Когда антиклерикализм был фундаментализмом

 

Впрочем, контрреволюция в Турции не закончена. Корни конфликта между светской и мусульманской частями этого государства уходят слишком глубоко – чтобы забыть о них, потребуется жизнь не одного поколения. Страна в ее современном воплощении создавалась после Первой мировой войны на обломках Османской империи. Руководил процессом избравший курс на радикальную модернизацию государственный деятель и солдат Кемаль Ататюрк. Поражения и окончательный разгром Османской армии наглядно продемонстрировали полную технологическую отсталость страны, и Ататюрк решил создать новую Турцию, способную конкурировать с Европой. Герой войны, возглавлявший турецкое сопротивление, боровшееся с союзническим оккупационным режимом после Первой мировой войны, Ататюрк был живой легендой и обладал достаточно сильным влиянием, чтобы навязать консервативной мусульманской стране свои чужеродные, модернистские убеждения. Он начал проводить радикальные и очень болезненные реформы. В 1929 году Ататюрк заменил арабский алфавит латиницей, в результате чего 99 процентов населения страны буквально в одночасье стали функционально неграмотными, – и все во имя скорейшего включения нации в европейский мейнстрим.

Ататюрк много говорил о «борьбе с религией», и созданное им государство с начала 1930-х стало государством «для народа вопреки народу»; своей главной целью оно считало защиту турок от ислама. Партия Ататюрка безраздельно правила страной до и на протяжении Второй мировой войны, а затем допустила к выборам отколовшиеся ранее партии, принявшие идеалы Ататюрка, и запретила исламистские, угрожавшие этим идеалам. В переворотах, потрясших Турцию в 1960, 1971 и 1980 годах, участвовала светская армия, одну за другой свергавшая светские партии за коррупцию, хаос или попытки либерализации системы. После переворота 1980 года, закрепившего за армией и судами статус защитников светского государства, основная идея Ататюрка была узаконена Конституцией 1982 года. В первых трех статьях этого документа политическая система страны описывалась как светская туркоговорящая демократия, базирующаяся на идеологии Ататюрка, а статья 4 запрещала даже предлагать поправки в первые три статьи. Иными словами, это правительство насильно принуждало турецкий народ принять либеральную европейскую культуру, которая, разумеется, никогда не поняла бы и не приняла жесткий запрет, легший в основу турецкой конституции.

Авторитарное видение правящей верхушки, закрепленное в Конституции 1982 года, породило в стране активное заговорщическое политическое движение, существующее в Турции по сей день. Поскольку мусульманской нацией управляла светская элита, правящее руководство начало видеть в мусульманских партиях заговорщиков, которые только и ждут возможности его свергнуть, а исламистские партии начали видеть в правящей элите силу, постоянно замышляющую заговор с целью их уничтожения с применением всех мыслимых и немыслимых инструментов государственной власти. Исламистские партии запрещали чуть ли не сразу после их создания, причем зачастую за пропаганду реформ, казалось бы, исключительно социальной направленности, например за позволение исламским женщинам носить хиджабы в государственных учреждениях. Но светская элита видела во всех этих инициативах серьезную угрозу своей власти: она считала, что исламисты хотят лишить ее высоких руководящих государственных постов и помешать превратить Турцию в современное европейское общество. Партию известного исламского политика послевоенного времени Неджметтина Эрбакана запрещали четыре раза, только в 1996 году он наконец стал первым премьер-министром от исламистов, и то ненадолго. Его партия «Рефах» была тесно связана с ультраконсервативными исламскими кругами, открыто провозглашавшими свои довольно эфемерные планы создания исламистского военного союза по примеру НАТО, введения исламской валюты и возрождения халифата в исламской юриспруденции. Такого светская элита стерпеть не могла, и уже в 1997 году Эрбакан получил от военных высших чинов письмо с просьбой уйти в отставку и там вести свою деятельность против светских властей, что он и сделал.

Однако светская система уже стояла на краю пропасти. После Второй мировой войны правительство в современной Турции менялось в среднем каждые девять месяцев, и всегда, за исключением короткого пребывания у власти Эрбакана, у руля стояли светские партии.

Все это были партии городской элиты, проживающей в «треугольнике» богатых прибрежных городов Стамбул-Анкара-Измир, но все они были напуганы и разрозненны. В лучшем случае им удавалось создавать хрупкие коалиционные правительства. Хроническая политическая нестабильность вела к постоянному перерасходу бюджетных средств и экономическому хаосу, в частности к убийственному сочетанию высоких процентных ставок, стремительной инфляции и медленного экономического роста. Поскольку мусульманское население правящим светским партиям, естественно, не доверяло, они так и не смогли произвести на свет лидера, который сумел бы обойти проблемы формирующегося рынка, понимал бы связь между эффективной экономикой и правильной политикой и был достаточно харизматичен, чтобы убедить нацию в необходимости радикальных реформ.

Для свержения светского режима, созданного Ататюрком, потребовался серьезный кризис, и он начался в 2000 году. Светская коалиция, отправившая в отставку Эрбакана, была, как всегда, крайне нестабильной; кроме того, к 2001 году в правительстве начались серьезные распри из-за циничных попыток правящей партии оставить на посту умирающего премьер-министра, что привело к спекулятивным нападкам на валюту, в свою очередь, приведшими к полномасштабному банковско-валютному кризису. При уровне инфляции более 70 процентов и процентных ставках, взлетевших до 6200 процентов, турецкая лира практически в одночасье подешевела почти наполовину, и от финансового краха страну уберег только спасительный заем МВФ, в конечном итоге составивший свыше 20 миллиардов долларов.

Турецкие избиратели были сыты по горло, их ярость породила настоящее политическое землетрясение. В 2002 году народ подавляющим большинством голосов отверг и правящие светские, и традиционные исламистские партии, в том числе и радикальных лидеров «Рефах». Избиратели обратили свой взор к партии, отколовшейся от «Рефаха» и предлагавшей намного менее радикальное видение ислама, в частности планы вступления в Европейский союз и тесного сотрудничества с США в рамках НАТО. Речь идет о Партии справедливости и развития (ПСР). Опыта работы на общенациональном уровне у нее не было, но ее лидер Эрдоган, будучи мэром Стамбула, заслужил репутацию компетентного и честного чиновника уровня местного самоуправления. Получив в результате честных выборов 32 процента голосов, то есть почти в три раза больше, чем ее сильнейший соперник, ПСР заняла достаточно твердую позицию для серьезных реформ в стране.

 

Сомнительные уроки Китая

 

Приход к власти ПСР вызвал вполне ожидаемые параноидальные вопли светской элиты об угрозе исламского переворота, но партия с первых шагов руководствовалась в своих действиях и решениях исключительно основными интересами своих избирателей. С тех пор как она взяла бразды правления в свои руки, государственный долг страны уменьшился с 90 до 40 процентов от ВВП, а задолженность частного сектора сегодня составляет 45 процентов от ВВП – относительно низкий показатель для страны с таким уровнем доходов, как в Турции. Средняя инфляция в 1980-х годах составляла 75 процентов, а в 1990-х – более 50 процентов; в 2004 году темпы ее роста впервые за тридцать лет сократились до однозначной цифры. Процентные ставки резко снизились, а темпы роста экономики заметно выросли. С момента прихода Эрдогана на должность премьер-министра ВВП страны растет в среднем на 5 процентов в год – сравните это с 4 процентами в период между 1980 и 2000 годами, – а средний доход на душу населения увеличился с 3500 до 11 тысяч долларов. ПСР предельно аккуратно, без малейшего намека на «исламский переворот», подходит к решению спорных социальных вопросов, таких, например, как право на ношение мусульманскими женщинами хиджабов в общественных местах. В первую очередь партия сосредоточена на задаче вступления Турции в ЕС. Членство в нем пропагандируется как еще один реальный путь расширения турецких рынков и повышения экономической стабильности в стране.