслабленной, когда его руки вонзились в кожу вокруг ее плеч в приятном, проникающем массаже. Она хватала ртом воздух, но смогла оправиться от этого и почти заснула. Однако, несмотря на то, что ее киска немного успокоилась, она непрерывно протекала, катаясь на волне эротического блаженства, которое, казалось, никогда не прекращалось, но просто менялось по интенсивности.

К этому моменту, когда ее глаза больше не могли видеть, что он делал, он уже не только держал свою эрекцию на ее коже, но и намеренно терся о нее. Он восхитительно терся о шелковистую кожу ее задницы, когда качался всем телом взад и вперед, энергично потирая ее спину.

Она, очевидно, знала, что это такое, что тыкает и гладит ее, но она не сказала ни слова об этом, вместо этого просто наслаждаясь каждым блаженным, непризнанным моментом. “Сюзанна видит! Как и мой драгоценный Ангелочек! Они знают, что он запускает свой толстый, мощный член всего в нескольких дюймах от моей дрожащей киски! Они, должно быть, думают, что я бесстыдная шлюха. Это все ужасно неприлично, но это так здорово!”

Всякий раз, когда у него было оправдание, например, необходимость получить больше лосьона для загара на руках, он ложил руку на свой член и втирал его на месте, что также толкало его дальше в ее плоть. Вскоре ему потребовалось несколько минут, чтобы взять больше лосьона, чье мнимое применение замедлилось еще больше.

На самом деле, в конце концов, он в значительной степени просто держал свой стояк и пробегал по ее заднице, иногда лаская ее ягодицы или трещину в заднице. К тому времени он, как правило, оставлял след эакулянта, куда бы он ни поместил свой стояк, как водяной пистолет, который просачивался тонким непрерывным потоком вязкой жидкости прямо на задницу его матери.

Сьюзан подумала: "Боже мой! Это так неправильно! Член тигренка укрощает мою задницу! Он все время втыкает его мне в задницу, снова и снова! Если он не остановится в ближайшее время, я закричу! Я сейчас закричу: "Сынок! Вставь в меня! Мне все равно, в какую дырку, просто мне это нужно!"

Он опустил руки к ее ягодицам и массировал их, в то время как его жесткий член терся взад и вперед по ее бедрам.

Сьюзан вдруг поняла, как они близки к траху.

- Тигренок, будь осторожен! - сказала она между очень тяжелыми вздохами, - Я доверяю тебе. Надеюсь, ты не засунешь свою штуку прямо в мою... прямо в мою… - она была слишком взвинчена, чтобы закончить предложение. Наконец, она выпалила, - Это было бы так неприлично!

Он решил сменить позу, тем более, что у него будет повод вернуться позже и сделать ее голую задницу более тщательно, когда она может быть еще более сговорчивой.

Теперь он был намного более сексуально опытным, чем неделю назад, поэтому мог почувствовать, насколько она была близка к кульминации. Ему нравилось держать ее на краю, не давая ей уйти за него полностью.

Поэтому всякий раз, когда она думала, что она, наконец, потеряет контроль и взорвется в подавляющем потоке сексуального наслаждения, он немного отступал или даже останавливался. Она была как воск в его руках. Она почти полностью перестала думать; просто поддавалась тому, что он хотел сделать, ведь она была так переполнена своими похотливыми чувствами.

Время от времени, он продолжал наносить лосьон. Она уже покрыла себя лосьоном, прежде чем он начал, но ему нужно было какое-то тонкое оправдание, и было приятно втирать ароматическую жидкость в ее кожу.

Через некоторое время он повернулся и двинулся к ее ногам. С каждым движением на внизу ее ног его эрегированный член также гладил ее кожу, прямо на ее ягодицах, указывая прямо на едва скрытую расщелину ее влагалища. В результате он проводил больше времени на нижней часть ее ног, чем на других местах. Вскоре, он использовал только одну руку, чтобы тереть ее ноги, в то время как другая двигала его эрекцию вокруг и одновременно гладила ее; он отказался от попыток направлять ее бедрами.

Она подумала про себя: “Мммм, как хорошо! Его член такой горячий; кажется, будто он клеймит себя на моей коже! Какая замечательная идея! Представьте, если бы у меня на заднице было клеймо, показывающее, что я его собственность? Его слуга! Его рабыня! О Боже, его рабыня! Его рабыня! Это делает меня такой горячей! Большая пятерка для Алана. Боже, это было бы здорово! Его сисястая секс-рабыня! Я большая, сисястая корова, но вместо того, чтобы доиться каждый день, меня нужно трахать! Трахать и доить, вообще-то. Ох, да... Тигренок, трахни меня!

Заткнись, Сьюзан! Перестань думать о чем-то унизительном. Даже если это так приятно... Теперь я его членососка. Его личная членососка, фотомодель и мамочка шлюха. Вот кто я, а вот насколько он может пойти. Я должна полностью принять эту идею. Каждый день с этого момента я буду сосать его досуха! Мне все равно, куда он пойдет, он никогда от меня не избавится. Каждый день. Он собирается трахнуть мой рот. Он собирается трахнуть мои сиськи. Он собирается трахнуть меня в задницу - даже это. Особенно это! Он будет трахать меня, использовать и оскорблять! Я возьму его семя в каждое отверстие, кроме одного, и буду молить о большем!

Стоп! Ну вот, опять начинаю. Эти вещи тоже не разрешены. Только подумай о минете. Представь вкус его члена во рту. Мммм... Мамочке нравится... Мммм! Тигренок, твоей маме нужен твой член прямо сейчас! Засунь мне его в рот. Нет, не надо просто вставлять. Засунь его внутрь. Воткни его! Черт побери, к черту мой рот, ты, лошадиный ублюдок! Шлепни своими яйцами по моему подбородку и дергай меня за волосы руками, когда ты вставляешь себя в меня! К черту! К черту любую дыру! Возьми меня куда угодно, любым способом! Трахни свою мамооооочкууу!”

Сьюзан, к ее великому облегчению, наконец-то получила огромное освобождение, громовой и полностью поглощающий оргазм, который начался из глубины ее живота и пульсировал прямо до пальцев ног, как ударная волна удовольствия. Ее соки лились из ее киски, как содовая, взрывающаяся из встряхнутой банки. Она была так потрясена, что буквально видела звезды. Ее тяжелое дыхание превратилось в короткий визг, который превратился в крики.

Ее глаза были закрыты все время. Она понятия не имела, как Сюзанна, Кэтрин или Алан отреагировали на ее вспышку, и она не хотела знать. Она была полностью потеряна в тот момент.

Но когда она пришла в себя, осознание этого переполняло ее. “Тигренок все еще здесь. Он лежит на мне сверху. Он все еще не закончил. В сутках еще много часов. Что он сделает со мной дальше?”