Братское кладбище на глубине 3720 метров

 

В ночь с 14 на 15 апреля каждого года, попеременно, то в Европе, то в Америке, в зале одного из отелей собирается на своеобразную вечеринку компания, состоящая преимущественно из весьма почтенного возраста лиц обоего пола. Поначалу их было несколько сотен, но, год за годом, становится все меньше. В эту ночь у каждого из участников встречи – день рождения, и они отмечают его все вместе, хотя вовсе не состоят в родстве. Связывают их иные узы: всем им в ночь с 14 на 15 апреля 1912 г. волею его величества случая вновь была дарована жизнь, ибо все они – уцелевшие пассажиры несчастного Титаника, унесшего с собой на дно Северной Атлантики, в холодную 3720‑метровую могилу, 1503 человека. Пассажиров 1 класса спасено было 60 %, 2 класса – 40 % и 3 – 25 %…

Лишь один упорно уклоняется от этих необычных празднований дня рождения: Брюс Исмей, тогдашний генеральный директор «Уайт Стар Лайн». Он также был в числе пассажиров Титаника, совершавшего свой первый рейс. Но у него есть основания избегать встреч с остальными спасшимися. После того, как по радио было получено предупреждение об опасности столкновения с айсбергами, в беседе с капитаном он высказал мнение, что задержка с приходом в Нью‑Йорк, неизбежная при уклонении от района айсбергов, была бы непозволительной: ведь в целях рекламы «Уайт Стар Лайн» раструбила уже по всему свету о непотопляемости этого океанского колосса. Нельзя, ни в коем случае нельзя давать повод для насмешек завистливым конкурентам и досужей прессе!

Однако дальше, пожалуй, можно и не рассказывать… Тем более, что имеется уже чуть ли не пятьдесят книг (пять из них – рассказы очевидцев, шесть – стихи и две – пьесы) и два кинофильма о причинах и обстоятельствах этой самой большой из всех когда‑либо случавшихся морских катастроф.

В романах и фильмах рассказываются небылицы о погоне за вожделенной «Голубой лентой», хотя еще за несколько лет до этого Мавритания уже превосходила Титаник по скорости более, чем на пять узлов. Следует упомянуть еще лишь об одном небольшом эпизоде, имевшем место на фоне трагических событий той ночи. Судно имело уже опасный дифферент на нос, а в казино несколько джентльменов с завидным спокойствием, как ни в чем не бывало, продолжали играть в покер. Они, конечно, уже знали о столкновении Титаника с айсбергом, однако всецело полагались на заверения судовладельцев, что судно абсолютно надежно в смысле непотопляемости…

С тех самых пор, как люди впервые вышли в море, живет в них мечта о непотопляемом судне. И все‑таки, кораблекрушения случаются еще и в наши дни, хотя в эпоху всеобщей автомобилизации число несчастных случаев на море стало намного меньше, чем на суше.

На суда входят, как правило, по забортным трапам, сходням или, в крайнем случае, по шторм‑трапам (веревочным лестницам). Если представить себе кинофильм, который начинался бы с того, что внезапно раскрывается стена каюты и из нее на палубу другого судна перелетает прямо в кровати спящая девушка, то даже самые невзыскательные посетители «киношки» заявили бы, что это уж явный перегиб! Однако в ночь на 25 июля 1956 г. одна пассажирка действительно произвела пересадку с одного судна на другое столь необычным способом, еще раз подтвердив тем самым истину, что жизнь оказывается порой фантастичнее любого сценария.

Итальянский лайнер Андреа Дориа (его также превозносили, как непотопляемый!), имеющий на борту радар с дальностью действия 75 км, был протаранен в ту самую ночь одним из новейших шведских теплоходов Стокгольмом. Пробоина, полученная в результате этого итальянским судном, имела 20 м в длину и 10 м в ширину. В момент столкновения случилось невероятное: через пробоину, образовавшуюся в районе каюты № 52, выбросило из кровати на палубу Стокгольма 14‑летнюю Линду Морган. Девушка обошлась при этом без каких‑либо серьезных травм. Что же касается несчастного Андреа Дориа, то он этого столкновения не пережил, хотя большинство его пассажиров и членов экипажа были спасены.

Несколько менее поврежденный Стокгольм с трудом добрался до Нью‑Йорка. После ремонта он сменил владельцев, получил новое имя – Фолькерфрейндшафт (Дружба народов) и теперь плавает под флагом ГДР.

 

Потонувшие сокровища

 

Нет на земле моря, которое не таило бы в себе останков потонувших судов. Однако судно, канувшее в морскую пучину, становится скоро едва различимым. Море сооружает над ним прозрачный склеп.

Ржавчина разъедает защитную краску. Ракушки и водоросли прочно обосновываются на корпусе и надстройках. Все толще, все пышнее наращивают обитатели моря живую мантию поверх несчастного судна, маскируя его настолько, что водолазы не могут отыскать останки, находясь иногда буквально в нескольких шагах от них. Железные суда полностью разрушаются морем не более чем в течение ста лет. Деревянные же, зарывающиеся порой глубоко в песчаный грунт, наоборот, подвергаются благодаря этому своеобразной консервации и могут сохраниться даже спустя много столетий.

В затонувших судах кишит всегда множество рыб, поэтому останков погибших людей там, как правило, не находят. Разве что в момент катастрофы человек оказался запертым в водонепроницаемом помещении. Одна водолазная команда, основательно обследовавшая более 25 потонувших судов (среди них было судно, перевозившее эмигрантов, при крушении которого в живых не остался никто), при всем тщании не смогла обнаружить каких бы то ни было следов несчастных жертв. Лишь благородные металлы – золото и серебро, не поддающиеся атакам соленой воды и ее обитателей, сохраняются в склепах корабельных кладбищ практически сколь угодно долго. В портовых кабачках Испании, Португалии и Франции, там, где собираются в свободный час рыбаки и водолазы, можно услышать увлекательные, захватывающие дух истории, в которых настойчиво варьируется все одна и та же вечная тема: о несметных сокровищах, таящихся на морском дне. Есть среди этих историй и такая.

… В 1880 г. между Рибо и Порквероллем столкнулись в тумане два колесных парохода. Одно из судов, Билль де Грае, имело на борту богатых итальянских эмигрантов и двести слитков золота. При катастрофе погибли 53 человека.

Несколько лет назад один старый рыбак, умирая, сообщил своему знакомому водолазу‑греку точное место нахождения останков этих судов. Тот решил вместе с несколькими друзьями попытаться отыскать и поднять золотые слитки. Работы свои они вели в строжайшей тайне, поскольку собирались разделить предполагаемые сокровища между собой как добычу, не заявляя о находке властям. Неделями впустую болтались они на тендере в районе указанного места. Друзья решили было, что покойный рыбак их просто‑напросто разыграл, и пора уже с этой затеей кончать, как внезапно тендер резко тряхнуло. Трос кошки[48] натянулся как струна. В тот же миг все попрыгали за борт. Это действительно был Вилль де Грае. Целый день работали парни на останках судна, пока не извлекли из тины сундук. Дикое возбуждение овладело людьми. В руках засверкали вдруг ножи. К счастью, еще при подъеме сундук раскрылся и из него посыпались… блестящие безделушки и карнавальная мишура.

Водолазы хватали гребни, шнуры, золоченую бахрому – и все это рассыпалось в прах. Разочарование людей, одураченных Клабаутерманном[49], было столь велико, что от дальнейших поисков они отказались.

 

^{Клабаутерманн}

 

Окажись в сундуке и в самом деле золотые слитки или монеты, как знать, не разыгралась ли бы под водой еще одна кровавая драма?

Итак, золото Билль де Грае все еще лежит на дне. Это – лишь одна из тысяч историй о сокровищах. Конечно, на действительных фактах основана лишь незначительная часть этих историй, хотя бесспорно, что вместе с затонувшими кораблями в глубины морей ушло золото и серебро в виде слитков и монет, общая стоимость которых исчисляется миллиардами, а также и то, что вплоть до наших дней покоятся еще где‑то ненайденные пиратские клады.

В бухте Виго лежит целый флот груженных золотом испанских галионов, которые были потоплены там самими испанцами в 1702 г. из опасения, что сокровища попадут в руки англичан, появившихся внезапно на рейде Виго. У северо‑восточного побережья Бразилии среди давным‑ давно разрушенных останков тридцати пяти португальских галионов покоятся золотые и серебряные драгоценности стоимостью около полумиллиарда марок!

В 1787 г. близ мыса Хенлопен пошел ко дну голландский фрегат Де Браак с золотым грузом в 60 миллионов гульденов. Это – лишь отдельные примеры.

Будут ли когда‑нибудь открыты подводные клады? Подъем останков судов, затонувших в районе материковых отмелей на глубине до 100 м, с технической точки зрения не является в наши дни проблемой. Небольшие пробоины и трещины водолазы заделывают специальной подводной шпаклевкой или парусиновым пластырем. Более крупные пробоины и люки в палубах можно заделать при помощи жесткого деревянного пластыря – щита из толстых досок, вплотную (на шпунтах) пригнанных друг к другу. Затем к загерметизированному таким образом судну на понтонах подгоняют помпу и выкачивают из него воду. Если пробоины заделаны под водой достаточно плотно, давление воздуха вытесняет воду из корпуса затонувшего судна и оно всплывает.

В последнее время стали практиковать подъем судов путем предварительного их замораживания. Для этой цели в корпусе затонувшего судна прокладывают морозильный змеевик. Когда ледяной блок, образующийся постепенно в корпусе судна, становится достаточно большим, он, всплывая, увлекает судно вместе с собой на поверхность либо, по меньшей мере, сообщает ему нулевую плавучесть. После этого судно может быть отбуксировано на неглубокое место. Подъем судов таким способом осуществляется все же чрезвычайно редко. Объясняется это в первую очередь тем, что денежные затраты на подъемные работы обычно превышают стоимость товара, вырванного из цепких когтей моря.

Эффективное вспомогательное средство получила судо‑ спасательная техника в виде водолазных ботов нового типа, создания которых так долго дожидалась подводная археология. Подъем многих тысяч судов (включая и хорошо еще сохранившиеся 2000‑тонники общим тоннажем до 3 млн. бр. peг. т, потонувших только за 12 лет, с 1947 по 1958 г.) не встречает, таким образом, принципиальных затруднений: лишь бы подобная акция имела экономическую выгоду для судовладельцев.

Потопленные флоты первой и второй мировых войн пока еще не подвергались разрушению: для полного разъедания ржавчиной требуется большее время, чем прошло с тех пор. В 1962 г. одной итальянской судоспасательной компании удалось вырвать из мокрого склепа австрийскую подводную лодку времен первой мировой войны. Вода проникла лишь в часть ее внутренних помещений. В одном плотно задраенном отсеке обнаружили несколько задохнувшихся членов экипажа. Была поднята и почти не поврежденная морем немецкая подводная лодка времен второй мировой войны.

 

«Лежит корабль у мыса Горн…»

 

В самых различных местах земли (в том числе в Бельгии, Швабской Юре, на Урале и в пустыне Гоби) палеонтологи обнаружили в юрских отложениях гигантские скопления скелетов ископаемых ящеров. Примечательно, что «кладбища» эти расположены локально, в сравнительно узких пространственных границах.

Таким кладбищам ящеров можно в определенной степени уподобить и районы морского дна возле мыса Горн, мыса Гаттерас, у Столовой горы, что близ мыса Доброй Надежды, в Бискайе, в некоторых местах Средиземного моря и в Английском канале. В Бискайе и у мыса Горн скелеты судов громоздятся порой друг на друга в целые пирамиды. Галионы, каравеллы, фрегаты, клиперы, парусные барки, пароходы, дизельные грузовые суда и танкеры – все они собрались здесь, хоть и не по доброй воле, в особого рода подводный музей. В Английском канале покоится не только испанская армада: дно моря близ Абукира усеяно останками наполеоновского флота вторжения, утопленного Нельсоном.

Частые кораблекрушения у Столовой горы истолковывались суеверными моряками XVI, XVII и XVIII столетий не иначе, как с позиций легенды о Летучем Голландце, из‑за которого путь вокруг мыса Доброй Надежды стал небезопасным. За свое богохульство капитан и команда этого судна‑призрака были прокляты на вечные времена и осуждены вечно скитаться по морям и океанам, играя в кости с дьяволом за спасение своей души. Летучий Голландец, как верили моряки, приносит гибель всем встречавшимся с ним судам. В конечном же счете, все это было не чем иным, как символом страха, владевшим необразованными и слабо оснащенными техникой мореплавателями прошлого перед могучими силами природы.

Огромное число погибших кораблей уже основательно изглодано временем. Однако от многих из них уцелели все же те или иные детали. На одном прибрежном поле на Гаити нашли даже якорь Санта‑Марии. То ли его притащили сюда сами потерпевшие кораблекрушение, то ли это поле было прежде морским дном. Кто знает? О том, насколько долго могут храниться на морском дне деревянные суда, свидетельствует судно Ваза, пробывшее во власти Нептуна 333 года и поднятое со дна в 1961 г. Правда, этот флагманский корабль Густава Адольфа II длиной 50 и высотой 14 м был построен из отборнейшего дуба. К тому же, под тяжестью 64 крупнокалиберных орудий он глубоко ушел в ил…. Удалось поднять даже 150‑метровый пеньковый якорный трос, из которого изготовили после этого ручной выделки почтовую бумагу и продавали ее, как реликвию, по 100 шведских крон за лист. На столь оригинальную реализацию исторического пенькового каната отважилась из коммерческих соображений государственная бумажная мельница в Тумба, близ Стокгольма.

Некий аквалангист‑любитель, поселившийся на одном из маленьких островков у берегов Флориды, систематически «пасся» на мелководном грунте между местными островами и рифами, оказавшимися некогда роковыми для многих испанских и португальских галионов, и выставлял найденные трофеи в своем бунгало. Среди них наряду со старинными золотыми и серебряными монетами, были металлические наделки носовых украшений, керамические изделия, свинцовые детали якорей, обработанный китовый ус из корсетов, золотая гемма, застекленная компасная картушка XVI в. в металлическом котелке, детали кованого железного судового фонаря, ожерелье из сапфиров, амулеты, золотые застежки от библии, винная бутылка, медная сковородка и другие раритеты, представляющие большую ценность для коллекционеров. Более дорогих экспонатов в выставочном помещении не было: если водолаз находит золотые слитки или большое количество монет, он не выставляет их напоказ вместе с другими находками, дабы не навлечь на себя лишних жизненных осложнений. Ведь как только известие о старинных сокровищах, поднятых с морского дна, становится достоянием гласности, сейчас же, откуда ни возмись, объявляются досужие люди, которые заявляют о своих претензиях на находку. Они выдают себя за потомков и наследников конквистадоров эпохи Великих географических открытий, поручая тяжбу адвокатам, а то и всплывая вдруг самолично с пожелтевшими родословными и другими, подтверждающими право первородства, документами в руках.

Но это еще не все: в качестве истца выступает и государственная казна страны, в пределах морских владений которой было найдено сокровище, и требует свою долю. По всем этим причинам проведение подобных поисково‑спасательных работ окружено зачастую строжайшей тайной. Из опасения навлечь на себя подозрения в сокрытии более дорогостоящих объектов искатели подводных диковинок держат порой в секрете даже находки, представляющие культурно‑историческую ценность.