Не пора ли нам подумать О том, чтобы изгнать с неба конденсационные следы.

Один из участников проектной группы, доктор Боб Ноуленд, пояснил: «Если ввести подобное ограничение для полетов над Европой, что приведет к повышению выбросов углекислого газа на 4 % по причине увеличения расходов топлива, наши расчеты показывают, что с точки зрения борьбы с конденсационными следами это пойдет только на пользу». Увы, согласно полученным данным, внедрение этого метода повлечет за собой и ряд трудностей: например, скученность движения! и увеличение длительности полетов. Тем не менее, система позволит снизить образование конденсационных следов на 65–95 %, что компенсирует ущерб от 4 %‑ного увеличения выбросов углекислого газа.

Отсутствие же конденсационных следов приведет, в свою очередь, к значительному уменьшению количества тонких перистообразных облаков, обладающих согревающим эффектом. «Выбросы С02 из летательных аппаратов, – утверждает Ноуленд, – несмотря на их весьма значительный и все возрастающий объем, не сделают погоды, даже если нам удастся их сократить. Однако если завтра мы уменьшим количество конденсационных следов на 90 %, что представляется нам вполне осуществимым, результат не заставит себя ждать. Устранение конденсационных следов немедленно сослужит нам добрую службу».

***

Облака – своего рода «темная лошадка» в области предсказания перемен в климате. Никто толком не знает, ни как глобальное потепление скажется на размерах и природе облаков, ни как это изменение облачного покрова, в свою очередь, повлияет на наш «бюджет теплоотдачи», т. е. на то, сколько солнечного тепла будет удерживать Земля. За прошлый век среднемировая температура выросла на 0,6 °C, причем преимущественно это увеличение пришлось на последние пятьдесят лет. Подавляющее большинство ученых уже не сомневаются, что потепление в значительной мере вызвано человеческой деятельностью.

Если мы продолжим в том же духе, за сто лет, по оценкам ученых, количество углекислого газа в атмосфере по сравнению с доиндустриальным уровнем возрастет в два раза. Прямое следствие – взлет приземной температуры на 1 °C. Конечно, само по себе это значение не катастрофично, однако ученые не исключают цепной реакции. Эффекты «обратной связи» могут привести к еще большему повышению температуры.

Обычно выделяются три ведущих источника обратной связи. Первый – размеры ледникового покрова земного шара: поскольку лед отражает больше солнечного света, нежели земля, любое сокращение ледяного покрытия, скорее всего, внесет свой вклад в глобальное потепление. Второй – количество водяного пара в атмосфере: как и углекислый газ, вода в газообразном состоянии выступает в качестве парникового газа, удерживая, подобно одеялу, земное тепло. Повышение приземных температур приводит к большему испарению воды с поверхности земли, а это испарение, в свою очередь, тоже вносит свой вклад в глобальное потепление. Наконец, третий источник обратной связи – облака.

С ними дело обстоит сложнее всего, потому что доступные нам средства не позволяют предсказать, как облачный покров изменится в результате повышения глобальной температуры. Если увеличится число более плотных облаков, они окажут противодействие глобальному потеплению, отражая больше солнечного света. Если же станет больше тонких облаков верхнего яруса, то эффект будет согревающим, что только усугубит ситуацию.

Однако хуже всего будет, если рост среднемировой температуры приведет к уменьшению количества облаков. Такой ход событий не только поставит под угрозу существование Общества любителей облаков, но и решительно изменит разброс приземных температур.

Если бы более высокая температура вела к тому, что больше облаков «выгорали» бы или «выпадали дождем», то следствием потепления было бы более ясное небо. И действительно, Брюс Велицкий из Научно‑исследовательского центра Лэнгли в составе НАСА обнаружил, что облачный покров над тропиками сейчас меньше, чем четверть века назад. По его словам, воздух, поднимающийся над жаркими экваториальными зонами, оказывает теперь более сильное действие, и поэтому дождь из грозовых облаков выпадает быстрее, лишая остальные тропики облачного покрова. Пока непонятно, можно ли считать эту тенденцию следствием глобального потепления и можно ли делать на ее основе выводы касательно географических зон, не относящихся к тропикам. Однако несомненно, что с уменьшением количества облаков снизится не только их способность отражать солнечный снег от земной поверхности, но и вклад в «эффект покрывала», связанный с удержанием земного тепла. Чтобы оценить суммарный эффект сокращения облачного покрова, необходимо соотнести вклад каждого из этих эффектов в земной бюджет теплоотдачи.

 

Конденсационные следы отбрасываю тень на расположенное ниже перисто‑слоистое облако.

Пока мы можем дать только очень приблизительную оценку: в целом облачный покров снижает количество солнечного излучения, поглощаемого землей, в среднем на 50 Вт/м2, тогда как оценки способности облаков удерживать тепло, излучаемое землей, ближе к 30 Вт/м2. Если эти цифры верны, то вклад облачного покрова планеты в бюджет теплоотдачи можно представить как потерю энергии в количестве 20 Вт/м2. Иными словами, благодаря облакам планета охлаждается. Если они исчезнут (а все остальные условия останутся неизменными), на Земле станет еще теплее.

Расскажите об этом всем, кто при вас начнет жаловаться на наших пушистых друзей.

***

Пока ученые и политики ведут споры о том, насколько человечество влияет на глобальное потепление и следует ли ему наложить ограничения на выброс газообразных отходов, я не могу не провести параллели с рассуждениями французского философа XVII в. Блеза Паскаля и, в частности, с его доказательством бытия Бога.

Мы не знаем, есть Бог или нет, рассуждает Паскаль, а значит, нам придется представить собственную веру как предмет спора, только с очень высокими ставками. Если мы верим, что Бог есть, и после нашей смерти так и оказывается, то нам повезло. Мы отправляемся в рай. Если мы утверждаем, что Бога нет, а в конечном итоге выясняется, что он есть, нас ждут вечные муки. И только если Бога нет, итог не будет зависеть от того, что мы себе думали. Потому‑то, утверждает Паскаль, любой здравомыслящий человек станет вести религиозную жизнь.

То же самое относится и к глобальному потеплению. Хотя ставки здесь касаются только бренной земной жизни, а не жизни после смерти, они не менее высоки. Мы не знаем, сколь велика наша ответственность за нагревание планеты. Однако если потепление в конечном счете на нашей совести, хоть и усиливается! независимо от нас источниками обратной связи вроде изменений в облачном покрове, то благоразумнее признать, что мы виновны, – и радикальным образом изменить свою жизнь.

***

Незадолго до Первой мировой войны поэт Руперт Брук писал о том, что «нет смерти», что мертвые не уходят из жизни навсегда, но парят в небе подобно облакам и «на луну глядят, на гладь морей гудящих,// На землю, на людей, туда‑сюда бродящих»[143]. Быть может, это и так, но лично мне странно думать о том, что кому‑то из нас выпадет окончить свои дни в виде конденсационного следа.

Трудно питать любовь к этим побочным отпрыскам облачного семейства. Может быть, кто‑то вроде меня испытывает к ним двойственные чувства, но многие ли готовы встретить этих новичков с распростертыми объятиями? Порой они разрисовывают розовое вечернее небо лихими чертежами, однако в целом эти льдистые следы прогресса должны послужить зловещим предупреждением для каждого любителя облаков, да и для всего остального человечества.

    

 

 

        глава 13

МОРНИНГ ГЛОРИ

   

Облако, на котором катаются планеристы

Несколько лет назад на досуге я разглядывал картинки в книжке про облака[144] – сдается мне, для любителя облаков это все равно что полистать журнал «Хит». И вдруг на глаза мне попалась фотография облака, с которым я раньше никогда не встречался. На снимке, сделанном с воздуха, я увидел невероятно длинное и гладкое низкое облако, словно свернутое в рулон. Подобно большому белому пирожному‑безе, оно тянулось от одного края небосвода к другому, тогда как над ним и под ним простиралось ясное небо. Оно образовалось над весьма экзотичной с виду местностью с извилистыми речками и мангровыми болотами. Я знал, что такое облако называется «шкваловым воротом» и относится к роду слоисто‑кучевых, однако выглядело оно слишком уж величественно, чтобы вообще подлежать классификации. И в самом деле, подпись под фотографией гласила, что у этого облака есть собственное название – «Морнииг Глори»[145], и что, «появляясь, оно вселяет чувство восторга».

Если вы действительно любите облака, разве ваш интерес может ограничиться разглядыванием книг? Не сходя с места, я дал себе слово, что непременно выясню, где можно отыскать Морнинг Глори, и увижу это прекрасное облако собственными глазами.

***

Вскоре я прочел, что это облако можно увидеть только в самой отдаленной части Австралии – в северном Квинсленде, настолько далеко от места, где я живу, что для жителя наших широт это уже край света. Пересечь весь мир в погоне за облаком – не была ли эта задумка слишком уж абсурдной даже для человека, влюбленного в облака? Мне подумалось, что, давая обет, я повел себя несколько опрометчиво.

Но чем больше я узнавал об этом облаке, тем интереснее оно мне казалось. Я прочел, что Морнинг Глори может растянуться на 600 миль, то есть во всю длину Англии, и перемещается со скоростью до 35 миль в час[146]. Более того, небольшая команда отважных планеристов каждый год пересекает всю Австралию, проделывая путь в тысячи миль, и все для того, чтобы встретиться с этим облаком. Весной, в сентябре‑октябре, они останавливаются в небольшом городке под названием Берктаун, где обычно образуется это облако, с единственной целыо: «воспарить» вместе с Морнинг Глори. Для планеристов это одно из самых незабываемых испытаний – можно было бы назвать его облачным серфингом.

И вдруг мне показалось, что до Австралии не так уж и далеко: посидеть и выпить пивка с компанией австралийских планеристов, ожидая, что вот‑вот над головой появится то самое облако… это было похоже на какую‑то фантастическую воздушную «Большую среду»[147], только вверх тормашками. Уже только ради этого стоило отправиться на край света.

***

Собираясь в путь, я вспомнил одного из викторианских богачей, большого любителя облаков, достопочтенного Ральфа Эберкромби, который созвал Метеорологическую комиссию по облакам, выпустившую в 1896 г. первый «Международный атлас облаков». В конце 1880‑х Эберкромби несколько лет путешествовал по миру на пароходах, поездах и в автомобилях в поисках облаков.

О своих путешествиях он написал книгу «Моря и небеса в разных широтах, или Странствия по следам погоды»[148] – этакий метеорологический вариант романа «Вокруг света за восемьдесят дней». Однако, в отличие от героя этого романа с лишней буквой в фамилии[149], Эберкромби хотел узнать, различаются ли облака в разных частях света, и пришел к выводу, что по сути не различаются. Будучи пионером метеорологической фотографии, он запечатлел облака, образующиеся даже в самых отдаленных районах. Многие из его фотографий вошли впоследствии в качестве иллюстраций в «Атлас облаков», который он подготовил в 1890 г. совместно со шведским метеорологом, профессором X. Хильдебрандом Хильдебрандссоном. Этот атлас лег в основу международного издания.

За неделю до вылета в Австралию я все‑таки отказался от идеи завести набриолиненные усы, подобные тем, что носил бесстрашный Эберкромби: мне подумалось, что австралийцы поднимут меня на смех. Тем не менее, в ушах у меня не переставали звучать слова из его книги:

Больше всего автору хотелось повстречаться с тропическим, ураганом, если не па море, то па земле… Однако, несмотря на то что для посещения острова Маврикий он выбрал сезон ураганов и, плывя навстречу смерчу, миновал все китайские моря, поиски его не увенчались успехом[150].

А вдруг в поисках Морнинг Глори со мной произойдет то же самое? В конце концов, облака – отнюдь не самые предсказуемые из природных явлений, и даже появление наиболее распространенных из них нельзя предсказать наверняка. Я слышал о планеристах, которые, проехав через всю Австралию в надежде прокатиться на этом удивительном облаке, пару недель спустя возвращались не солоно хлебавши, так и не подняв в воздух свои планеры.

Пока мой самолет, покинув Лондон, пробирался через раскинувшийся над городом полог слоисто‑кучевых облаков, я не мог избавиться от мысли, что лечу навстречу самому грандиозному облачному разочарованию всех времен и народов. Думая об этом, я, как и подобает истинному любителю облаков, направляющемуся в чужие страны, закрыл глаза и принялся молиться на облака.

***

Берктаун расположен на реке Альберт, на двадцать миль вглубь материка от огромного залива Карпентария, расположенного в центральной части северного побережья Австралии. Этот городок с населением всего в 178 человек – отнюдь не то место, куда люди устремляются с противоположной стороны земного шара. В окно самолета, доставившего меня в Маунт‑Айза, что в двухстах милях к югу, Берктаун казался всего лишь горсткой огоньков в необъятной ночи. «Да уж, место необжитое, – сказал Пол Пул, владелец местной фирмы, обеспечивающей чартерные перевозки на легких самолетах, когда мы покидали взлетно‑посадочную полосу. – Это один из последних диких уголков Австралии».