В Иерусалим на вторую Пасху.

Из Тарихеи к горе Фавор

12 июня 1945

 

1. Иисус отпускает лодки, сказав: «Я не вернусь», и, сопровождаемый Своими апостолами, пересекает территорию, которая казалась очень плодородной с противоположного берега, направляясь в сторону горы, которая видна на юго-западе.

Апостолы идут в молчании, общаясь друг с другом только быстрыми взглядами. На самом деле они не испытывают энтузиазма путешествуя по этой красивой, но дикой местности, где полно болотных трав, путающихся в ногах; камыша, который обдает дождем росы, падающей на их головы с краев его листьев; лещины, которая хлещет их по лицам жесткими прутьями с ее засохшими плодами; ивовыми деревьями, хрупкие ветви которых свисают повсюду щекоча их; предательскими пучками травы, которые кажутся растущими на твердой земле, тогда как под ними скрываются лужи воды, в которые погружаются их ноги, это на самом деле пучки лисьей травы[9] и плевелов, так густо растущие в этих крошечных бассейнах, что скрывают ту стихию и которой они растут.

Иисус, напротив, кажется чрезвычайно счастливым посреди всей этой зелени и

всех этих цветов тысячи оттенков, которые ползут по земле, или стоят вертикально, или

цепляются за другие растения, чтобы подняться вверх, образуя тонкие гирлянды, усыпанные светлыми вьюнками, очень нежной розовой мальвой, или образуя тонкие синие ковры из тысяч венчиков водяных незабудок, которые раскрывают совершенные чашечки белых, розовых, голубых венчиков среди больших плоских листьев кувшинок.

 

Иисус восхищается пучками водяного тростника, мягкими как шелк и жемчужными от росы, Он радостно склоняется чтобы разглядеть изысканное строение травы лисохвоста, которая лежит на воде изумрудным покрывалом. Он в упоении останавливается перед гнездом, которое строят птицы, радостно летая туда и обратно, испуская трели, стремительно прыгая с ветки на ветку, трудясь радостно с клювами полными клочьями сена, камышового пуха, клочками шерсти, взятой с живых изгородей, на которых оставили ее проходящие мимо овцы... Он кажется счастливейшим человеком в мире. Где мир с его развратом, ложью, скорбями, силками? Мир остался за пределами этого зеленого цветущего оазиса, где все благоухает, сияет, улыбается, поет. Это земля, сотворенная Отцом и не оскверненная человеком и о человеке здесь можно забыть.

Он хочет поделиться своим счастьем с другими. Но не находит благоприятной почвы. Сердца апостолов так сильно устали и озлобились и они реагируют на вещи и также на Учителя упорным молчанием, которое подобно неподвижности воздуха перед грозой. Только Его кузену Иакову, Зилоту и Иоанну интересно то, чем интересуется Иисус. Все остальные... отсутствуют, если не враждебны. Возможно, они хранят молчание, не ропщут. Но внутренне они, должно быть, говорят, и говорят слишком много.

Следует еще более оживленный возглас восхищения живым драгоценным камнем зимородка, который прилетел, принеся маленькую серебряную рыбку своей самке, отчего они раскрыли свои рты.

Иисус говорит: «может ли быть что-нибудь более доброе?»

Петр отвечает: «может быть нет более доброго... но я могу Тебя заверить, что лодка

более удобна. Здесь точно так же влажно, но нам не удобно...»

«Я бы предпочел караванный путь этому... саду, если Ты хочешь назвать это так,

и я полностью согласен с Симоном», - говорит Искариот.

«Это ты не хотел караванного пути», - замечает Иисус.

«Эх! конечно... но я бы не уступил гергесинцам. Я бы ушел оттуда, но я бы продолжил путь за рекой к Гадаре, Пеле и дальше к югу», - ворчит Варфоломей.

А его большой друг Филипп заключает: «дороги, прежде всего,  принадлежат всем и мы могли бы пойти по ним».

2. «Друзья Мои! Я испытываю такие муки и отвращение… не усугубляйте Мое горе своей мелочностью! Позвольте Мне искать некоторое утешение в вещах, которые не умеют ненавидеть...»

Упрек, добрый в своей печали, тронул апостолов.

«Ты прав, Учитель. Мы не достойны Тебя. Прости нашу глупость. Ты можешь видеть прекрасное, потому что Ты свят и смотришь глазами сердца. Мы же грубая плоть и можем воспринимать только грубую плоть... Но не обращай на это внимания. Поверь мне, даже если бы мы были в раю, нам было бы грустно без Тебя. Но с Тобой... О! Это всегда радость для наших сердец. Это только наши члены отказывают», - шепчут многие из них.

«Мы скоро выйдем отсюда и найдем более удобную землю, даже если и не такую прохладную», - обещает Иисус.

«Куда мы идем конкретно?» - спрашивает Петр.

«Дать Пасху тем, кто страдает. Я очень давно желал сделать это, но не мог. Я бы сделал это отправившись назад в Галилею. Теперь, когда они заставляют нас идти по дорогам, которые мы не выбрали, Я пойду благословить бедных друзей Ионы».

«Мы потратим много времени! Пасха уже близка! Всегда бывают  задержки по

разным причинам». И снова хор жалоб, поднимается к небесам. Я не знаю, как Иисус может быть таким терпеливым...

Не упрекая никого, Он говорит: «пожалуйста, не мешайте Мне! Стремитесь понять Мою потребность любить и быть любимым. У Меня есть, однако, это утешение на земле:

любить и исполнять волю Божью».

«И мы пойдем отсюда? Разве не лучше пойти из Назарета?»

«Если бы Я предложил, вы бы возмутились. Никто не заподозрит, что Я здесь… и Я делаю это ради вас… потому что вы боитесь».

«Боимся? Ах! Нет! Мы готовы бороться за Тебя».

«Молите Господа, чтобы Он не устроил вам испытания. Я знаю, что вы сварливы,

обидчивы, желаете обидеть тех, кто обижает Меня и унизить ближнего своего.

Я знаю все это. Но Мне ничего не известно о вашей храбрости. Что касается Меня, то Я пошел бы и Сам и по главной дороге, и ничего бы не случилось, потому что еще не пришло время. Но Мне вас жаль. Но Я подчиняюсь Своей Матери, да, и к тому же Я не желаю расстраивать Симона фарисея. Я не буду питать к ним отвращения. Но они будут питать отвращение ко Мне».

«И куда мы пойдем отсюда? Мне не знакома эта местность», - говорит Фома.

«Мы достигнем Фавора, спустимся с него, расстанемся с ним и отправимся в Наин через Эндор; оттуда на равнину Ездрилона. Не бойтесь!... сын Доры и Йоханнан уже в Иерусалиме».

3. «О! Это будет прекрасно! Говорят, что с вершины, с определенной ее точки, можно увидеть великое море, море Рима. Это мне очень нравится! Ты возьмешь нас, чтобы мы увидели его?» Иоанн умоляет подняв к Иисусу свое детское лицо.

«Почему тебе так хочется увидеть его?» - спрашивает Иисус лаская его.

«Я не знаю... потому что оно огромное и вы не видите его конца... это заставляет меня думать о Боге... когда мы были на Ливане, я увидел море в первый раз, потому что я никогда не был нигде, кроме как у Иордана или на нашем маленьком море… и я был настолько потрясен, что я заплакал. Такое синее! Так много воды! И оно никогда не переполняется!... Какое это чудо! И звезды прокладывают дорожки света на море... О! не смейся надо мной! Я смотрел на золотой путь солнца ко мне, пока не был ослеплен его блеском, на серебряную дорожку луны пока не перестал видеть что-либо кроме белизны, и я смотрел как они исчезают далеко-далеко. Эти дорожки заговорили со мной. Они сказали: “Бог находится на таком бесконечном расстоянии и эти дороги – это пути огня и

чистоты, по которым должна следовать душа, чтобы прийти к Богу. Приди. Погрузись в бесконечность, следуя по этим двум путям, и ты найдешь Бесконечного”.»

«Да ты поэт, Иоанн», - восхищенно говорит Фаддей.

«Не знаю, поэзия ли это. Но знаю, что это воспламеняет мое сердце».

«Но ты видел море в Кесарии и в Птолемаиде, и, к тому же, вблизи. Мы были на его берегу! Я не вижу необходимости проделывать весь этот путь, чтобы увидеть несколько больше морской воды. И кроме того... мы родились на воде...», - замечает Иаков Зеведеев.

«Мы и сейчас в ней, к сожалению!» - восклицает Петр, который отвлек на мгновение свое внимание, чтобы послушать Иоанна, и не заметив предательской лужи угодил в нее… все засмеялись и Петр вместе с ними.

Но Иоанн замечает: «Это верно. Но с большой высоты море выглядит еще более прекрасным. Вы видите больше и дальше. Вы думаете, что оно глубже и обширнее... Вы хотите... вы мечтаете...» И Иоанн уже грезит... он смотрит перед собой и улыбается своей мечте… Он подобен розе телесного цвета осыпанной мельчайшими каплями росы, так что пушок на его гладкой чистой коже молодого светловолосого мужчины, покрытый легкой испариной еще более уподобляет ее лепестку розы.

«Чего ты хочешь? О чем мечтаешь?» - спрашивает Иисус Своего любимого ученика, понизив голос, при этом Он похож на отца, который расспрашивает дорогого сына, рассказывающего о своем сне. Иисус беседует с душой Иоанна, спрашивая его мягко, чтобы не повредить мечту Своего любящего ученика.

«Я хочу поплыть через бесконечное море... к другим землям, которые за ним. Я хочу идти и говорить о Тебе. Я мечтаю... пойти в Рим, в Грецию, в места тьмы, чтобы принести туда Свет… так, чтобы живущие во тьме могли соприкоснуться с Тобой и могли жить в общении с Тобой, Светом мира… Я мечтаю о лучшем мире... который станет лучше благодаря знанию Тебя, то есть, благодаря знанию Любви, которая делает человека добрее, чище, отважнее, Любви, которая побуждает мир любить и возносить Твое Имя, Веру в Тебя, Твое Учение выше ненависти, греха, плоти, над пороками разума, выше золота, превыше всего... и я мечтаю о том, чтобы пойти с моими братьями на море Божье, идти по дороге света, чтобы нести Тебя... как Твоя Мать когда-то принесла Тебя к нам с Небес... мне снится, что я ребенок, который, не зная ничего, кроме любви, счастлив и тогда, когда приходят беды и злоключения... и поет, чтобы успокоить взрослых, которые слишком много размышляют о них, и движется вперед… встречая смерть улыбаясь… к славе со смирением человека, который не знает, что он делает, но знает только, что он идет к Тебе, Любовь…»

Апостолы затаили дыхание во время экстатической исповеди Иоанна... они

замерли там, где стояли, глядя на самого младшего из них, говорившего прикрыв свои глаза веками, словно набросив завесу на пыл, восходящий из его сердца, и, глядя на Иисуса, который пришел в восторг, найдя Себя в такой полноте в Своем ученике...

Когда Иоанн перестал говорить, слегка наклонившись вперед, – его поза напоминает мне грациозную позу Девы Марии во время Благовещения в Назарете, – Иисус целует его в лоб, говоря: «мы пойдем и будем созерцать море, пусть тебе приснится

еще раз Мое будущее Царство в мире».

4. «Господь... ты сказал, что затем мы направимся в Эндор. Доставь мне огромное счастье… чтобы я мог прийти в себя от горечи суждения того мальчика…» - говорит Искариот.

«О! Ты все еще думаешь об этом?» - спрашивает Иисус.

«Да, постоянно. Я чувствовал себя униженным в Твоих глазах и в глазах моих товарищей. Я думаю, что Твои мысли...»

«Почему ты беспокоишься по пустякам? Я больше не думаю об этой мелочи, и другие тоже. Ты напоминаешь нам... Ты с детства привык только к ласке и слова маленького мальчика кажутся тебе приговором судьи. Но ты должен бояться не этих слов, а своих поступков и Божьего приговора. Но чтобы убедить тебя, что ты так же дорог Мне, как раньше, как всегда, Я говорю тебе, что удовлетворю тебя. Что ты хочешь увидеть в Эндоре? Это бедная деревня среди скал...»

«Возьми меня туда... и я скажу Тебе».

«Хорошо. Но подумай, чтобы это не стало причиной твоих страданий впоследствии...»

«Если ему не тягостно созерцание моря, то и мне не повредит желание увидеть Эндор».

«Увидеть?... Но это желание, с которым стремятся и ищут увидеть нечто, может оказаться вредным. Но мы пойдем...»

И они продолжили путь к горе Фавор, огромный массив которой вырисовывается все ближе и ближе, пока болотистая почва не превратилась в твердый и сухой грунт, а растительность стала более редкой, уступая место более высоким растениям и кустам клематиса и ежевики, новые листья и ранние цветы которых являют приятное зрелище.

188. От горы Фавор к Эндору, в пещеру некроманта [10].