В субботу в Ездрилоне. Маленький Иавис.

Притча о богаче и Лазаре

16 июня 1945

 

1. «Дай Михе достаточно денег, чтобы утром он мог расплатиться за все, что он одолжил сегодня у крестьян Йоханнана», - говорит Иисус Искариоту, который

обычно заведует... общей казной. Затем Иисус зовет Андрея и Иоанна и отправляет их в два наблюдательных пункта, с которых возможно просматривать дорогу или дороги, идущие из Изрееля. Он зовет также Петра и Симона и отправляет их навстречу людям Доры, поручив им остановить их на границе между двумя усадьбами. Затем он говорит Иакову и Иуде: «возьмите еду и пойдем со Мной».

Крестьяне Йоханнана, женщины, мужчины и дети, следуют за ними. Мужчины несут две небольшие амфоры, которые, однако, не очень маленькие, и которые, должно быть, полны вина. Это, скорее, кувшины, а не амфоры и содержат около десяти литров каждый. (Пожалуйста, не принимайте мою оценку, как пункт символа веры). Они идут к густому винограднику в конце поместья Йоханнана, который уже весь покрылся новыми листьями. Помимо того там есть большой ров, полный воды, и я удивляюсь, зачем проделана такая большая работа.

«Видишь? Йоханнан поссорился с Дорой из-за этого рва. Иоханан сказал: “это по вине твоего отца все пришло в упадок. Если он не хотел поклоняться Ему, то ему следовало Его бояться, а не провоцировать Его”. А Дора кричал как демон: “этот ров спас тебя. Насекомые не могли перейти через него... «А Йоханнан ответил: “почему же вся твоя собственность пришла в разорение, тогда, когда раньше твои поля были самыми лучшими в Ездрилоне? Это Божье наказание, поверь мне. Ты вышел за пределы допустимого. Эта вода?... Она была здесь все время, и не она спасла меня». А Дора продолжал кричать: “это доказывает, что Иисус является демоном». «Он праведник», - кричал Йоханнан ему в ответ. И они продолжали кричать так некоторое время, пока у них хватало дыхания. Позже Йоханнан потратил много денег на то, чтобы направить в другую сторону ручей, найти другие подземные водные источники и выкопать больше рвов на пограничной линии между ним и его родственником. Он углубил старые рвы и сказал нам то, что мы вчера Тебе сказали... В конце концов, он счастлив, что это произошло. Он так завидовал Доре... Теперь он надеется, что сможет купить все, потому что Дора,в конечном итоге, продаст все по очень низкой цене».

Иисус благодушно слушает все эти конфиденциальные сведения, ожидая бедных крестьян Доры, которые прибывают без задержек и простираются ниц, как только видят Иисуса в тени деревьев.

«Мир вам, друзья Мои. Идите сюда. Синагога сегодня здесь и Я ее глава. Но сперва Я хочу быть отцом вашей семьи. Сядьте вокруг Меня, чтобы Я мог немного подкрепить вас едой. Жених сегодня с вами, и у нас будет свадебный пир».

        Иисус открывает корзину, берет из нее несколько караваев хлеба и раздает пораженным крестьянам Доры.. Из другой корзины Он достает съестное, которое cмог найти: сыр, вареные овощи и маленького козленка или барашка, зажаренного целиком, которого Он раздает несчастным людям. Затем Он наливает в грубую чашу немного вина и пускает ее по кругу, так чтобы все могли выпить.

«Зачем все это? А они?» - спрашивают люди Доры указывая на людей Йоханнана. «Они уже получили свою долю».

«Все эти расходы! Как ты мог так поступить?»

«Остались еще хорошие люди в Израиле», - отвечает Иисус, улыбаясь.

«Но сейчас Суббота...»

«Благодарите этого человека», - говорит Иисус, указывая на Иоанна из Эндора. «Он дал ягненка. Все остальное было легко раздобыть».

Бедные люди проглотили еду (так было бы правильнее это назвать), какой они не пробовали в течение долгого времени.

2. Один из них, довольно пожилой мужчина, ест и плачет, прижимая к своему боку мальчика примерно десяти лет.

«В чем дело, отец?...» - спрашивает Иисус.

«Это оттого, что Твоя доброта слишком велика...»

Иоанн из Эндора говорит своим гортанным голосом: «верно... и оттого ты плачешь. Но это не горькие слезы...»

«Они не горькие. Это верно. И потом... Есть еще что-то, чего бы я хотел. Мои слезы выражают также это желание».

«Чего ты хочешь, отец?»

«Посмотри на этого ребенка. Это мой внук. Он остался со мной после оползня прошлой зимой. Дора даже не знает, что он пришел ко мне, потому что я вынужден был позволить ему жить в лесу подобно дикому животному, и вижу его только по субботам. Если он узнает, то он либо прогонит его, либо заставит его работать... и с этим моим нежным отпрыском обойдутся хуже, чем с вьючным животным. На Пасху я отправлю его в Иерусалим с Михой, чтобы он стал сыном закона... а после?... Это сын моей дочери...»

«Вместо этого не отдал ли бы ты его Мне? Не плачь. У Меня много друзей, честных, святых и не имеющих детей. Они свято поведут его по Моему Пути...»

«О! Господь! Это то, чего я желаю с тех пор, как я услышал о Тебе. И я молился, чтобы святой человек, Иона, спас моего внука от этой смерти, потому что он знал, что значит принадлежать этому хозяину...»

«Дитя, ты бы пошел со Мной?»

«Да, мой Господь. Я не буду причинять Тебе никаких огорчений».

«Это решено».

«Но... кому Ты хочешь отдать его?» - спрашивает Петр, потянув Иисуса за рукав. «И этого тоже Лазарю?»

«Нет, Симон. Но есть так много бездетных...»

«И я один из них...» От желания лицо Петра кажется похудевшим.

«Симон. Я уже говорил тебе. Ты должны быть “отцом” всех детей, которых Я завещаю тебе. Но ты не должен быть связан каким-либо ребенком. Не расстраивайся. Ты слишком незаменим для твоего Учителя, который не может отделить тебя от Себя в силу Своей любви. Я требователен, Симон. Я более требователен, чем очень ревнивый муж. Я люблю тебя в высшей степени пристрастно и желаю, чтобы ты был полностью Моим».

«Хорошо, мой Господь... хорошо... пусть все будет так, как Ты желаешь». Бедный Петр действительно героичен в следовании воле Иисуса.

«Он будет сыном Моей восходящей Церкви. Хорошо? Он будет принадлежать всем и никому. Он будет “нашим” ребенком. Он будет следовать за нами, когда расстояния будут позволять ему или он придет к нам и пастухи будут его опекунами, так как в каждом ребенке они любят “своего” Ребенка Иисуса. Иди сюда, дитя Мое, как тебя зовут?»

«Иавис Иоанна из Иуды», - говорит мальчик без колебаний.

«Да. Мы Иудиане», - подтверждает старик. «Я работал в землях Доры в Иудее, и моя дочь вышла замуж за человека из этой области. Он работал в лесу возле Аримафеи и прошлой зимой...»

«Я видел это бедствие».

«Мальчик остался в живых, потому что в ту ночь был далеко с родственником... Мальчик и в самом деле был надлежащим образом назван Иависом. Однажды я сказал своей дочери: “почему вы не вспомнили о древней традиции?”. Но муж настоял и дал ему это имя, итак он - Иавис[15].

3. «И дитя воззвало к Господу, и Господь благословил его и распространил его земли и рука Господа будет с ним и будет хранить его от зла”. Вот что Господь дарует ему, чтобы утешить тебя, отец, души умерших, и чтобы поддержать сироту.

 

А теперь, когда мы отделили потребности тела от потребностей души, во имя любви к мальчику выслушайте притчу, которую Я придумал для вас.

 

Жил однажды очень богатый человек. Он носил самые красивые одежды, и в

Своих пурпурных одеждах и одеждах из биссуса он с важным видом ходил по площадям и в своем доме, почитаемый своими согражданами как могущественнейший человек в стране, и своими друзьями, которые потакали его гордости ради преимуществ, которые надеялись иметь благодаря дружбе с ним. Они пировали каждый день в его залах, где собиралось множество его гостей, все они были богатыми и среди них не было нуждающихся, они толпились вокруг него, льстя богачу. Его пиры славились изобилием еды и выбором вин.

В том же городе жил нищий, живущий подаянием, великий нищий. Он был велик в своей бедности и страданиях так же, как богач был велик в своем богатстве. Но под коростой человеческого страдания нищего Лазаря скрывался клад, который был даже более велик, чем его нищета и богатство Креза. Этим кладом была истинная святость Лазаря. Он никогда не нарушал Закона, даже когда нужда могла бы побудить его к этому, но, прежде всего, он следовал заповеди о любви к Богу и ближнему своему. Он, как это в обыкновении у нищих, ходил к дверям богатых людей просить милостыню, чтобы не умереть с голоду. И каждый вечер он шел к дому богача, надеясь получить хотя бы крохи от пышного пиршества, которое шло в великолепных залах. Он лежал на улице, возле двери, и терпеливо ждал.

Но если богач замечал его, то прогонял, потому вид его тела, исхудавшего от недоедания, покрытого болячками и прикрытого рваной одеждой, был слишком печальным зрелищем для его гостей. Так богач объяснял это своим гостям. Но на самом деле он поступал так, потому что зрелище такой большой нищеты и большой добродетели было для него постоянным укором. Его сытые собаки, украшенные драгоценными ошейниками, были более сострадательными, чем он, они подходили к нищему Лазарю и зализывали его раны, и очень радовались, когда он ласкал их. Они даже приносили ему объедки со щедрых столов, так что Лазарь пережил недоедание благодаря животным.

Если бы он полагался на человека, то умер бы, потому что человек даже не разрешал ему войти в залы, после пира, чтобы подобрать крошки, упавшие со столов.

Однажды Лазарь умер. Никто на земле не заметил этого, никто не оплакал его. Нет, богач обрадовался не увидев в тот день и позже этого несчастного, которого он называл «безобразием», возле своей двери. Но ангелы в небе заметили это. И когда он испускал свой последний вздох в своей холодной пустой пещере, небесные когорты присутствовали при этом и в ярком ослепительном свете они подхватили его душу и, воспевая осанну, отнесли его на лоно Авраама.

Прошло немного времени и умер богач. О! Какие это были грандиозные похороны! Весь город, которому было уже известно о том, что он при смерти, толпился на площади, где находилось его жилище, некоторые ради того, чтобы их приметили как друзей великого человека, другие из любопытства, третьи – чтобы обрести благосклонность его наследников, и все они объединились в скорби, и их вопли доносились до небес и вместе с их воплями также их фальшивые похвалы умершему  “великому, праведному благодетелю”.

Может ли человеческое слово изменить Божий приговор? Могут ли человеческие оправдания отменить то, что записано в Книге Жизни? Нет, не могут. Каков был приговор, таким он и останется, и что было написано – таким же и останется. И, несмотря на грандиозные похороны, душа богача была погребена в аду.

И в этой ужасной тюрьме, поедая и выпивая огонь и тьму, находя ненависть и пытки повсюду и в каждое мгновение вечности, он поднял свои глаза к небесам. Он поднял глаза к небесам, которые он видел в те доли секунды, когда сверкали молнии, и неописуемая красота небес запечатлелась в его уме и мучила его в разгар жестоких пыток. Он увидел издали там, наверху, Авраама, сияющего, счастливого... а на его коленях увидел Лазаря, нищего Лазаря, когда-то несчастного, презираемого, отвратительного... А теперь? Он был прекрасен в свете Бога и своей святости, исполненным Божьей любви, и им восхищались не люди, а ангелы Божьи.

Богач, плача, закричал: “отче Аврааме, смилуйся надо мной! Пошли Лазаря, так как я не могу надеяться, что ты сам сделаешь это, пошли Лазаря, чтобы он омочил конец перста своего в воде и коснулся им моего языка, чтобы охладить его, ибо я мучаюсь в этом пламени, которое постоянно проникает в меня и сжигает меня!”

 

Авраам ответил: “вспомни, сын, что ты имел все блага во время своей жизни, а Лазарь все плохое. Но он обратил зло в добро, тогда как ты не делал ничего, кроме как обращал во зло все блага. Поэтому справедливо, что теперь он утешается здесь и что ты должен страдать. В любом случае это невозможно. Святые люди рассеяны по земле, так, чтобы люди могли воспользоваться их помощью. Но если, несмотря на все возможности, человек остается тем, чем он был: в твоем случае – демоном, то бесполезно прибегать к святым. Мы теперь разделены. Травы смешаны, когда они находятся в поле. Но когда их скашивают, то добрые отделяются от злых. Вот что случается с вами и с нами. Мы были вместе на земле и вы отвергали и мучили нас всеми возможными способами, вы забывали о нас, поступая вопреки закону милосердия. Мы теперь разделены. Между нами и вами бездна, и те, кто желают пересечь ее и прийти к вам, не могут этого сделать, не можете и вы из того места где находитесь, пересечь ужасную бездну и прийти к нам”.

Богач, плача еще громче закричал: “святой отец, по крайней мере, пожалуйста пошли Лазаря в дом моего отца. У меня пять братьев. Я никогда не понимал, что такое любовь, даже любовь среди родственников. Но теперь я понимаю, как ужасно не быть любимым.  И так как там, где я, царит ненависть, то когда моя душа увидела Бога, я за долю секунды понял, что такое любовь. Я не хочу, чтобы мои братья страдали от мук, которые я терплю. Я в ужасе, потому что они ведут такую же жизнь, какую вел я. О! Пошли Лазаря, чтобы он сказал им, где я, и почему я здесь, и пусть они знают, что ад существует, и это ужасно, и что те, кто не любят Бога и своих ближних приходят в ад. Пошли его! Так чтобы они были своевременно предупреждены и не попали сюда, в это место вечных пыток”.

Но Авраам ответил: “у твоих братьев есть Моисей и пророки. Они должны

слушать их”.

И с глубоким стоном своей измученной души богач ответил: “о! отче Аврааме!

Они будут больше впечатлены если к ним явится умерший человек... Послушай меня! Возымей милосердие!”.

Но Авраам сказал: “если они не слушали Моисея и пророков, то они не поверят если даже кто из умерших восстанет на один час, чтобы сказать им слова Истины. В любом случае не справедливо, что благословенная душа должна была бы уйти с моего лона, чтобы пойти и быть оскорбленной сынами Врага. Для таких душ время оскорблений закончилось. Сейчас они находятся в мире по повелению Божьему, Который видит, что бесполезно стремиться обратить тех, кто даже не верит в слова Божьи и не практикует их”.

Такова притча и смысл ее так ясен, что не требует никаких разъяснений.

4. Мой Иона жил здесь и действительно достиг святости Лазаря, чье положение в славе близ Бога, ясно свидетельствует о защите и покровительстве, которые Он дарует надеющимся на Него. Иона может прийти к вам, как друг и защитник, и он придет, если вы будете всегда хорошими.

Я хотел бы, и сейчас скажу вам то, что сказал ему прошлой весной: Я хотел бы быть в состоянии помочь всем вам также и материально, но Я не могу, и сожалею об этом. Но Я могу вам указать на Небо. Я могу научить вас только великой мудрости смирения и обещать вам будущее Царство. Не ненавидьте, никогда, вообще по какой бы то ни было причине. Ненависть сильна в этом мире. Но она всегда имеет предел. Любовь же не имеет пределов своей силы и ограничений во времени. Поэтому любите, чтобы овладеть любовью, как защитой и утешением на земле, и как наградой на небесах. Лучше быть Лазарем, чем богачом, поверьте Мне. Поверьте, и вы будете благословенны.

В запустении этих полей вы не услышите ни одного слова ненависти, даже если

обстоятельства могли бы оправдать его. Не понимайте этого чуда превратно. Я есть Сама Любовь и Я не хотел бы поражать. Но увидев, что Любовь не может согнуть жестокого богача, Я предал его Справедливости, Который отомстил за мученичество Ионы и его братьев. Этому учит вас чудо. Тому, что Справедливость всегда бдителен, и тогда, когда Он, казалось бы, отсутствует, и что Бог является Господином творения и Вершителем Правосудия, Он может использовать также наименьших существ, таких как гусеницы и муравьи, чтобы наказать сердца жестоких и жадных людей, позволив им умереть задушенными отрыжкой собственного яда.

5. Я благословляю вас сейчас. И Я буду молиться за вас на каждом рассвете. А ты, отец, не беспокойся о маленьком ягненке, которого ты доверил Мне. Я буду приводить его к тебе вновь и вновь, чтобы ты радовался, наблюдая за тем, как он возрастает в мудрости и благости на путях Господних. Он будет твоим агнцем в эту твою бедную Пасху, самым приятным из всех ягнят, предложенных алтарю Яхве. Иавис, попрощайся со своим дедушкой, а затем пойди к своему Спасителю, к своему Доброму Пастырю. Мир вам!»

«О! Учитель! Добрый Учитель! Как больно расставаться с Тобой!»

«Да, это больно. Но будет лучше, если стюард не обнаружит, что вы здесь. Я пришел сюда намеренно, чтобы избежать наказания грозящего вам. Пожалуйста, повинуйтесь ради Любви, Который вам советует».

Несчастные люди встают со слезами на глазах, и возвращаются к своему кресту. Иисус благословляет их еще раз, а затем, держа мальчика за руку и в сопровождении человека из Эндора с другой стороны, Он возвращается в дом Михи, туда же, откуда пришел. Андрей и Иоанн следуют за Ним, а ученики смотрят им вслед.

192. От Ездрилона к Ен-Ганниму [16]. Остановка в Мегиддо [17].

17 июня 1945

 

1. «Это вершина горы Кармил[18], мой Господь?» - спрашивает Его двоюродный брат Иаков.

«Да, это она, брат. То есть цепь Кармил и высокий пик, тот, который дал имя всей цепи».

«Мир, должно быть, прекрасен также и оттуда. Ты когда-нибудь был там?»

«Да, однажды, в самом начале Моей миссии. И у его подножия Я исцелил первого прокаженного. Но мы пойдем туда вместе, чтобы почтить память Илии...»

«Благодарю Тебя, Иисус. Ты понял меня, как обычно».

«И, как обычно, Я понял тебя совершенным образом, Иаков».

«Почему?»

«Причина написана на Небесах».

«Не расскажешь ли мне, Брат, поскольку Ты можешь читать, то, что написано на Небесах?»

Иисус и Иаков идут рядом друг с другом и лишь маленький Иавис, которого держит за руку Иисус, слышит доверительный разговор двух двоюродных братьев, которые улыбаются, глядя в глаза друг друга.

Иисус обнимает Иакова за плечи рукой, чтобы привлечь его поближе к Себе и спрашивает: «Ты действительно хочешь знать? Хорошо, Я скажу это тебе в форме загадки, и когда ты найдешь разгадку, ты станешь мудрым. Слушай: “Собрав лжепророков на горе Кармил, Илия выступил вперед перед всем народом и сказал: ‘долго ли вам еще хромать сначала на одну ногу, а затем на другую? Если Господь есть Бог, то последуйте ему; а если Ваал, то ему последуйте’. Народ не отвечал. Тогда Илия сказал народу: ‘Я, только я один остался из пророков Господних!’ И единственной силой одинокого пророка был его крик: ‘ответь мне, Господь, ответь мне, так чтобы эти люди узнали, что Ты есть Господь Бог, и обрати к Себе их сердца’. И ниспал огонь Господень и пожрал всесожжение”. Думай, брат Мой».

Иаков задумался, опустив голову, а Иисус смотрит на него, улыбаясь. Они прошли еще несколько метров таким образом, затем Иаков спрашивает: «это связано с Илией или

с моим будущим?»

«С твоим будущим, конечно...»

Иаков снова задумывается, а затем шепчет: «Возможно мне суждено призывать Израиль следовать пути с искренностью? Мне суждено остаться одному в Израиле? Если это так, то Ты подразумеваешь, что все остальные будут гонимы и рассеяны и что... я буду молиться Тебе об обращении этого народа... как если бы я был священником… как если бы я был… жертвой… Но если это так, Иисус, воспламеняй меня с этого дня…»

«Ты уже воспламенен. Но ты будешь унесен Огнем, подобно Илье.

Вот почему ты и Я пойдем, совершенно одни на гору Кармил, чтобы поговорить...»

«Когда? После Пасхи?»

«Да, после Пасхи. И тогда Я расскажу тебе о многом...»

2. Прекрасная небольшая речка, текущая к морю, разлившаяся из-за весенних дождей и таяния снега, преграждает им путь.

Петр бежит к ним и говорит: «мост находится далеко, там, где проходит дорога

из Птолемаиды в Ен-ганним».

Иисус смиренно идет обратно и пересекает небольшую речку по крепкому каменному мосту. Сразу же после этого им встречаются некоторые небольшие горы и холмы, но они малозначительны.

«Будем ли мы в Ен-ганниме к вечеру?» - спрашивает Филипп.

«Конечно... но... с нами мальчик. Ты устал, Иавис?» -  ласково спрашивает Иисус «Будь откровенным, как ангел».

«Немного, Господи. Но я сделаю все возможное, чтобы идти дальше».

«Этот мальчик очень слаб», - говорит Иоанн из Эндора своим гортанным голосом.

«Не удивительно!» - восклицает Петр. «Учитывая жизнь, которую он вел в течение

месяцев! Иди сюда, я понесу тебя на руках».

«О! Нет, господин. Не утомляй себя. Я еще в состоянии ходить».

«Иди, иди сюда. Ты, конечно, не тяжелый. Ты похож на недокормленную маленькую птичку», - и Петр сажает его верхом на свои квадратные плечи, и придерживает его за ноги.

Они идут быстро, потому что солнце сейчас сильное, и побуждает их побыстее достигнуть тенистых холмов.

3. Они останавливаются в деревне (которая называется, как я слышу, Мегиддо), чтобы принять немного еды и отдохнуть рядом с очень холодным источником, из которого с шумом изливается в темный каменный бассейн сильная струя воды. Но никто в

селе не проявляет интереса к анонимным путешественникам, среди многих других более или менее богатых паломников, которые пешком или верхом на ослах или мулах устремляются в Иерусалим на праздник Пасхи. Уже ощущается атмосфера праздника и среди паломников много мальчиков, которые воодушевлены при мысли о церемонии своего совершеннолетия.

       Двое мальчиков из состоятельных семей, которые пришли поиграть возле источника, пока Иавис находился там вместе с Петром (который повсюду берет мальчика с собой, привлекая его тысячами мелочей), спрашивают у Иависа: «ты тоже идешь, чтобы стать сыном Закона?»

Иавис застенчиво отвечает: «да», почти спрятавшись за Петром.

«Этот мужчина твой отец? Ты беден?»

«Да, я бедный».

Двое мальчиков, возможно, это сыновья фарисеев, присматриваются к нему с иронией и с любопытством, а затем говорят: «Это заметно».

Это действительно заметно… Его туника действительно потрепанная! Возможно мальчик вырос, и хотя полы туники были удлинены, одеяние, побуревшее и выцветшее от превратностей сурового климата, едва достигает половины длины его худых ног. Его маленькие ноги плохо обуты в две бесформенные сандалии, завязанные веревками, которые, должно быть мучают его ноги.

Мальчики, с безжалостным эгоизмом, типичным для многих детей и с жестокостью невоспитанных мальчишек, говорят: «О! В этом случае у тебя не будет новой одежды для твоего праздника! А вот у нас, наоборот!... Верно Иоахим? Моя туника вся красная, соответствующая мантии. Его, напротив, небесно-голубая и у нас будут сандалии с серебряными пряжками, драгоценные пояса и…»

«...и сердца из камня, сказал бы я!» - вырвалось у Петра, который уже закончил охлаждать свои ноги и набирать воду, чтобы наполнить все фляги. «Вы плохие мальчишки. Церемония и ваши одежды не стоят и фиги, если у вас нехорошие сердца. Я предпочитаю моего мальчика. Подите прочь, вы, гордые колючки! Идите к богатым, но уважайте бедных и честных. Иди, Иавис! Эта вода полезна для твоих усталых ног. Иди сюда, я их помою. Ты будешь после этого лучше ходить. Посмотри, какую боль причиняют тебе эти веревки! Ты не должен идти дальше. Я буду нести тебя на руках, пока мы не достигнем Ен-Ганнима. Я найду там сапожника и куплю тебе пару новых сандалий». И Петр моет и сушит ножки, которые давно не получали столько ласки. Мальчик смотрит на него, колеблется, затем наклоняется к человеку, завязывающему его сандалии, обнимает его своими исхудалыми руками и говорит: «какой ты хороший!» - и целует его седые волосы.

Петр тронут. Он садится прямо на сырую землю, сажает мальчика к себе на колени и говорит ему: «Тогда зови меня “отец”».

Они образуют любящую пару. Иисус и другие подходят к ним.

Но прежде чем эти две стороны встречаются, двое гордых мальчишек, о которых уже упоминалось, и которые остались смотреть из любопытства, спрашивают: «но разве он не твой отец?»

«Он для меня отец и мать», - отвечает Иавис без колебаний.

«Да, дорогой! Ты прав: отец и мать. И, мои дорогие маленькие господа, я могу вас заверить, что он будет должным образом одет для церемонии. Он тоже будет в платье достойном царя, красном как огонь, с поясом зеленым, как трава, и его талет[19] станет белым, как снег».

И хотя эти двое не очень гармонируют друг с другом, это шокирует двух самовлюбленных мальчишек и гонит их прочь.

«Что ты делаешь, Симон, сидя на мокрой земле?» - спрашивает Иисус, улыбаясь.

«Мокрой? Ах! Да. Я просто не заметил этого. Что я делаю? Я становлюсь барашком и мое сердце снова становится невинным. Ах! Учитель. Хорошо, давайте пойдем. Но вы должны оставить этого мальчика в моих руках. После я отдам его. Но он мой, пока он становится настоящим израильтянином.

 «Хорошо! И ты будешь его опекуном, как старый отец. Ты согласен? Давайте пойдем, чтобы мы были в Ен-Ганниме до вечера, не заставляя мальчика слишком быстро идти».

«Я буду нести его... Моя рыболовная сеть тяжелее. Он не может идти с этими истертыми подошвами. Иди сюда». И со своим крестником на плечах счастливый Петр вновь пускается в путь. Дорога сейчас более тенистая, она проходит через смешанный лес, плавно взбираясь на холмы, с которых взору открывается плодородная равнина Ездрилона.

4. Они уже подходили к Ен-Ганним (который оказался красивым маленьким городком, снабжаемым водой с холмов по высокому акведуку, который, возможно, построили римляне), когда шум обгоняющего их военного отряда заставил их сойти с дороги на обочину. Копыта лошадей громко цокают по дороге, покрытой пылью, сквозь которую видно, что здесь, рядом с городом, она вымощена булыжником. Дорогу явно никогда не подметали веником.

«Радуйся, Учитель! Как Ты здесь оказалась?» - кричит Публий Квинтилиан,

слезая с коня и, держа его под уздцы, подходя к Иисусу с широкой улыбкой. Его воины замедлили шаг, чтобы идти в ногу со своим командиром.

«Я иду в Иерусалим на Пасху».

«Я тоже иду туда. Мы усиливаем охрану к празднику еще и потому, что Понтий Пилат будет в городе, и Клавдия тоже будет там. Мы ее гонцы. Дороги так небезопасны! Орлы гонят шакалов прочь», - смеясь говорит солдат и смотрит на Иисуса. Затем продолжает, понизив голос: «двойная охрана в этом году, чтобы защитить зад мерзкого Антипы. Он возбудил большую неприязнь к себе, схватив Пророка. Неприязнь в Израиле… и, следовательно, недовольство среди нас. Но... мы уже убедились, что Первосвященнику и его прихвостням было…  милостиво преподано…»  И заканчивает вполголоса: «иди без страха. Все когти были втянуты в лапы. О! Они боятся нас. Если мы только очищаем наши глотки, они принимают это за рев. Ты будешь проповедовать Иерусалиму? Делай это вблизи Претории. Клавдия говорит о Тебе как о великом философе. Это хорошо, потому что Клавдия – это проконсул». Он оглядывается вокруг и видит Петра, покрасневшего и вспотевшего со своей ношей. «А этот мальчик?»

«Сирота, которого Я привел с Собой».

«Но этот Твой человек слишком перетрудился! Мальчик, ты не побоишься сесть на лошадь и проехать со мной несколько метров? Я накрою тебя своей хламидой и поеду медленно. Я верну тебя ему, когда мы будем у ворот».

Мальчик не возражает, он покладист, как ягненок, и Публий поднимает его на седло.

И пока он приказывает своим солдатам идти медленно, он видит также человека из

Эндора. Он смотрит на него и говорит: «Что это! Ты здесь?»

«Я здесь. Я перестал продавать яйца римлянам. Но курица по-прежнему там. Я сейчас с Учителем...»

«Благо тебе! Ты будешь иметь величайшее утешение. До свидания. Радуйся, Учитель. Я буду ждать Тебя у той группы деревьев». И он пришпорил коня.

«Ты знаком с ним? Каким образом он знает тебя?» - спрашивают многие Иоанна из Эндора.

«Да, как со своим поставщиком кур. Он не был знаком со мной прежде, но однажды меня вызвали в штаб-квартиру в Наине, чтобы определить цены, и он был там. С тех пор он всегда разговаривал со мной, когда я приходил в Кесарию, чтобы купить книги или инструменты. Он зовет меня Циклопом или Диогеном. Он не плохой парень, и хотя я не переношу римлян, я никогда не оскорблял его, потому что он мог быть полезным мне».

«Ты слышал это, Учитель? Моя беседа с сотником из Капернаума была полезной.  Я чувствую себя сейчас более спокойным», - говорит Петр.

5. Они достигают чащи, в тени которой патруль спешился.

«Я возвращаю Тебе мальчика. Будут ли какие-нибудь приказания, Учитель?»

«Нет, Публий. Пусть Бог явит Себя тебе».

«Радуйся», - он сел на коня и пришпорил его, сопровождаемый своими людьми, грохотом копыт и звоном лат.

Они входят в город, и Петр со своим маленьким другом идет покупать сандалии.

«Этот человек умирает от желания иметь сына», говорит Зилот, и заключает: «и он прав».

«Я дам вам тысячи сынов. Теперь давайте пойдем и поищем место для отдыха, так чтобы завтра мы могли продолжить путь на рассвете».

 

 

       193. От Ен-Ганним в Сихем за два дня.

18 июня 1945

 

1. Иисус идет к Иерусалиму по дорогам, которые все больше и больше заполняются толпами паломников. После сильного ночного ливня дорога стала довольно грязной, но зато он смыл пыль и воздух стал чище. Поля похожи на сады, за которыми старательно ухаживают опытные люди.

Они идут быстро, потому что хорошо отдохнули после ночного сна, и потому что

мальчик, в своих новых сандалиях больше не мучается при ходьбе: напротив, так как он чувствует себя все более и более свободным, он болтает то с тем, то с другим и доверительно сообщает Иоанну, что его отца тоже звали Иоанном, а его мать – Марией, и что он очень любит Иоанна также и поэтому.  «Но», - заключает он, - «я люблю всех вас, и в храме я буду очень молиться за тебя и за Господа Иисуса».

Трогательно видеть, как эти люди, большинство из которых не имеют детей, так по-отечески полны внимания к самому маленькому из учеников Иисуса. Даже лицо Иоанна из Эндора смягчается, когда он заставляет малыша проглотить взбитое яйцо, или когда он взбирается на холмы и более высокие горы, покрытые зеленеющими лесами, чтобы сорвать кисловатые веточки кустарников или душистые стебли дикого фенхеля, которые он дает мальчику для утоления жажды, не перегружая его желудок водой. Он привлекает его внимание к различным видам и достопримечательностям страны, которая делится здесь на части широкими долинами, по дну которых проходят главные дороги, чтобы отвлечь его ум от утомительности долгого путешествия.

Старый учитель из Синтиума, сокрушенный человеческими пороками, возрождается благодаря этому мальчику, несчастному существу, такому же как он сам, и морщины несчастья и горечи разглаживаются в нежную улыбку. Иавис уже выглядит не так убого, благодаря своим новым сандалиям, и его лицо не так грустно, потому что, не знаю которая из рук апостолов стерла все следы дикой жизни, которую мальчик вел в течение столь долгих месяцев, привела в порядок его волосы, прежде растрепанные и пыльные, а ныне сделавшиеся мягкими и опрятными после того как их хорошо помыли. Иоанн из Эндора также совершенно изменился. Он по-прежнему несколько озадачен, когда слышит как кто-то называет его Иоанном, но потом он качает головой и улыбается, сожалея о своей плохой памяти. День за днем выражение его лица теряет свою привычную жесткость и обретает серьезность, которая совершенно безмятежна. Конечно, эти два несчастных человека, возрожденные добротой Иисуса, тяготеют к Учителю в своей любви. Их товарищи дороги им, но Иисус... Когда Он смотрит на них или просто обращается к ним, их лица сияют от счастья.

Пройдя по большой долине, а затем взобравшись на красивый холм все еще можно смутно видеть оставшуюся позади равнину Ездрилона. Это зрелище заставляет ребенка вздохнуть: «что теперь будет делать мой дедушка?» - и очень грустно вздыхая и со слезами в карих глазах он восклицает: «О! Он не так счастлив, как я... а ведь он такой добрый!» и плач ребенка покрывает всех вуалью печали. Они начинают спускаться в очень плодородную долину, которая сплошь покрыта возделанными полями и оливковыми рощами. Легкий ветерок заставляет крошечные цветочки на лозах и на ранних оливах опадать подобно снегу. Равнина Ездрилона скрывается из виду окончательно.

2. Они делают привал, чтобы принять пищу, а затем продолжить путешествие в Иерусалим. Но должно быть прошли сильные дожди или местность богата подземными водами, потому что луга выглядят как болота из-за воды, которая блестит среди густой травы и, поднимаясь, плещется на главной дороге, которая, к тому же, все еще очень грязная.

Взрослые подбирают свои туники, чтобы они не запачкались грязью, а Иуда Фаддей сажает мальчика на плечи, чтобы дать ему возможность отдохнуть и быстрее пересечь затопленную и, возможно, нездоровую местность.

Дневной свет начинает угасать, когда, пройдя вдоль подножья других холмов и миновав сухую каменистую долину, они входят в деревню, расположенную на высокой каменистой насыпи. Они проталкиваются сквозь толпы паломников и ищут место для ночлега в гостинице истинно сельского типа: это большой навес, под которым разбросано много соломы и ничего больше. Маленькие светильники горят тут и там, проливая свет на

ужин семей паломников, бедных семей, подобных апостольской, потому что большинство богатых людей ставят палатки за пределами деревни, гнушаясь общения с местными жителями или бедными паломниками.

Опустилась ночь и тишина Первым заснул уставший мальчик, склонив голову на колени Петра, который кладет его на солому и тщательно укрывает его.лонив голову нальчикнаого типа: это большой навес, под которым разбросано много соломы и ничего больше.

Иисус собирает взрослых в молитве, а затем все бросаются на солому, чтобы отдохнуть после долгого пути.

3. Днем позже: апостолы, вышедшие утром, собираются войти в Сихем вечером, пройдя через Самарию, красивый город окруженный стенами, украшенный великолепными величественными зданиями, окруженными прекрасными опрятными домиками. Я нахожусь под впечатлением, что этот город, подобно Тиверии, был недавно перестроен по системе, заимствованной из Рима.

За стенами, вокруг города, земля очень плодородная и хорошо обрабатывается. Дорога из Самарии в Сихем спускается с террасы на террасу среди ступенчатой череды стен,с террасы на террасу в в  удерживающих насыпную землю, и это напоминает мне холмы Фиезоли. С дороги открывается великолепный вид на зеленые горы на юге и прекраснейшую равнину на западе.

Дорога постепенно, следуя волнообразному рельефу местности, спускается в долину, но она вновь и вновь вскарабкивается и спускается с холмов, которые она пересекает, с вершин которых открывается панорама земли Самарии с ее прекрасными оливковыми рощами, пшеничными полями, виноградниками. Сверху видны ряды дубовых и других деревьев лесных пород на гребнях холмов, которые защищают от ветров, дующих в ущельях и создающих вихри,  наносящие ущерб полям и садам. Эта местность очень напоминает мне некоторые места в наших Апеннинах, вокруг горы Амиата, где можно одновременно созерцать и посевы зерновых на равнине Мареммы и светлые холмы и величественные горы, которые возвышаются за пределами внутренних областей страны. Я не знаю, какова Самария сейчас. Она была очень красива в те дни.

Сейчас, между двумя высокими горами, самыми высокими в этой местности, видна прямая долина, в центре которой находятся очень плодородные щедро орошаемые земли Сихема. Именно здесь Иисуса и Его учеников догнал радостный караван консульского двора, направляющийся в Иерусалим на празднество. В нем были пешие рабы и рабы на повозках, охраняющие багаж… Боже мой, как много вещей они возили с собой в те дни!!! Рабы везут повозки, нагруженные самыми разнообразными вещами, даже целыми паланкинами и дорожными экипажами: четыре колеса экипажей очень широкие, хорошо пружинящие, с откидными тентами, под которыми приняли прибежище дамы. И затем многие других повозок и рабов… тем многие другиеи, под которыми приняли прибежище дамы. ужинящие Сихема

Занавес отодвигается украшенной драгоценностями рукой дамы, появляется строгий профиль Плаутины, которая кивает, улыбаясь, но ничего не говорит. Валерия, чья