Особенности ситуации и характеристики жертвы

 

Изнасилование это прежде всего преступление против молодежи. В Национальном исследовании положения женщин (Tjaden and Thoennes, 1998) приводятся следующие статистические данные относительно возраста жертв:

• 29 % всех изнасилований с применением силы произошли тогда, когда жертве было менее одиннадцати лет;

• 32 % произошли тогда, когда жертве было от одиннадцати до семнадцати лет;

• 22 % произошли между восемнадцатью и двадцатью четырьмя годами;

• 7 % произошли между двадцатью пятью и двадцатью девятью годами;

• 6 % произошли тогда, когда жертве было более двадцати девяти лет.

Использование алкоголя и других стимулирующих веществ для насильников обычно. Употребление наркотиков, как правило, имело место и в биографии насильника, и во время совершения преступления. Примерно от 42 до 90 % осужденных насильников признают, что во время сексуального нападения они были под влиянием стимулирующих веществ, и от 58 до 90 % употребляли наркотические вещества длительно (Marques and Nelson, 1989; Pithers, Beal, Armstrong and Petty, 1989).

Килпатрик, Уэлли и Эдмундс (Kilpatrick, Whalley and Edmunds, 2000, p. 12) приводят убедительное доказательство того, что большая часть насильников – интимные партнеры, а отнюдь не незнакомые люди. Они приводят следующую информацию о взрослых женщинах, ставших жертвами изнасилований, полученную в ходе Национального исследования положения женщин. Оказалось, что среди насильников:

• 24,4 % – незнакомцы;

• 21,9 % – мужья или бывшие мужья;

• 19,5 % – бойфренды (возлюбленные) или экс‑бойфренды;

• 9,8 % – родственники;

• 14,6 % – прочие не родственники, например друзья или соседи.

Опасения женщин, что изнасилование наносит им физический вред, не лишены оснований. Несмотря на то что оружие, особенно огнестрельное оружие и ножи, используется только приблизительно в 25 % нападений, о которых стало известно правоохранительным органам (U.S. Department of Justice, 1988), около 25 % всех жертв изнасилования получают настолько серьезные физические травмы, что им требуется медицинская помощь или госпитализация. Однако тяжкие телесные повреждения относительно редки: серьезные телесные повреждения, требующие длительного лечения, получают приблизительно 5 % жертв (Williams and Holmes, 1981). Еще 39 % получают незначительные повреждения и 23 % получают разнообразные порезы и ушибы (Williams and Holmes, 1981). Дальнейшие исследования показали, что женщины получают больше физических и психологических травм от сексуальных нападений, совершаемых мужьями, чем незнакомыми людьми (Kilpatrick et al., 1988). Кроме того, психологическая травма, очевидно, оказывает более продолжительное и разрушительное воздействие, которое может приводить к серьезной депрессии, страхам и проблемам в сексуальной сфере.

Опросы жертв также указывают на то, что наиболее распространенными методами принуждения при изнасилованиях, совершаемых во время свиданий, являются уговоры, алкоголь или наркотики. Хотя оружие используется редко, но обычно сообщается об использовании физического превосходства (в ситуациях, подобных борцовской схватке) (Kanin, 1984). Кроме того, данные исследований показывают, что изнасилования во время свиданий чаще всего случаются в квартире или комнате мужчины, несколько реже в квартире или комнате женщины. Очень немногие происходят в автомобиле или на улице.

Насильники часто хотят получить больше, чем просто вагинальное сношение. Приблизительно в 25 % изнасилований, исследованных Чаппеллом (Chappell), насильники требовали также орального секса; примерно в 10 % случаев они требовали и оральных, и анальных сексуальных действий; еще в 6 % – только анальных сексуальных сношений и в 4 % – других сексуальных действий. Амир (Amir, 1971) также приводит подобную картину.

 

Характеристики преступников

Люди какого типа более склонны к совершению изнасилований? Как становятся насильниками? Почему они это делают? Легко ли идентифицировать «личность насильника»? Не являются ли насильники душевнобольными? В этом разделе мы должны иметь в виду, что многие исследования, которые стремились дать ответ на эти вопросы, основаны на информации, полученной от осужденных насильников, находящихся в тюрьмах, клиниках судебно‑медицинской экспертизы или в закрытых психиатрических учреждениях, что является весьма смещенной выборкой, поскольку в Соединенных Штатах менее 3 % случаев изнасилования, известных правоохранительным органам, приводят к вынесению обвинительного приговора (Battelle Law and Justice Study Committee, 1977).

Наиболее устойчивая демографическая тенденция состоит в том, что насильники – чаще всего молодые люди. Согласно данным UCR, почти половина арестованных насильников – это люди моложе двадцати пяти лет (12–18‑летнего возраста) и 80 % – около тридцати лет (данные ФБР, 2000). Хенн и его коллеги (Henn, Herjanic and Vanderpearl, 1976а) сообщают, что 75 % тех, кто был обвинен в изнасиловании и направлен на психиатрическую экспертизу в Сент‑Луис между 1952 и 1973 годами, были моложе тридцати лет. В исследовании Фонда Суда Королевской Скамьи (Queen Bench Foundation, 1978) обнаружено, что 70 % выборки из семидесяти трех осужденных насильников оказались моложе двадцати пяти лет. По оценке Национального опроса жертв преступлений почти четверть изнасилований или покушений на изнасилования в любой отдельно взятый год совершаются преступниками в возрасте между двенадцатью и двадцатью годами. Дэвис и Лейтенберг (Davis and Leitenberg, 1987) обнаружили, что когда учитываются и статистика арестов, и опросы жертв преступлений, то приблизительно 20 % от всех изнасиловании и примерно 30 % всех случаев растления малолетних могут быть приписаны преступникам‑подросткам. Практически половина всех взрослых преступников на сексуальной почве сообщают, что их первое сексуальное преступление было совершено в юности (Abel, Mittelman and Becker, 1985).

Другая устойчивая тенденция состоит в том, что многие мужчины, обвиненные в совершении изнасилования и осужденные за это преступление, находились в постоянном конфликте с обществом еще задолго до того, как совершили изнасилование. Около трети арестованных за изнасилование с применением силы совершали изнасилования и раньше, а приблизительно третья часть из этой выборки имеет опыт арестов за другие насильственные преступления (Chappell, 1977а). В выборке из 114 осужденных насильников, опрошенных Скалли и Маролла (Scully and Marolla, 1984), 12 % имели судимости за изнасилование или покушение на изнасилование, 39 % имели предыдущие судимости за кражи со взломом и грабежи, 29 % – за похищения людей, 25 % – за гомосексуализм и 11 % – за убийства первой или второй степени. В целом 82 % имели предшествующий опыт совершения преступлений, но только 23 % были осуждены за сексуальные преступления. Гебхард и его коллеги (Gebhard, Gagnon, Pomeroy and Christenson, 1965) сообщили, что 87 % из их выборки сексуальных преступников (главным образом насильников) до двадцатишестилетнего возраста уже имели судимость за некоторые другие преступления, помимо сексуального.

По профессиональному составу лица, арестованные за изнасилования, чаще всего принадлежат к так называемому синеворотничковому рабочему классу (около 50 %) и к безработным (приблизительно 30 %). По данным Скалли и Маролла (Scully and Marolla, 1984), только 20 % всех осужденных насильников имели среднее образование или выше, а 85 % являются выходцами из рабочих семей. Среди арестованных за изнасилования оказалось очень немного высококлассных специалистов или представителей беловоротничковых профессий. Исследование, проводившееся в Англии (Wright, 1980), показало, что 75 % лиц, арестованных за изнасилования, принадлежали к рабочему классу с низкой квалификацией и только 2 % относились к специалистам умственного труда или к управляющему персоналу. Интересно, что если в Соединенных Штатах в изнасилованиях обвиняют людей умственного труда, то после того как обвинения в изнасиловании поступают в прокуратуру, их количество стремительно уменьшается, тогда как численность других профессиональных групп остается неизменной. По сути, эти данные говорят о том, что более состоятельные или привилегированные преступники отсеиваются на ранних стадиях судебного процесса значительно чаше, чем менее привилегированные и менее влиятельные преступники.

По словам обвинителей, приблизительно часть обвиненных в изнасиловании признает, что преступление было запланировано и заранее обдумано (Chappell, 1977b). Разумеется, получение таких статистических данных затруднено тем, что большинство подозреваемых не хотят признавать преднамеренность преступления, поскольку это неминуемо приведет к ужесточению выдвигаемых против них обвинений. Поэтому весьма вероятно, что количество предумышленных изнасилований существенно выше, чем сообщают обвинители. На основе анализа сообщений об изнасилованиях, совершенных в Филадельфии, Амир (Amir, 1971) утверждает, что 71 % из них были запланированы. В исследовании Фонда Суда Королевской Скамьи (Queen Bench Foundation, 1978) свыше 1/5 проинтервьюированных осужденных насильников признали, что они имели ясное намерение совершить изнасилование.

Традиционно многие клиницисты смотрят на насильника как на жертву «неконтролируемых побуждений» (Edwards, 1983) или вместилище «личности с психическим расстройством» (Scully and Marolla, 1984). В популярной литературе по сексуальным преступлениям в течение долгого времени доминировала точка зрения психиатрической криминологии; она продолжает оказывать существенное воздействие на образ мышления западной цивилизации. Как отмечают Скалли и Маролла (Scully and Marolla, 1985), психиатрическая литература, как и широкая общественность в целом, традиционно выделяла четыре фундаментальные причины поведения насильника. Вот эти причины: 1) неконтролируемые импульсы или побуждения, 2) психическое заболевание или дефект, 3) мгновенная потеря контроля, вызванная необычными обстоятельствами, и 4) подстрекательство со стороны жертвы. Скалли и Маролла утверждают, что все эти причины поведения насильника относятся к факторам внешней среды, часто к жертве. Другими словами, традиционная психиатрическая литература настойчиво приписывает причинные факторы сексуальных отклонений обстоятельствам, которые не поддаются прямому или немедленному контролю преступника. Однако эти предположения пока не нашли эмпирического научного подтверждения. Рассмотрев каждое из них, мы перейдем к выявленным исследователями фактам.

Указание в качестве причин неконтролируемых или непреодолимых импульсов означает ссылку на такие психологические состояния, при которых нормальные механизмы сдерживания или самоконтроля существенно ослаблены или фактически выключены подавляющим сексуальным импульсом. С этой точки зрения главный аргумент состоит в том, что чрезмерная сексуальная депривация может приводить к гипертрофированию врожденного естественного сексуального влечения до такой степени, что человек теряет контроль над своим поведением и, следовательно, больше не может управлять собой. Облегчить давление этой мощной биологической силы может только немедленное сексуальное удовлетворение. Саймонс (Symons, 1979), например, пишет, что сексуальные импульсы мужчины – часть человеческой природы и что мужчины инстинктивно ищут «ни к чему не обязывающих безличных копуляций».

Ссылка на психическую болезнь или дефект подразумевает, что изнасилования и большинство сексуальных отклонений являются симптоматикой некоторого глубинного заболевания или умственного отклонения. Все сексуальные преступники в первую очередь «больны» и нуждаются в помощи. Приверженцам этой точки зрения свойственно убеждение, что все сексуально девиантные поступки похожи по своей причинной обусловленности и представляют собой один вид психопатологии, обычно некоторую форму расстройства характера (Lanyon, 1986). Лэнион (Lanyon, 1986, р. 176) полагает, что это убеждение «часто является точкой зрения, к которой тяготеют и система правосудия, и учреждения социального обслуживания, и широкая публика». И как отмечают Скалли и Маролла (Scully and Marolla, 1985), «убеждение в том, что насильники больны или должны быть больными, удивительно стойкое» (р. 298). К подобной точке зрения примыкает мнение, что многие насильники на самом деле скрытые гомосексуалисты, которые сексуально атакуют женщину, чтобы доказать свою мужественность себе самому и окружающим.

Интересным развитием взглядов на причины сексуального насилия как на болезнь является точка зрения, в соответствии с которой сексуальное преступление представляет собой пагубную склонность (см., например: Carnes, 1983). Этот подход является убедительным и привлекательным, потому что преступления на сексуальной почве имеют некоторое очевидное и поразительное сходство с другими формами аддикции (пагубной склонности) – с алкоголизмом, булимией, склонностью к азартным играм и магазинным кражам и наркоманией. Интересно, что данный подход широко применяет те же стратегии, что и «Анонимные Алкоголики», в частности, методику «Двенадцати шагов к восстановлению». Следствием этого является появление различных групп самопомощи наподобие «Анонимных Приверженцев Секса и Любви». «Анонимных Сексоголиков», «Анонимных сексоманов» и «Анонимных Сексуальных Извращенцев». В главной книге «Анонимных Приверженцев Секса и Любви» (Augustine Fellowship, 1986), например, утверждается, что потребность в близких отношениях с человеком другого пола «может быть низведена до привычки и превратиться в навязчивый поиск секса и любовной связи или выродиться во всепоглощающее стремление к отношениям, характеризуемым личной потребностью в обладании партнером и его сверхзависимости. Между тем подобные паттерны способны навсегда исключить возможность действительного удовлетворения основной потребности в подлинном понимании себя и партнера». Эти группы и подходы не следует путать с программой «Профилактика возврата девиантного поведения» (RP) – программой выработки навыков самоконтроля, которая представляется весьма перспективной для сокращения сексуального насилия. Мы будем обсуждать эту форму профилактической работы ближе к концу главы.

Третьим распространенным заблуждением является связывание преступности на сексуальной почве с употреблением наркотиков. В соответствии с такой точкой зрения человек в некоторых обстоятельствах, например под действием наркотиков или алкоголя, может на мгновение потерять контроль над своими побуждениями. Считают, что алкоголь снимает социальные и моральные ограничения, оставляя человека один на один с сексуальными инстинктами, и тогда эти инстинкты становятся просто неудержимыми, заставляя отдельных людей тут же нападать на подвернувшуюся жертву. По данным одного исследования, 2/3 мужчин, изнасиловавших своих подруг, объясняли подобные нападения чрезмерным пьянством (Kanin, 1984). Они утверждали, что изнасилование было вызвано опьянением и потерей самоконтроля из‑за высокого уровня сексуального возбуждения. 1/2 часть респондентов была убеждена, что если бы они были в трезвом состоянии, то никакого изнасилования не произошло бы.

В соответствии с четвертой точкой зрения изнасилование провоцируется самой жертвой, поскольку она некоторым образом вводит преступника в искушение. Изнасилование, согласно этой точке зрения, является сексуальным актом, который подсознательно провоцируется женщиной. «Хороших девочек не насилуют» или, по крайней мере, они «не позволяют ситуации выйти из‑под контроля». Примером изнасилований, провоцируемых жертвами, согласно этой точке зрения, вероятно, является изнасилование женщин, путешествующих автостопом. Из‑за своих неосознанных желаний женщины невольно пособничают насильнику, демонстрируя ему различными способами свою доступность. В исследовании Канина (Kanin, 1984, р. 96) 2/3 мужчин говорили, «что хотя с юридической точки зрения то, что они сделали, вероятно, было изнасилованием, в происшедшем виновата сама женщина, демонстрировавшая такое сексуальное поведение. По словам этих мужчин, нескромное сексуальное поведение жертв фактически оправдывает их действия. Таким образом, мы сталкиваемся с некоторым оправданием изнасилования, аналогичным оправданию убийства». Целый ряд массовых опросов, охватывающих значительную часть населения Соединенных Штатов, убедительно свидетельствует о том, что многие люди продолжают считать жертву ответственной за изнасилование, по крайней мере отчасти, и что только некоторые особы женского пола могут стать жертвами изнасилования (Lottes, 1988).

Как уже отмечалось, эмпирические факты не подтверждают достоверность этих четырех фундаментальных предположений, однако они поддерживают их существование. Другими словами, люди продолжают полагать, что изнасилования совершаются под воздействием наркотиков, провоцируются жертвами или являются результатом душевного заболевания насильника или не поддающихся контролю побуждений и склонностей. Эти ложные представления поддерживаются не только преступниками, но и другими людьми. Скалли и Маролла (Scully and Marolla, 1984) опросили 114 осужденных насильников, чтобы получить информацию об их восприятии, побуждениях и мыслях о совершенном преступлении, и обнаружили, что большинство из них можно разделить на две большие категории. Первую группу – «признающих» – составляют те, кто по существу признает картину, обрисованную полицией и жертвой («admitters»), тогда как версии представителей второй группы – «отпирающихся» («deniers») – существенно отличались от версий полиции и жертв. Исследователи отнесли сорок семь насильников к первой категории и тридцать два ко второй. Очевидно, остальных не удалось отнести ни к одной категории.

«Отпирающиеся» оправдывали свои насильственные действия и обвиняли во всем женщину. Через все эти оправдания проходят пять сквозных тем: 1) женщины‑соблазнительницы, 2) когда женщины говорят «нет», они подразумевают «да», 3) большинство женщин в конечном счете расслабляются и действительно получают удовлетворение от изнасилования, 4) хороших девочек не насилуют и 5) изнасилование – проступок несущественный, поскольку никаких телесных повреждений женщина не получила. 31 % «отпирающихся» утверждали, что жертва была агрессором, соблазнительницей, которая склонила их, ничего не подозревающих, к сексуальным контактам. Приблизительно 22 % сказали, что жертва не оказала достаточного сопротивления или что она не говорила решительного «нет». Один насильник представлял дело так, будто, несмотря на некоторую борьбу, «где‑то внутри себя он знал, что она воспринимала это как сбывающуюся фантазию». 69 % «отпирающихся» оправдывали свое поведение, утверждая, что жертва не только желала соития, но в некоторых случаях также получала от него значительное удовольствие. Большинство «отпирающихся» (69 %) были уверены, что «хороших девочек не насилуют». По их мнению, жертвы вызывающе одевались, подсаживались в автомобили к незнакомым мужчинам и вообще были известны своими «свободными нравами».

Веру в то, что плохие вещи случаются с плохими людьми, а хорошие с хорошими, психологи называют гипотезой справедливого мира (Lerner, 1980). Это очень упрощенная точка зрения, согласно которой каждый получает то, чего он заслуживает, и заслуживает то, что получает. Приверженцы гипотезы справедливого мира считают, что жертвы несчастного случая или преступления заслуживают своей участи. «Отпирающиеся» отмечали, что их жертвы не должны в одиночку ходить в бар и ездить автостопом, а также должны носить бюстгальтер. Насильники явились в этом смысле только исполнителями идеи мировой справедливости.

Большинство «отпирающихся» говорили, что их действия не являются предосудительными, так как считали, что они не нанесли жертве физического вреда. Многие считали, что хотя их поведение нельзя расценивать как полностью правильное, его нельзя считать серьезным правонарушением, несмотря на то, что они угрожали жертвам смертоносным оружием.

«Признающие», в отличие от «отпирающихся», расценивали свое поведение как нравственно неправильное и причиняющее жертве серьезный вред. Однако большинство из них все‑таки пытались преуменьшить свою собственную вину, утверждая, что не могли справиться с собой или были ведомы силами, не подвластными их контролю. В свое оправдание «признающие» обычно приводили три аргумента; 1) употребление алкоголя и наркотиков, 2) наличие эмоциональных проблем и 3) представление себя как «хорошего парня». Более 3/4 из них утверждали, что во время нападения они были под влиянием алкоголя или наркотиков и что именно это повлияло на их мышление и поведение. По их мнению, в результате употребления алкоголя или наркотиков они утратили способность ориентироваться в ситуации и осуществлять самоконтроль. Они утверждали, что в нормальном состоянии никогда бы не пошли на столь отвратительный поступок.

40 % «признающих» сказали, что, по их мнению, основной причиной их насильственного поведения являются эмоциональные проблемы, а 33 % ссылались на трудное детство или тяжелую брачно‑семейную ситуацию. Кроме того, 80 % в качестве оправдания говорили о непреодолимой жизненной проблеме или рассказывали о лишившем их душевного равновесия событии, которое произошло незадолго до совершения преступления. Скалли и Маролла (Scully and Marolla, 1984) неоднократно приходилось слышать, что в момент совершения преступления насильники были в ярости в связи с каким‑то инцидентом с женщиной, которую, по их словам, они любили. По контрасту, подобные проблемы описывали только около 20 % «отирающихся».

Большинство «признающих» описывали себя как «хороших парней», которые в нормальных обстоятельствах никогда бы не подумали о совершении такого насилия над женщиной. Другими словами, в момент совершения преступления они были не похожи на себя. Многие выражали сожаление и сочувствие своим жертвам и приносили следователям извинения. Далее в этой главе мы еще вернемся к этим оправданиям и извинениям.

 

Классификация паттернов изнасилований

В связи с тем, что изнасилования совершают сексуальные преступники, обладающие самыми разными характеристиками, в ряде работ были предприняты довольно интересные попытки разделить насильников на ряд категорий в соответствии с их поведенческими паттернами. Исследователи из Массачусетского исправительного центра в Бриджуотере (Cohen, Seghorn and Calmas, 1969; Cohen, Garafalo, Boucher and Seghorn, 1971; Knight and Prentky, 1987; Prentky and Knight, 1986) установили, что изнасилование включает в себя как сексуальные, так и агрессивные компоненты, и попытались сформулировать поведенческую систему классификации, которая учитывает эти компоненты.

Однако прежде чем перейти к ее рассмотрению, нам важно понять, что любым системам классификации свойственны многочисленные недостатки. Одна из наиболее очевидных трудностей состоит в том, что люди могут не вполне соответствовать описанию той или иной категории. Более того, тех, кто строго соответствует той или иной категории, возможно, не так уж и много. Как тонко заметил Гиббонс (1988), системы классификации или типологии обычно строятся «на криминологических основаниях, которые предполагают существование среди реальных людей достаточного количества таких, которые подходят под описания преступников в различных предлагаемых типологиях… однако исследователям зачастую не удается найти среди реальных людей таких, которые бы в точности соответствовали гипотетическим типам преступников» (с. 9). Тем не менее типологии или системы классификации имеют большое значение для упорядочивания огромного разнообразия поведенческих реакций, в котором иначе нельзя было бы разобраться. Они также аффективно применяются в исправительных учреждениях, когда нужно принять решение, например, о размещении обитателей по камерам или для планирования коррекционной работы, в частности, при выборе конкретных методов воспитательных воздействий, наиболее подходящих для конкретных заключенных. Нелишне подчеркнуть, что изнасилование не унифицированный поведенческий паттерн, а скорее сложная, часто плохо поддающаяся пониманию, индивидуализированная форма поведения, которая, по‑видимому, вызывается разнообразными внутренними и внешними стимулами.

В Массачусетском исправительном центре (МТС) выделяют четыре главные категории насильников: 1) насильники вымещающие агрессию, 2) компенсаторные насильники, 3) сексуально агрессивные насильники и 4) импульсивные насильники. Насильники, вымещающие агрессию (в других системах классификации называются еще насильниками, вымещающими гнев, или насильниками‑мстителями), являются в своих нападениях прежде всего насильниками и агрессорами, демонстрируя минимум или полное отсутствие сексуальных чувств. Эти люди совершают акты насилия, чтобы причинить женщине вред, оскорбить ее и унизить. Они с жестокостью набрасываются на жертву, избивают ее, наносят ножевые ранения и подвергают другим садистским действиям. В большинстве случаев жертвой становится совершенно незнакомая женщина, которая случайно оказывается наиболее доступным объектом или стимулом для насилия, хотя она может действительно обладать характеристиками, которые привлекают внимание насильника. Нападение сексуально не возбуждает вымещающего агрессию насильника, и он часто требует от жертвы оральных манипуляций или мастурбации, чтобы возбудиться. Известные данные свидетельствуют о том, что сопротивление этому типу насильника делает его еще более агрессивным.

Как отмечают Найт и Прентки (Knight and Prentky, 1987), в данную категорию попадают преступники, которые в момент нападения демонстрируют следующие характеристики:

1. Высокая степень агрессии несексуального характера, проявляющаяся как в словах, так и в действиях, которая значительно превосходит по силе тот уровень, который необходим для того, чтобы добиться покорности жертвы.

2. Явные (выраженные словами или действиями) признаки намерения унизить или оскорбить жертву.

3. Полное отсутствие каких‑либо признаков придания агрессивному поведению эротического характера или признаков, указывающих на получение насильником сексуального удовлетворения.

4. Повреждения наносятся на те части тела, которые имеют сексуальное значение.

Хотя многие насильники этого типа состоят в браке, в частной жизни они проявляют двойственное отношение к женщинам (Cohen et al., 1971). Их отношения с женщинами нередко характеризуются постоянным раздражением и периодическими вспышками насилия. Они считают женщин враждебными, капризными и вероломными существами. Кроме того, они часто выбирают в качестве объектов сексуальных нападений женщин, которых считают активными, уверенными и независимыми. Трудовая жизнь этих преступников довольно стабильна и часто свидетельствует о некотором уровне успеха. Обычно они выбирают типично «мужскую» работу, скажем, водителя грузовика, плотника, строителя или слесаря. Нападение, как правило, следует после инцидента, который выводит насильника из себя или распаляет его, особенно если этот инцидент касается женщин и их поведения. Термин «вымещенная агрессия» обусловлен тем фактом, что жертва редко имеет прямое отношение к возникновению агрессии и возбуждения. Такой преступник часто приписывает свое поведение влиянию «не поддающихся контролю импульсов».

По сравнению с другими насильниками, детство насильников, вымещающих агрессию, часто проходит хаотически и нестабильно. Многие росли в изоляции или были эмоционально отверженными. Большое количество из них были усыновлены или воспитывались в приемных семьях. Приблизительно 80 % выросли в неполных семьях.

Компенсаторные насильники насилуют в ответ на сильное сексуальное возбуждение, вызываемое внешними раздражителями, часто весьма конкретными стимулами. Этот тип насильников иногда упоминается в клинической и исследовательской литературе как «доказывающие свою силу», «сексуально озабоченные, «эго‑дестопичные» или «истинные» сексуальные преступники. Агрессия не является существенной особенностью для этого типа преступников; основным мотивом является желание доказать свое сексуальное мастерство и адекватность. В повседневной жизни компенсаторные насильники чаще всего бывают чрезвычайно пассивными, замкнутыми и социально неумелыми. Такой человек живет в мире фантазий, концентрирующихся вокруг воображаемых жертв, которые с радостью вступят с ним в контакт и оценят его достоинства настолько высоко, что будут умолять, чтобы он обещал вернуться. Фантазии компенсаторного насильника или его субъективные версии мира могут настолько исказить его восприятие жертвы, что он станет искать контактов с нею и в дальнейшем, даже если она решительно сопротивлялась сексуальному нападению.

Хотя компенсаторный насильник обычно лично не знаком со своей жертвой, он, вероятно, часто видел ее, наблюдал за ней или преследовал ее. Его, вероятно, будут возбуждать определенные стимулы, связанные с ней. Например, такого человека может привлекать однокурсница по университету, но при этом он понимает, что эта симпатия не станет взаимной, если он попытается сблизиться с ней социально приемлемым образом. Он не может смириться с перспективой быть отвергнутым. Однако если он сможет доказать свою сексуальную силу, жертва оценит его по достоинству. Если жертва будет энергично сопротивляться компенсаторному насильнику, он, вероятно, отступится: если она пассивно подчинится, он изнасилует ее без значительного применения физической силы или жестокости. В состоянии сексуального возбуждения пассивный насильник может достигать спонтанной эякуляции, даже просто прикасаясь к жертве. Как правило, он не демонстрирует других видов антиобщественного поведения.

Окружающие часто описывают компенсаторного насильника как тихого, застенчивого, покорного, одинокого хорошего человека. Хотя он является добросовестным работником, его замкнутость, сосредоточенность на себе, недостаток уверенности в себе и низкий уровень честолюбия обычно не позволяют добиться академических, профессиональных или социальных успехов. Изнасилования (или попытки изнасилования) являются для такого человека попыткой получить компенсацию за ощущение своей несостоятельности, поэтому он и относится к данной категории. Однако Найт и Прентки (Knight and Prentky, 1987) в более позднем исследовании ставят гипотезу о несостоятельности под сомнение. Они обнаружили, что по сравнению с другими типами насильников компенсаторные насильники лучше гетеросексуально адаптированы и достигают самых высоких уровней в освоении трудовых навыков. Если эти данные будут подтверждаться в дальнейших исследованиях, то сам термин «компенсаторный насильник», по сути, потребует пересмотра.

Сексуально‑агрессивный насильник или насильник‑садист – это такой насильник, у которого сексуальные и агрессивные черты, по‑видимому, сосуществуют в одинаковых или примерно одинаковых пропорциях. Чтобы испытать сексуальное возбуждение, он должен связать его с насилием и болью, которые возбуждают его. Следовательно, он совершает изнасилование, поскольку этот акт представляет собой комбинацию и агрессивных, и сексуальных моментов. Он убежден, что в действительности женщины испытывают наслаждение, когда мужчины их насилуют, подчиняют своей воле и управляют ими. Он считает, что это свойственно женской природе. Гнев и агрессия не всегда проявляются на ранних стадиях нападения, которое может фактически начинаться как соблазнение. В этом смысле сексуально‑агрессивный насильник считает сопротивление жертвы и борьбу игрой, а ее протесты – преувеличенными; чего она действительно хочет, так это чтобы ее сексуально домогались и насиловали. По‑видимому, это убеждение глубоко укоренилось в сознании и широко распространилось во многих западных культурах (Edwards, 1983). Чего только стоит следующее замечание, сделанные министром юстиции и генеральным прокурором Шотландии: «Членам парламента следовало бы помнить, что изнасилование включает в себя действия, которые были нормальными… оно было частью занятий мужчин и женщин, на которых они охотились и которые охотились на них и говорили „да“ или „нет“, подразумевая при этом противоположное» (Edwards, 1983, р. 114).

Сексуально‑агрессивные преступники часто бывают женаты, но поскольку они не испытывают особой привязанности к семье или родственных чувств, они также часто имеют историю многократных браков, уходов из семьи и разводов. Они также могут часто совершать акты домашнего насилия. Антиобщественные проявления, начинающиеся в юности или еще раньше и включающие широкое разнообразие правонарушений от прогулов до убийства и насилия, являются характерной чертой таких преступников. В школе у них были серьезные проблемы с поведением. В детстве, юности и взрослой жизни они постоянно демонстрируют неумение контролировать свое поведение и низкую устойчивость к стрессам. Для их детских лет характерны физические страдания и заброшенность.

В экстремальных случаях эти насильники совершают сексуально‑садистские действия во многом подобно вымещающим агрессию насильникам. Они могут наносить жертвам жестокие увечья и побои и даже убивать их. Различие между этими двумя типами состоит в том, что сексуально‑агрессивный насильник получает сексуальное удовлетворение от агрессии, боли и насилия. Чтобы попасть в эту категорию, преступник должен демонстрировать: 1) уровень агрессии или насилия, который явно превышает уровень, необходимый, чтобы сломить сопротивление жертвы, и 2) явные, недвусмысленные признаки того, что агрессия сексуально возбуждает его.

Четвертому типу насильника, импульсивному насильнику, или насильнику‑эксплуататору, не свойственны ни сильные сексуальные, ни агрессивные проявления: он способен совершить спонтанное изнасилование, когда просто предоставляется такая возможность. Изнасилования такие люди обычно совершают в контексте других преступлений, скажем, грабежа или кражи. Жертвами становятся женщины, случайно оказавшиеся поблизости, а само сексуальное нападение характеризуется минимальным физическим воздействием или сексуальными ощущениями. Как правило, преступник этого типа имеет длинную историю других уголовных преступлений. В эту категорию насильников попадают преступники, которые 1) демонстрируют черствое безразличие к состоянию и комфорту жертвы и 2) применяют физическую силу лишь в такой степени, в какой она необходима, чтобы сломить сопротивление жертвы.

 

Классификационная схема Массачусетского исправительного центра (MTC:R3)