Глава VII. Что ему королева, и что он королеве. . .

This page in English

Изучение весьма объемных материалов, посвященных спору об авторстве, показывает, что доводы в пользу некоторых "альтернативных кандидатур" весьма впечатляющи, хотя доказательствами в строго научном смысле их признать нельзя. Последнее слово все-таки за истинным содержанием творческого наследия Шекспира, а оно практически еще не раскрыто. Ведь недаром же один из виднейших поэтов Англии Бен Джонсон препроводил издание Фолио стихотворным посвящением, в котором советует читателю не обращать внимания на портрет Шекспира, а вчитываться в тексты его произведений. Оно и понятно: на этом знаменитом портрете работы Дройсхута откровенно изображена шутовская маска, закрывающая лицо; четко видна даже граница этой маски. Шутовской камзол Шекспира на этом портрете скроен из двух левых половинок, одна из которых вывернута наизнанку. Специалисты по компьютерной графике определили, что черты "лица" маски принадлежат королеве Елизавете. Не берусь судить; но все же отмечу, что как поэтесса королева была весьма современна даже по нынешним меркам: лаконичный стиль изложения, глубокая мысль, емкие образы. Поражает совпадение лексики ее речей с лексикой некоторых сонетов Шекспира (не говоря уже о специфической и весьма актуальной именно для этой королевы тематике некоторых сонетов). Хотя, конечно, такие закрученные фабулы мениппей конструировала явно не она — у нее были другие заботы. Да и человек, выступавший под псевдонимом "Шекспир", был еще жив после ее смерти (1603 г.).

Если рассмотреть в совокупности данные относительно тайны личности "Шекспира", то обращает на себя внимание очень важное обстоятельство: эта тайна не могла быть прихотью одного человека, она строго оберегалась на уровне государственного секрета. Причем явно видно, что основную роль в этом играл Тайный Совет — очень эффективная разведка и контрразведка. Дело доходило до того, что, если в печати появлялся только намек на личность "Шекспира", немедленно принимались строгие меры. При подготовке Фолио Бен Джонсон был пожалован должностью смотрителя королевских увеселений; после выхода книги из печати в 1623 году все подготовительные материалы были сожжены, включая библиотеку самого Джонсона, а ему было удвоено и без того немалое жалованье (всем была известна его некоторая болтливость, в особенности под воздействием спиртного). До нас не дошло ни единой поэтической строчки, написанной рукой того, кто был Шекспиром.

В одном из писем (1603 год) Мэри Сидни-Генри графиня Пембрук (сестра Филипа Сидни) просила своего сына (придворный при Якове) пригласить короля к ним в имение, поскольку там будет "человек Шекспир". Разумеется, в данном случае речь не могла идти о Шакспере ¹. Значит, только заступив на престол, преемник Елизаветы (сын казненной Марии Стюарт, до этого — король Шотландии) уже знал о тайне личности Шекспира. И даже через двадцать лет, при издании Фолио, эта тайна оберегалась с прежней строгостью — как государственная... Что-то типа "железной маски" — тайны отпрыска королевской крови. И ведь лучшие поэты Англии, современники Шекспира, на смерть какого-то выдающегося поэта и его подруги опубликовали целый сборник стихов ("Жертва любви"), где, ни разу не назвав его имени, отмечали, что он общался с королями (смерть Шакспера из Стрэтфорда осталась никем не замеченной).

Из материалов современногошекспироведа И.М. Гилилова следует, что этот честеровский сборник вышел в свет не в 1601, и не в 1611 году, как об этом указано на обложках дошедших до нас экземпляров, а в 1612-м, причем все стихотворения в нем посвящены памяти человека, который был Шекспиром ². Хотя вряд ли можно согласиться с его выводом, что сборник посвящен памяти Роджера Мэннерса, 5-го графа Рэтленда, все же материалы И.М. Гилилова во многом характеризуют обстановку вокруг тайны личности Шекспира. Кстати, именно тогда пайщик театра "Глоуб" Шакспер возвратился из Лондона в Стрэтфорд и до самой смерти в 1616 году никакого отношения к литературным занятиям не имел.

Из факто, которые приводит И.М. Гилилов, следует, что Рэтленд мог участвовать в создании некоторых произведений, вышедших под именем "Шекспир" (однако вряд ли можно согласиться, что этот человек был единственным, или хотя бы основным автором произведений). Тайные, среди ночи, похороны Рэтленда состоялись почти через месяц после смерти; гроб не открывали, лица покойного никому не показывали, панихиду вообще справили через два дня, что беспрецедентно. Его вдова Елизавета (дочь Филипа Сидни) на похоронах не присутствовала, да и в своем завещании он ее даже не упомянул. Впрочем, с самого начала их брак носил фиктивный характер; Елизавета сразу после замужества "ушла в тень", куда-то надолго отлучалась. Обоснованный вывод И.М. Гилилова, что вместо Рэтленда был захоронен кто-то другой, вызывает закономерный вопрос: кто же был захоронен в 1612 году в фамильном склепе Мэннерсов? Откуда его везли так долго? И как называется та инстанция, без ведома и тайной санкции которой такие похороны, преступные с точки зрения религии и закона, не могли состояться вообще? Допустим, вместо Марло в 1593 году действительно захоронили подвыпившего матроса; но ведь в данном случае — граф, и списать такие похороны на прихоть вдовы (которая за 12 лет замужества так и не стала его женой) вряд ли можно...

Кстати, о смерти Марло. Там ведь тоже не обошлось без Тайного Совета. Все трое подтвердивших факт смерти "друзей-свидетелей", с которыми он якобы находился в Дептфорде 30 мая 1593 года, были связаны с разведкой. Дело расследовал не местный прокурор, а коронер королевы, причем поспешно, и уже 1 июня тело было предано земле. Труп не был представлен на опознание даже хозяйке того дома, где произошло убийство. Впрочем, лицо все равно было обезображено, да и хозяйка, как оказалось, тоже была связана с разведкой (то есть, с тем же Тайным Советом), а усадьба ее использовалась как пункт переброски агентуры на континент. Но это еще не самое главное.

А главное, пожалуй, в том, что коронер получил лично от королевы Елизаветы письменный инструктаж относительно того, каким должно быть его беспристрастное заключение — сохранился подлинник! Ингрэм Фрайзер, убийца, был признан невиновным в смерти Марло, выпущен из тюрьмы и тут же принят на службу — снова-таки в разведку, причем принят ближайшим другом убиенного Кристофера Марло!

Итак, два поразительных факта из биографии Марло: первый — вмешательство в 1587 году Тайного Совета со ссылкой на королеву по поводу присвоения степени магистра, и второй — личное вмешательство уже самой королевы в расследование дела об убийстве. Не слишком ли много чести для сына провинциального сапожника — пусть даже с университетским образованием, но все же "таннера"? И уж не это ли обстоятельство имел в виду Гамлет, когда говорил, что чернь стала наступать на пятки знати? И вообще, как часто дети сапожников елизаветинской эпохи удостаивались чести получать университетское образование и пользоваться высочайшим покровительством?..

Кстати: в доносе Бейнса фигурировали три обвинения в адрес Марло, за каждое из которых полагалась смертная казнь: богохульство, гомосексуализм и бахвальство, что он имеет право чеканить собственную монету. А это — исключительная прерогатива монархов, и такое заявление — государственная измена. Уж не являлся ли Кристофер Марло "железной маской"?.. Если бы дело дошло до суда, то предотвратить его казнь не смогла бы даже сама королева.

Очередной вопрос: почему королева принимала такое живое участие в судьбе безродного поэта и дебошира? И почему на протяжении стольких лет подлинное имя Шекспира оберегалось на уровне государственной тайны? Не поэтому ли на явно саркастическом портрете — с откровенной маской и по-шутовски скроенным камзолом — проступают черты королевы-девственницы, заявившей своему парламенту, что отказывается выходить замуж, поскольку считает себя замужем за всей Англией?

Историческая деталь: на смерть Елизаветы в 1603 году все поэты Англии откликнулись скорбными посланиями. За единственным исключением: тот, кто выступал под именем Уильяма Шекспира, не написал по этому поводу ни строчки. Марловианцы считают, что Марло был обижен на королеву за свое "забвение" (хотя можно ли обижаться на женщину, спасшую тебе жизнь? Исходя из презумпции о высочайшем гуманизме автора шекспировского канона, с таким мнением согласиться трудно). Драматург и поэт Генри Четтл даже адресовал по этому поводу "Меликерту"-Шекспиру укоризненное стихотворное послание. И, опять-таки, всплывает святой принцип дедукции: включать в круг рассмотрения все возможные варианты. Ведь в данном случае из поля зрения выпал неукоснительно соблюдаемый в рамках христианской традиции обычай: эпитафии сочиняются только посторонними, не родственниками; им, родственникам, запрещено совершать и любые действия, связанные с ритуалом похорон: нести гроб или крышку, венки или цветы; они — адресаты соболезнований, но ни в коем случае не их авторы. То есть, не исключено, что молчание "Шекспира" объясняется тем, что он был близким родственником королевы.

И ведь сам выбор Четтлом аллегорического имени адресата — Меликерт — уже говорит о многом. Отец этого мифологического персонажа хотел его убить, но мать, царица Ино, заключив мальчика в свои объятия, бросилась с ним в море (не так ли поступила Елизавета с Марло?) Боги сохранили жизнь обоим и, дав Меликерту другое имя, превратили его в божество. Отсылка Четтла — исторический факт, и связанная с этим непосредственная аллюзия соотносится с биографией Марло не столько даже в трактовке марловианцев, сколько в рамках изложенной здесь гипотезы о его происхождении. Я привожу только установленные факты, но прошу обратить внимание, как все сразу получает логическое объяснение.

... Впервые они встретились, когда ей было восемь лет — он занимался вместе с ее сводным братом Эдвардом, будущим королем. Знакомство возобновилось позже, уже в Тауэре, куда они оба были брошены ее старшей сестрой Мэри по обвинению в государственной измене. Именно там, в тюрьме, будущая королева бриллиантом нацарапала на стекле свои самые ранние из дошедших до нас стихов. Взойдя на трон в двадцать пять лет, она приблизила его к себе, допускала при посторонних слишком откровенные проявления нежных чувств; он бывал в ее покоях, даже когда она переодевалась; и вообще, их спальни находились рядом. Этот человек — Роберт Дадли, граф Лестер, родной дядя Филипа Сидни и Мэри Сидни-Генри графини Пембрук. Пишут, что королева и Дадли были тайно обвенчаны и даже имели ребенка. В таком случае этот ребенок был в близком родстве с Мэри Сидни-Генри графиней Пембрук, талантливой поэтессой, покровительницей искусств и поэтов. Той самой, в знаменитом посвящении которой сын сапожника, таннер, обращался к ней на "ты"... Хотя, конечно, если этот ребенок был на самом деле, сам факт его существования должен был составлять государственный секрет чрезвычайной политической важности. И вот почему.

Отец Елизаветы, король Генрих VIII, не имея в первом браке сына, обратился к папскому престолу за разводом. Получив отказ, перешел в протестантство и женился еще пять раз (Елизавета — дочь от второго брака). После смерти короля престол занял его сын — Эдвард VI, который умер на шестнадцатом году жизни; затем 9 дней побыла на престоле Джейн Грей, ее свергла дочь Генриха VIII от первого брака Мэри ("Кровавая"); рьяная католичка, она пыталась возвратить католицизму статус официальной религии. Став в 1558 году королевой, Елизавета укрепила позиции протестантов, вызвав гнев и интриги не только со стороны папского престола, но и сильнейших монархий Европы. Благодаря ее мудрой политике (не запретила католицизм и даже принимала католиков на службу), обстановка в стране была относительно спокойной — хотя, конечно, очень многое зависело не только от Тайного Совета, но и от ее личного имиджа. На требования парламента обеспечить державе наследника престола она заявила, что останется королевой-девственницей. Отовсюду стали изымать католические изображения Девы Марии, заменяя их портретами Елизаветы, на которых черты лица представляли собой официально канонизированную маску. И пошатнись этот имидж хоть чуточку, события могли принять непредсказуемый характер — ведь папский престол постоянно настаивал на нелегитимности брака Генриха VIII с матерью Елизаветы; утверждали, что у нее вообще другой отец (брак короля с Анной Болейн был оформлен, когда та уже вынашивала будущую королеву)³.

Как правило, в те годы внебрачные дети монархов пользовались официальным статусом "детей государства", бывали при дворе, обладали большими правами. Но именно монархов, а не королев — тем более с имиджем девственницы. Поэтому, если у Елизаветы и Дадли действительно был ребенок, то тайну эту, конечно же, должны были оберегать на уровне государственной — ради поддержания того самого имиджа, который являлся залогом стабильности в державе.

Конечно, не располагая документальными материалами (которые, возможно, никогда уже не будут получены), утверждать что-либо однозначно по этому вопросу нельзя — это пока гипотеза. Однако отсутствие архивных материалов может быть скомпенсировано выявлением скрытого содержания творчества Шекспира, и "Гамлет" тому пример. В частности, обращает на себя внимание глубоко завуалированная в "Гамлете", но открыто поданная в "Короле Лире" тема соперничающих братьев-принцев, один из которых — не совсем легитимный.

Ставший благодаря изданию произведений Шекспира самым знаменитым в мире издателем, Эдвард Блант (Blount) издавал и произведения Марло; выпуская в свет в 1598 году его поэму "Геро и Леандр", он прямо писал в посвящении, что Марло — его близкий друг. Интересная деталь: Блант — доверенное лицо и издатель Мэри Сидни-Генри графини Пембрук; при жизни ее брата сэра Филипа не было опубликовано ни одной его строчки — это она посвятила всю свою оставшуюся жизнь редактированию и изданию его произведений. Она же воспитывала его дочь Елизавету, ставшую впоследствии фиктивной женой Роджера Мэннерса, графа Рэтленда.

Вряд ли можно не согласиться с выводом И.М. Гилилова о том, что основная "кухня" шекспировского творчества была тесно связана именно с этой семьей — да, видимо, в основном там все редактировалось и оттуда поступало к издателям. Могу также согласиться с его мнением, что поминальный честеровский сборник 1612 года был посвящен памяти одновременно ушедшей из жизни пары Голубя и Феникс. Однако мне трудно представить ситуацию, когда на протяжении 12 лет продолжается брак, в котором живущие раздельно супруги не только сохраняют воспетую поэтами сборника платоническую любовь, но когда после смерти графа его так и не ставшая женой вдова принимает яд и устраивает совместные похороны в Лондоне рядом с могилой своего знаменитого отца. Да — романтично и поэтично; но только слишком уж чересчур — Природа создала Женщин не для того, чтобы они на протяжении 12 лет постились, а потом разговлялись ядом.

Трудно также не согласиться с И.М. Гилиловым, что в 1612 году умер тот, чьи произведения подписаны псевдонимом "Шекспир", и что этот человек фигурирует в честеровском сборнике как Голубь. То, что Феникс — Елизавета Сидни-Рэтленд, крестница королевы, И.М. Гилилов обосновал достаточно убедительно. Только вот Голубь — вряд ли ее фиктивный муж; это, скорее всего, тот, кого вместо него захоронили в фамильном склепе Мэннерсов. Если допустить тайное присутствие Марло в доме кузины — Мэри Сидни графини Пембрук, то это объяснило бы и творческий всплеск в литературной деятельности как сестры, так и дочери Филипа Сидни. Если у Дадли и королевы действительно был ребенок, то после его мнимой смерти другое для него укрытие в пределах Англии, кроме как в этом доме, представить трудно. И уж, во всяком случае, в своем посвящении к кузине-графине этот ребенок вполне мог обращаться к ней на "ты", как это имело место в посвящении Марло. Louis Ule утверждает, что после своей мнимой смерти Марло находился в доме Пембруков под именем алхимика Хью Сэнфорда (Hough Sanford).⁴ И, если автор шекспировских творений действительно был "железной маской", то его происхождение оправдывало захоронение в фамильном склепе Мэннерсов.

Еще раз подчеркиваю, что все изложенные в этой главе соображения о происхождении "Шекспира" пока могут рассматриваться только в качестве гипотезы. Что же касается структуры произведений, то она определена с привлечением теории, отвечающей всем требованиям научной методологии, поэтому сделанный вывод относительно идентичности структуры произведений Марло и Шекспира обладает свойствами факта. Выявленные специфические особенности творческой манеры Марло-"Шекспира" дают исследователям возможность вскрыть подлинное содержание созданных им мениппей и восполнить отсутствие документальных данных за счет содержащихся в них биографических отсылок. Однако уже на данном этапе можно видеть, что в рамках изложенной гипотезы многие моменты биографического плана, как и вскрытой структуры "Гамлета", получают совершенно новую окраску.

Например, в том же 1564 году, когда родился Марло, Роберт Дадли был пожалован титулом барона, а на следующий день возведен еще и в графское достоинство, а его шурин Генри Сидни (отец Филипа и Мэри Сидни) стал кавалером Ордена Подвязки. Совпадение?.. Сэра Генри уже после его смерти (1586 г.) почему-то видели живым в Новом Свете, в Вирджинии... Это — не "закрученная" фабула мениппеи, а исторические данные и свидетельства очевидцев...

... Или взять, например, двух любителей театра — графа Рэтленда и графа Эссекса. О том, что Эссекс покровительствовал Рэтленду, пишут многие. Но следует отметить некоторые детали биографического плана. Дело в том, что предполагаемый отец Марло-"Шекспира" Роберт Дадли — не только родной дядя Филипа и Мэри Сидни и дед Елизаветы Сидни-Рэтленд; он еще — и отчим графа Эссекса (в своем третьем браке), которого сам представил королеве, и который стал ее очередным фаворитом (правда, в 1601 году она утвердила его смертный приговор). В свою очередь, Эссекс — отчим Елизаветы Сидни-Рэтленд; следовательно, он не просто друг графа Рэтленда, он — как бы его тесть. Мог ли при таком причудливом переплетении семейных связей сын королевы и Дадли не общаться с ними?

Из песни слова не выкинешь, тем более англичане сами пишут об этом: Дадли и его пасынок в разное время были в близкой связи с королевой; она так и не смогла перенести казни Эссекса, заболела и, отказавшись от лечения, умерла. У ее постели обнаружили маленькую шкатулку, в ней находилось письмо от Дадли (его внезапную смерть в 1588 г. королева тоже переживала очень тяжело); на нем ее рукой было надписано: "Его последнее письмо". Да, королева умела любить по-настоящему — достаточно ознакомиться с содержанием ее стихотворения "На отъезд месье", каждая строчка которого ярко выражает амбивалентность любви. Но после так тяжело переживаемой смерти Дадли она все же слишком быстро увлеклась его пасынком. В принципе, дело житейское — для этого Природа и создала Женщин: иначе некому было бы ни сочинять шедевры, ни читать их. Но все же представим: как на такую измену со стороны матери должен был реагировать гениальный (пусть тайный, но все же — родной!) сын покойного Дадли? Вы правы, читатель — такой сын просто не мог не отразить в "Гамлете" своего отношения к поступку матери-королевы...

И уж если о фабулах драм Шекспира... Кем должен был приходиться Эссекс — пасынок Дадли — тайному ребенку своего отчима и королевы? — Сводным братом. Гамлет и Горацио в "Гамлете", Эдмунд и Эдгар в "Короле Лире" — не литературные ли это ипостаси Эссекса и тайного сына королевы? И не слишком ли часто замелькала одна и та же буква в начале имен?.. К моменту драмы в Дэптфорде Эссекс уже был членом Тайного Совета, руководил разведывательными операциями, и по крайней мере двое из трех "друзей" Марло, засвидетельствовавших его смерть, находились в его подчинении. Поступавшая с континента от мсье Le Doux разведывательная информация докладывалась лично Эcсексу; в начале 1595 года Le Doux был в Англии, останавливался в его доме. Сохранились подлинники двух паспортов за подписью Эссекса; в них предписывалось всем силовым структурам Англии не чинить этому человеку никаких препятствий. ⁵

Высокомерный и властолюбивый, Эссекс тоже ведь боролся с канцлерами королевы за власть при троне — даже поднял мятеж, за что и поплатился жизнью. Правда, в случае Горацио и Полония все произошло как раз наоборот, но ведь на то и фабула художественного произведения... Но зато совпадает то, что придворные интриги как покровителя театра Эссекса, так и драматурга Горацио, для обоих не увенчались успехом. Общепризнано, что в качестве прототипа Полония послужил Уильям Сисел, который на протяжении сорока лет являлся главным архитектором внешней политики Елизаветы; Эссекс боролся с ним, однако его мятеж был направлен против сменившего его на этом посту сына — Роберта Сисела, графа Солсбери (шурин Эдварда Вере, 17-го графа Оксфорда, который также входит в первую пятерку наиболее вероятных "кандидатов" на роль Шекспира).

... Неожиданная даже для Елизаветы смерть Дадли, в результате которой происходит смена фаворита... Нет, рука не поднимается, чтобы провести броскую, но слишком уж жуткую параллель с убийством мужа Гертруды его пасынком — пусть это сделает кто-то другой... Дадли ведь был отравлен, причем третьей женой (матерью Эссекса), по ошибке: это он сам якобы приготовил для нее яд под видом лекарства, но заболел, и она дала ему его. Уж не поэтому ли в фабулу "Гамлета" включен эпизод с кубком отравленного вина и случайным отравлением королевы по вине мужа?..

Однако сына Елизаветы не смог бы убить даже всесильный Горацио. И ведь вот что странно: Тайный Совет принимает письменный донос от своего агента Бэйнса; арестовывает Кида и под пытками вырывает у него показания против Марло — и все это для того, чтобы отпустить его на волю и устроить мнимую смерть? Не проще ли было вообще не брать у Бэйнса письменного доноса? Нет, режиссер был умен: ему нужно было убрать со сцены брата-соперника, но сделать это без санкции королевы было невозможно. А для этого нужно было ее убедить. Лучше — поставить в безвыходное положение. Что фактически и было сделано (и что, кстати, тоже нашло отражение в фабуле "Гамлета" — принц был выдворен из страны не без ведома Гертруды). Бэйнс писал, что Марло заслуживает смерти (в рамках изложенной гипотезы этот вариант был совершенно неприемлем для матери). При докладе королеве в текст доноса кто-то внес изменения; в частности, вместо казни предлагалась формулировка, означавшая предание Марло забвению ("Все остальное — молчание" — последние слова принца Датского). Как и Гертруде, Елизавете ничего не оставалось делать, как только санкционировать навязанное ей решение: вот — суд, вон Кид с его показаниями, плюс обещание Бэйнса представить почтенных свидетелей преступлений Марло... Да еще недавний опыт кузины, Марии Стюарт, поводом для свержения которой с шотландского престола послужил ее отказ выдать правосудию своего любовника...

Полемика между стрэтфордианцами и марловианцами вокруг фигуры Эссекса сводится к тому, что первые утверждают, что Марло был действительно убит в 1593 году по приказу Эссекса, в то время как вторые настаивают, что Эссекс лишь инсценировал смерть поэта. Похоже, что правыми могут оказаться обе стороны...

Финалом "Мышеловки" Гамлет подчеркнул, что все-таки не прощает своей матери-королеве измены памяти отца. Издание Первого кварто датировано годом смерти королевы Елизаветы, Второе вышло в следующем году. Как знать — не замышлялись ли эти публикации в том числе и в качестве красноречивого ответа Меликерта-Марло на стихотворный укор со стороны Генри Четтла?..

Если возвратиться к фабуле "Укрощения строптивого", то нетрудно обнаружить, что тот, кто считает себя несравненно выше Кристофера Слая и, устраивая спектакль с его участием, глумится над ним, на самом деле попадает в собственную западню: "пересказывая" события от имени Шекспира, Слай, теперь уже в своем собственном спектакле, сатирически бичует своего высокопоставленного благодетеля, любителя театра...

Нет, по сравнению с действительностью фабула никакой мениппеи не покажется слишком уж "закрученной": она сама является лишь составной частью реальной действительности.

Впрочем, то, что жизнь — театр, было кем-то сказано, кажется, в те еще годы. И дело лишь в том, кто в жизненной фабуле вынужден играть роль Гамлета, а кто при такой игре считает себя истинным режиссером. Представляется, что, в конечном счете, Гамлет-Слай-Марло все же перехитрил своего режиссера — с перспективой на будущее. Скажем, лет эдак на четыреста...

1. Зато известно, что Марло был лично знаком с графиней и адресовал ей посвящение, в котором обращался к ней как к равной по положению, на "ты". Возврат

2. Гилилов, И.М. Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна Великого Феникса. М., Издательство "Артист, режиссер, театр", 1997.

К сожалению, уже после выхода в свет этой работы вскрылись факты грубой подтасовки И.М. Гилиловым того, что он выдает в своей книге как якобы научно установленные факты. С материалами о фактах подлога можно ознакомиться на авторском сайте Б. Борухова Игра об Илье Гилилове, или Неразгаданный Шекспир. Вопросу авторства "Шекспира", в том числе и разбору системы доказательств И.М. Гилилова, посвящены материалы моего сайта Загадка личности Шекспира: Кристофер Марло или Роджер Мэннерс, граф Ратленд?. Возврат

3. Как утверждают некоторые историки, Елизавета была единственным ребенком Генриха VIII, не страдавшая врожденным сифилисом. Это может рассматриваться как сильный аргумент в пользу того, что ее "генетическим" отцом мог быть другой мужчина (см. данные о рождении детей во всех шести браках Генриха VIII). Я не стал бы упоминать об этом обстоятельстве, но представляется, что данные об отце Елизаветы могут стать очень важным фактором, который нельзя будет упускать из виду при оценке содержания некоторых других работ, увидевших свет под псевдонимом "Шекспир". Возврат

4. Правда, некоторые сторонники версии проживания Марло под именем Le Doux считают этого автора "шарлатаном". Их можно понять, хотя никакого противоречия между двумя версиями не усматриваю. Интересно то, что Louis Ule вне рамок излагаемой здесь гипотезы также увязывает с этой семьей деятельность Марло после фиктивной смерти. Возврат

5. См. материалы исследователя Peter Farey — в частности, www2.prestel.co.uk/rey Возврат

 

Материал сторонников версии авторства
Бэкона свидетельствует, что три брата —
Гамлет, Фортинбрас и Горацио — имеют
жизненных прототипов. Это — Кристофер
Марло, Френсис Бэкон и граф Эссекс.

Альфред Барков

«Гамлет»: трагедия ошибок
или трагическая судьба автора?