Евгений в доме отдыха васильево. Поощрен путевкой за отличную учебу.

 

Клятва юности.

 

Завуч Чернушинской железнодорожной школы № 9 Василий Харитонович Харитонов с интересом читал характеристику Евгения Францева, выданную Сергачской школой. В голове преподавателя невольно возникали сомнения - не слишком ли высоко оцениваются достоинства этого парня? Упорный в учебе, примерный комсомолец, хороший общественник. Не преувеличено ли? Василий Харитонович даже усмехнулся: общие фразы. А ему, классному руководителю, хотелось бы поглубже и конкретнее узнать эти “исключительные” достоинства новичка.

Правда, на вид он сразу понравился. Высокого роста, атлетического сложения. Глаза ясные, взгляд уверенный, но спокойный и доброжелательный. В разговоре тактичный, вежливый.

“Что ж, это располагает. Однако, однако, - повторяет про себя Василий Харитонович и решает: - Схожу-ка я к его родителям. Познакомлюсь с семьей, увижу их жизнь. И станет яснее.”

... Иван Дмитриевич и Варвара Васильевна встретили классного руководителя с почтением и доброжелательно. Угостили чаем, разговорились откровенно.

- О его учебе мы давно не беспокоимся, - махнул рукой Иван Дмитриевич. - Да и о младших тоже.

- Женя о них заботится не меньше нашего, - вставила слово Варвара Васильевна. - Сам никогда не опаздывает на уроки и им не позволяет. Пусть даже времени в обрез, вперед не убежит, а возьмет за руку, кому тоже в эту смену, и скоренько за собой. Ни за что не даст опоздать.

- А как заботится о младшем, Славе, - добавляет Иван Дмитриевич. - Слава-то у нас на костылях, нога больная, когда большой снег, ходить ему трудно. Тогда Женя в школу на саночках его везет.

- И уроки помогает учить, - вновь вступает в разговор Варвара Васильевна. - Все объясняет, объясняет, как что там решать. И ждет, когда поймут. Откуда только терпение?

- Так и нужно, - твердо заявляет Иван Дмитриевич. - Добивается, чтобы суть поняли, а потом решали. А вот немецкий язык осваивают совместно, даже экзаменуют друг друга.

- Евгений у вас старший? - спрашивает гость.

- Нет, - улыбается Иван Дмитриевич. - Старшая у нас Мария. Школу давно закончила, работала на заводе, сейчас в педагогическом институте. Вторая - Александра. Третья - Юлия. Учится на зоотехника в Москве в Тимирязевской академии. И четвертое дите - дочка, Людмила. Она тоже пожелала стать учительницей и поступила в Калининский пединститут.

- Уехала, и без нее в доме тише и как-то грустнее стало, - вздохнула Варвара Васильевна. - Ведь Людочка у нас страсть какая веселая и бойкая. Ее и прозвали пионервожатой. Заводила во всем: и спеть, и сплясать первая.

- И спортсменка, - поддакнул Иван Дмитриевич и, подбоченившись, продолжал. - А вот пятый у нас - уже мужчина, Николай. Хорошо закончил школу, уехал учиться в институт Цветных металлов и золота. Два года отлично учился. И вдруг - на тебе! По призыву комсомола принял решение пойти на флот - недавно по специальному набору послан в Ленинградское Высшее военно-морское училище имени Фрунзе.

С интересом слушал Харитонов рассказы родителей своего нового ученика, а потом поинтересовался их младшим сыном, Славой. Как же он учится с такой физической травмой.

- На отлично! - не без гордости отвечал Иван Дмитриевич. - Парнишка тоже не плох. Это ведь он выучил грамоте свою маму. - Он с улыбкой посмотрел на Варвару Васильевну. - Выполнил пионерское поручение, занялся “ликбезом” - ликвидацией безграмотности почтенных по возрасту граждан, в том числе и своей родной мамаши.

Помолчав, усмехнулся.

- То-то его прозвали “профессором”.

... Евгений с первых дней держался в классе просто и дружелюбно, с обычным серьезным отношением к учебе и комсомольским делам, общественным и спортивным занятиям. И сразу завоевал авторитет у одноклассников. Не только потому, что сам учился на отлично, глубоко вникал в предмет, но и оттого, что неустанно помогал товарищам. Бывало, зайдет их классный руководитель в общежитие-интернат школы, которое он посещал ежедневно как завуч, а там - Евгений.

Объясняет ребятам решение задач по алгебре, физике, помогает изучать немецкий язык. Склонились над столом, спокойно рассуждают. А в другой раз - разговор громкий, спорят, шумят. Что такое? Оказывается, развели дискуссию по какому-нибудь классическому роману или обсуждают события в стране, за рубежом.

Вспоминает одноклассник Евгения Виталий Филиппов.

- В Чернушинскую школу я пришел из сельской. Вначале учиться было трудно, мои знания оказались значительно ниже, чем у моих новых товарищей. По национальности я чуваш и прежде посещал марийскую школу, русский язык знал плоховато.

В новой школе ко мне отнеслись с большим участием. Стали помогать в учебе. Особенно старался Женя Францев. В классе он был самым сильным, охотно помогал товарищам. Разъяснял, растолковывал и добивался, чтобы его подопечный во всем разобрался. К выпускным экзаменам по физике и математике я готовился с ним. Уходили к реке Танып на целый день и там занимались. Очень помог мне Женя. У нас была хорошая дружба. Продолжалась она и после того, как в 1940 году ребята и девочки нашего класса проводили меня в Красную Армию: с Женей обменивались письмами до 1944 года, когда в июне пришла от него последняя весточка...

Позади девятый класс. Пролетели и летние каникулы, полные интересных занятий, спортивных соревнований, походов, музыкальных вечеров. В 10 класс ребята и девушки пришли повзрослевшими, даже более солидными.

Евгений заметно выделяется, и на комсомольском собрании его избирают комсоргом 10 класса, а затем, на районной конференции, членом райкома ВЛКСМ. Школьная же организация комсомола доверяет ему работу заместителя секретаря.

Ощущение ответственности, важности возложенного шло в унисон с устремлениями и мечтами юноши, и Евгений как бы получает от этого дополнительный импульс к своей целеустремленности и энергии. “Во всем должен быть примером; во всех делах, больших и малых - впереди”, - пишет он в дневнике. И, как говорится, изо всех сил стремился к этому.

Безграничное увлечение юности нередко озарено видением только главного и почти не мирится с послаблением, даже если оно жизненно естественное, а то и необходимое. У Евгения это проявлялось. Он довольно резко “критиковал” тех комсомольцев, которые учились неровно или без особого усердия выполняли общественные поручения.

Не пожалел даже брата Володю. Тот подал заявление о вступлении в комсомол. На заседании комитета ВЛКСМ школы все проголосовали “за”, а вот Евгений “против”. Почему?

- Да потому, что я знаю Володю лучше всех и считаю: он еще не готов к такому серьезному шагу, - отвечал Евгений.

Сознание особой ответственности комсомольского вожака в Евгении проявлялась и в покровительственном отношении к младшим. Впрочем, так вели себя многие его сверстники. Семьи, в основном, были многодетные.

“Пятый класс, в котором я училась, - вспоминает Тамара Ивановна, - занимался в первую смену, а во вторую, в этом же помещении, - 10 класс, в котором учился Женя. Когда приходили десятиклассники, мы, малыши, еще собирали учебные принадлежности. Старшие нас не торопили, поджидали, когда все сложим в портфели. Вели себя спокойно, по-взрослому разговаривали с нами, спрашивали об учебе, пионерских делах, давали советы. Потом даже взяли шефство (правда, этот термин тогда не применялся) над нами: обучали в кружках ПВХО и ГСО (“Противовоздушная и химическая оборона” и “Готов к санитарной обороне”). И что особенно нам нравилось - приглашали на школьные вечера старшеклассников. Мы, очень довольные таким вниманием и великодушием, держались тихо, скромно, во все глаза наблюдали за поведением старших, их манерами: как они разговаривают со сверстниками, как танцуют. Одним словом, учились тому, чего в то время не писали в книгах и учебниках. По прошествии многих лет мне кажется, что большая заслуга в этой невидимой, ненавязчивой воспитательной работе была именно моего брата Жени. Ведь он был не только активным участником этих вечеров, но и главным организатором”.

Боевым организатором становился Женя при необходимости оказать помощь путейцам. На снегоборьбу выходили все учащиеся школы. Комсомольские вожаки выдвигали лозунг: все средства, заработанные на уборке снега - на оборудование физико-математического и химического кабинета. Существующий до этого был бедным. А за две зимы школьники заработали столько денег, что на них закупили оборудование, превратившее кабинет в образцовый: по оснащенности он занял второе место среди школ Казанской железной дороги.

Каждый день у Евгения заполнен до предела. С утра - домашние дела, уроки, после обеда - школа. Вечером - общественные занятия. В них он внес и давнишнюю семейную увлеченность самодеятельным искусством.

В школе действовали хоровой и драматический кружки. Евгений с удовольствием занимался в них. В праздники, иногда по воскресеньям, хористы спешили в большое деревянное здание, что стояло неподалеку от школы, - районный Дом культуры. Выступали с концертами. Играл и духовой оркестр. По выходным под его музыку устраивались танцы.

Надо сказать, что руководил оркестром на общественных началах одноклассник Евгения Юрий Баландин. Одаренный музыкальными способностями, он был душой оркестра и заводилой вечеров и концертов. Играл на многих инструментах: трубе, альте, баритоне. Десятиклассники считали оркестр своим. Ведь в нем играл еще один из них - Игорь Гурин, который был хорошим баянистом. Он же аккомпанировал школьному хору.

В хоре Евгений Францев чувствовал себя рядовым исполнителем, а вот в драмкружке - тут уж он выделялся. С восторгом воспринял предложение руководителя кружка, учительницы по литературе Полеско поставить любительский спектакль о пограничниках Дальнего Востока. Пьеса называлась “Падь серебряная”.

- В ней очень интересен главный герой - полковник Красной Армии, - добавила учительница.

- Роль интересная, но сложная, - согласился Евгений. - Как вы думаете, Олимпиада Ивановна, кто бы мог ее сыграть?

- Думаю, что у тебя она получится лучше всех, - улыбаясь, отвечала руководитель кружка.

Так и решили. Готовили кружковцы постановку вдохновенно, учили роли, анализируя и критикуя друг друга, подбирали костюмы, мастерили декорации. Самыми деятельными помощниками режиссера - Олимпиады Ивановны Полеско были Евгений Францев и секретарь комсомольской организации школы Екатерина Мартазова. Она, правда, не играла в спектакле, но была, как и Евгений, помощником режиссера.

Роли исполняли, в основном, их одноклассники: Михаил Глухов, Дмитрий Чертаков, Алексей Цапкин, Петр Швецов, а друг Евгения - Виталий Филиппов играл сержанта-пограничника.

В день премьеры все страшно волновались. Шутка ли, спектакль будет смотреть вся Чернушка! И в самом деле, зал был полон. Занавес раздвинулся, и глаза зрителей обратились на сцену...

Вначале юные артисты были скованы, чуть ли не путались, но вскоре разыгрались, особенно Евгений. Он самозабвенно вошел в роль патриота-командира и даже не столько был “артистом”, сколько естественно выражал свою увлеченность высокими идеями защитника Родины. И здесь, в любительском спектакле, на скромной сцене районного Дома культуры, пусть с наивным пафосом, но искренне, от души, твердо и непоколебимо прозвучала клятва будущего героя России.

... Зал был полон аплодисментов.

Успех окрылил самодеятельных артистов. И они надумали поставить спектакль по классическому произведению. Выбор пал на поэму М. Лермонтова “Песня про царя Ивана Васильевича и купца Калашникова”. Конечно же, роль богатыря-купца была поручена Евгению. Внешность его, как нельзя более подходила к облику русского молодца эпохи Ивана Грозного.

“Я с нетерпением ждала спектакль, - вспоминает Наталья Ивановна, сестра Евгения. - Наконец, этот вечер настал. Смотрю на сцену, вижу купца Калашникова, как настоящего, и не узнаю в нем Евгения. Вылитый торговый гость старорусских времен. Только характерные нотки голоса выдавали в нем родного брата.”

Главным героем любовались многие, в том числе и Вера Плеханова. Она за год до этого закончила 10 класс, но осталась в школе пионервожатой. Возможно, Евгений знал ее, но, как говорится, его сердце ждало своего часа. И вот однажды их глаза встретились: приятное, томное чувство разлилось в сознании и душе каждого. “Увиделись - и словно биополе между нами возникло, - вспоминала потом Вера Васильевна. - Никаких слов о любви, однако, не произносили. Просто старались побольше находиться вместе.”

Как оценить эти отношения юных сердец? Конечно же - сдержанностью чувств, воспитанных целомудренной этикой строгой комсомольской атмосферы того времени, верными и послушными детьми которой были многие молодые энтузиасты построения социалистического общества. Тогда даже слово “любить” заменяло слово “дружить”.

А Евгений ведь уже дружил. С одноклассницей Катей Мартазовой. О том, как началась эта дружба, Евгений вспоминает впоследствии в одном из своих писем.

“Хорошо помню тот день, когда мы с Колей шли полями, без дорог в Брод на пионерский костер, где ты была пионервожатой. Там, вечером, Коля познакомил меня с тобой. Особенно помню тот день, когда пошел с Милой в Дом культуры и я пригласил тебя танцевать. Как смущался потом, что плохо танцую и многие смотрят на неуклюжего новенького. В общем чувствовал себя неловко. После этого я долго не решался танцевать...”

Однако дружба с Катей Мартазовой завязалась. Впрочем, в самом деле, они только дружили в истинном смысле этого слова. У Кати был патефон - большая редкость в то время - одноклассники нередко собирались у нее. В общей компании бывала и Вера, приглашала всех, в том числе и Катю к себе в гости, в деревню неподалеку, где жила. Все держались друг с другом просто и искренне.

Вот как рассказывала впоследствии обо всем этом Вера Плеханова. Вспоминая Евгения той поры, она видит его высоким и стройным; с голубыми глазами, которые иногда кажутся серыми; со светлыми, слегка вьющимися волосами; прямым носом, приятной застенчивой улыбкой.

Одевался Евгений скромно, но всегда и во всем был аккуратен. Доброжелательный, приветливый, он быстро сблизился с одноклассниками, а потом вошел в ряд активистов школы. Стал председателем совета дружины и членом комитета ВЛКСМ. Увлекался занятиями в драмкружке.

Учился Женя только на “отлично”. Любил математику, историю, литературу, особенно стихи. Читал исключительно много. И охотно помогал в учебе товарищам. Ему нравилось объяснять ребятам решение сложных задач, формул, теорем. Но когда его хвалили или ставили в пример за хорошую учебу - смущался, отмахивался: мол, не за что его превозносить, так как хорошо учиться - обязанность каждого школьника.

И вместе с тем был снисходителен к слабым, не высмеивал их, не оскорблял, не обижал, а вот помощь мог оказать любому.

Как Евгений относился к девушкам? Вера рассказывает об этом хотя и сдержанно, но тепло и откровенно. Сердечные увлечения как Евгения, так и свои, затушевывает понятием дружбы. О любви не произносилось ни слова, лишь осторожно говорилось, что человек нравится.

“Одноклассницей Жени была Катя Мартазова, - рассказывает Вера. - Скромная, симпатичная девушка. Женя ей нравился с первого дня приезда. У меня с Катей были дружеские отношения. И вот вскоре мы с ней, а так же Женя и его товарищ, одноклассник Миша Глухов образовали тесную компанию. Постоянно встречались в школе, по общественным и комсомольским делам.

Иногда Катя приглашала нас к себе в гости. У нее был патефон. Мы заводили его, танцевали. Я учила Женю танцевать, а Катя - Мишу. Обстановка всегда была веселая, непринужденная. Мы чувствовали себя свободно. Женя становился более откровенным и душевным в чувствах к нам, в проявлении своих увлечений поэзией, романтикой. С жаром читал стихи, больше Лермонтова, шутил, рассуждал обо всем, что его волновало. Многое находило отклик в моем сознании, и мы с Женей невольно чувствовали все большую общность взглядов и интересов. Не знаю, как получилось, но через некоторое время мы уже чувствовали тягу друг к другу. И хотя у меня к обоим мальчикам Жене и Мише - были самые добрые отношения, я уловила, что к Евгению моя душа лежит по-особому. Да и он был ко мне неравнодушен, хотя никаких объяснений в любви не было.

Только однажды, после того, как я 10 дней не была в школе из-за болезни, Женя, встретив меня, серьезно произнес: я получил по истории “четверку”. Потому что ничто в голову не шло, все думал о тебе. Да и вообще, тогда на переменах он все-время стремился встретиться со мной, находил какие-то общие дела, всегда улыбался и откровенно сожалел, когда раздавался звонок.

Стали встречаться мы не только в компаниях, но и вдвоем. Особенно нравилось кататься на лыжах по лесным дорожкам. Даже нашли две любимые березки. К одной становился Женя, к другой - я. Мы называли эти березки своими друзьями и даже разговаривали с ними. Это время было самое счастливое в наших отношениях.

Иногда я приглашала Женю и Катю с Мишей к себе домой, в деревню Б. Березник. Я с родителями жила там на квартире, занимали мы небольшую комнатку. Она была вся в цветах, разводили которые мои родители. Женя всегда восхищался и любовался цветами.

Мои гости пили чай с печеньем. Это было единственным угощением. О вине и курении никто и понятия не имел.”

Наступило лето 1940 года. Для Евгения и его одноклассников пришла пора знаменательная, торжественная и немного грустная. Закончена учеба в 10 классе, хорошо сданы выпускные экзамены: из 26 учащихся семеро получили аттестат отличника. И у всех впереди теперь разные жизненные дороги.

                       

Евгению - восемнадцать лет.