Теоретические объяснения насилия в семье

 

Развитие теории требует продуманных и правильно проведенных исследований. В отсутствие проверенной опытом теории и глубокого изучения предмета возникают многочисленные спекуляции и необоснованные трактовки, лишенные эмпирических доказательств. Именно такая ситуация складывается в изучении семейного насилия. Геллес и Страус (Gelles and Straus, 1979), например, смогли выявить пятнадцать различных теорий, пытающихся объяснить семейное насилие. Вейс (Weis, 1989, р. 123) замечает, что «для этой области знаний, за редким исключением, характерны описательные работы со слабо подтвержденными гипотезами, неубедительными причинными моделями и незначительными попытками создать проверенную опытом теорию, обобщающую различные типы семейного насилия».

Систематическое изучение семейного насилия началось достаточно недавно. Поэтому в нем много разрозненных исследований и нет обобщающей теории, как это бывает с молодыми науками. Кроме того, семья сложный объект для исследований, поскольку она является комплексной социальной системой, включающей в себя множество ролей. Семья представляет собой частную социальную группу, в которой взаимодействие и поведение ее членов невидимо для постороннего наблюдателя. Социальные взаимодействия по сравнению с другими взаимодействиями более интенсивны, эмоциональны и логичны (Weis, 1989). К тому же влияние семьи осуществляется не только в одном направлении, оно разнонаправленно. Этот процесс можно определить как взаимовлияние (Bartol and Bartol, 1998). Например, в то время как родители влияют на развитие ребенка, ребенок оказывает воздействие на их супружеские отношения, дружеские связи и даже на уровень удовлетворенности работой. Взаимовлияние означает, что социальное окружение влияет на индивидуума, который, в свою очередь, оказывает воздействие на социальное окружение. Поэтому достичь успеха в продвижении наших знаний о семейном насилии могут те теории, которые рассматривают межличностное взаимодействие в динамике семейных отношений.

 

Борьба с семейным насилием

 

Хотя теории семейного насилия еще слабо развиты, мы уже можем исследовать эффективность некоторых процедур и стратегий по снижению семейного насилия. К сожалению, существует крайне мало систематических оценок эффективности отдельных стратегий в борьбе с семейным насилием (Elliot, 1989).

Одним из наиболее интересных исследований стал эксперимент по изучению семейного насилия в Миннесоте: в нем изучалась эффективность действий полиции при супружеской агрессии (Sherman and Berk, 1984). Офицеры полиции, принимавшие участие в этом проекте, регулировали супружеские конфликты одним из трех способов: арест, отделение супругов друг от друга либо консультация или посредничество в примирении враждующих сторон. Выяснение эффективности этих способов через шесть месяцев показало, что самым действенным полицейским вмешательством, сокращающим преступную семейную агрессию, является арест. Однако исследование имело серьезные методологические проблемы, разрушающие внутреннюю и внешнюю обоснованность выводов. Более того, есть несколько свидетельств, что воздействие ареста продолжается на протяжении относительно короткого периода времени (от восьми до двенадцати месяцев), а затем агрессия возвращается на свой прежний уровень (Elliot, 1989).

Эффективность санкций правоприменения (судебное преследование, заключение в тюрьму или присуждение условного срока) в предотвращении последующего семейного насилия пока сомнительна. Без ответа остается также много вопросов по поводу эффективности общественных служб и помощи жертвам семейного насилия.

Большинство современных работ и комментариев посвящено проблеме сокращения насилия над женами. Фаган (Fagan, 1989) выдвигает гипотезу о том, что значительная часть самоподдержки и самопомощи, получаемой мужчинами при избиении своих жен, происходит от устоявшегося культурного стереотипа, который предполагает, что мужчина должен доминировать и показывать, кто в доме хозяин. Такое ожидаемое доминирование достигается и удерживается простым «мужским» способом с помощью физической агрессии, а если надо, то и с помощью насилия. Мужчины получают подкрепление, испытывая удовлетворенность при установлении физического доминирования. Такое доминирование сопровождается положительным социальным статусом, который поддерживают мужские группы и мужская субкультура. Соответственно, мужчины, присоединяющиеся к этой субкультуре, социализируются, вместе пьют, вместе участвуют в типично мужских развлечениях, в основном исключающих присутствие их жен. Мужская субкультура обеспечивает соответствующее окружение, которое поддерживает и порождает традиционное мужское господство в отношениях с женщиной, хотя это господство повсеместно приводит к насилию. Постоянные контакты мужа исключительно с мужской субкультурой сочетаются с усиливающейся изоляцией жены, что сопровождается иногда более жестокими формами совершаемого над женой насилия (Bowker, 1983; Fagan, 1989). Очевидно, чем глубже погружен мужчина в такую субкультуру, тем он более склонен избивать свою жену.

Насколько некоторые женщины поддерживают идею такого традиционного мужского господства, неизвестно, однако чтобы глубже понять динамику взаимоотношений, очень важно знать, в какой мере женщины внешне или внутренне принимают систему этих предубеждений. Это не означает, что субкультура, поддерживающая мужское господство в браке, обязательно оправдывает насилие, направленное на установление мужского доминирования. Между тем исследования показывают, что многие мужья, избивающие своих жен, изолируют их социально, получая значительную поддержку и одобрение от своего дружеского окружения. Такая картина вполне обычна для сельской местности, где можно видеть, как жена и дети физически изолированы, в то время как муж проводит время за охотой, рыбалкой и выпивкой со своими друзьями.

Действенный способ прервать порочный круг плохого обращения с женой – это изменить систему ценностей мужа и его круг друзей, которые поддерживают или, по крайней мере, извиняют физическое господство мужчины в семейных отношениях. Эту стратегию нелегко осуществить во многих агрессивных поведенческих паттернах. Мужья, плохо обращающиеся с женами, имеют длительный жизненный опыт усвоения и подкрепления своей системы ценностей и, вероятно, в течение жизни многократно получали от субкультуры поддержку своих агрессивных действий по отношению к женщинам. «Развязаться с субкультурой – не то же самое, что оставить мир наркотиков и алкоголя» (Fagan, 1989, р. 408).

Начальная мотивация изменения поведенческого паттерна плохого обращения с женой часто требует создания ряда ситуаций, в которых плата за агрессию перевешивает получаемые от нее выгоды. Законные санкции – один из способов установления таких ситуаций, однако многие агрессивные мужья понимают, что эти санкции неопасны и недейственны. Однако серьезные попытки уголовной судебной системы подвергнуть некоторых мужей законным санкциям (арест, уголовный надзор, тюремное заключение и т. п.) могут доказать свою эффективность очень нескоро. Важно заметить, что один лишь арест или другое событие вряд ли вызовет у мужа, агрессивного по отношению к жене, желание измениться: скорее, он придет к необходимости изменить свои поведенческие паттерны после ряда серьезных неприятных событий наподобие суровых санкций закона, сочетающихся с социальными санкциями, исходящими от общества (публичное разоблачение, визиты представителей общественности), и с эмоциональным воздействием жертвы (сообщение о плохом обращении авторитетным людям, уход из дома, отдельное проживание, угроза развода).

Однако более жестокое и длительное насилие остановить гораздо труднее, несмотря на формальные внешние вмешательства, правовые или какие‑либо иные (Fagan, 1989). Правовые и социальные санкции, применяющиеся к агрессивному супругу, могут оказывать воздействие в менее сложных и жестоких случаях. Правовые санкции, в зависимости от их характера и строгости, в серьезных ситуациях оказываются не только неэффективными, но и могут даже привести к эскалации насилия. Поэтому социальные, правовые и эмоциональные санкции могут быть эффективны при воздействии только на тех, кто не имеет длительного опыта в совершении повторяющихся актов тяжелого насилия.

Как мы увидим, есть только один способ заставить человека принять решение о прекращении насилия. Это не значит, что можно заставить человека избегать агрессивных поступков. Исследования убедительно демонстрируют, что сформировать положительное поведение гораздо сложнее, чем просто остановить негативное поведение.

 

Выводы

 

В этой главе мы сосредоточились на специфических видах агрессии. Содержание предыдущих глав было более обобщенным, так как мы описывали главные теоретические направления в изучении преступности. В этой главе мы рассказали об основных социологических данных о насилии и подвели итог клиническим и эмпирическим исследованиям насилия в семье.

Социологические и официальные данные показывают, что убийства случаются реже, чем прочие насильственные преступления. В США насильственные преступления совершают в основном молодые мужчины, социальное окружение которых в явном или скрытом виде одобряет насилие в решении конфликтов. Повсеместно в преступлениях используется огнестрельное оружие (особенно пистолеты). Больше всего в статистике насильственной преступности представлены некоторые меньшинства: афроамериканцы и испаноамериканцы в США и индейцы в Канаде. Чаще всего жертвы и преступники являются членами одной семьи, друзьями или знакомыми. Хотя агрессия встречается чаще, чем убийство, она, особенно в жестокой форме, имеет схожие с ним признаки.

Изучение семейного насилия постоянно расширяется, поэтому мы посвятили этой теме отдельную главу. Семейное насилие – сложное явление, включающее в себя агрессию по отношению к детям, старикам, супругам, братьям и сестрам и родителям. Такая агрессия имеет несколько форм – физическую, психологическую и сексуальную. Семейное насилие исследуется в расовых, этнических и социально‑экономических группах. Особенно уязвимы для жестокого обращения и семейного насилия дети: они легко могут стать жертвами физической агрессии и сексуальной эксплуатации, наносящими физические, эмоциональные и психологические травмы с тяжелыми и длительными последствиями. Женщины намного чаще мужчин становятся объектами супружеского насилия, преследования и дурного обращения. Случаи физических травм и смертей в результате семейного насилия часто упоминаются в работах и клинических исследованиях на другие темы, связанные с личностными, семейными и социальными проблемами. Наиболее важным при разговоре о семейном насилии и плохом обращении с родственниками становится виктимологический аспект, который необходим для полного понимания преступлений, связанных с насилием; эта сторона исследований как нельзя лучше указывает на тот факт, что семья для многих уже не является «тихой гаванью». Для несовершеннолетних преступников, совершающих насильственные и сексуальные преступления, главными факторами оказываются нестабильность и насилие в семье (Righthand and Welch, 2001). Во многих работах делается вывод о том, что дети, подвергавшиеся агрессии и плохому обращению, испытывают трудности в общении. Они плохо распознают чужие эмоции, с трудом понимают чужую точку зрения и менее приятны для окружающих (Knight and Prentky, 1993). Многие неисправимые преступники росли в семьях, где царили плохое обращение с родственниками, агрессия и насилие.