III.2 От народовластия к абсолютизму

Происхождение и назначение государственной власти в официальной науке так и не выяснено. Здесь все как бы и так очевидно, и никому исследования в этой области не требуются. Этот вопрос поднимается только теми, кто желает что-то серьезно менять в государственном устройстве, но при этом упирается в государственную власть, которая не поддерживает предлагаемых ими изменений. Начинают они с критики существующего положения вещей, потом переходят к критике того, кто существующий порядок защищает. Отсюда строятся теории о предназначении власти. Делается это, естественно, со своей позиции.

Таким образом, вопрос о природе власти всерьез рассматривается только в теориях революционеров. И ее назначение в этой связи представляется весьма специфическим. Во всех революционных теориях, зародившихся в девятнадцатом веке, вместе с развитием капитализма, власть считалась исключительно аппаратом обеспечения господства правящего класса над угнетенными (классами). Именно так относились к прежней власти все три партии, вошедшие в первое коалиционное правительство после Октябрьской революции (1917 г.): социал-демократы, эсеры и анархисты. Так же, пока коммунисты находились у власти, этот вопрос трактовался в официальных общественных науках в СССР. На протяжении практически всего двадцатого века это была единственная сформулированная позиция по данному вопросу.

Недостатки такой модели очевидны. Во-первых, пренебрегать всеми остальными функциями государственной власти, кроме защиты интересов господствующего класса и подавления выступлений обиженных классов, едва ли возможно. Любой беспристрастный анализ покажет, что данный вопрос в работе государственной машины занимает далеко не первое место. Он возникает относительно редко по сравнению с другими задачами, решаемыми государством. Более того, революционерам удалось победить в Российской империи исключительно по той причине, что прежняя государственная власть недооценила опасность революции и занималась этой темой не так серьезно, как она того заслуживала.

Во-вторых, обобщающие теории о функциях государства строились на базе фальшивой истории, изобилующей революционными выступлениями на классовой почве. В действительности не было рабства и восстаний рабов. Все средневековые восстания угнетенных тоже выдуманы.

Единственное в мировой истории настоящее средневековое восстание, Пугачевский бунт (1811 – 1812 гг.), не было восстанием «угнетенного класса» (крепостных крестьян) против «господствующего класса». Это восстание не было против царской власти, поскольку возглавлял его самозванец, выдававший себя за царя (Павла I). Оно не было против помещиков и крепостного права, поскольку началось и в первую очередь охватило районы, где крепостного права не было, казачьих и национальных окраин. Этот бунт был вызван запредельными налогами, введенными (Екатериной II) после переворота (1801 г.) с убийством Павла I, снизившим в свое правление налоговое бремя.

В-третьих, ошибочность модели, созданной в девятнадцатом веке, показывает двадцатый век. В такую схему совершенно не вписываются государственные системы социалистического лагеря. Конечно, многое можно списать на то, что режимы стран «народной демократии» в какой-то степени были марионеточными, зависимыми от СССР. Но интересы какого (господствующего) класса защищало государство в самом Советском Союзе? Кого подавлял этот мощнейший (за всю историю человечества) репрессивный аппарат? Со всем этим далее еще предстоит разобраться.

А в капиталистических государствах, где власть (согласно этой революционной модели) «обслуживает» интересы капиталистов, почему-то вдруг ввели прогрессивное налогообложение и создали антимонопольное законодательство. Так что слишком многое, а точнее, практически все, не сходится. Модель не просто груба (имеет большую погрешность), а принципиально неверна.

Поэтому постараемся с функциями и предназначением государственной машины разобраться более обстоятельно. Для этого вновь вернемся к системе уравнений четырех переменных, характеризующих общественное развитие: технологий, общественных отношений, сознания, мотивов.

Мотив человеческой деятельности, по большому счету, всего один, и он практически постоянен. Это человеческая корысть. С развитием общества и усложнением отношений она иногда выливается в несколько различающиеся конкретные формы, но для подавляющего большинства населения, и в глубокой древности, и сегодня, все сводится к стремлению увеличить свой доход и максимально защититься от всех неблагоприятных окружающих факторов, которые, как правило, этот доход уменьшают.

Начнем исследование вопроса с догматического уровня сознания до возникновения игрового мышления, когда человек еще не мог просчитывать что-то вперед на перспективу. Это делает отношения этого периода более прозрачными и доступными для анализа, несмотря на ограниченность конкретной информации из того отдаленного времени.

Первичная государственность возникла именно на том уровне сознания. К тому же самой высшей властью общества первоначально было общее собрание горожан. Общественные отношения были предельно упрощены. Горожане могли обсуждать только общие для всех проблемы и способы их устранения. Других тем для обсуждения не было.

Соответственно древняя демократия это инструмент минимизации обобщенных налогов на все общество. Все решения этой власти, все создаваемые этой властью структуры это тоже только инструменты для уменьшения обобщенных налогов.

Именно так возникли другие ветви власти, судейская и исполнительная. Князя (Хана – судью) приглашали. Он потребовался для того, чтобы споры отдельных горожан не выносились на общее собрание, где что-то конструктивно решить было невозможно в принципе.

Исполнительную власть, которая контролировала работу всех специализированных служб, нанимали. К тому же из-за пересечения задач и относительно небольшого их объема, две ветви власти, судейская и исполнительная, сразу же слились в одну. Хан (судья) гораздо лучше мог справляться с обязанностями старосты (главы исполнительной власти), поскольку уже имел полномочия для наказания виновных. Соответственно ему проще было организовать работу специализированных служб и собрать налоги на их содержание.

Культура народовластия, с высшим органом власти – общим собранием горожан, возникла в небольших по размеру городах. С объединением всей цивилизации в единую империю (1548 г.) при Иване III общее собрание граждан стало физически невозможно. И оно было заменено собранием представителей. Таким образом, законодателями, высшей властью в государстве, стали депутаты, выборные представители народа.

Первоначально эти представители собирались на Земские соборы. Позже они стали назваться Вселенскими (все лона). Прерогатива менять законы принадлежала только соборам. Между соборами действовали назначенные соборами рабочие органы представителей, наблюдавшие за деятельностью исполнительной власти. Их задача была одна – следить за соблюдением законности, которая на том этапе существовала в виде набора традиций и прецедентов.

Чьи интересы защищали законодатели того периода? – Всего народа. С появлением депутатов система стала двухступенчатой, но обратная связь еще работала. Каждый депутат после окончания собора отчитывался о принятых решениях, доводил до своих избирателей изменения законов. Все интересовались тем, что делается на уровне власти, поскольку это непосредственно касалось каждого. Публичные отчеты депутатов избирателям были основным каналом передачи официальной информации того времени.

Реакция народа на любую информацию в то время это общее собрание (митинг) с публичным принятием решения (голосованием – криком). И доводилась информация до всех в большинстве случаев именно на митингах. Соответственно недовольство народа деятельностью власти и конкретно своих избранников это автоматическое решение о выборе новых депутатов здесь же на митинге с «наказом» им о требованиях народа.

Молчаливое согласие это своего рода ратификация (утверждение) народом решения власти. «Молчание – знак согласия» это не просто поговорка, это закон прежнего времени, традиция (традиция и закон первоначально это полные синонимы) народовластия. Революционные митинги девятнадцатого – двадцатого веков это тоже не смута или бунт, а прежняя традиция народовластия, которая была сломана в России только в конце восемнадцатого – начале девятнадцатого века, с изменением характера законодательства.

Естественно, депутаты это живые люди со своим личным корыстным интересом, который не всегда тождественен интересам выбравшей их толпы. Но такая публичная форма их деятельности делала их максимально зависимой от мнения избирателей. И уровень сознания еще не позволял тонко врать, интриговать, докладывать полуправду и т.д. К тому же не имело это смысла. Через некоторое время ложь по тому или иному принципиальному вопросу все равно вскрылась бы, и народный митинг с народными требованиями и «оргвыводами» последовал бы незамедлительно. На том уровне сознания и при той форме организации власти депутаты не могли не выражать интересы выбравшего их народа.

Интересный вопрос о том, как депутаты того времени назывались. Квалифицированно излагать свои соображения, убеждать, аргументировать свою точку зрения, выслушивать аргументы других в то время не умели. Не было еще такой культуры. Логикой не владели. Депутат своими глазами видел, как реагировал народ на ту или иную ситуацию, и, основываясь на этом, голосовал в законодательном собрании. Потом докладывали своим избирателям, как проходило обсуждение и голосование. И это были не слухи, а достоверная информация. Он рассказывал то, чему сам лично был свидетелем, что он видел своими глазами. Функция свидетельства была неотъемлемой частью депутатских обязанностей.

К этому можно добавить, что, хотя никто этого специально не устанавливал, но происходили митинги и выдвигались представители народа по территориально профессиональному принципу. Представители одного профессионального цеха, ремесленники одной профессии, как правило, располагались компактно «рядом» (отсюда, к примеру, «калачный ряд»), так чтобы покупателю было проще найти интересующий его товар, сравнить качество и цены. Соответственно на митинге они оказывались вместе. Интересы у них во многом были общими. Поэтому депутаты зачастую представляли определенный профессиональный цех.

Сегодня эта культура уже давно и почти бесследно стерта. Все настоящие следы заменены ложными, соответствующими фальшивой истории. Но, по крайней мере, о двух средневековых профессиональных цехах кое-какая информация сохранилась, хотя и в специфическом виде.

Первое такое объединение это Запорожская сечь. Это «профессиональный цех» военных того времени. Все существенные вопросы решались на общем собрании – казачьем круге. Это собрание было их высшим профессиональным органом власти, решавшим все общие задачи. В частности общее собрание выбирало гетмана и, если предстоял военный поход, атамана. Функции атамана понятны, а кто такой гетман, и каковы его функции не очень ясно, да к тому же еще в ТИ преднамеренно искажено. В действительности это и был депутат казаков. Он был передаточным звеном между военным «профессиональным цехом» и государственными органами власти, законодательным собранием и князем. И назывался он первоначально (лингвистический анализ А.С. Бондаренко) зетман (от зетить – смотреть).

Второй профессиональный цех, позволяющий судить о некоторых средневековых традициях, воры. Сложилось это профессиональное объединение в глубокой древности, сразу же, как началась торговля. Многое в нем с тех пор изменилось, но некоторые правила и традиции сохранились почти без изменений с тех древних времен. Высший орган – общее собрание, сход. Их профессиональные законы, понятия, не пишутся, а сохраняются в виде традиций. Единственный авторитет – «смотрящий». Это и есть депутат в вышестоящее профессиональное собрание.

Конечно этот «профессиональный цех» несколько отличался от других средневековых профессиональных цехов, поскольку сразу же был во враждебных отношениях с государственной властью, боровшейся с преступностью. Но культура общая, поэтому организации разных цехов того времени не могли сильно различаться.

При этом государственная власть достаточно быстро изменялась, реформировалась. К тому же на некотором этапе вообще было принято решение переписать историю, так чтобы во всем обществе стереть прежнюю культуру, всесторонне опирающуюся на традиции, заменить ее новой, официальной. Соответственно «профессиональный цех», находящийся в оппозиции к власти, должен в вопросе сохранения своих традиций (законов) быть гораздо консервативнее. Поэтому его современное устройство должно лучше сохранять на себе следы средневековья.

Да и «уголовный жаргон» (феня) существенно ближе к общеразговорному русскому языку восемнадцатого века, чем современный русский язык, который тоже происходит оттуда, но претерпел множество реформ и имеет гораздо больше заимствований. К слову, сказать, почти все языки тоже происходят от русского языка восемнадцатого века. Поэтому они оказываются (совершенно непонятно почему, если исходить из ТИ) близки современному русскому уголовному жаргону, что в частности для английского языка показано в работах А.С. Бондаренко.

Однако вернемся к организации власти в средневековом обществе. Исполнительная власть тоже со временем менялась. Инициатива здесь, как правило, исходила от младших братьев первородных наследников. По установившемуся порядку они не могли претендовать на власть, но в силу случайных или специально подготовленных обстоятельств у них такая возможность появлялась, и они в обход сложившихся норм пытались власть захватить.

Первый в истории прецедент такого сорта это захват власти Годуновым (1615 г.). Он спрятал законного наследника (младшего сына Ивана IV), объявив, что тот зарезался во время приступа эпилепсии в Угличе, и короновался сам.

Однако как-то изменить соотношение между исполнительной властью и законодательной он еще не пытался. Как только, спустя много лет, его обман был вскрыт, мировой император, короновавшийся с обманом законодателей (Земский собор утверждал на власть новую династию), сразу же отрекся в пользу своего сына Федора Годунова и пустился в бега. Такой ход позволял ему в некоторых вариантах сохранить власть для наследника.

Самому удержать власть другими методами ни ситуация, ни менталитет того времени не позволяли. И хотя Земский собор (1630 г.) оставил должность мировых императоров за потомками Годунова, он сам последние десять лет своей жизни провел в заточении. Именно тогда он написал Коран (в обратном прочтении «нарок» – завет).

Второй прецедент из этой серии – смута, заваренная младшим братом Петра I, Иваном V (он же Меньшиков). Вся эта история, длившаяся много десятилетий, в отличие от предыдущей, наоборот продемонстрировала одну из слабых сторон демократии. Первые шаги многоходовой операции состояли в умелом манипулировании народными настроениями и давлением народной массы на законодательную власть.

Сначала его мать, известная в ТИ как царевна Софья, манипулируя народом, добилась (из-за слабости здоровья Петра I) коронации ее сына вторым государем. Это позволило ей стать регентшей при малолетних царях. Потом, опять же играя на интересах народа Московии, несущего убытки от отсутствия выхода к морям, сторонники Ивана V добились того, чтобы Московия по решению законодателей захватила пустующий участок на Балтийском побережье и построила там город-порт (1709 г.) Великий Новгород (Петербург).

Когда восьмой Вселенский собор (1710 г.) постановил снести этот город и вернуть эти территории Великому Тверскому княжеству, опять же по решению законодателей, опиравшихся на «требование народа», Петр I пошел в поход на Полтаву (1711 г.). Этот военный поход (в ТИ Прутский) закончился многолетним пленением Петра I и его сына (Алексея). Так, используя слабые стороны демократии, сторонники Меньшикова в результате интриги, длившейся четверть века, расчистили Ивану V место государя Московии. Сам же Петр I в этой ситуации был просто послушной игрушкой их в руках, действовавшей в соответствии с решениями законодателей.

Когда, пять лет спустя, с возвращением из плена Петра I этот план рухнул, Меньшиков начал новый тур борьбы за власть уже другими методами. Дворцовые перевороты в Московии, сопровождавшиеся убийством его родственников (сначала Петра I, а потом его сына Петра II – Алексея) стали нормой. Но даже захват власти в Московии при наличии законных наследников Петра I (в плену в Полтаве) еще не позволял ему стать полноценным правителем Московии, передающим власть по наследству. Даже сосредоточив в своих руках всю исполнительную власть, в этой части он еще никак не мог обойти законодателей Московии. Народовластие было выше

Поэтому, используя возможности Московии, Иван V сначала создал военизированные ордена, госпитальеров (государством питаемых) и тамплиеров («дембелей» – отставников), а потом во главе их вторгся в центральную Европу (1732 г.). Здесь депутаты местного законодательного собора, знавшие о методах достижения Меньшиковым своих целей, под угрозой расправы, объявили Великое Тверское княжество (Римской) империей, а Ивана V (в ТИ Фридриха Барбароссы) императором.

До того был всего один, мировой император (рода Годунова), находившийся в Константинополе. Он был формальным собственником всех земель планеты, включая и земли Великого Тверского княжества. Решение собора Великого Тверского княжества изменяло этот порядок, выводя земли княжества (теперь империи) из-под юрисдикции мирового императора. По решению местных законодателей хозяином этих земель становился их император. Это в частности меняло налогообложение. Теперь Великое Тверское княжество переставало платить налоги в мировую казну.

Однако насколько такое решение было законным, оставалось под вопросом, поскольку до того прецедентов местного самоопределения вопреки воле Вселенских законодателей еще не было, и консенсус здесь едва ли был возможен. В результате начались длительные войны («Крестовые походы») между сторонниками новой империи и сторонниками прежнего порядка с единой мировой империей.

При этом, не признавая Ивана V императором, мировая власть признавала его государем (Великим князем) Великого Тверского княжества, поскольку в этой части все формальности были соблюдены в соответствии с действовавшими законами (традициями). Происхождение Ивана V и его младших наследников, родившихся после его коронации, тоже соответствовало всем нормам того времени.

Старшинство власти законодателей в Римской империи Ивану V отменять не требовалось. Те боялись его и были «ручными». Реально он творил, что желал. Когда он решил «перейти Рубикон» (Угру – границу, отделяющую Западную Европу от Центральной), захватить Западную Европу, законодатели «поддержали» это его решение. В течение нескольких месяцев вся Западная Европа была завоевана и включена в Римскую империю (1737 г.).

Но формально законодатели все еще оставались выше императорской власти, и через некоторое время, когда власти Ивана V возник достойный противовес, это проявилось в полной мере.

Во-первых, в Константинополе было принято решение о создании Орды (1737 г.), армии по поддержанию мирового порядка. На принятие такого решения потребовалось четыре месяца, поскольку даже мировой император не мог сделать этого самолично. Это решение было сопряжено с новым налогом (людьми), а ввести его могли только законодатели (Собор Византии).

За два года Орда была собрана, обучена и начала побеждать, а потом в течение нескольких десятилетий контролировала ситуацию в Московии и всей Европе. Ивана V взяли в плен, где он провел многие годы. Но отменить прежние решения местных законодателей (по прежним законам, которые они как раз защищали) ни Орда (order – порядок), ни мировой император не могли.

 Во-вторых, после захвата княжества франков (столица Париж) и отстранения там прежней (еврейской) администрации (1752 г.) в Римской империи возникла политическая оппозиция из отстраненных от власти евреев. Лидер ее Вольтер. Они начали свои проповеди с Орлеана (в ТИ Жанна Д`Арк), потом перебрались в Богемию (в ТИ Ян Гус), и так прокатились по всей Римской империи, стараясь восстановить народное самоуправление, добиться его активности и старшинства этой ветви власти над исполнительной. Почти везде, кроме Испании, откуда евреев изгнали (1760 г.), и Парижа, где им устроили «Варфоломеевскую ночь» (1767 г.), это удалось. Народовластие в Римской империи почти повсеместно было восстановлено. В Париже это тоже произошло, хотя несколько позже (1781 г.) и уже без участия Вольтера.

По иному сценарию развивались события в Московии. Несмотря на то, что Иван V (Меньшиков) на многие годы захватил исполнительную власть, отменить народовластие, подмять под себя власть народных представителей он так и не смог.

Однако в тех вопросах, которые были в компетенции исполнительной власти, Московия занимала в разборках с Константинополем сторону Ивана V. Поэтому Константинополь и Полтава (столица казачьего войска) рассматривали ее как противника.

Первое вторжение (1726 – 1728 г.) казаков (половцев) произошло после смерти Петра I (1725 г.). Именно оно и не позволило Ивану V подчинить себе законодателей. Второе – уже после захвата Иваном V Западной Европы. Московия и Римская империя на многие годы оказалась под военным контролем татарской Орды (с 1739 г.). Это сопровождалось сбором дани (налогов). К тому же постоянное присутствие или набеги оккупационной армии (Орды) наносило всем жителям немалый урон.

В Московии возник новый очень внушительный обобщенный налог. Естественно встала задача его уменьшить. Это была прерогатива народовластия. Было принято решение создать армию достаточной численности, отказаться от уплаты дани (1759 г.) и самим начать наступление на Орду (1761 г.).

Серия военных успехов показала, что такая политика перспективна, но до окончательной победы было еще далеко. К тому же, через девять месяцев после начала успешных военных действий Московии, в Константинополе произошел военный переворот (1761 г.), организованный «запорожцами», в результате которого к власти пришла «военная партия». Мировым императором стал Селим I (Авуз – Грозный). Была усилена мобилизация в Орду. Константинополь провел серию реформ, свернул демократию на всех контролируемых им территориях и перешел в ответное наступление. Римская империя оказалась на грани полного разгрома.

Если бы это произошло, то далее наступила бы очередь Московии. Надо было срочно принимать ответные меры. Но исполнительная власть (Петр III) оказалась не готова к столь же решительным действиям. И здесь, так же как в Константинополе, своя «военная партия» организовала дворцовый переворот (1763 г.). Формально власть перешла к регентше (Екатерине II), реально оказалась в руках Потемкина, назначенного ею патриархом (премьер-министром). (В ТИ от этого назначения остался едва заметный след в виде того, что Потемкин первоначально собирался заниматься духовной деятельностью.)

Однако народное самоуправление все еще было выше. Без его поддержки рассчитывать на военный успех не приходилось. Исполнительной власти были нужны полномочия для оперативного реагирования на быстро меняющуюся ситуацию и средства на ведение войны. Срочно был собран Земский собор (1764 – 1766 г.). Он проголосовал за повышение налогов, а также дал исполнительной власти необходимые полномочия собирать их всеми доступными средствами.

Для успешного ведения военных действий исполнительной власти была нужна целая серия дополнительных полномочий. К примеру, при необходимости надо было срочно проводить дополнительную мобилизацию (это своего рода налог), заключать (или нарушать) перемирие, вести «торг» на возможных переговорах с противником, реорганизовывать армию, ее снабжение и т.д. По действовавшим тогда законам (традициям) все эти вопросы были в компетенции народовластия. Земский собор делегировал все эти полномочия исполнительной власти.

При этом произошло это не сразу вдруг. Процесс передачи власти длился два года. Для этого собирались три сессии законодательного собрания (в ТИ это Тридентский собор), чтобы решать задачи по мере их поступления, поскольку сразу заранее сказать, какие потребуются полномочия, было невозможно. В результате этого практически все необходимые на тот момент полномочия для реорганизации армии и успешного ведения военных действий были делегированы исполнительной власти (регентше и патриарху).

Законодатели сделали то, что они и должны были по своей функции. Они создали условия для минимизации самого главного налога того времени – военного. Московия начала побеждать и оперативно перестраиваться в зависимости от ситуации. В полной мере проявились преимущества единовластия, если осуществляет это единовластие талантливый руководитель, и его личные интересы полностью совпадают с интересами дела.

Интересы руководства Московии и представителей народа разошлись только в одном принципиальном вопросе. Законодатели категорически отказались делать эти полномочия наследственными. Таким образом, они гарантировали, что народовластие, утраченное на время активных военных действий, все равно рано или поздно восстановится. Как вариант, если бы даже регентша отказалась это делать, все должно было вернуться к нормальному состоянию после возвращения из плена (из Полтавы) законного наследника (Ивана Антоновича) и его коронации.

Второй гораздо менее существенный вопрос, по которому не удалось договориться, это функции Потемкина. По закону короноваться государем Московии мог только Рюрикович, имеющий наследников (сына и внука). Система же воспроизводства в царском роду (после попадания рода Петра I в плен) контролировалась янычарами и была организована так, что всех непервородных сыновей государя кастрировали (или, начиная с некоторого времени, стерилизовали). А чтобы государь не мог воспроизвести других наследников, его самого из плена отпускали тоже уже неспособным к продолжению рода. Первородный же его наследник оставался в плену, пока не приходила его очередь освобождения (рождение его внука).

 Потемкин был Рюриковичем, но не первородным. Наследников он не имел, и иметь уже не мог. Поэтому действовавший закон не позволял ему короноваться государем Московии. К тому же первым в списке на коронацию был Иван Антонович (сын Петра III и отец Павла I), находившийся в то время в плену. Изменять законы, действовавшие в этой части, законодатели не хотели, да и не могли, поскольку здесь сразу требовалась целая серия изменений (пошаговый метод не работал).

После собора остался рабочий орган, назначенный собором, «смотрящий» за деятельностью исполнительной власти. Выйти за пределы отмеренных ей полномочий регентша и патриарх не смогли бы. Нарушения в этой части привели бы к срочному созыву нового Земского собора по инициативе наблюдателей.

Так что депутаты собора приняли оптимальное решение. Они в условиях войны наделили исполнителей дополнительными полномочиями, уменьшив, таким образом, основной обобщенный налог этого времени, а, согласившись на временное прекращение народовластия, максимально позаботились о том, чтобы оно не исчезло навсегда. Заранее просчитать сложную комбинацию, которую спустя десятилетие подсказал Вольтер, на том уровне сознания, естественно, никому было не по силам. Но об этом чуть позже.

Первоначальный же итог Земского собора это повышение налогов и неограниченные полномочия исполнительной власти по их сбору. Но, несмотря на то, что за эти меры проголосовали народные представители, народ не очень всему этому обрадовался. Платить не спешили. Патриархальная местная администрация (попы и дьяки) с задачей сбора повышенного оброка не справлялась.

В деревню были отправлены государственные представители с полномочиями по выколачиванию оброка с крестьян (аналог коммунистической продразверстки 1918 г.) и набора рекрутов в армию (налог на крестьянскую общину). Эти с поставленной задачей справлялись успешнее. Однако народ отреагировал по-своему.

Многие побежали со своих мест на поиск лучших. В ответ на это власть ввела заповедные годы (1767 – 1768 г.) запрещавшие переход крестьян с места на место в Юрьев день. Народ в большинстве своем подчинился, но практически все, с кого запредельные налоги хоть раз получили, сократили свои посевные участки, чтобы собирать тот минимум, который им и так оставляли на еду и посев в новом году. Большинство пахотной земли пустовало.

В результате крестьян от налога («церковной десятины») освободили, поскольку с тех минимальных наделов, которые те сами себе оставили, заплатить их было невозможно. Эти земли так и остались в распоряжении крестьянской общины.

Все же пустующие пахотные земли передали в пользование «комиссарам», собиравшим налоги. Их сделали помещиками, основными налогоплательщиками в государстве. Они должны были засевать выделенные им земли и обеспечивать поступления в казну.

На крестьян же вместо оброка, от которого их освободили, ввели повинность, «барщину», необходимость отработать определенное время на помещичьей земле. Обязанность следить за соблюдением «сбора этого нового налога» была возложена на помещиков. Естественно, они получили для этого все необходимые полномочия, включая возможность наказывать виновных.

В 1773 году эти отношения, включая прикрепление крестьян к земле с невозможностью перехода их с места на место, были окончательно узаконены. Должность помещиков стала наследственной, что фактически сделало их собственниками земли – феодалами. При этом дележ на помещичьи и общинные земли произошел сам собой естественным образом в ходе этой феодальной реформы. Общинные земли были лучшими пахотными землями, которые крестьяне сами себе оставили во время уклонения от завышенного оброка. Но их размер позволял только прокормиться. Для торговли этих средств, как правило, было недостаточно. Собственное крестьянское хозяйство стало практически полностью натуральным.

Реформа, начатая Потемкиным, привела еще к одному существенному, с точки зрения рассматриваемой темы, результату. Была создана профессиональная регулярная армия.

В это время в мире было несколько видов военных формирований. Во-первых, профессиональной армией были украинские казаки. После захвата Полтавы (1778 г.) противником (Суворовым) они переместились южнее, за пороги, и стали называться запорожцами.

Во-вторых, средневековые армии военизированных орденов: госпитальеров, тамплиеров, меченосцев и т.д. Офицерский состав их были члены орденов, профессиональные военные, рядовой состав – наемники, служившие за плату определенное контрактом время. По окончании контракта такой наемник увольнялся, заключал новый контракт, или, если ему за особые заслуги предлагали офицерскую должность, вступал в члены ордена.

В-третьих, татарская Орда. К национальности татар эта Орда прямого отношения не имела. Точнее, национальность возникла позже, и к ней приклеили уже существовавшее прежде название. Первоначально было «тартар» – территория (костяк согласных тот же), с которой набирали рекрутов в Орду. Это был почти весь мир, исключая Московию и Римскую империю (по современной карте – Западная и Центральная Европа). Набирали рядовой контингент туда насильно на всю жизнь. Это был своего рода налог. Вернуться из Орды можно было только стариком или инвалидом. Жалованья татары не получали, но были на государственном (Константинополя) обеспечении.

Офицерские должности в Орде занимали украинские казаки. Они обучали новобранцев, потом командовали ими. Одно из жаргонных названий запорожцев в этой связи – монголы (по-гречески – великие, поскольку ростом они, как правило, были на голову выше рядового состава). Отсюда название татаро-монгольская орда. Располагалась она на территории почти всей правобережной Украины (кроме Полтавской области). Мирного населения на этой территории в то время не было.

Обучить татар военному делу была очень непростая задача. Соответствующая культура в цивилизации на тот момент только складывалась, и новобранцы, даже если и владели некоторыми военно-прикладными навыками вроде стрельбы из лука или управления конем, не имели представления о строе, военных порядках и т.д. Поэтому в Орде вводилась очень жесткая дисциплина с узаконенной системой наказаний за малейшие нарушения вплоть до казни. Только так удавалось сделать из татар боеспособную армию, послушную командирам. Рядовой состав должен был своего командира бояться больше, чем врага на поле боя.

Стрельцы, а правильнее «стерельцы» (от «стеречь», а не «стрелять») выполняли первоначально охранные и полицейские функции, а не военные. Только позже по причине отсутствия в Московии иных военных формирований их стали использовать и в боевых действиях, но, как только была создана регулярная армия, от этой практики отказались.

Детство, как и все Рюриковичи Московии, Потемкин провел в Полтаве (в плену). Поэтому многие элементы устройства армии казаков и татар он мог наблюдать лично. Потом оказался в Московии. И здесь тоже сам мог понять слабые и сильные стороны других военизированных формирований, в частности стрельцов.

Конные ватаги татар и «запорожцев» были бессильны перед строем пехоты, ощетинившимся штыками, стреляющими залпами по тем, кто слишком близко подошел к ним. К тому же в это время появилась полевая артиллерия. Пехотный строй, подкрепленный артиллерией, стреляющей картечью, был практически неуязвим для легкой кавалерии – основной ударной силы противника.

В бою пехотный строй должен был действовать как единый организм, послушный воле командира. Главное в этой тактике было держать строй, не допускать даже минимальной паники, ведущей к несогласованности действий. Если кого-то убивали, то его место должен был сразу же занять следующий. Рядовой в этой ситуации не имел права думать о себе и свой безопасности. Он должен был думать только о том, как выполнить приказ командира. Это каждому оставляло гораздо `большие шансы выжить (обобщенный налог уменьшался).

Достигалось такое сознание тщательной муштрой, выучкой, доведенной до автоматизма, и порядками в армии сходными с порядками в Орде. Именно устройство Орды было взято Потемкиным за основу при создании собственной армии. Только так можно было сделать из осторожного крестьянина хорошего солдата, чтобы побеждать в той войне.

В чем была специфика этой новой армии по сравнению с прежними военными формированиями?

– Украинские казаки были своего рода профессиональным средневековым цехом военных. Высшим органом у них было общее собрание, казачий круг. Если им что-то в действиях атамана, гетмана или даже мирового императора не нравилось, то это сразу же выносилось на общее обсуждение, которое вполне могло закончиться переизбранием командира или гетмана. Да и мировой император (турецкий султан) не был для них абсолютной властью. Ему вполне могли ответить оскорбительным письмом, а при необходимости, поскольку корпус янычар, личной охраны султана, состоял только из украинских казаков, «заменить» (законным наследником) и его самого.

Стрельцы в Московии тоже были из той же средневековой культуры с народовластием. Несогласие с действиями власти или их руководства (стрелецкой старшины) автоматически приводило к митингу. Перешагнуть через действующие законы (традиции) ни власти, ни стрелецкой старшине было невозможно.

В рыцарских орденах система была уже несколько иной. Они подчинялись только своим внутренним порядкам, зачастую нарушая все остальные законы. Члены ордена (офицеры) воспринимали это как должное. А наемники «митинговать» по своему статусу не могли. Единственным исключением из этого правила могла быть ситуация, когда их посылали на верную смерть. На такое наемник, работающий за плату, не подписывался. Кроме того, в критической ситуации, если други<