Джефф Прэтт скользит вдоль передней части воздушной волны, обтекающей облако.

***

Интересно, что чувствовал тот, кто первым поднялся над облаком и съехал по нему вниз – еще до того, как остальные только подумали, что это в принципе возможно? Один из двух человек в мире, способных ответить на этот вопрос, – Рассел Уайт. Планеристы в Берктауне часто упоминали в разговорах его имя, определенно считая его легендой планеризма: ведь сама по себе безумная идея катания на Морнинг Глори обязана своим существованием пионерскому полету Уайта, совершенному вместе с его напарником Робом Томпсоном в 1989 г. Обычно Уайта можно встретить среди охотников на Морнинг Глори, но в этом году он не смог приехать в Берктаун. Однако я позвонил ему домой, в Байрон‑Бей, и расспросил об их первой встрече с облаком.

Уайт и Томпсон отправились на Большой Барьерный риф, намереваясь походить там несколько дней под парусом. Там‑то капитан судна и рассказал им об этом необыкновенном облаке. К тому времени оба планериста уже много лет катались на воздушных потоках вокруг гор, где образуются чечевицеобразные высоко‑кучевые облака, похожие на НЛО. Но стабильные, установившиеся воздушные волны, связанные с этим типом облаков, отличаются от подвижных волн, ведущих к образованию Морнинг Глори. Различие между ними сродни разнице между постоянным гребнем на поверхности реки в том месте, где на ее пути попадается валуи, и волнами, набегающими на песок на пляже. Однако Уайт с Томпсоном решили, что принципы планирования будут одними и теми же для обоих типов воздушных потоков. Им подумалось, что в движущейся волне Морнинг Глори потенциально содержится удивительное богатство нового опыта для планериста, и за пивом на борту парусника они приняли решение на следующий же день вылететь в Берктаун на мотопланере Уайта и поискать облако.

«Мы прилетели ближе к вечеру 12 октября, – вспоминает Уайт, – но стоило нам найти ночлег, как мне сообщили, что у нас па работе авария. Это означало, что на следующий день мне предстояло ехать обратно». В унынии они легли спать, решив, что если вдруг каким‑то чудом облако появится наутро, они попробуют прокатиться на нем до отъезда.

«Будильник остался в планере, а я как раз был в душе, когда Роб ворвался в коттедж с криком: “Идет!”» В отчаянной спешке они поймали попутку до аэродрома, а когда вырулили на взлетную полосу, надвигающееся облако было уже почти над ними. «Мы взлетели в направлении от Глори, – продолжил Уайт. – Это сейчас считается за правило, что нельзя взлетать навстречу облаку. А тогда не было никаких правил, мы устанавливали их прямо по ходу дела».

 

Рассел Уайт, пионер планеризма на Морнинг Глори.

Развернув планеры к облаку, они почувствовали восходящий воздушный поток на высоте менее 1 000 футов[155]. «Это был потрясающий полет, – восторгается Уайт. – Нас охватило благоговение и экстаз – до того было здорово, что мы нашли эту штуку и парим на ней. Это было что‑то из ряда вон выходящее». Между тем Морнинг Глори, которое встретилось им в то г день, было отнюдь не самым выдающимся: всего‑то около тридцати миль в длину и трех тысяч футов в высоту[156].

Однако тот полуторачасовой пионерский полет сделал их одержимыми. Возвращаясь домой на юг, они сделали остановку у озера Кипит в Новом Южном Уэльсе, где располагается один из крупнейших планеристских клубов в стране, и объявили всем и каждому, что только что прокатились на Морнинг Глори.

«Они нам не поверили, – смеется Уайт. – Heт, честное слово, они нам не поверили. Подумали, что мы все это сочинили. Так что на следующий год мы взяли с собой фотоаппараты».

Благо даря статьям Уайта в журналах по планеризму и короткому документальному фильму, снятому впоследствии Томпсоном, все больше людей стали узнавать об их полете и отправляться за приключениями в Берктаун. Однако и по сей день Уайт насчитывает не более дюжины тех, кто и в самом деле прокатился на облаке. Гордится ли он своим начинанием? «Я очень доволен. А вы сможете описать Гималаи кому‑то, кто никогда их не видел, да так, чтобы человек почувствовал всю их красоту? Ничего не выйдет: их нужно увидеть собственными глазами. Так же и с Морнинг Глори: это потрясающе, но пока сам не попробуешь, ничего не поймешь».

 

 

***

Некоторое время спустя, в кафе «У Пола и Аманды», за праздничным обедом, к которому была подана рыба баррамунди в светлом пиве, я рассказал собравшимся планеристам, что недавно основал Общество любителей облаков. Подобно второразрядному актеру, рекламирующему фильм, в котором он только что снялся, я затянул свой излюбленный монолог в защиту наших пушистых друзей. Если бы день за днем перед нашими глазами было бы лишь однотонное синее небо, твердил я, жизнь была бы скучна. Я не забыл упомянуть, что американский эссеист Ральф Уолдо Эмерсон описывал небо как «хлеб насущный для наших глаз… прекраснейшую из картинных галерей прямо над нашими головами»[157]. Поэтому наше Общество борется с «мечтаньями о ясном небе», где бы таковые ни обнаружились.

Облака – лицо атмосферы, провозгласил я, подчеркнув, насколько точно им удается выражать ее настроение и сообщать нам о невидимой архитектуре воздушных течений. Но вскоре – перейдя к той части монолога, где я называю облака поэзией самой Природы, – я вновь заметил, как блеснул золотой зуб во рту у Джеффа Прэтта.

Он, как и другие планеристы, посмеивался надо мной.

Ну я и дурак! Разве же я не слышал, как он сам рассказывал мне о своих отношениях с облаками? «Среди них, – поведал он мне на взлетной полосе, – я чувствую себя как дома. Там, наверху, я парю вместе с птицами – с такими как клинохвостый орел[158], ‑ и они принимают меня в свою компанию. Наверху, среди облаков, тебе ничего не остается, кроме как уверовать в Творца».

Кто же еще, кроме истинных любителей облаков, притащился бы в столь отдаленный и диковинный городок? Я пересек мир и, как это частенько бывает, обнаружил, что проповедую обращенным.

    

 

        БЛАГОДАРНОСТИ