Дым, которым мы дышим. Или это он теряет контроль.

“Эш, останься со мной.”

Он скрипит зубами, но не отвечает. Я вижу, что он борется, сухожилия
выступают на его шее, мышцы напрягаются, как будто он борется, чтобы сохранить себя
неподвижным, все больше багрового вытекает из его разорванных рук. Его война-внутренняя
, и я ничего не могу сделать, кроме как продолжать идти, позволяя тьме
перейти ко мне.

Затем раздается глубокое содрогание, медные жаровни дребезжат в своих
стойках, как будто весь храм дрожит. Действительно ли это делает сила внутри Эша
? Это то, что Зостар искала, чтобы использовать?

Снова начинается сильная дрожь. И я признаю его за то, что он есть.

Землетрясение.
Пол вздымается у
меня под ногами.

Говорят, этот храм простоял тысячелетия. Через все потрясения

под провинцией. Теперь начинают образовываться трещины,
из них веером расходятся более мелкие линии, похожие на жилки листа. Одна появляется у меня между сапог. Сначала
ширина волоса, потом тростинка, потом палец. Я толкаюсь, чтобы встать на две ноги с одной
стороны, отчаянно не разрывая контакт с Эшем.

Где-то под нами раздается ужасный скрежет.
Щель в полу расширяется, так что я могу видеть между слоями необработанного камня
двадцатифутовый или тридцатифутовый спуск в следующую камеру внизу. Возрожденный
смотрит вверх через разлом, глаза широко раскрыты, едва уклоняясь от падающих обломков.

В записях Сефины ничего не говорилось о том, что произойдет, если церемония состоится.

Не был завершен. Я не собираюсь ничего выяснять.

- Держись, Ясень. -
Но тени уже кружатся вместе с дымом, они приближаются. - Держись, Ясень.

он - для меня. Его глаза закрыты, голова запрокинута назад, и он не
подает виду, что его слышат.

Осколки песчаника и известкового раствора дождем сыплются на нас, один из них прорезает
мой халат и впивается в мягкую часть плеча. Я едва замечаю
боль, слишком поглощенная тем, что происходит наверху. Крыша над большим
алтарем раздвигается дюйм за дюймом.

Священный дым церемонии устремляется к нему, как хорошо продуманная
труба, все быстрее и быстрее, кружась вокруг нас, а затем исчезая в
небе.

Тень, которая остается, повсюду. Это все из-за меня. Жалящий,

Горю, задыхаюсь, пока не теряюсь в темноте.

Все черное.

ГЛАВА 26

LUZ

Как оказалось, мои навыки взлома замков не требовались – об
этом позаботился Первобытный.

Пол наконец перестает колыхаться, разорвав древнюю кладку
и известковый раствор, разорвав рану так глубоко, что кажется, будто храм раскололся
надвое. И Яита, и я покрыты порошкообразным детритом, кровь
медленно сочится из дюжины рваных ран. По милости Асмудтага, у нас нет серьезных
травм.

Половина выдвижной каменной крыши упала с ее рамы. Я вглядываюсь
сквозь облака пыли и пепла, все еще клубящиеся в том, что осталось от
церемониального зала. Трепет проходит по мне при виде –
больше ничего не движется.

Раздается скрежет, когда Щит появляется из пыли, волоча левую
ногу, лодыжка под таким неловким углом, что я рискнул бы сломать кость. Тем не менее,
он баюкает девушку в своих объятиях.

- Что ты наделал?” Яита действительно кричит на него:
“Помоги ей”, - это все, что он говорит в ответ. - Пожалуйста, -
он кладет неподвижное тело девушки на большой алтарь, недалеко от пропасти.

теперь бежим по полу. В любое другое время это было бы святотатством. Но
здесь нет верховной жрицы, и я не разделяю угрызений совести некоторых.

Яита смотрит на неподвижную фигуру дочери. Из-
под длинных рукавов ее халата показался маленький флакон, несомненно, асмудтагского эликсира
. Ах, значит, Сефина позволила своему официальному ученику
позволить себе некоторые вольности. Потому что я сомневаюсь, что другие древние в Святилище
дали бы ей эту почитаемую жидкость.

Она бросается бежать и открывает флакон, безрассудная в своем отчаянии.