Урок ученикам после Преображения

 

4 декабря 1945

Они сейчас вновь в доме в Назарете: или, точнее, они рассеялись по террасе оливковых деревьев, в ожидании времени ночного отдыха. Они разожгли небольшой костер для освещения, потому что уже стемнело, а луна восходит поздно. Это теплый вечер, «даже слишком теплый», утверждают рыбаки, которые предвидят дождь. И так приятно быть здесь, всем вместе. Женщины в цветущем саду, вокруг Марии, мужчины здесь, на террасе. Иисус в углу террасы, между двумя группами, отвечает на различные вопросы учеников, а женщины внимательно слушают. Они, должно быть, говорили о душевнобольном, который был исцелен у подножия горы, и все еще продолжают высказывать свои комментарии.

«Тебе нужно было сделать это!» - восклицает Его брат Симон.

«О! Но эти соколы не убедились даже тогда, когда увидели, что их собственные экзорцисты не смогли ничего сделать, хотя они признали, что они использовали самые сильные формулы!» - говорит паромщик Соломон, качая головой. «И даже когда они сказали книжникам свои заключения, они не убедили их».

«О, конечно нет! У меня сложилось впечатление, что они хорошо говорили, верно?» - спрашивает кто-то, кого я не знаю.

«Очень хорошо. Они исключили, что власть Иисуса исходит из какого-либо демонического колдовства, утверждая, что они чувствовали себя исполненными глубокого мира, когда Учитель сотворил чудо, тогда как когда оно исходит от нечистой силы, то они чувствуют, как они сказали, что оно болезненно», - отвечает Герма.

«Однако, это был сильный дух! Он не хотел уходить! Но почему он не всегда входил в мальчика? Был ли это изгнанный или заблудший дух, или же мальчик был таким святым, что он изгонялся сам собой?» - спрашивает другой ученик, имени которого я не знаю.

Иисус, не будучи спрошенным, отвечает: «Я несколько раз объяснял вам, что за каждой болезнью, поскольку она есть мучение и беспорядок, может скрываться Сатана и Сатана может скрывать себя в болезни, причиняя ее и используя ее, чтобы мучить душу и заставить ее проклясть Бога. Мальчик был болен, но он не был одержимым. Он чистая душа. Вот почему Я был так удовлетворен, освободив его душу от коварнейшего демона, который желал господствовать над ней и осквернить ее».

«В таком случае, если это была только обычная болезнь, почему мы не смогли добиться успеха в ее исцелении?» - спрашивает Иуда Искариот.

«Конечно, это очевидно, что экзорцисты не могли ничего сделать, если он не был одержимым! Но мы…» - замечает Фома.

И Иуда Искариот, который не готов проглотить свою унизительную неудачу, так как он сделал несколько попыток с ребенком, единственным результатом которых было его возвращение к безумию, если не к конвульсивному припадку, говорит: «Напротив, мы, кажется, еще более ухудшили ситуацию. Ты помнишь, Филипп? Ты помогал мне и ты слышал и видел, как он насмехался надо мной. Он даже сказал мне: “Пойди прочь! Из нас двоих ты худший демон”. Что вызвало смех книжников за моей спиной».

«И ты сожалел об этом?» - спрашивает Иисус с безразличием.

«Конечно! Неприятно, когда над тобой насмехаются. И не полезно, если этот человек – Твой апостол. Он теряет свой авторитет».

«Когда с тобою Бог, ты авторитетен, даже если весь мир насмехается над тобой, Иуда Симонов».

«Очень хорошо. Но увеличь нашу власть, по крайней мере власть Твоих апостолов, так чтобы мы не страдали вновь от подобных поражений».

«Было бы неверным с Моей стороны увеличивать вашу власть, и это не принесло бы никакой пользы. Для того, чтобы достичь успеха, вы должны сделать это сами. Ваша неудача кроется в вашей недостаточности, а также в том, что вы приуменьшили то, что Я вам дал, добавив к этому элементы, которые не святы, надеясь достичь большего триумфа.

«Ты намекаешь на меня, Господь?» - спрашивает Искариот.

«Ты знаешь, заслужил ли ты это. Я говорил для всех».

Варфоломей спрашивает: «Тогда что нужно, чтобы изгонять таких демонов?»

«Молитва и пост. Ничего больше не требуется. Молиться и поститься. И не только в ваших телах. Благо для вас, если ваша гордость останется лишенной удовлетворения. Удовлетворенная гордость делает ум и душу апатичными и вялыми и молитва становится тепловатой и инертной, в точности как тело, когда оно слишком наполнено (пищей) становится сонным и медлительным. А теперь давайте пойдем и вкусим заслуженный отдых. Завтра утром на рассвете вы все будете на дороге в Кану, кроме Манаила и пастухов учеников. Идите. Мир вам».

Но Он задерживает Исаака и Манаила и дает им особые поручения на следующий день, когда ученицы и Мария начнут свое Пасхальное паломничество с Симоном Алфеевым и Алфеем Сары.

«Вы пойдете через Ездрилон, чтобы Марциан повидался со своим старым дедушкой. Вы дадите крестьянам кошелек, который даст вам по Моей просьбе Иуда Искариот. А из другого кошелька, который Я дал вам недавно, вы будете помогать каждому бедному человеку, которого вы встретите на своем пути. Когда вы достигнете Иерусалима, идите в Вифанию и скажите им, чтобы ждали Меня к новолунию Нисана. Я не слишком запоздаю после этой даты. Я доверяю вам учениц и Личность, Которая Мне дороже всех. Но Я не беспокоюсь, так как Я знаю, что они будут в безопасности. Идите. Мы встретимся в Вифании и будем вместе долгое время».

Он благословляет их, и, пока они исчезают во тьме ночи, просто спрыгивает в огород и входит в дом, где ученицы и Его Мать уже завязывают вместе с Марцианом шнурки дорожных сумок и подготавливают все к своему неизвестно как долго продлящемуся отсутствию.