Летчики, участвующие в проекте «циррус», вырезают из переохлажденного облака цифру «четыре».

Погода сыграла ключевую роль и в день высадки союзных войск в Европе в 1944 г. Чтобы операция прошла успешно, необходимы были устойчивая ясная погода, отлив и лунная ночь. Лучшей ночью для высадки в соответствии с фазами луны и циклом приливов и отливов была признана ночь на 5 июня, однако в течение нескольких предшествующих дней стояла весьма неустойчивей! погода. Чтобы помочь главнокомандующему союзных войск с определением даты высадки, были привлечены ведущие метеорологи Гидрометцентра, военно‑морской метеорологической службы и метеослужбы военно‑воздушных сил США. Составляя один из самых важных в истории прогнозов погоды, они обнаружили свидетельства того, что 6 июня можно ожидать затишья. Дата высадки была отодвинута на день, а что получилось дальше, читатель знает и без меня…

Вполне очевидно, что государство, владеющее секретом управления погодой в районе боевых действий, будет обладать огромным военным преимуществом. Поэтому, когда американская разведка в конце 1950‑х гг. донесла, что в Советском Союзе тоже проводятся опыты с изменением погоды, правительство решило, что если США не преуспеют в решении этой проблемы, то Советы их обгонят. В 1957 г. Президентский консультативный комитет по искусственному регулированию погоды пришел к выводу, что «управление погодой может оказаться более важным оружием, чем атомная бомба»[122]. Судя по всему, одновременно с широко обсуждавшейся в прессе гонкой вооружений в рамках холодной войны между США и Советским Союзом происходила и тайная погодная гонка. В 1960‑х, через два года после начала войны во Вьетнаме, американцы, соблюдая условия строжайшей секретности, воспользовались возможностью опробовать засев облаков в боевой обстановке.

***

3 июля 1972 г. журналист Сеймур Хирш, лауреат Пулитцеровской премии, опубликовал в газете «Нью‑Йорк Таймс» передовицу, в которой предал огласке секретную операцию, проведенную Белым домом и ЦРУ во время войны во Вьетнаме[123]. Хирш утверждал, что в течение последних семи лет американцы распыляли различные химические вещества в облаках над Лаосом, Вьетнамом и Камбоджей с целью вызвать дождь.

Это муссонные районы. В сезон дождей система джунглевых дорог, известная как «Тропа Хо Ши Мина», становится настолько топкой, что пробраться по ней практически невозможно. Правительство США было прекрасно осведомлено о том, насколько Тропа значима для Вьетконга[124] и для Северной Вьетнамской армии. Эти дороги, ведущие из Северного Вьетнама через Лаос и Камбоджу в Южный Вьетнам, представляли собой жизненно важные пути подвоза боеприпасов и продовольствия для вражеских сил. Американцы понимали, что, если усилить выпадение осадков над Тропой в начале и в конце периода муссонных дождей, можно увеличить длительность этого периода и тем самым помешать дальнейшему продвижению противника.

Хирш установил, что Правительство США впервые прибегло к засеву облаков в Южном Вьетнаме – как ни странно, в целях разгона толпы. Проамериканский режим Дьема[125] на юге испытывал все большие трудности в связи с демонстрациями. «У режима… были проблемы с буддистами, – сообщил Хиршу источник из ЦРУ, – они оставались на месте во время демонстраций, даже когда полиция пыталась разгонять их слезоточивым газом, однако мы заметили, что если начинается дождь, то они расходятся. Разведка обратилась к «Эйр Америка Бичкрафт»[126] и снабдила их йодистым серебром. Когда началась еще одна демонстрация, мы прибегли к засеву. Пошел дождь».

 

Передовица Сеймура Хирша в «Нью‑Йорк Таймс» от 3 июля 1972 г., посвященная использованию засева облаков во время Вьетнамской войны.

Вскоре после этого американцы приступили к реализации программы повышенной секретности по интенсивным испытаниям засева облаков в районе горной цепи Айнам, преимущественно в Лаосе. Испытания в рамках этого проекта под кодовым названием «Попай»[127] проводились с 29 сентября по 27 октября 1966 г. Проект был настолько засекречен, что информацию о его ходе, помимо военных властей, получали только Президент, министр обороны, государственный секретарь и директор ЦРУ[128].

По результатам 56 полетов с засевом, 86 % облаков продемонстрировали ожидаемую реакцию, и главнокомандующий тихоокеанским округом сообщил в Объединенный комитет начальников штабов, что «засев облаков с целью вызвать дождь над вероятными путями проникновения в Лаосе может быть использован в качестве ценного тактического оружия»[129] Боевой засев облаков был начат 20 мая 1967 г. и продолжался над территориями Лаоса, Северного Вьетнама,

Южного Вьетнама и Камбоджи в течение 6 лет. Его стоимость оценивают приблизительно в 3,6 миллионов долларов в год. Нельзя сказать, насколько успешно он проводился, поскольку после завершения первоначальных испытаний, которые тоже не отличались статистической строгостью, систематической оценкой количества осадков никто не занимался. Тем не менее впоследствии военная разведка установила, что в отдельных районах засев облаков привел к увеличению количества осадков на 30 %[130].

Хотя эта информация и появлялась годом раньше в колонке Джека Андерсона, только передовица Сеймура Хирша привлекла к ней всеобщее внимание. Последовал всплеск общественного протеста, в результате чего перед американским сенатом был поставлен ряд щекотливых вопросов о военном использовании искусственного регулирования погоды во Вьетнаме. Сперва на эти вопросы были даны уклончивые ответы, однако затем Сенат вынужден был направить президенту Никсону резолюцию о необходимости начать переговоры относительно подписания пакта против использования воздействий на окружающую среду в военных целях.

18 мая 1977 г. в Женеве под председательством Джеральда Форда обсуждалась многосторонняя Конвенция о запрещении военного или любого иного враждебного использования средств воздействия на природную среду. Эту конвенцию, действующую и по сей день, подписали США, СССР и еще сорок государств. Ее цель заключалась в том, чтобы предотвратить попытки государств оказывать влияние на погоду с целью повышения успешности военных действий.

***

Однако текст конвенции не отличался определенностью. В ней запрещается прибегать к военному использованию только тех средств воздействия на природную среду, которые имеют «широкие, долгосрочные или серьезные последствия». Правительство США, интерпретируя эти ограничения по‑своему, продолжило исследовать военный потенциал искусственного регулирования погоды. Совсем недавно, в 1996 г., после переизбрания Билла Клинтона, начальнику штаба ВВС США был представлен доклад, озаглавленный «Погода как фактор повышения боевой эффективности: господство над погодой в 2025 году»[131]. В этом леденящем душу докладе изложен ряд предложений относительно того, как к 2025 году военно‑воздушные силы США смогут применять вновь появляющиеся технологии «господства над погодой» в качестве средств ведения войны.

Это 44‑страничное исследование, подготовленное семью офицерами вооруженных сил в соответствии с распоряжением начальника штаба подвергнуть изучению «модели, средства и методы, которые необходимы для того, чтобы Соединенные Штаты и впредь оставались ведущей военно‑воздушной и космической державой», было тщательно составлено таким образом, чтобы не нарушать буквы Конвенции. Утверждается, что оно затрагивает только «узкие и краткосрочные меры воздействия на погоду».

В «Господстве над погодой в 2025 году» представлена ужасающая картина способов ведения войны в будущем, когда военные научатся создавать облачный покров и туман для маскировки перемещений войск и боевой техники, вызывать осадки для затопления вражеских путей сообщения, прекращать осадки и устраивать засуху, направлять грозы на вражеские позиции и даже наносить удары молний по целям. В докладе предлагается даже использовать нанотехнологии для создания управляемых облаков из микроскопических компьютеров, держащихся в воздухе, словно частицы, из которых состоят обычные облака, и способных передавать друг другу информацию. «В ряде случаев результат психологического воздействия может быть просто фантастическим», – захлебываются восторгом авторы.

Однако здесь те, кто разрабатывает и внедряет приемы ведения военных действий, вторгаются в опасную область. Критикуя энтузиазм авторов доклада, один аноним заметил: «Они ведут себя словно мальчишки, которые, подобрав где‑то острый колышек, наткнулись на спящего медведя и тычут его в зад, дабы посмотреть, что получится»[132]. Понятное дело, самим авторам и дела нет до того, как использование погоды в качестве оружия повлияет на окружающую среду и на человека. Им важно только, чтобы их не опередил кто‑то еще: «Отдельные общественные группировки всегда будут против обращения к столь спорным вопросам, как воздействие на погоду, – заключают они, – однако нам же будет хуже, если мы не уделим должного внимания огромному военному потенциалу, кроющемуся в этой области». Похоже на отрывок из фантастического романа, не так ли? А ведь Бернард Воннегут, сыгравший важнейшую роль в ранних исследованиях засева облаков в «Дженерал Электрик», был старшим братом писателя‑фантаста Курта Воннегута.

Курт некоторое время работал в отделе по связям с общественностью «Дженерал Электрик», и не иначе как исследования брата вдохновили его на написание мрачной антиутопии «Колыбель для кошки». В этом романе обсуждаются последствия открытия химического процесса, удивительно похожего на засев облаков.

Доктор Феликс Хониккер, вымышленный лауреат Нобелевской премии, участвовавший в создании атомной бомбы, создал крайне неустойчивый изотоп воды и дал ему название «лед‑девять». Этот изотоп, замерзающий при температуре 50 °C, был предназначен для того, чтобы помочь войскам, застрявшим в болотах в районе боевых действий, выбраться из трясины. Достаточно было бросить в грязь небольшой «зародыш», и начиналась цепная реакция, в результате которой вся влага переходила в твердое состояние.

Хониккер не задумывался о последствиях, однако этот катализатор был настолько неустойчив, что реакция должна была продолжаться до тех пор, пока не замерзнет вся влага на планете. Незадолго до смерти Хониккер изготовил небольшое количество льда‑девять, которое трое его детей впоследствии разделили между собой. Кусочки вещества достались США, Советскому правительству и диктатору крошечной банановой республики в Карибском море. Нет нужды говорить, что все закончилось катастрофой: один из кусочков льда‑девять попал в море. Океаны замерзли, и тому миру, в котором жили мы с вами, пришел конец. Вот и все дела.

***

А ведь между тем мы изрядно удалились от тех первоначальных идеалистических целей, которые ставил перед собой Ирвинг Ленгмюр, разрабатывая технологию засева облаков. Однако изучение возможностей применения этого метода в мирных целях активно продолжается во многих странах.

Интерес к этой области достиг пика в 1970‑е: только в США на исследования выделялось около двадцати миллионов долларов в год. Однако честолюбивые заявления энтузиастов касательно эффективности разработанных методов оправдывали себя нечасто. Зачастую проекты по засеву облаков осуществлялись без статистической обработки данных, которая подтвердила бы их успешность. Сама природа облачного покрова такова, что двух одинаковых облаков не бывает, а потому невозможно найти «контрольное облако», параметры которого полностью совпадали бы с «засеваемым», чтобы можно было сопоставить их поведение.

Итак, попытки доказать эффективность засева облаков столкнулись с неустранимыми трудностями, и в итоге финансирование исследований в США в 1980‑е гг. было сокращено до пятисот тысяч долларов. С тех пор оно продолжает неуклонно снижаться.

Одна из трудноразрешимых проблем заключается в установлении точного количество ядер, которые необходимо ввести в облако для достижения желаемого результата. При усилении осадков вполне возможна передозировка, а если в облаке оказывается слишком много ядер, то в результате великое множество частиц льда или капель воды будут претендовать на ограниченный объем содержащейся в облаке влаги и ни одна из этих частиц или капель не достигнет размеров, необходимых для того, чтобы они выпали в виде осадков. Таким образом, осадки не усилятся, а уменьшатся. И в самом деле, многие члены научного сообщества до сих пор сомневаются в том, что засев облаков может привести к заметному увеличению количества осадков.

Тем не менее действующие программы не закрываются. В 1999 г. Всемирная метеорологическая организация (ВМО) сообщила, что зарегистрировала более 100 схем искусственного регулирования погоды, разработанных в 24 странах мира. Наибольшую активность на данный момент проявляет Китай, где ежегодное финансирование программ по регулированию погоды оценивается более чем в 40 миллионов долларов.

Схемы регулирования погоды делятся на три основных группы: искусственное рассеивание тумана, усиление дождя и снега и, наконец, противоградовые мероприятия. Наиболее эффективным считается рассеивание тумана: оно широко используется в аэропортах и на автомагистралях в районах скопления тумана. Одна из таких программ вот уже несколько десятилетий успешно проводится в международном аэропорту Солт‑Лейк‑Сити.

Для рассеивания тумана, образующегося при температуре выше 0 °C (его называют еще «теплым туманом»), часто применяются реактивные двигатели, согревающие воздух. Но если температура ниже 0 °C (в таком случае туман называют «холодным»), эффективнее способствовать замерзанию капель, чтобы они выпали на землю в виде кристаллов льда. Этого можно добиться двумя способами. В одних программах используется йодид серебра, засеваемый с помощью ракет или воздушных распылителей, в других же – как, например, в Солт‑Лейк‑Сити – применяется сухой лед, который приводит к замерзанию тумана без введения ядер замерзания.

Большинство испытаний по засеву, нацеленных на усиление дождя или снегопада, в настоящий момент проводятся в полупустынных зонах тропических поясов по обе стороны от экватора. Здесь возможны два подхода: либо воздействовать на переохлажденные участки облака, стимулируя замерзание капель, либо пытаться усилить выпадение осадков из «теплых» облаков, в которых нет значительных переохлажденных участков. В этих случаях в облако вводятся частицы соли, капли соляного раствора или просто капли воды, что приводит к более интенсивному росту капель вследствие коалесценции, или столкновения. Лучше всего на попытки засева реагируют орографические облака, формирующиеся над горными хребтами, особенно те, которые состоят из смеси переохлажденных капель и частиц льда. Более того, именно на эти облака разумнее всего обращать внимание, поскольку в горах дождь и снег «запасаются» в водоемах и в форме снегового покрова на тот случай, когда в них возникнет необходимость.

Несмотря на то что многие сходятся во мнении, будто бы засев облаков годится в лучшем случае для усиления осадков из облаков, из которых и так должен был пойти дождь, эксперты ВМО утверждают: «Проделанный по итогам ряда долгосрочных проектов статистический анализ наблюдений за количеством осадков, достигающих земной поверхности, свидетельствует о том, что удалось добиться их сезонного прироста». По‑моему, они хотят этим сказать, что их методы все‑таки работают.

В течение последних десяти лет ущерб, который наносил урожаям в США град, ежегодно составлял около 2,3 миллиардов долларов[133]. Противоградовые мероприятия по засеву облаков обычно проводятся на периферии грозовой системы. В одних программах воздействие направлено на то, чтобы образовывалось больше градовых зародышей, чем обычно, поскольку в этом случае они конкурируют за влагу, содержащуюся в облаке, и в итоге не достигают опасных размеров. Другие программы по засеву облаков предполагают снижение веса облачной системы в целом и уменьшение того пути, на протяжении которого растут градины. В третьих попросту стимулируется выпадение осадков из облаков до того, как эти облака вырастут и смогут породить град, наносящий ущерб хозяйству.

Коммерческие компании, предлагающие проведение подобных мероприятий, утверждают, что могут добиться значительного ослабления града, однако научные данные, которые могли бы подкрепить подобные заявления, не вполне убедительны. Как это часто случается в связи с засевом облаков, ученые не могут ни окончательно подтвердить, ни опровергнуть эффективность противоградовых мероприятий.

***

Одним из наиболее пылких сторонников засева облаков в последние десятилетия оказался известный своим прямодушием мэр Москвы Юрий Лужков. Лужков проявил особое пристрастие к засеву облаков уже после первых выборов на пост главы города, проходивших в 1992 г. Однако его устремления касались не увеличения количества осадков, а скорее наоборот. Засев облаков понадобился Лужкову для того, чтобы избежать дождя во время парадов. Окончивший химический вуз мэр Москвы чуть ли не одержим вопросами, связанными с погодой. Однажды его настолько разъярил неверный прогноз, что он пригрозил разорвать контракт города с государственной метеослужбой и основать свою собственную.

Впервые Лужков прибегнул к засеву облаков в 1995 г., когда Москва праздновала пятидесятую годовщину победы в Великой Отечественной войне. Чтобы дождь пролился прежде, чем тучи достигнут города, их обрабатывали йодистым серебром. Во время парада ярко светило солнце. В 1997 г., когда Москва отмечала свое 850‑летие, Лужков потратил около 550 000 фунтов стерлингов[134] на то, чтобы обеспечить три дня без осадков. В течение всех трех дней восемь самолетов осуществляли засев облаков примерно в шестидесяти милях[135] от города. Первые два дня дождя не было, однако на третий день, когда дело шло к церемонии закрытия, которая должна была проводиться на открытом воздухе, погода резко изменилась.

Мероприятие было в полном разгаре, и тут на толпу обрушился затяжной ливень. Акробаты и танцоры, выступавшие на намокшей сцене, постоянно поскальзывались. Однако мэр не оставил своих стараний и по‑прежнему прибегает к засеву облаков перед крупными событиями, не сомневаясь в эффективности этого метода.

В отличие от всех этих направленных воздействий, конденсационные следы самолетов изменяют облачность ежедневно. Хотя засев облаков во вредоносных целях не может не настораживать, накапливаются все новые данные, указывающие на то, что несравнимо больше нас должен беспокоить именно это невольное и непрерывное воздействие воздушного транспорта.

***

Конденсационные следы ставят нас перед своего рода дилеммой. С одной стороны, их интересно разглядывать, зачастую они удивительно красивы. Например, когда атмосфера па высоте крейсерского полета неустойчива, на них появляются зубчики, словно на расстегнутой застежке‑молнии – как если бы самолет, продвигаясь по небу, нежно обнажал небесный свод. Иногда отдельные участки конденсационных следов закручиваются подобно спиральным макаронам. Почему это происходит, ученые пока не знают. Наконец, если атмосферные условия таковы, что ветер размывает конденсационные следы, могут образоваться восхитительные переплетающиеся решетки, в которых четкие линии свежих конденсационных следов пересекаются широкими, расплывчатыми полосами более старых.

С другой стороны, поступает все больше сведений о том, что подавляющее большинство конденсационных следов ощутимо влияют на температуру над поверхностью земли, причем – как читатель, должно быть, уже догадался – их влияние заключается в том, что температура повышается.

 

Иногда конденсационные следы приобретают зубчатый вид и становятся похожи на половинку застежки‑молнии. Это происходит, если атмосфера на уровне облака неустойчива, а в позади самолета наблюдается турбулентность.

Когда речь идет о воздействии авиации на окружающую среду, оценки традиционно касаются вклада углекислого газа, содержащегося в выхлопах самолетов, в глобальное потепление. Подобно всем присутствующим в атмосфере парниковым газам, углекислый газ поглощает и излучает обратно на землю часть ее тепла, замедляя тем самым ее охлаждение. С самолетными выхлопами в атмосферу попадает не больше 2 % углекислого газа, нагнетаемого туда людьми[136], однако, поскольку это незначительное количество С02 попадает непосредственно в верхние слои атмосферы, его воздействие на окружающую среду, судя по всему, сильнее, нежели воздействие выбросов с поверхности земли.

Если вы любите разглядывать конденсационные следы, вам придется задуматься и о том, что, по мнению все возрастающего числа ученых, авиация преимущественно воздействует на окружающую среду не за счет выбросов парниковых газов, а за счет облаков, порождаемых летательными аппаратами во время полетов.

В целом облака оказывают огромное, хотя и несколько противоречивое влияние на приземную температуру. Всем прекрасно известно, что вода в невидимом газообразном состоянии, т. е. в форме водяного пара, действует как парниковый газ и не дает Земле остывать, удерживая ее тепло. На самом деле водяной пар – безусловно, самый распространенный парниковый газ в атмосфере, на счет которого относят от 36 до 70 % воздействия, обеспечивающего парниковый эффект. Присутствующая в атмосфере вода, собираясь в облака, состоящие из капель или кристаллов льда, влияет на глобальную температуру планеты менее прямо.

С одной стороны, облака препятствуют прохождению части солнечного света, отражая его обратно: любители позагорать, начинающие зябнуть, едва на солнце набегает тучка, поймут, о чем речь. В этом случае облака способствуют локальному охлаждению земной поверхности. С другой стороны, подобно водяному пару и другим парниковым газам, облака вбирают часть земного тепла и частично излучают его обратно на землю: именно поэтому облачной ночью обычно теплее, чем ясной. В этом случае облака, напротив, замедляют остывание Земли.

Большинство видов облаков, не пропускающих солнечный свет, в целом дают охлаждающий эффект. Однако со многими облаками верхнего яруса, состоящими из частиц льда, – с такими как перистые, перисто‑слоистые и перисто‑кучевые, в совокупности именуемые «перистообразными», – дело обстоит иначе. Иногда они насколько тонки, что пропускают много солнечного света, и в этом случае эффект удержания земного тепла оказывается более выраженным, нежели охлаждающий эффект. Именно эта особенность перистообразных облаков лежит в основе воздействия конденсационных следов на окружающую среду.

 

При определенных условиях конденсационные следы не исчезают, а распространяются по небу, приводя к образованию перисто‑слоистых облаков, занимающих площадь в тысячи квадратных миль.

Все мы не раз видели, что следы самолетов редко просто так висят в воздухе в виде четких облачных полосок. Когда на высоте крейсерского полета сочетание низкой температуры и высокой влажности способствует образованию конденсационных следов, кристаллы льда, из которых они состоят, часто распространяются по небу ветром. Частицы самолетных выхлопов выступают в качестве ядер конденсации и замерзания, способствуя собиранию присутствующих в атмосфере водяных паров в капли или кристаллы. Ледяные кристаллы, из которых состоят конденсационные следы, тоже выступают в качестве ядер замерзания и растут по мере собирания молекул воды. За считанные часы конденсационные следы могут растянуться на несколько миль в ширину. По данным наблюдений, отдельные конденсационные следы распространяются по небу, охватывая площадь до восьми тысяч квадратных миль[137]. В насыщенной атмосфере они выступают в качестве катализатора, способствующего образованию тонких перистообразных облаков – тех самых, которые приводят к повышению температуры над поверхностью земли.

Атака террористов на Всемирный торговый центр в Нью‑Йорке 11 сентября 2001 г. неожиданно пролила свет на то, как конденсационные следы влияют на приземную температуру. В течение трех дней после трагедии все коммерческие авиарейсы над Соединенными Штатами были отменены. Впервые со времен Первой мировой войны над США не было конденсационных следов: пусть недолго, но зато непрерывно. В 2002 г. в журнале «Nature» была опубликована статья[138], в которой метеорологи сравнили приземную температуру в 48 сопредельных штатах США в течение этих трех дней без конденсационных следов с аналогичными показателями по предыдущим тридцати дням. Были выявлены существенные различия: в отсутствие конденсационных следов разница между дневной и ночной температурами по США в целом составила на 1,1 °C больше, чем обычно. Судя по всему, конденсационные следы, равно как и образующиеся на их основе перистообразные облака, снижают приземную температуру днем и повышают ее ночью.

Несмотря на то, что 1,1 °C‑ существеннейшее изменение приземной температуры, в этом исследовании не удалось однозначно продемонстрировать, что конденсационные следы ведут к общему повышению приземной температуры, внося тем самым вклад в глобальное потепление. Однако более новые исследования подталкивают нас именно к такому выводу.

В одной из работ, опубликованной в 2004 г.[139], изучалось увеличение количества перистообразных облаков над США в период с 1974 по 1994 гг. Поскольку было показано, что средняя влажность на уровне перистых облаков в США в течение этого периода не менялась, ученые пришли к заключению, что к росту количества перистообразных облаков привело именно увеличение числа воздушных перевозок и образующихся в результате этого конденсационных следов. Ожидаемый согревающий эффект при таком росте, по оценкам исследователей, составляет 0,2–0,3 °C в десятилетие. Что удивительно, за счет прироста только лишь количества перистообразных облаков можно, по мнению ученых, почти полностью объяснить потепление климата в США за последние 25 лет. Именно в этом заключается основная посылка в данной работе: хотя речь в ней идет о локальных, а не об общих согревающих эффектах, в статье предполагается, что облака верхнего яруса, образующиеся из конденсационных следов, вносят огромный вклад в потепление у поверхности земли.

Не менее отрезвляюще действует еще одна принципиально важная работа, опубликованная в 2003 г.[140]. Ее авторы количественно оценили взаимосвязь меняющегося распределения перистообразных облаков над Европой по данным метеоспутников и изменения количества воздушных перевозок в соответствии с учетной документацией за те же периоды времени. В работе делается вывод о том, что потепление, списываемое на счет перистообразных облаков, которые образуется вследствие воздушных перевозок, в десять раз превосходит показатели ожидаемого потепления за счет углекислого газа, содержащегося в выхлопах летательных аппаратов.

На данный момент трудно осмысленно сопоставить влияние на окружающую среду столь разных факторов, как, с одной стороны, углекислый газ в выхлопах самолетов, который выбрасывается в атмосферу вот уже более столетия и оказывает кумулятивное и глобальное согревающее воздействие на воздух над земной поверхностью, а с другой стороны, облачный покров, создаваемый за счет самолетов, – его согревающее воздействие носит более локальный и временный характер. Однако упомянутые исследования подводят к заключению, что конденсационные следы, оставляемые самолетами, ведут к образованию других типов облаков верхнего яруса, играющих более значительную роль в глобальном потеплении, нежели выбросы углекислого газа.

Количество авиаперевозок ежегодно увеличивается на 5 %[141], причем наибольший прирост осуществляется за счет дальних рейсов, неизбежно ведущих к образованию конденсационных следов. По иронии судьбы, новые модели авиационных двигателей, которые создавались с расчетом на то, чтобы более эффективно сжигать топливо и выбрасывать меньше углекислого газа, на деле оставляют больше конденсационных следов.

***

  Группа ученых из Лондонского имперского колледжа проанализировала один из способов уменьшить количество конденсационных следов, а именно: запретить самолетам подниматься так высоко.

Используя компьютерную модель управления воздушным сообщением, они рассмотрели возможные следствия такого ограничения высоты крейсерского полета в Европе, чтобы самолеты не поднимались до высоты, на которой образуются конденсационные следы[142]. Одна из проблем внедрения подобных ограничений состоит в следующем: чем ниже летит самолет, тем больше плотность воздуха, которую ему приходится преодолевать, а следовательно, тем больше топлива приходится сжигать.

Отсюда следует, во‑первых, повышение расходов на топливо, а во‑вторых, увеличение выброса парниковых газов.

Действуя подобным образом, группа ученых разработала метод для определения максимально возможных значений высоты крейсерского полета без образования конденсационных следов. Эти значения устанавливаются по ходу полета в соответствии с изменениями атмосферной влажности и температуры.