Психологическая герменевтика.

Фридрих Шлейермахер (1768-1834) – немецкий протестантский теолог, переводчик и философ. Он предпринял первую попытку систематизации герменевтики и ее философского осмысления.

Герменевтику следует развивать как универсальную теорию понимания. Если природу нужно объяснять, то все, что связано с человеком, требует понимания. И здесь герменевтика становится незаменимым средством. Ее основные целевые предметы весьма разнообразны: как понять чужую индивидуальность? Как следует понимать специальные и профессиональные тексты, священные книги, философские трактаты, научные монографии? Как выстроить понимание чужих культур (сколько народов, столько культур)? Как понять свою, но ушедшую в историческое прошлое, культуру? Для этой работы недостаточно герменевтического искусства, здесь нужна единая наука с универсальными правилами, которые способны конкретизироваться.

Сложным барьером для понимания памятников культуры является историческая дистанция. Особые трудности для герменевта представляют памятники культуры. Речь идет о письменных текстах, произведениях искусства, орудиях труда и о других продуктах прошлой человеческой деятельности. На всем этом лежит печать ушедшего времени. Когда-то давно личности-творцы совершили небольшие и все же значительные открытия. Их духовная энергия воплотилась в некие материальные формы – книгу, украшение, картину и т.п. В памятнике культуры буквально нет жизни, но есть следствие работы духа – смысл. Понять его не просто, ибо он пребывает в материальной форме в виде шифра. Перед герменевтом стоят три барьера: время (массив прошлого), чуждость культуры и скрытость языка объективации.

 

Понимание текста сводится к сравнению и дивинации. Шлейермахер полагал, что на приемы понимания произведений письменности указывает структура текста. В ней можно выделить два компонента: объективный смысл языка и субъективный стиль творчества автора. Это обстоятельство и дает два основных приема – сравнение и дивинацию.

Сравнительное понимание реализует правила грамматики и диалектику кругов. Языковая форма текста неявно указывает на свои содержательные смыслы. Эти «что» следует сделать явными. Герменевт начинает с самого простого, зная грамматику, он использует ее правила для грубой и предварительной оценки содержания. Сначала производится общий обзор произведения, потом раскрывается бытие отдельных понятий. Затем снова следует оценка целого с учетом знания частей. Но уже дальше вступает в дело весьма сложная процедура. Она состоит в том, что данный текст сравнивается с другими текстами одной и той же родовой тематики. Допустим, предметом истолкования выступает алхимическое сочинение неизвестного автора XIII века. Герменевт должен найти другие тексты по алхимии примерно этого периода. Известно, что Альберт Великий (1205-1280) оставил труд, где он не только критиковал алхимическое искусство, но и дал его положительное изложение. Сравнение, хотя бы двух книг, даст безусловный эффект. Однако истолкование можно углубить, сравнивая текст с контекстом, то есть, находя его место в определенной исторической эпохе. Если продолжить дело с алхимическим сочинением, то многое с его оценкой прояснится, если мы учтем, что поздняя схоластика становится либеральной к алхимии. Тот же Альберт Великий, отвергая черную магию с демоническими силами, признавал права «естественной магии». Алхимия попала в одну группу с экспериментальными науками. Таким образом, диалектика понимания реализуется двумя большими кругами: а) текст – другие тексты; б) текст – исторический контекст.

Дивинация как способ вживания во внутренний мир автора. У любого текста есть свой автор, который придает ему особый субъективный характер или стиль. Вот это «как» весьма важно для понимания текста и герменевту тут остается только особый психологический путь. Поскольку духовная жизнь всех творческих индивидуальностей в сути едина, то герменевт может вжиться в идейный горизонт автора. Чувственно-переживательное проникновение в душу творца есть дивинация и она позволяет понять его лучше, чем он сам себя понимал («со стороны иногда виднее»).

Заслуга Шлейермахера в том, что он разработал исходные идеи, часть из них будет совершенствоваться, а другие подвергнутся критической переоценке.

Немецкий мыслитель Вильгельм Дильтей (1833-1911) придал герменевтике философский статус.

Если гуманитарные науки есть понимание познанного, то им нужна герменевтика. Дильтей исходил из различия наук о природе и наук о духе. Естествознание культивирует внешний опыт и здесь важно объяснить, что происходит вне человека. Другое дело – гуманитарное познание, где человек познает самого себя во внутреннем опыте. Его необходимость диктуется своеобразием предмета гуманитарного познания. Немецкий историк И.С. Дройзен указал на коренную особенность гуманитарных наук – иметь дело не с объективными фактами, а с тем, что в свое время было уже как-то познано. Работа историка или филолога сводится к «пониманию познанного» и здесь важно уяснить, что такое понимание. Ответ может дать только философская герменевтика.

Понимание – ключевой процесс Жизни. Мир человека представлен Жизнью, которая обладает полнотой различных форм, целостностью и историчностью. Сюда вписаны личности со всем спектром способностей – чувствами, волей и разумом. Но исходной основой здесь выступает духовность как переживание, обладающее достоинствами непосредственного пребывания в Жизни. Собственные переживания даны личности изначально, развиваются опытом и закрепляются памятью. Духовные чувства Другого даются посредством чувствования и знания его биографии. Жизнь невозможна без активной деятельности, единицами которой выступают поведенческие акты. Направление и ориентацию им придает разум, вырабатывающий знания. Все три уровня жизни интегрирует в себе понимание как единство переживания – поступка – познания.

Понимание как сущностная сторона жизни языка. Человек есть творческое существо и все новации рождаются в его внутреннем опыте. Социальная природа предполагает взаимообмен духовными благами, что и осуществляет язык. Он выполняет функции объективации духа и понимание. Первое заключается в том, что внутренним силам личности язык придает внешнюю объективную форму. Языковые выражения разнообразны: картина, музыка, танец, книга и т.п., их общее выражение – «текст». Любой текст позволяет вынести работу личностного духа на всеобщую оценку и признание. Другой стороной языка является понимание. Здесь уже надо по объективной форме текста воссоздать субъективный дух автора в его былой жизни. Хотя это трудно, но не безнадежно. Человек может понять то, что создал другой человек.

 Понять текст, значит, подняться по ступенькам жизненного духа автора. Для Дильтея понимание есть форма жизни и она несет в себе всю ее полноту. Если текст автора рождался в муках творчества, то и герменевту нужно вызвать в себе соответствующий строй переживаний («сопереживание»). Если вы читаете хроники походов Александра Македонского, то надо мысленно перенести себя не его место («транспозиция») и попытаться воспроизвести его основные поступки («подражание»). И, наконец, необходимо получить рациональные смыслы, используя технику истолкования в виде грамматических и логических приемов («истолкование»). Такая последовательность усилий и даст искомое понимание.

От «систематической философии» к «понимающей философии». Дильтей выделил два типа философии: систематическую и понимающую. Первая ориентируется на идеалы научного естествознания, она увлечена логическими доказательствами и рациональными объяснениями, соответственно она строится как система категорий. От жизни здесь остаются одни сухие и пустые стручки абстракций (Декарт, Гегель и др.). Полноту жизни способна выразить лишь понимающая философия, ориентированная на искусство, литературу, риторику и описательную психологию (Августин, Ницше и др.).

  2. Философско-лингвистическая герменевтика.

Немецкий мыслитель Мартин Хайдеггер (1889-1976) внес важный вклад в становление современной герменевтики.

Понимание есть способ человеческого бытия в языке. Хайдеггер остро критиковал позицию, где язык сводится к познанию. Если язык есть система знаков, имеющих рациональные значения для того, чтобы мы знали окружающий мир, то это малая часть подлинной истины. Язык шире и богаче не только познания, но и самого человека. Он предшествует нашему появлению и формирует нас. Если язык есть дом бытия, то он определяет все аспекты нашей жизни: общение, труд, духовность (мораль, веру, любовь) и т.д.

Через истолкование языка мы пытаемся угадать свою будущую судьбу. Понимание является необходимым процессом раскрытия смыслов бытия через язык. Человеческое бытие исторично, мы застаем себя в неопределенной ситуации между прошлым и будущим. Это создает заботу как беспокойство за будущее и подобно оракулу язык подает нам вести – намеки. Понять их совсем не просто, истолкование колеблется между прояснением и затемнением, говорением и молчанием. Лучше всех эту ритмику вестей расшифровывают поэты, отличающиеся чуткостью к игре слова и паузы.

Подлинное понимание текста живет положительной ритмикой расширяющихся смысловых кругов. Особую форму языка демонстрируют письменные тесты. В них смыслы потеряли живость речи и приобрели ту инаковость и чуждость, которые под силу только герменевтике. Она должна учесть временную структуру, которую тексту придало языковое бытие автора. Всякий текст возникает не сразу, а частями (словами, предложениями, разделами) и уже из них выстраивается текст в целом. Поэтому по кругу стремится идти и мысль герменевта, только с тем отличием, что она сначала не может сразу попасть в смысловую колею автора. Это ей удается лишь после серии «пробрасывания смыслов», где каждый последующий пробный вариант оказывается ближе к искомому смыслу. Понимание нарастает циклической спиралью.

 

 

Ханс-Георг Гадамер (1900-2002) – немецкий философ, ученик Хайдеггера. Он развивал герменевтику на основе идей своего учителя и главным предметом понимания сделал искусство и эстетику. Основной труд – «Истина и метод. Основы философской герменевтики».

Человек всегда находит себя в традиции языка, где прошлое может жить только в настоящем. Прошедшие поколения людей ушли из жизни, но они оставили после себя продукты своей активности – социальные институты, мораль, искусство, знания. Все это стало традицией, закрепленной и существующей в форме языка. Сама по себе традиция мертва, жизнь ей придают современные поколения людей. Они усвоили язык и тем самым вошли в традицию. Стало быть, язык и традиция существуют в жизни современных поколений. Старое может пребывать только в актуальной деятельности, историческое время необратимо, дороги в прошлое нет. Зато прошлое живет сейчас в нас и, чаще всего, бессознательно определяет наше поведение.

Душа автора и прошлое недостижимы, надо понять традицию, конструируя ее смыслы сейчас. Шлейермахер и Дильтей звали герменевта в прошлое и рекомендовали проникнуть во внутренний мир автора. На этом пути Гадамер ставит крест. «Машины времени», переносящей в прошлое, нет. Кроме того, даже у современников чужая душа – потемки, а если речь идет о древнем авторе, то это двойные потемки. Зато у нас есть текст и он имеет объективный смысл, то есть то, что сказалось (не мнение, а «дело»). И вот здесь оказывается, что прошлое – не барьер, а позитивный фактор герменевта. Дистанция во времени полезна для продумывания смысла текста сейчас и теперь. Недаром говорят: «большое видится на расстоянии». Позиция современности выигрышна тем, что она дает данный текст в сравнении с другими подобными ему. Современник мудрее древних авторов, он знает ценность их произведений, ибо у него есть масштаб для сравнения.

Герменевтический опыт развивается за счет действенности предрассудка. Всякий текст существует в бессознательной стихии языка. Герменевт должен эту темную объективность осветить, прояснить и тем самым создать смысловую структуру произведения. В этом ему помогает традиция, она предоставляет ему пред-знание и предрассудок. Речь не идет о чем-то отрицательном (заблуждения), ибо герменевт обращается к традиции и берет из нее необходимые для создания смыслов предпосылки. Здесь авторитетные знания следует использовать в качестве средства активности герменевта. Чтобы авторитет традиции не стал догмой, герменевтическая ситуация требует понимания как особого действия. Как только возникла порция смысла, она сразу должна идти в дело, то есть применяться к данной герменевтической ситуации. Здесь не должно быть созерцательного накопления знаний «на потом». Установка на применение смысла и развивает опыт понимания.

Герменевтический опыт диалога с Другим. Особым «текстом» является человек. Наше социальное бытие во многом определяется способами взаимного понимания. В жизненной практике сложились образцы и типичные отклонения от них, дающие ущербное общение. «Опыт эгоизма» – здесь Я слышит только себя и не пытается понять то, чем живет Другой. «Опыт соперничества» – Я стремится понять другого, но для того, чтобы переиграть и утвердить свое превосходство. «Опыт диалога» – тут Я и Ты стараются быть максимально открытыми друг другу, они умеют слушать и говорить. Взаимное понимание служит здесь основой совместного развития.

Предпонимание открывает диалектику вопросов и ответов. В игру со сложным текстом герменевт не вступает как «чистая доска». Усвоив и актуализировав соответствующую традицию («предание»), он сформировал в себе предрассудок. На его основе герменевт воспринимает текст и вырабатывает первую предварительную версию смысла – предпонимание. Его роль весьма важна для дальнейшего хода событий. Любой текст создается как ответ на некий вопрос. Содержание последнего объективно, оно не зависит от пристрастий автора. Вопрос – это та суть дела, которая предопределяет ответ, избирательно предвосхищает его стержневой смысл. Вот почему герменевту очень важно реконструировать вопрос, на который дает ответ данный текст. Предпонимание и становится необходимой предпосылкой для нахождения исходного вопроса. Если бы предпонимания не было, то герменевт оказался бы в полной стихии непосредственности. Имея же его «на руках», он знает хотя бы приблизительные контуры поиска. И все равно реконструирование сводится к угадыванию. Герменевт формулирует первый пробный вопрос и соотносит его с текстом. Ощущение несогласованности заставляет его вопрошать несколько иначе. И так следует серия вопросов и ответов. Главное здесь в том, что вопросы герменевта приводят текст в состояние динамической полуопределенности: «так или не так?». И оно рано или поздно открывает «вопрос» самого текста.

Итоговое понимание достигается при совпадении расширенного горизонта герменевта со смысловым горизонтом текста. Нахождение «вопроса» одновременно становится и поиском ответа. Все дело в том, что смысл не пребывает в тексте как некий «объект», который можно четко отделить от всего остального. И если герменевт, подобно детективу, выстраивает предположительные версии вопроса, тем самым он конструирует и возможные ответы. Каждый раз полученный смысл герменевт соотносит с языковыми формами текста и оценивает степень их совпадения. Если фиксируется их «инаковость», то он снова мобилизует свой предрассудок, вносит коррективы и создает другой вариант смысла. Рано или поздно создается такой вариант, который совпадает со смысловым горизонтом текста. В ходе игрового «преобразования смыслов» герменевт развился, его опыт извлек уроки из собственных ошибок, горизонт сознания расширился.

 

 

Понимающее сознание развивается по различным видам герменевтического круга. В процессе разгадывания текста царит множественная диалектика части и целого. Сознание герменевта осуществляет разнообразные челночные ходы «туда – сюда»: слова – предложение, вопрос – ответ, предложения – глава; глава – текст, текст – контекст. В этих циклических переходах возникают предварительные проекции смысла, они непрерывно пересматриваются и тем самым снимается предвзятость предпониманий. В итоге границы понимания текста расширяются и углубляются, и в этой спирально-круговой ритмике происходит слияние смысловых горизонтов герменевта и текста.

 

Задания.

 

1. Что предполагал под «дистанцией» Ф. Шлейермахер?

2. Какие приемы предлагал В. Дильтей для «вживания» в образ автора текста?

3. Какое значение предполагал М. Хайдеггер для выражения «пробрасывание смысла»?

4. «Большое видится на расстоянии». Как герменевтика актуализировала эту поговорку?

5. К чему сводится различие в понимании «герменевтического круга» у Шлейермахера и Х. Гадамера?

 

Афоризмы и истории.

 

& Фольклор в жизни хорош, но теорию он портит.

J Одной из главных причин потока научной литературы является то, что когда исследователь достигает стадии, на которой он перестает видеть за деревьями лес, он слишком охотно склоняется к разрешению этой трудности путем к изучению отдельных листьев.

& Если в руках у вас молоток, то все окружающее кажется гвоздями («закон Баруха»)

J Великий физик Гиббс был очень замкнутым человеком и обычно молчал на заседаниях ученого совета университета, в котором он преподавал. Но на одном из заседаний, когда решался вопрос о том, чему уделять в новых учебных программах больше места – математике или иностранным языкам, он не выдержал и произнес: «Математика – это язык!».

& Сильные абстракции опасны тем, что сотканная из них теоретическая сеть имеет такие крупные ячейки, что реальность может проскользнуть через них.

J Г. Кавендиш, один из величайших физиков-экспериментаторов своего времени, вёл очень уединённый и замкнутый образ жизни. У него совершенно не было друзей, женщин же он панически боялся и со своей прислугой женского пола не вступал ни в какие разговоры, а оставлял на столе записки с поручениями. После его смерти остался миллион фунтов стерлингов в банке и двадцать пачек рукописей с описаниями проведённых им уникальных исследований, которые он при жизни считал ненужным публиковать.

& Большинство ученых имеет такое же представление о науке, как рыбы – о гидродинамике (И. Лакатос).

J Как-то на экзамене по эпидемиологии студенту попался вопрос о чуме. В качестве переносчиков чумы он назвал грызунов и рыжих кошек. Профессор удивился: «Почему именно рыжие?» Студент: «Не знаю, но это вы сами сказали на лекции». В действительности же профессор сказал: «грызуны и реже – кошки». Студент вместо «реже» услышал «рыжие» и если бы ошибка на экзамене не открылась, то, став санитарным врачом, он при эпидемии стал бы уничтожать рыжих кошек.

Литература.

 

1. Гадамер, Г.-Г. Актуальность прекрасного. М., 1991.

2. Дильтей, В. Категории жизни // Вопр. философии, 1995, № 10.

3. Хайдеггер, М. Время и бытие: Статьи и выступления. М., 1993.