Главное – моё, остальное – неважно

 

В контексте педагогики ставился вопрос и психотерапевтических методиках. К психотерапии стоит относиться очень аккуратно, не все источники стоит изучать, хотя некоторые – очень хороши. В частности, многим родителям, возможно, интересно было бы почитать главу «Антисоциальное поведение» из книги Аарона Бека и Артура Фримена «Когнитивная психотерапия расстройств личности». Что такое антисоциальное поведение? Человек знает только свое желание – больше ничего. Такая форма поведения в большей или меньшей степени яркости и выраженности подмечается у многих подростков обоего пола.

 

О антисоциальном расстройстве личности см. в пунктах 6.2 и 7.1 цикла беседы «Преодоление игрового механизма».

 

В книге много материала, который перекликается со святоотеческим учением. В частности, в лекциях цикла «Зазеркалье» мы разбирали главу из этой книги «Шизоидное и шизотипическое расстройства личности». Откуда приходит нелепая мысль – мы не знаем, но надо учить пациента эти мысли распознавать и в них не входить, учиться отодвигать их в сторону, не развивать. Авторы не пытаются дать нам какую-то фиктивную гипотезу развития шизофрении, они обошли стороной этот вопрос и предлагают практический шаг.

В цикле лекций «Преодоление игрового механизма» мы разбирали неуправляемые состояния и показательный случай одного мальчика, который очень благоговейно относился к Богу и Церкви, обладал чуткостью, но не мог сдерживать периодически возникающие вспышки совершенно безкультурного, развязанного поведения: гонки по 280 км, драки, уличные банды, угон автомобилей. Причем он был совершенно искренним во всех своих проявлениях.

Много мыслей в отношении антисоциального поведения было взято как раз из главы про шизофрению. Общее звено в двух главах – эгоизм. Человека с такими проявлениями отличает, на самом деле, позиция эгоиста, хищника: «только мне», «иду по трупам». Бессмысленно его стыдить или перечеркивать весь его опыт – это ни к чему не приведет. Это как раз и ошибка родителей: «Как ты живешь? Посмотри на себя!» Он смотрит, ему нравится, у него все нормально. «Неужели ты не можешь по-человечески поступать?» Нет, не может, потому что для этого нужен инструмент и опыт.

Один из возможных выходов, которые предлагают авторы: это постепенное расширение мировоззрения человека, которые открывает пред ним множество альтернативных вариантов. В книге приводился пример молодого студента Сэма, который учился в колледже на стоматолога и проходил самостоятельную практику. Когда же к нему приходили клиенты, он прогуливал занятия, а конфликтные ситуации с педагогами решал, выражаясь своими словами, хлопнув дверью: если им что-то не нравится, то, мол, – это их проблемы.

В процессе терапии перед ним поставили вопрос: «Сэм, какая твоя цель в жизни?» На этот вопрос он ответил: «Моя цель – это самостоятельная практика».

«Какие пути реализации этой цели? Как минимум доучиться. Ты согласен с этим, да? Чтобы доучиться, тебе, как минимум, необходим нормальный контакт с педагогами?»

Сэм постепенно соглашается и начинает понимать бессмысленность своих поступков. В качестве альтернативы такому поведению психотерапевт помогает Сэму осознать, что исключение из школы будет нежелательным для него самого, и этого следует избежать, принимая конструктивные решения.

Подобное происходит и в центре. Постепенно, когда у человека формируется представление об альтернативных вариантах (даже на уровне нейронных сетей появляется вместо одного ствола, сразу несколько веток), перед человеком открываются новые пути выбора.

Другой случай, рассмотренный в книге, описывал ситуацию женщины, лишенной родительских прав за импульсивное и безответственное поведение. Ребенок был взят на воспитание другим семейством.

Когда же у женщины проснулся материнский инстинкт, что случилось довольно поздно (девочка была уже достаточно взрослой), мать выразила желание с ней встречаться. «В течение предыдущих нескольких лет Сьюзен посещала свою дочь крайне нерегулярно, однажды даже не появляясь целый год. На момент направления на лечение права Сьюзен на встречи с дочерью были ограничены; она могла видеться с ребенком только под наблюдением приемных родителей и по их усмотрению. Причиной было то, что суд признал Сьюзен виновной в пренебрежении своими обязанностями, и ее лишили права заботиться о дочери». Согласованные цели когнитивной психотерапии состояли в том, чтобы помочь Сьюзен получить возможность чаще видеться с дочерью. Она пришла к выводу, что выражение ярого недовольства несправедливым, по ее мнению, ограничением вряд ли может способствовать достижению ее цели и вместо этого ей лучше попытаться улучшить отношения с приемной семьей и завоевать их доверие. Психотерапевт помогал ей выбирать подходящие моменты для выражения просьбы о возможном увеличении времени встреч с дочерью, чтобы таким образом проверять, удалось ли повысить доверие приёмных родителей к Сьюзен. Так постепенно у человека начинают созревать процессы альтернативного способа поведения.

 

Ученость и педагогика

 

Здесь хотелось бы сделать небольшое отступление по поводу школьного образования. Академик Ухтомский выражал мысль, что часто научные теории развиваются по принципу бредовой системы, то есть если у человека нет способности прислушаться к собеседнику, выстраивая научные теории, то он будет, по сути, похож на человека в состоянии паранойи.

Так и в системе образования сейчас можно часто наблюдать разрыв с реальной жизнью. Так, например, ребенок в загородном доме с папой, мамой и десятью гувернерами имеет довольно слабое представление о реальной жизни.

Не так давно выдвигалась идея безоценочного образования, отсутствие фиксированных отметок, чтобы человек оставался в состоянии неопределенности, так как, будто бы, незавершённая информация легче запоминается и дольше хранится. Это пропагандировалось как нечто креативное, для блага подрастающего поколения.

На самом деле, когда ситуация не завершилась, мы ее не забываем, и вопрос остается открытым. Дэвид Ален в своей книге «Как привести дела в порядок» («Getting things done») разбирает, как современным менеджерам не сойти с ума. Он рассматривает дела как незавершенные циклы, как бесконечный гул в голове, постоянно напоминающий о необходимом звонке или письме, и, когда количество таких дел переваливает определенную цифру, человек приходит к срыву.

По сути, в книге описывается еще давно открытый в отечественной психиатрии так называемый закон Зейгарник – человек лучше запоминает прерванные действия, чем завершенные. Да, запоминает лучше. Мозг пытается удержать в памяти все незавершенные цепочки. И когда счет таких цепочек переваливает за определенное число (для каждого оно разное) человек, выражаясь образно, начинает сходить с ума.

Помочь менеджерам, сходящим с ума от незавершенных циклов, и берется Дэвид Аллен. Смысл его системы – завершить все незавершенные циклы, создать такое жизнеустройство, так рассортировывать информацию, чтобы она в нужное время всплывала в нужном месте, чтобы ничего не держать в своей оперативной памяти. Тогда у человека возникнет некое состояние внутреннего равновесия, когда он сможет спокойно решать те дела, которые стоят на очереди.

Однако хотелось бы предупредить, что на первом этапе такая система может помогать. Но главное, не впасть в зависимость от системы, то есть нельзя ставить состояние своего психологического равновесия в зависимость от этой системы. Книгу Дэвида Алена нельзя воспринимать как философию жизни, а только как некий инструмент, который необходимо включить в свою религиозную картину мира. Человек же, который попытается на основании положений этой книги основать всю жизнь, а свое психологическое спокойствие поставить в зависимость от ощущения контроля, войдет в еще большее нервное напряжение.

В каком-то смысле можно сказать, что детям нужно что-то забывать. Нужна цикличность: подготовился к зачету – сдал, и – с глаз долой, из сердца – вон. Прошу правильно понять: здесь не пропагандируются регрессия и тупоумие. Просто в качестве версии предлагается идея насчет того, что если опытные менеджеры не могут держать большой объем данных в оперативной памяти, то – тем более ребенок.

Не всегда на уроках вопрос ставится исключительно о усвоении знаний. Нередко более важным (?) является приобретение навыка работать с источниками, не тушеваться при первых трудностях (когда не получается, скажем, решить сходу задачу). В школе воспитываются навыки коммуникации, которые ребенок в дальнейшем сможет использовать для построения своей жизни и своего мировоззрения (ведь чтобы задать интересующий вопрос более опытному человеку, нужны навыки коммуникации; чтобы познакомиться со «второй половинкой», также нужны навыки коммуникации).

Знания тоже важны, но в каком-то смысле важно и понимание того, что вот эту страницу, связанную с данным этапом учебного процесса, ты можешь перевернуть. Если «все окна» (по аналогии с компьютером) в сознании открыты, то тратится множество сил, чтобы удержать психическое равновесие. Немаловажно и то, что новая информация может быть усвоена, если прежняя перейдет в долгосрочную память и освободит «место» в памяти оперативной.

«Память может работать, только непрерывно очищаясь от того, что не используется. Без забывания нет активной памяти»^[17], – пишет профессор С. Г. Кара-Мурза. А один исследователь феномена преодоления травматического опыта (феномен посттравматического роста) отмечал, что одна из причин возвращение навязчивых воспоминаний о травмирующем событии состоит в том, что это воспоминание не может перейти в долгосрочную память. Чтобы перенести воспоминание из активной памяти в долгосрочную, человек должен осмыслить происшедшее, реализовать, согласно выражению автора, когнитивную переработку.

«Нарративная обработка, сохранение воспоминаний и осмысление помогают уложить воспоминания в долгосрочную память, сохранив последовательность и внутреннюю логику. Извлечь их оттуда, как правило, можно в той же последовательности, от начала до конца». [То есть, если человеку понадобиться информация, перешедшая в долгосрочную память, он может ее оттуда извлечь. Применительно к теме учебного процесса, можно сказать, что человек может извлечь эту информацию, пролистав учебник или свои конспекты].

«Воспоминания о травмирующем событии фрагментированы, поскольку хранятся в так называемой активной памяти и дожидаются обработки после того, как травма прошла. И вот в то время как нормальные воспоминания постепенно выцветают, травмирующие воспоминания подолгу остаются у нас в голове»^[18].

Возвращаясь к методу Дэвида Аллена, в каком-то смысле можно сказать, что суть метода состоит в переводе данных из оперативной памяти в долгосрочную. Чтобы очистить ум и дать ему возможность решать поставленные перед ним актуальные задачи. Чтобы дать уму возможность что-то забыть (на время; методика учит как сделать так, чтобы напоминания о делах, которые необходимо совершить, всплывали в нужное время и в нужном месте, а не маячили в уме в режиме 24/7). Дэвид Ален написал целую книгу, чтобы помочь менеджерам не сойти с ума, а детям предлагают подобные незавершенные циклы информации для развития памяти, как последнее достижение науки…

Здесь можно вспомнить эпизод, происшедший с одним ученым (В.В. Ефремовым), труд которого рецензировал упоминаемый академик Ухтомский. Ученому, разрабатывавшему методы борьбы с утомлением, показалось, что ему первому удалось открыть «количественный закон утомления при статической работе мышц человека». И у него возникла мысль изложить этот закон на кафедре физиологии в Санкт-Петербургском университете (в описываемое время – Ленинградском университете). Будучи горд собой, он ожидал похвал от Ухтомского, руководившего кафедрой. Но похвал, на удивление, не последовало. На следующий день ученый уезжал, недоумевая о отсутствии каких-либо отзывов о своем открытии. Но в скором времени ситуация прояснилась, когда он получил от Ухтомского толстенное письмо, «в котором он очень подробно осветил положение проблемы утомления в мировой литературе». Конечную мысль ученого стоит привести, в том числе, и в связи с темой воспитания, так как в ней описаны некоторые черты педагогического подхода Ухтомского. «Так, – пишет ученый, – я понял необычайную деликатность моего учителя. Он не хотел меня разочаровывать при всех слушателях, чтобы не причинить мне психической травмы – ведь молодежь так чувствительна к обидам, а я мог принять прямую публичную критику как личную обиду, как поражение на физиологическом поле. Я оказался не первооткрывателем, а только переоткрывателем, не знавшим всей литературы по проблеме, которую взялся изучать. Все это было принято во внимание им»^[19].

Стоит также отметить, что и позиционирование себя очень умным педагогом не принесет пользы. Таких, наоборот, игнорируют.

Нужны реальные подходы, которые действительно работают. Смысл нашей беседы также привлечь внимание к центру святителя Василия Великого. Необходим поиск методов, которые отзываются в людях. Возможно, мы ничего нового не найдем, просто это будет хорошо забытое старое, но эти методы будут действительно эффективны. Центр Василия Великого, например, может стать площадкой для передачи воспитательного опыта, местом стажировки для волонтеров и преподавателей из других школ. Подобный опыт педагогического процесса поможет в дальнейшем более продуктивно строить общение с детьми.

Кстати говоря, фильм «Рапа-Нуя» об острове Пасхи напоминает нашу текущую ситуацию. Люди, находятся в изоляции, цивилизация приходит в упадок, истощив природные запасы. Нехватка продовольствия и социальная рознь расшатывают общественный строй, основанный привилегированным сословием «длинноухих», и порождают конфликты между «длинноухими» и «короткоухими». Никто не задумывается о строительстве кораблей, все живут в уверенности, что за ними должны приплыть, и поэтому строят идолов на берегу моря. Племена продолжают вырубать деревья для перемещения монолитных статуй, в то время как можно было бы сбежать с острова на каноэ, построенных из этих же самых деревьев. Так и у нас сейчас тратят ценные ресурсы на идолов, вместо того, чтобы просто взять и поплыть.

Но надежда все-таки есть. Преподобный Серафим Вырицккий говорил, что появится новое поколение молодых людей, которое будет ходить своими путями, но потом поймет, что так дальше жить нельзя.

Подобная мысль была и у Юрия Бессонова в его очень глубокой повести «26 тюрем и побег с Соловков». Христианин, офицер, он находился в Кемском пересыльном пункте и смог сбежать оттуда. У него было потрясающее чутье на ситуацию, которое шло в неразрывной связи с его способностью к эмпатии и стремлением сопоставить свое поведение с совестью (выше упоминалась первая часть статьи «Внешняя жизнь и мир мыслей», в которой, в том числе, рассказывалось и про медиальную префронтальную кору, принимающую участие в нахождении «социальных решений», развивающуюся, когда человек оценивает свои поступки, проявляет внимание к ближним).

 

См. комментарии в отношении опыта Юрия Бессонова в главе «Боевой опыт и книга Юрия Бессонова "26 тюрем и побег с Соловков" (бег под прицелом; вера и любовь – как иммунитет)» из части 2.2 статьи «Преодоление травматического опыта: христианские и психологические аспекты»

http://solovki-monastyr.ru/abba-page/solovki_page/2082/

 

В цикле бесед «Остаться человеком» мы подробно разбирали его совершенно фантастический побег. Он принял решение, что убивать без крайней нужды никого не будет. И именно это решение спасло ему жизнь и открыло возможности для побега.

«Я в Соловках. В руках у меня лом... Я должен выкорчевать изо льда какое-то бревно... На дворе мороз, перчаток нет... Лом холодный, тяжелый, тело ломает, работа бессмысленна…Ко мне подходить парень... Ясные, чистые, глаза, на голове чуть на бок одета фуражка, на ней значок одного из высших учебных заведений… «Друг! Дай помогу…» Я передал лом... Сильными размашистыми, крепкими, верными ударами, он быстро расколол лед, выбросил из него полено и остановился… Сдвинул на затылок фуражку, оперся на лом и подняв свои красивые глаза, как бы про себя не сказал, а скорее выдохнул: «Хорошо…» Я не понял. Мы помолчали… Вы за что? По какому делу?... Спросил я его, чтобы начать разговор… Он чуть улыбнулся и ответил: «Я Христианин…»

Что?.. Что?.. От неожиданности повторил я вопрос... Объясните…»
И вот он объясняет, что он не контрреволюционер, что он не белый, не красный, он Христов. И потом оказалось, что он был не один. И Бессонов пишет: «Все это была молодежь... Настоящая, здоровая, сильная, крепкая духом и телом, новая, самая новая молодежь России...» И тогда появилась надежда: «Вот она новая весна, новая заря России... Понял я тогда».