Как московский орел вырывал когтями псковскую независимость. Гибель псковской республики 1510 года

 

Обращая внимание на экономики Северо-Западного региона — Новгородской и Псковской земли, — мы видим, что в XIV–XV веках они были теснейшим образом связаны с Прибалтикой. Ливония была посредником в новгородско-псковской торговле с Европой.

Здешние крупные торговые центры — Ревель, Рига, Дерпт и другие — процветали. Европейские купцы по документам имели очень низкий процент прибыли. Это никак не стыкуется с тем значением, какое современники придавали балтийской торговле.

Дело в том, что средневековая этика требовала так называемой «равной цены»: за сколько купил, за столько и продал. Прилично было получить за свои труды лишь небольшой процент.

Поэтому изобретались приемы, как прятать прибыль: 1)дифференциация мер веса, длины и объема; 2) практика «наддач», которые ганзейцы взимали практически со всех товаров: образцы товара, которые брались бесплатно. Эти предметы не были куплены — то они официально не включались в приобретенный товар и их продажа составляла нигде не учитываемую чистую прибыль.

Этика «справедливой цены» парадоксальным образом сочеталась с правилом «не обманешь — не продашь». Обмен, обвес - неэтичным не считались, свидетельствовали об искусности купца. Русские источники пестрят обвинениями в адрес и ганзейских, и ливонских купцов в подобных нарушениях.

Недаром с конца XV — начала XVI века главными требованиями новгородцев при заключении договоров с Ганзой были требования установления четких трактовок единиц мер и весов.

На рубеже XV–XVI веков мало кто мог предполагать, что в течение полувека прооизойдёт гибель Ливонии. А причина заключалась в разрушении прибалтийского «мира-экономики». Присоединение Новгорода к Русскому государству привело к изменению отношений с Ливонией. Европейские купцы стремительно почувствовали разницу между торговлей с самостоятельной феодальной республикой, и центром Новгородского уезда Московской Руси. Пиком кризиса был разгром новгородского двора немецких купцов в 1494 году. Ливонцы так и не поняли, за что на них обрушились репрессии и зачем русские разорвали торговые связи.

Оставался Псков. Псковская республика дорожила своей независимостью и входить в состав подданных не спешила. Независимость же основывалась на прочной экономической базе — торговых связях с Прибалтикой.

Москва хотела взять эту высокодоходную сферу под свой контроль. Методы были избраны политические. В феврале 1507 года 73 ганзейских города обратились к Василию III с просьбой о возвращении товаров, конфискованных в 1494 году при разгоне ганзейского двора в Новгороде. В ответной грамоте Василий III назвал условием возобновления переговоров с Ливонией и Ганзой расторжение ливонско-литовского военного союза и выплату компенсации по потерям русских купцов.

В 1509 году истек шестилетний срок русско-ливонского перемирия. Переговоры прошли по очень неудобной для ливонцев схеме, которую они считали унизительной. Все решилось на переговорах в Москве в марте 1509 года. Перемирие было продлено на 14 лет начиная с 25 марта 1509 года. Но для его оформления требовалось заключить три договора: новгородско-ливонский, псковско-ливонский и псковско-дерптский. Важным успехом русской дипломатии в 1509 году было включение в текст новгородско-ливонского соглашения обязательства Ливонии разорвать союз с Великим княжеством Литовским и не заключать его впредь. Договором также подтверждалась ливонско-русская граница «по старине».

Этим пунктом договора убиралась главная проблема русско-ливонских отношений, Москва пошла на возобновление ливонской торговли. В договор были внесены пункты из новгородско-ливонских договоров о свободе торговли в Ливонии для новгородских купцов, об условиях взимания пошлин с русских негоциантов в ливонских городах, об ограничении возможностей для немцев «колупать воск», об унификации мер и весов в Новгороде и немецких городах и др. Ливонским купцам гарантировались свободный проезд и торговля в Новгородской земле всеми товарами, кроме соли. Накладывались ограничения также на торговлю крепкими спиртными напитками в Новгороде.

Новым здесь был запрет на торговлю солью, в связи с развитием собственной соледобывающей промышленности. И для Ливонии, и для Ганзы это был серьезнейший удар.

Также успехом стало внесение изменений в юридический статус торговцев за рубежом. Традиционно каждая сторона судила гостей по своим законам. Теперь же местной юрисдикции подлежали только незначительные преступления и гражданские иски до десяти тысяч рублей. Тяжелые преступления рассматривались совместным русско-ливонским судом.

Псковско-ливонский договор 1509 года сходен. В нем повторяются статьи о разделе районов рыболовства на Чудском озере. По случаям нарушения границы также учреждался совместный суд на рубеже.

Новым являлся запрет устанавливать цены на товары гостей и ограничивать срок их пребывания.

Псковско-дерптский договор 1509 года вводил перемирие на 14 лет. Подтверждалась старая псковско-ливонская граница и вводились правила торговли. Дерптские купцы получали только право свободного проезда, а в остальном псковские торговцы имели преимущество.

Причиной податливости Ливонии было то, что правительство Василия III, в отличие от местных властей Пскова, не очень-то дорожило балтийской торговлей. Ведь вопреки очевидной выгоде Россия почти на 20 лет, с 1494 по 1509 год, разорвала на Балтике свою торговлю с Ганзой, легко пошла на экономические санкции против Ливонии, требуя для себя беспрецедентных льгот.

Москва интенсивно вмешивалась в экономическую и политическую жизнь северо-запада Присоединение Пскова к Московскому государству было уже во многом формальностью. Но для этого все же требовались некоторые действия, символические и юридические акты. Тем более что у Василия III к Пскову был персональный счет. В 1499 году псковичи не пустили его у них княжить и поддержали Дмитрия-внука.

Весной 1509 года псковский наместник великого князя Петр Васильевич Шестунов был смещен и заменен на князя Ивана Михайловича Репню Оболенского. В этом назначении можно усмотреть определенную провокацию. Можно предположить, что их сценарий был продуман заранее: назначение злого, жестокого и несправедливого наместника ставило псковичей в положение, когда они непременно на него пожаловались бы великому князю. А уж он должен был принять решение. А решения могли быть разными. Ведь государь мог счесть, что в конфликте виноват Псков, а князь Репня — агнец божий и верный слуга государя…

23 сентября 1509 года Василий III выехал из Москвы в Новгород и прибыл туда 26 октября. Если верить московскому летописцу, к нему тут же приехал князь Репня с жалобой на непослушание псковичей. В ответ из Пскова прибыла делегация посадников и бояр во главе с Юрием Елисеевичем Копылой. Они привезли встречную жалобу.

Копыла пожаловался первым. Василий III принял его благосклонно, обещал во всем разобраться и «держать» Псков «по старине», «жаловати и боронити, якоже отец и деды наши».

Копыла объявил, что единственный шанс добиться справедливости — это коллективно пожаловаться на Репню, иначе великий князь того оправдает, а во всех грехах обвинит Псков. Девять посадников и купеческие старосты приехали в Новгород. Но 6 января 1510 года они были арестованы по приказу Василия III. Если верить московской летописи, это произошло после того, как князь Репня предъявил доказательства «бесчестья», которое было ему со стороны псковских посадников и бояр. Одновременно из Пскова приехали «многие простые люди, каждый о своих обидах и нуждах». Этот мутный конфликт может быть урегулирован только вмешательством третьей силы, центральной власти. Василий III и заявил, что Псковская республика ликвидируется, вече распускается навсегда. Вся власть в Пскове и его десяти пригородах переходит в руки двух великокняжеских наместников, присылаемых из Москвы. Если Псков примет эти условия — так и быть, государь не будет посылать на него войска.

Арестованным посадникам и купеческим старостам выбирать не приходилось. Они согласились со всеми условиями и присягнули на верность великому князю. 13 января 1510 года было созвано последнее вече в истории Пскова. На нем и объявили волю Василия III. Горожане сломались. Они стояли на вечевой площади и со слезами смотрели, как снимают вечевой колокол.

Василий III въезжал в покоренный город торжественно. Расстояние между Новгородом и Псковом примерно в 200 километров он преодолевал пять дней: выехал 20 января, вступил в Псков 24-го. Перед городскими стенами его встретила толпа народа с иконами и дарами. 27 января Василий III вызвал к себе к Большой судной избе несколько сот человек. Но великий князь к ним даже не вышел. Вместо него явились А. В. Ростовский и И. А. Челяднин, которые объявили государеву волю: все собравшиеся должны с семьями навсегда покинуть Псков. Если верить псковской летописи, к высылке приговаривались 300 лучших семей. Причем выслали их уже 28 января, дав на сборы всего один день.

В пустой Средний город была поселена тысяча новгородских детей боярских, которые составили гарнизон города. Из Москвы прибыли 15 человек — специалистов по перечеканке денег и перерасчету таможенных пошлин, а для усиления гарнизона — 500 московских пищальников и воротники, занявшие ключевые пункты псковских укреплений. Таким образом, Василий III просто физически поменял прослойку купцов, торговавших с Прибалтикой. Никого не казнили и даже постарались особо не разорить. Понятно, что на новом месте приходилось все начинать заново, но все же это была высылка в Москву и центральные уезды, в места, где можно жить, а не в гиблые земли. Ее смысл был именно в том, чтобы разорвать скрепы, связывавшие Псков с балтийской торговлей и делавшие из него прибалтийский мир-экономику.

Для республики это была утрата независимости, прекращение самостоятельного пути развития. Началась новая жизнь, жизнь пограничного города Российского государства, его северо-западного форпоста. Как показали ученые, это вызвало даже кратковременный рост городского строительства в Пскове. Для единой России приращение богатой северо-западной республикой имело, конечно, прогрессивное значение.

Псковская история содержала в себе еще один примечательный эпизод. Во время псковского похода Василий III составил свое первое в жизни завещание. Остается загадкой, кого он объявлял наследником престола. Отдавать престол братьям? По традиции Василий Иванович должен был поступить именно так. Но слишком уж непростые отношения сложились внутри великокняжеской семьи. Историк А. А. Зимин предполагал, что Василий хотел отдать престол своему зятю Петру, крещеному татарскому царевичу. Именно Петр не раз официально назначался местоблюстителем трона на Москве во время отъездов Василия III. Но положение татарских царевичей при московском дворе всегда было зависимым. За весь XVI век нам неизвестно ни одного татарского князя или «царя», который был бы в русской политике самостоятельной политической фигурой. С этим решением категорически никто не согласится.

 

Следующий — Смоленск

 

Осенью 1512 года из Великого княжества Литовского пришла трагическая весть. Сестра Василия III княгиня Елена была арестована и брошена в тюрьму. Ее схватили во время поездки из Вильно в браславское имение и обвинили в подготовке бегства в Москву. Арест был постыдным.Княгиню привезли сначала в Троки, потом в Бирштаны. Там она и умерла между 29 января и 26 февраля 1513 года. Возможно, ей помогли умереть — в документах упоминается некий «человек», который давал ей «лихое зелье».

Неизвестно собиралась ли Елена бежать на самом деле. Против нее говорят донос ее дворецкого, отправка казны поближе к границе и выход к границе в районе Браслава русских войск. Донос мог быть и ложным. Браслав принадлежал Елене, здесь на Замковой горе она основала монастырь с церковью Святой Варвары.

Арест Елены послужил поводом к войне, причин было много. Проблема была в том, что население территорий, отошедших к Москве в начале XVI века, видимо, еще до конца не осознало, что их включение в состав России надолго. Но и русская сторона относилась к ним потребительски, как к трофею.

Все указывало на неизбежность новой войны. Подьячий Васюк Всеславский повез в Литву грамоту Василия III, в которой тот объявлял, что «складывает» с себя клятву соблюдать перемирие. Это означало объявление войны.

В этой кампании Василий III делал ставку на внезапность и упреждение возможного военного союза Литвы и Крымского ханства. До 26 октября 1512 года он еще вел переписку с Сигизмундом I, требуя отпустить Елену. 14 ноября русская конница во главе с князем И. М. Репней Оболенским и И. А. Челяндиным выступила в направлении Смоленска. Им приказали сжечь окрестности города и, не начиная осады, идти под Оршу и Друцк. 19 декабря 1512 года в поход выступила государева армия во главе с самим Василием III. В январе 1513 года началась осада Смоленска.

Большинство населения Смоленска было православным, но православие, особенно в восточных землях, было нормой для Литовского государства. Даже в столице — Вильно — православных храмов в первой половине XVI века было чуть ли не больше, чем костелов. Сторонники православия чувствовали себя в Литве в то время спокойно и уверенно. При Василии III религиозный фактор ни в коей мере не сближал Россию и православных подданных.

Смоленск имел привилегии. Первый привилей был получен в 1404 году, второй — около 1442 года, последний датируется 1505 годом, как раз накануне Смоленской войны Василия III. В этих документах гарантировались неприкосновенность церковного имущества, исполнение права завещания, описывался порядок разрешения споров и конфликтов среди горожан. Особым указом 1500 года смоляне на 15 лет были освобождены от уплаты мыта — торговой пошлины, и др.

Такие права и не снились горожанам в Московском государстве. Горожане стояли насмерть и сопротивлялись российским войскам потому, что присоединение к Москве означало бы для них утрату выстраданного статуса, в какой-то степени завоеванного с оружием в руках. Лояльность смолян была куплена, но цена оказалась высокой и устраивала обе стороны. Поэтому появление в 1512 году под стенами Смоленска войск Василия III было воспринято горожанами достаточно единодушно: пришел враг, и надо отражать его нападение. Никаких братских чувств между славянами Великого княжества Литовского и Московского государства не возникало.

В предыдущих войнах с Литвой таких крупных крепостей еще не брали. Государь впервые выполнял роль главнокомандующего в столь серьезном походе. Наконец, русская армия тол

Под Смоленском Василий III простоял шесть недель, но крепость так и не взял. Она была удачно расположена, подходы к ней перекрывали река и болота. Крепость окружали ров и высокий вал. Стены были сложены из четырехугольных дубовых срубов, набитых изнутри землей и глиной. Снаружи они также были обмазаны глиной, чтобы их нельзя было поджечь зажигательными снарядами. Город штурмовали днем, псковские пищальники пытались атаковать ночью.

Русская летопись поход прокомментировала кратко: Василий III «…граду Смоленску многие скорби и убытки поделал и земли Литовской много пленив, возвратился». Иностранные источники писали, что под Смоленском погибло до 11 тысяч русских, примерно одна шестая всего войска.

Сигизмунд I в переписке с родственниками хвастался, что русский монарх бежал из-под Смоленска, лишь только заслышал о приближении огромного польско-литовского войска. Но в других источниках нет сведений ни о каком войске, выдвинутом на помощь Смоленску. Смоляне отбились сами. Сняв осаду, Василий III вернулся в Москву и практически сразу принял решение о повторном походе. К нему готовились обе стороны.

Великое княжество Литовское тоже готовилось к продолжению войны. С марта по сентябрь 1512 года подряд вышли несколько указов о сборе чрезвычайных налогов, о созыве войска. Эффект оказался невелик. Несколько большие перспективы сулила дипломатия — литовский посол в Крыму подписал союзный договор, по которому хан Менгли-Гирей обещал отвоевать у Василия III земли, потерянные Александром Ягеллончиком.

Но татары были уж очень каверзным союзником. В том же 1512 году, пообещав напасть на Россию, они вместо этого обрушились походом на дружественную Литве Валахию. Словом, стало ясно, что направление удара татар целиком и полностью зависит от их собственных соображений, союзные договоры им не указ.

На этот раз в Москве решено было наступать летом — осенью, в более привычное и удобное время. Кампания началась 14 июня 1513 года. Начались погромы смоленских посадов. Литовские войска под началом воеводы и смоленского наместника Юрия Глебовича организовали вылазку, но под городом «на валах» были разбиты.

Сигизмунд I объявил, что войско, увы, не собрано, надежда только на наемников, а их нанимать некогда. Поэтому спасение Смоленска есть дело самих смолян. Тем временем на помощь осаждающим подошли полки Михаила Глинского и татарского царевича Ак-Доулета. А 11 сентября в поход из Боровска выступил сам Василий III. 22 сентября он пришел под Смоленск. Осада длилась четыре недели. Войско было значительным.

Однако вновь Смоленск выстоял. Население проявило большую стойкость, за ночь восстанавливая то, что русская артиллерия разрушала днем. Смоленск не хотел превратиться в уездный город Московской Руси и готов был для этого стоять насмерть.

Русским довольно успешно противодействовали литовские отряды под командованием Константина Острожского. Ни одной крепости взять не удалось. Мало того, Острожский своими контрударами практически снял осаду и отогнал русские войска от Витебска, Полоцка, Орши.

Осада Смоленска была снята 1 ноября 1513 года. 21 ноября Василий вернулся в Москву. Поездил по монастырям, посетил свою отдаленную резиденцию Новую слободу. Переварил горечь второго провала. И уже в феврале 1514 года отдал распоряжение готовиться к третьему походу. В конце этого месяца, не откладывая дела в долгий ящик, через Дорогобуж в направлении Смоленска двинулись войска под командованием Д. В. Щени.

Некоторые меры предпринимал и Сигизмунд I, несколько смущенный упорством русского монарха. Он дважды, в 1512 и 1513 годах, присылал в Москву гонцов за грамотой на проезд в Россию больших послов. Грамота выдавалась, но король в положенный срок послов не отправлял. В марте 1514 года было решено ввести поголовщину — специальный налог на наем польских. Во время осады Смоленска отряд наемников засел в Орше и время от времени делал вылазки и нападал на небольшие разрозненные группы русских. Этим военная помощь Смоленску и ограничилась.

С упорством, достойным лучшего применения, Великое княжество Литовское продолжало наступать на те же самые грабли в отношении Крымского ханства. Сигизмунд I вновь заключил союз с Крымом. Правда, на этот раз король не надеялся на самостоятельные походы татар и 28 февраля попросил хана прислать воинов для совместного похода в составе литовского войска. Слух о продвижении к Киеву десятитысячного отряда татар страшно воодушевил Сигизмунда.

Сигизмунд I допустил роковую ошибку, доверившись человеку, который своим предательством лишил Великое княжество Литовское Смоленска.

А вот Василий III, напротив, основную ставку сделал на полководческие и дипломатические таланты Михаила Глинского. Расчет был на то, что князь-эмигрант сумеет лучше договориться со своими былыми соотечественниками, зная их сильные и слабые стороны. Как оказалось впоследствии, эти надежды блестяще оправдались.

Михаил Глинский со своим отрядом с тысячу человек кочевал в окрестностях Смоленска уже с апреля 1514 года. Князь не столько воевал, сколько вступал в переговоры с местными жителями, пугая их нашествием московской армии и суля всяческие блага в случае перехода на службу государю всея Руси. В июле, после прибытия главных сил, осада началась. Ни Вильно, ни Краков ничем не помогли городу. Лишь 24 мая, когда русские уже были под Смоленском, объявили сбор ополчения, причем срок сбора назначили на 24 июня. Сроки, естественно, соблюдены не были. Пока собиралось, пока комплектовались полки и намечались маршруты похода, Смоленск пал.

Василий III на этот раз сделал ставку на долговременный изнуряющий обстрел города. Смоленск был буквально расстрелян ураганным артиллерийским огнем. Огонь был столь плотным, что русское ядро влетело в ось канала ствола литовской пушки, и та взорвалась прямо на позиции.

Смоленск к такой плотности огня оказался не готов. В городе начались пожары. Тактика была избрана верная. Теперь жители видели, как пылают их дома, как гибнет нажитое поколениями имущество. Смоленск дрогнул. Жители захотели прекращения огня любой ценой, вплоть до сдачи города.

Город был сдан 30 или 31 июля. Ворота открылись, делегация городских властей была принята в шатре Василия III и обедала с ним. А 1 августа состоялось торжественное праздничное вступление русского монарха в покоренную крепость. Смоленск сумел добиться очень выгодных условий капитуляции: 10 августа Василий III в полном объеме подтвердил все права и привилегии горожан, основанные на привилее 1505 года. Он даже обещал не делать массовых переселений в другие города и не переселять в Смоленск и округу московских детей боярских.

Взятие Смоленска было пиком успехов Василия III. Она переломила ситуацию на западном направлении. Смоленская крепость была узловым пунктом обороны всего Верхнего Поднепровья. Смоленск координировал действия по обороне целого региона. И теперь мелкие города и крепости оказались звеньями разбитой цепи. 13 августа с просьбой о переходе в подданство Василию III обратились делегации горожан Кричева и Дубровны. Их торжественно приняли в состав Московского государства.

Однако на этом успехи закончились. Начались неприятности. Первым их доставил Михаил Глинский. Князь, он хотел стать властителем Смоленска, возможно, на правах удела.

Нам не совсем ясны обстоятельства «дела Глинского» 1514 года.

Более вероятно князь Михаил крупно разошелся с Василием III в оценке своего вклада в победу, оказался обижен, сказал много ненужных и энергичных слов, о которых незамедлительно донесли государю… Словом, Глинскому быстро разъяснили, что на Руси бывает с нескромными героями.

Тайные контакты Глинского с литовской стороной имели место. Они подтверждаются многочисленными свидетельствами источников. Так или иначе, покоритель Смоленска на многие годы оказался в заточении.

 

Оршанский реванш

 

В 1515 году в Риме вышло несколько сочинений о том как спасен христианский мир. Спасителем выступала Польша. Сигизмунд и его рыцари встали живым щитом и остановили русских схизматиков, мечтавших потопить в крови Европу. Итальянские читатели на разные лады произносили непривычное слово: «Орша». А в римских храмах служили благодарственные молебны о том, как были побеждены враги имени Христова. Так польская пропаганда сумела преподнести Европе свою победу над московитами в сражении 8 сентября 1514 года. Русская армия под командованием М. И. Булгакова и И. А. Челяднина была разбита на поле между Оршей и Дубровной, на реке Крапивне, притоке Березины.

Поосле взятия Смоленска 27 августа люблинский староста Ян Пилецкий разбил русский отряд под Борисовом. 1 сентября разгрому подвергся второй отряд, некоего Кислицы. 30 августа Сигизмунд скомандовал выступление от Борисова основных сил.

Под Оршей войск было меньше. Польские войска составляли больше половины армии. Литовские войска состояли из магнатских почт и «посполитого рушения». Всего получается примерно 16 тысяч человек: около девяти тысяч поляков и семь тысяч литовцев. До Орши их дошло даже меньше: примерно четыре тысячи остались в Борисове вместе с королем.

Командовали войсками литовский гетман князь Константин Острожский, гродненский староста Юрий Радзивилл и начальник королевской стражи Войцех Самполинский. Польскими наемниками в составе войска руководил староста теребовльский и ропчицский Ян Свирчовский, а польскими добровольцами — Ян Тарновский.

Русскую армию вели воеводы: М. И. Булгаков Голица, И. Темкин Ростовский, Н. В. Оболенский, М. И. и Д. И. Булгаковы, А. И. Булгаков, А. Оболенский. На соединение с Булгаковым шли полки под командованием И. А. Челяднина.

Маневры русских войск под Оршей ставили целью прикрыть Смоленское направление от возможного контрудара Сигизмунда I. Василий III справедливо сомневался, выдержит ли город четвертую осаду, теперь уже в исполнении польско-литовских войск. Армия М. И. Булгакова и И. А. Челяднина встала у бродов на реке Крапивне. К утру 8 сентября армия Острожского благополучно переправилась и построилась напротив русской в боевой порядок. Он назывался «старым польским»: в центре находилась пехота с артиллерией и тяжелая рыцарская конница, а по флангам — легкая кавалерия. За правым крылом, в еловом лесу, был резерв из пехоты и артиллерии.

После небольшой перестрелки московские полки под началом Булгакова перешли в наступление правым флангом. Командовавший Войцех Самполинский с поляками пытался контратаковать трижды, но без особого результата. Натиск русских постепенно слабел, полякам помог резерв, вовремя введенный Острожским в бой и ударивший со стороны центра. Попытка Челяднина атаковать левым флангом не нанесла противнику существенного урона, но больше навредила русским, растянув их силы на большей линии противостояния.

Ответный удар польско-литовских войск во главе с тяжелой рыцарской польской кавалерией нарушил боевые порядки русской армии. Стоявшие впереди полки дрогнули и подались назад. Ситуация вышла из-под контроля, командовать и перестраивать полки было невозможно, и началось отступление, во многом похожее на бегство.

Поражение было несомненным. Василий III при известии о поражении проявил осторожность и незамедлительно уехал из Смоленска в Дорогобуж. Что поделать, мужественный в придворных интригах, великий князь побаивался прямой физической угрозы.

Константин Острожский с шеститысячным отрядом дошел до Смоленска. Но его встретили развешанные на стенах трупы местных жителей, которые хотели сдать город литовцам. Воевода и наместник В. В. Шуйский сумел перехватить грамоты Острожского, арестовал возможных переметчиков и приказал повесить их на городских стенах с внешней стороны.

Именно тогда Василий III и приказал применить меру: выселить из города социальную верхушку, лучших людей, перевести их в Москву, раздать смоленским боярам земли в центральных уездах страны. Эта мера оказалась, как всегда, эффективной. Смоляне больше бунтовать не собирались. Городские верхи присмирели.

Главный результат Оршанской победы — это то, что и поляки, и жители Великого княжества Литовского после досадных неудач и потерь наконец-то поверили в себя. Мстиславль, Кричев, Дубровна, —попросились обратно в Великое княжество Литовское.

 

Кайзер Василий III

 

Династия Ягеллонов, к которой принадлежал король Польский и великий князь Литовский Сигизмунд I, в начале XVI века приобрела в Европе большую силу. Владислав II Ягеллон был королем Венгерским (1490–1516), Чешским (1471–1516), Хорватским (1490–1516). Роду Ягеллонов принадлежали огромные владения в Центральной и Восточной Европе.

Соперниками Ягеллонов были Габсбурги, династия, правившая в Священной Римской империи. Еще со времен Ивана III Москва пыталась сблизиться с Габсбургами и заключить союз совместного противостояния Ягеллонам. Для Москвы главным был мотив: «Будем дружить против нашего общего врага». Позиция империи была гораздо сложнее. Империя считала очень полезным использовать русского «друга» в антимусульманской лиге в качестве ударной силы против турок.

17 июня 1509 года в Москву доставили грамоту императора Максимилиана от 19 февраля. Инициатива к сближению, исходила от германской стороны. Василий III 9 августа отправил Максимилиану письмо, в котором давал согласие на восстановление в Новгороде ганзейского торгового двора. Начало смягчению отношений между Россией и империей было положено.

Тевтонский орден попытался установить контакты с Россией из-за общего врага – Польши. Осенью 1510 года к Василию III прибыл саксонец Христофор Шляйниц, который должен был договориться о приезде больших орденских послов. Глинский заверил Шляйница в скором нападении России на Великое княжество Литовское и в том, что Москва поддержит орден в его противостоянии с Польшей.

Настойчивость России в войне за Смоленск и налаживание дружеских связей с Тевтонским орденом вызвали одобрение Максимилиана.

Максимилиан выдвигал проект создания широкой антиягеллонской коалиции в составе Священной Римской империи, Тевтонского ордена, Дании, Бранденбурга, Саксонии, Валахии и России. 2 февраля 1514 года Василий III принял в Москве имперского посла Георга Шнитценпаумера фон Зоннег, который привез особое послание Максимилиана.

Германский кайзер звал Василия III вступить в союз против Польши. Император не хотел воевать, а все разговоры о военном союзе имели своей целью оказать психологическое давление на Ягеллонов.

Россия и Германия делили Европу. Империя признавала права России на Киев и русские земли в составе Великого княжества Литовского, а Россия обещала поддержать Габсбургов в их борьбе с Ягеллонами за земли в центре Восточной Европы. Россия фактически входила в Европу на правах союзника Священной Римской империи.

Но имперский дипломат превысил свои полномочия. Судя по инструкции, данной Шнитценпаумеру, ему вменялось только предварительно договориться о союзе и заручиться согласием России, но не заключать никаких договоров. Но Шнитценпаумер заключил договор, Василий III на нем присягнул, и теперь оставалось только Максимилиану его ратифицировать.

В апреле 1514 года на Петроковском сейме было решено задобрить Максимилиана демонстративным замирением с Тевтонским орденом. Максимилиан скептически отнесся к этим намерениям. Посольство в поддержку Сигизмунда I прислал венгерский король Владислав Ягеллон. Максимилиан был очень доволен, расценив это как готовность Венгрии идти на уступки. Правда, он продолжал настаивать на имперском суде в тевтонском вопросе.

Дело налаживалось. И выяснилось, что сделал Шнитценпаумер. Ведь по заключенному им договору империя теперь находилась в военном союзе с Россией. А Россия воевала с Короной из-за Смоленска. И верная союзническому долгу империя должна вмешаться в этот конфликт. И это тогда, когда все так хорошо складывалось и, казалось бы, было решено дипломатическим путем!

Ратифицировать договор было нельзя, но и отказываться от ратификации тоже нельзя. Империя воевать за русские интересы не хотела категорически, она рассчитывала на обратный вариант.. Ради этого, собственно, все и затевалось.

Шнитценпаумер попал в опалу. Император решил, что имперский посол превысил полномочия и включил в договор обязательства. Максимилиан вычеркнул, обязательство империи быть военным союзником России. Кроме того, он претендовал на роль арбитра. 4 августа русские послы, без ратифицированного договора, но с новой императорской грамотой отбыли в Москву. 1 декабря 1514 года они прибыли в Москву, но новые переговоры прошли безрезультатно. Василий III был оскорблен самим фактом самовольного изменения текста, на котором он уже принес присягу. Переговоры прошли в обстановке взаимонепонимания и завершились провалом. Русско-германский альянс не состоялся.

Империя вздохнула с облегчением. Роковую роль для Василия III сыграло поражение под Оршей, скорее даже антимосковская пропаганда. Распространялись слухи о десятках тысяч убитых и множестве пленных. В подтверждение своих слов Сигизмунд послал русских пленных в подарок римскому папе и венгерскому королю. Умело разыгрывалась религиозная карта. Всячески обыгрывалась тема русской тирании, ненависти к культуре и «латинянам» и т. д. Польская пропаганда преуспела в том смысле, что Максимилиан заколебался. Василий III уже не казался ему столь выгодным союзником.

Справедливости ради надо сказать, что провал был частично вызван глубокой пропастью между европейской и московской правовой культурой. Максимилиан предложил Василию III обычную имперскую практику. Сторона, считавшая себя ущемленной, могла подать императору протест (протестацию) — и дело рассматривалось специальным судом. Его решения не всегда соблюдались сторонами, но, конечно, победа в суде придавала большие моральные стимулы и легитимные основания.

Русской дипломатии подобная практика была абсолютно чужда. Поэтому Москва гневно отвергла такую процедуру, которая вообще-то на международной арене ее возвышала. Распространяя на Россию в русско-литовском конфликте право разбирательства императора, Максимилиан тем самым вводил ее в европейское правовое поле. Василий же усмотрел здесь коварство, каверзу. Ему были нужны гарантии военного союза против Ягеллонов. А империя предпочитала сперва говорить языком дипломатии и юриспруденции. Поэтому стороны не договорились.

Летом 1515 года состоялся Венский конгресс, в работе которого приняли участие сам император, польский король Сигизмунд I и венгерский и чешский король Владислав. Ягеллоны уступили требованиям империи: было достигнуто соглашение, что после смерти Владислава права на Чехию и Моравию перейдут к наследникам Максимилиана. На том же конгрессе стороны заключили договор о женитьбе. Ягеллоны были в восторге от брачных перспектив.

Политической составляющей решений Венского конгресса были отказ империи от поддержки территориальных претензий Тевтонского ордена к Польше и обещание имперского посредничества в урегулировании споров с Россией, возврате Смоленска.

 

«Бесова деревня Опочка», или Как закончилась Смоленская война

 

После Оршанской битвы русско-литовская война продолжалась до 1522 года. Кампания приняла привычные формы взаимных набегов, грабительских рейдов, погромов окрестностей городов и т. д. В 1515 году московские войска сожгли Браслав и Друю, а литовские отряды разоряли Северскую землю. Ян Сверчовский во главе литовского отряда сжег посады Великих Лук и Торопца. Русская кавалерия прошла рейдом под Мстиславль Витебск и Полоцк. Псковский наместник А. А. Сабуров взял Рославль. В 1516 году московские дворяне под командованием А. Б. Горбатого хозяйничали в окрестностях Витебска, а литовские нападали на Гомель.

В 1517 году Сигизмунд I запланировал крупную войсковую операцию, целью которой был захват псковских пригородов — системы крепостей, оборонявших подступы к Пскову. Речь идет о крепостях Опочка, Воронич, Красный городок, Велье и др. Практически все городищенские холмы сохранились до нашего времени, и сегодня можно посетить эти места боевой славы.

Сигизмунд I лично прибыл в Полоцк для смотра войска. К литовской коннице были приданы отряды наемников из Чехии и Польши. Общее командование поручили князю К. И. Острожскому. Однако войска завязли уже под первой крупной крепостью — Опочкой. Штурм за штурмом заканчивался одним и тем же — нападавших расстреливали на лодках и плотах во время переправы.

Острожский, чувствуя, что войску нужен хоть какой-то успех, послал небольшие отряды на штурм соседних крепостей. Но и там все нападения были отбиты. На помощь псковским пригородам двинулись отряды из Великих Лук. Воеводы начали успешно совершать рейды. Когда стало известно о выступлении на помощь Опочке основных сил, Острожский бросил все осадные орудия и спешно отступил к Полоцку.

24 октября 1517 года Василий III в Кремле принимал победные реляции от псковских воевод. В русскую столицу прибыло очередное литовское посольство с очередными требованиями о возврате Смоленска. И теперь Василию III было что им сообщить.