Диалектический материализм и некоторые проблемы современной нейрофизиологии

 

 

«Развитие, – писал В. И. Ленин, – есть “борьба” противоположностей. Две основные (или две возможные? или две в истории наблюдающиеся?) концепции развития (эволюции) суть: развитие как уменьшение и увеличение, как повторение, и развитие как единство противоположностей (раздвоение единого на взаимоисключающие противоположности и взаимоотношение между ними).

При первой концепции движения остается в тени само движение, его двигательная сила, его источник его мотив (или сей источник переносится во вне – бог, субъект etc.). При второй концепции главное внимание устремляется именно на познание источника “само ” движения.

Первая концепция мертва, бледна, суха. Вторая – жизненна. Только вторая дает ключ к “самодвижению” всего сущего; только она дает ключ к “скачкам”, к “перерыву постепенности”, к “превращению в противоположность”, к уничтожению старого и возникновению нового».

В. И. Ленин. Сочинения, т. 38, стр. 358.

 

 

Нейрофизиология в своем развитии всегда тесно примыкала к гносеологическим проблемам и, в частности, к проблеме взаимоотношения объекта и субъекта. Поэтому понятно, что на всех этапах своего развития нейрофизиология и теория познания находились в тесном взаимодействии.

В творчестве Декарта очень ярко отразилось взаимное переплетение этих областей знания. В проблеме взаимоотношений субъекта и объекта можно выделить два взаимосвязанных момента, подлежащих объяснению, а именно – адекватность отображения объекта субъектом и активность субъекта в его воздействиях на объект. Эту проблему Декарт решал следующим образом. Перейдя к физиологии от изучения физики, он перенес в представления о реакциях живого организма на внешние воздействия (взаимоотношение субъекта и объекта) те представления, которые могли характеризовать взаимоотношения в

----------------------------------------------------------- 36 ----------------------------------------------------------

неживой природе. Под влиянием успехов оптики, достигнутых в работах Галилея, Декарт использовал понятие отражения (рефлекс) для объяснения адекватности отображения объекта субъектом, т. е. проблема адекватности решалась на основе понимания деятельности организма как рефлекторной (отражательной).

Таким образом, с самого возникновения рефлекторная теория являлась в то же время и гносеологической теорией отражения.

В рамках декартовской концепции рефлекса реагирующий организм представлялся в виде автомата (машины). Эта концепция носила отчетливый материалистический, детерминистический характер, что было подчеркнуто И. П. Павловым: «Именно идея детерминизма составляла для Декарта сущность понятия рефлекса, и отсюда вытекало представление Декарта о животном организме как о машине»[33]. Для активности субъекта при этом не оставалось места, в связи с чем Декарту в отношении человека пришлось допустить существование нематериальной «мыслящей субстанции», определяющей его активность. Таким образом, введя прогрессивное представление о детерминированности реакций организма, он из-за упрощенности и механистичности своих представлений был вынужден дуалистически решить проблему взаимодействия субъекта и объекта.

Сенсуалисты XVIII в. пытались дополнить декартовские представления о рефлексе ролью чувственного восприятия в отражении. Однако и это дополнение не снимало представления об организме как машине, не обладающей активностью.

Следующий этап развития представлений о рефлексе связан с философской концепцией Канта, которая отрывала субъект от объекта, утверждая принципиальную непознаваемость «вещи в себе». В связи с этим рефлекс мог рассматриваться только как внутренний аппарат субъекта.

Какими же представлялись физиологические предпосылки взаимоотношения этого внутреннего рефлекторного аппарата с воздействиями на организм внешнего мира? Эта проблема явилась предметом исследований и философских обобщений основоположника немецкой физиологии И. Мюллера.

Изучая физиологию органов чувств, Мюллер обобщил свои экспериментальные исследования в известном законе специфических энергий (1840 г.). Основные положения этого закона сводились к тому, что ощущения, вызываемые внешними причинами, представляют собой лишь изменения состояния наших нервов, так как одни и те же внутренние или внешние причины вызывают в разных органах чувств различные ощущения –

----------------------------------------------------------- 37 ----------------------------------------------------------

соответственно природе каждого органа чувств. Уточняя это, Мюллер подчеркивал, что нервы органов чувств не являются простыми проводниками свойств предметов к «сензориуму»; мы судим о состоянии внешнего мира только по свойствам наших нервов. Отсюда ясно, что познание внешнего мира через органы чувств никогда не вскроет природы и сущности этого мира.

Кантианская направленность этих утверждений Мюллера не оставляет никаких сомнений[34]. Ленин подверг уничтожающей критике идеалистическую теорию познания и проанализировал ложность исходных позиций идеализма, отрицавших объективность и познаваемость существующего мира. «Основное отличие материалиста от сторонника идеалистической философии, – пишет он, – состоит в том, что ощущение, восприятие, представление и вообще сознание человека принимается за образ объективной реальности. Мир есть движение этой объективной реальности, отражаемой нашим сознанием. Движению представлений, восприятий и т. д. соответствует движение материи вне меня. Понятие материи ничего иного, кроме объективной реальности, данной нам в ощущении, не выражает. Поэтому оторвать движение от материи равносильно тому, чтобы оторвать мышление от объективной реальности, оторвать мои ощущения от внешнего мира, т. е. перейти на сторону идеализма»[35].

Непосредственно касаясь сущности физиологического идеализма, В. И. Ленин отмечает: «В 1866 г. Л. Фейербах обрушился на Иоганнеса Мюллера, знаменитого основателя новейшей физиологии, и причислил его «к физиологическим идеалистам»... Идеализм этого физиолога состоял в том, что, исследуя значение механизма наших органов чувств в их отношении к ощущениям, указывая, например, что ощущение света получается при различного рода воздействии на глаз, он склонен был выводить отсюда отрицание того, что наши ощущения суть образы объективной реальности.

Эту тенденцию одной школы естествоиспытателей к «физиологическому идеализму», т. с. к идеалистическому толкованию известных результатов физиологии, Л. Фейербах схватил чрезвычайно метко»[36].

Как известно, на протяжении многих десятилетий идеалистическая концепция Мюллера так или иначе отражалась в

----------------------------------------------------------- 3 8----------------------------------------------------------

различных высказываниях, относившихся к проблеме ощущения. Закон специфических энергий Мюллера наложил определенный отпечаток на все последующее развитие физиологии органов чувств, на теоретическое обобщение накопленных экспериментальных данных. Достаточно для примера указать на Гельмгольца, исследования которого в области физиологической оптики и акустики имели огромное значение, но обобщения которого шли в духе того же дуализма-агностицизма, как и обобщения Мюллера. Можно сослаться на высказывание Гельмгольца в «Физиологической оптике» об определении ощущений как символов внешних явлений, лишенных какой-либо аналогии с вещами, которые эти ощущения вызывали.

В этой связи нужно подчеркнуть огромное значение обобщающей работы И. М. Сеченова «Рефлексы головного мозга» для формирования материалистического направления нашей отечественной физиологии. Эта работа была написана на основе материалистической идеологии революционных демократов, возглавляемых Н. Г. Чернышевским, с которым И. М. Сеченов был близок.

И. М. Сеченов на основе обширных экспериментально-физиологических исследований функций нервной системы и их анализа в основном стал на позиции диалектического материализма и тем самым в своих философских обобщениях пошел гораздо дальше Н. Г. Чернышевского.

Труды И. М. Сеченова и И. П. Павлова знаменуют собой наступление нового этапа развития рефлекторной теории, который характеризуется тем, что впервые рефлекторный принцип с материалистических позиций распространяется на все проявления деятельности организма, включая и психику человека. Одни и те же материалистические принципы – принципы рефлекторной деятельности – лежат, по Сеченову, в основе как нейрофизиологии, так и психологии. Сеченов выступает не только как экспериментатор-исследователь, но и как страстный пропагандист этих материалистических идей.

Концепция Сеченова о том, что вся деятельность организма детерминирована воздействиями внешней среды, была развита дальше И. П. Павловым в его представлениях о взаимоотношениях организма и среды. Новое представление о сигнальном значении внешних раздражений во взаимоотношениях объекта с субъектом связано с созданием нового физиологического метода исследования и открытием нового класса явлений в деятельности мозга – условных рефлексов. Впервые в круг рассмотрения физиологии попали такие реакции организма, которые не являются однозначно детерминированными физической характеристикой стимула, поступившего извне. Реакция па стимул зависит от прошлого опыта данного организма, от того, сигналом чего является стимул.

----------------------------------------------------------- 39 ----------------------------------------------------------

Таким образом, нервная система действует не как простой автомат. Один и тот же в физическом отношении стимул может вызвать различные реакции и, обратно, одна и та же реакция может быть вызвана различными стимулами. Это зависит не от врожденной конструкции нервной системы, а от прошлого индивидуального опыта. Работа нервной системы в павловском представлении оказывается значительно более пластичной, приспосабливающейся к изменяющимся условиям внешней среды. К необходимости включить в понимание функций нервной системы представления о пластичности формирования рефлекторной деятельности пришел и ряд других выдающихся физиологов конца XIX и начала XX в. Представления Введенского и Шеррингтона о реципрокности нервных центров, Шеррингтона и Магнуса о координации рефлекторной деятельности на стволовом и спинальном уровнях, представление Ухтомского о доминанте как рабочем принципе нервной системы являются примерами воплощения принципа пластичности в объяснении деятельности нервной системы.

Физиологическое направление, связанное с именами И. М. Сеченова и И. П. Павлова, развивалось на основе эволюционных идей. Отсюда интерес к сравнительно-физиологическим исследованиям нервной системы с учетом единства формы и функции. Этим объясняется большое внимание нейрофизиологов к данным морфологии нервной системы. При этом следует подчеркнуть, что морфология нервной системы к началу XX столетия получила широкое развитие. Мы имеем в виду работы Рамон-и-Кахала и многих гистологов нервной системы, в частности итальянской школы, а также наших отечественных гистологов и анатомов, таких, как Бец (киевская школа), Арнштейн, Догель и др. (казанская школа), Бехтерев (казанская и петербургская школы), Суханов (московская школа) и многих других.

Очень важно обратить внимание на то, что в работах И. П. Павлова и его школы в поле зрения впервые попали факты, в которых реакции организма зависят не от стимула как такового, а от того, чему этот стимул предшествовал в прошлом опыте. Таким образом, условная реакция организма предваряет изменения среды, как бы предвидя их на основе прошлого опыта. Это находит отражение как в самой структуре условного рефлекса, так и в механизме динамического стереотипа.

Этап развития рефлекторной теории, связанный с научным творчеством, в первую очередь, И. М. Сеченова и И. П. Павлова, представляет собой очень важный вклад в естественнонаучное обоснование диалектико-материалистической теории познания. Недаром В. И. Ленин так высоко ценил это направление работ и даже в экономически тяжелые годы первого периода революции и становления Советской власти оказывал существенную поддержку лабораториям И. П. Павлова.

----------------------------------------------------------- 40 ----------------------------------------------------------

Однако в этот период рефлекторная теория не могла еще подойти к анализу активного воздействия организма на внешнюю среду (к отражению субъекта в объекте), т. е. подойти к рассмотрению системы «субъект – объект» в их диалектико-материалистическом единстве. Известные к тому времени факты и существовавшие методы исследования не давали для этого достаточных возможностей.

Поэтому для последующего этапа развития представления о рефлексе в его связи с марксистско-ленинской теорией отражения выдвигалась задача создания такой концепции, которая могла бы явиться естественнонаучной основой разрешения проблемы адекватности и активности во взаимоотношении объекта и субъекта в их единстве. Только успешное разрешение этого вопроса дает возможность дальнейшего сближения нейрофизиологии и психологии в изучении психической деятельности и поведения человека.

Следует проводить четкое различие между рефлекторным принципом как методологическим, философским понятием, утверждающим детерминированность любых проявлений жизнедеятельности воздействиями среды, и конкретными научными представлениями о механизмах и закономерностях осуществления этого принципа.

Если рефлекторный принцип в его философском понимании был и остается незыблемым исходным положением для истинно научного анализа жизненных явлений, то конкретные научные представления о реализации этого принципа должны неизбежно развиваться, изменяться, отражая углубление наших знаний о процессах жизнедеятельности, о функциях нервной системы. Такое развитие конкретных представлений о структуре рефлекторной деятельности не только ни в коей мере не подрывает значение рефлекторного принципа, а, наоборот, является необходимым условием его успешного всестороннего утверждения.

Все сказанное выше и служит иллюстрацией того, как каждый этап развития представлений о рефлексе характеризовался отвоевыванием еще одного участка для научного материалистического понимания деятельности мозга, ибо, как пишет В. И. Ленин, «каждый оттенок мысли = круг на великом круге (спирали) развития человеческой мысли вообще»[37].

Необходимость дальнейшего развития конкретных представлений о структуре рефлекторной деятельности возникла в результате развития различных областей нейрофизиологии, в ча-

----------------------------------------------------------- 41 ----------------------------------------------------------

стности в связи с успехами физиологии органов чувств. Несколько десятилетий назад на смену физике рецепторов пришла физиология анализаторов со своими новыми задачами и новыми методами исследования. Развитие учения о высшей нервной деятельности показало, что в работе анализаторов внешней среды гигантская доля приходится на работу высших отделов анализаторов – центральной нервной системы. Развитие учения о высшей нервной деятельности дало и методы исследования, оказавшиеся весьма продуктивными в изучении физиологии анализаторов.

Широкое распространение электрофизиологических методов исследования еще больше углубило знания о работе анализаторов. Отведение биопотенциалов от различных участков нервной системы и органов чувств впервые открыло возможность прямого получения сведений о процессах, протекающих в различных звеньях анализаторов. Перед физиологией открылась возможность проследить судьбу и пути распространения возбуждения, возникшего при раздражении органов чувств. Важнейшим достижением на этом этапе явилось открытие второго, ранее неизвестного пути от рецепторов к коре головного мозга – полисинаптического пути, идущего через ретикулярную формацию и выполняющего роль активатора коры мозга при возбуждении рецепторов. Было четко выявлено также нисходящее влияние центральных отделов нервной системы на работу анализаторов, включая и самую периферическую, рецепторную их часть.

Значительное развитие получили исследования, показавшие единство работы анализаторов, их взаимодействие, зависимость их работы от регулирующих механизмов. Все это способствовало пониманию анализаторов как частей единой, целостной системы, воспринимающей сведения об изменениях в окружающей среде и на основе этих сведений формирующей биологически целесообразную деятельность организма. Деятельность организма – вот то, чему в конечном счете служат анализаторы.

Изучая анализаторы, физиология стремилась к возможно более полному количественному учету характеристик раздражителя, действующего на рецептор. Такими характеристиками являлись энергетические и временные параметры раздражителя. Эти параметры сами по себе не отражают, естественно, всей значимости данного раздражителя для данного организма, не отражают того, какую информацию о внешнем событии принес организму сигнал, вызвавший раздражение рецептора. Старая физиология органов чувств не располагала мерой для измерения количества информации.

Возможность измерения количества информации пришла в физиологию из точных наук, из современной теории связи, давшей меру для количества информации. Таким образом, наряду

----------------------------------------------------------- 42 ----------------------------------------------------------

с физическими параметрами, в круг количественно характеризуемых параметров раздражителя вошло количество информации, которую несет сигнал. Появилась возможность подхода к естественнонаучному разрешению выдвинутой марксистско-ленинской теорией отражения проблемы «сигнал – образ» и связанного с ней вопроса о роли практики в познании.

В. И. Ленин писал: «Познание может быть биологически полезным, полезным в практике человека, в сохранении жизни, в сохранении вида, лишь тогда, если оно отражает объективную истину, независящую от человека. Для материалиста «успех» человеческой практики доказывает соответствие наших представлений с объективной природой вещей, которые мы воспринимаем»[38].

Биологическая ценность анализаторов для организма состоит в том, что они являются каналами поступления в мозг информации о событиях в окружающей организм среде. В связи с таким подходом перед физиологией анализаторов возникли совершенно новые большие проблемы. Встал вопрос о пропускной способности анализатора как канала связи. Возник сложнейший вопрос, какова связь между сигналами, передаваемыми по нервному волокну, и несомой ими информацией, т. е. вопрос о кодировании информации в нервном волокне.

Один и тот же сигнал (световой, звуковой), подействовавший на рецептор, имеет совершенно различное значение в зависимости от того, какую информацию он несет. Если сигнал несет сообщение о событии, о наступлении которого организм уже раньше получил сообщение, то количество информации, несомой этим сигналом, равно нулю – сигнал не сообщил организму ничего нового. Чем больше существует возможных равновероятных состояний внешней среды, о наступлении одного из которых сообщил сигнал, тем больше информации несет этот сигнал, тем выше его ценность для организма.

События во внешней среде протекают по определенным законам, предыдущие события предопределяют в определенной степени последующие. Чем меньше предопределено предыдущим опытом данного организма наступление того события, о котором сообщил сигнал, тем большее количество информации несет сигнал.

Иначе говоря, количество информации тем больше, чем меньше ожидание данного сигнала. Это ожидание события осуществляется лишь на основе предвидения возможности наступления известной ситуации в будущем.

Таким образом, развитие физиологии анализаторов с неизбежностью привело к пониманию информационных параметров

----------------------------------------------------------- 43 ----------------------------------------------------------

раздражителей и к необходимости включить в круг рассмотрения процессы предвидения в нервной системе – предвидения, основанного на прошлом опыте данного живого организма. К необходимости обратить внимание исследователей на наличие в мозгу аппарата предвидения (или, по П. К. Анохину, опережающего возбуждения) нейрофизиология была вплотную подведена изучением условных рефлексов школой И. П. Павлова (в понятии сигнального значения раздражителя).

Исследования, проведенные И. П. Павловым, в которых впервые физиологическому анализу подверглись нервные механизмы поведения, и последующее развитие нейрофизиологии привели к тому, что старое представление о конкретной структуре рефлекторного акта – представление, до настоящего времени упорно переходящее из одного руководства по физиологии в другое, – оказалось не в состоянии объяснить наблюдаемые физиологами факты. В этой упрощенной схеме рефлекса все звенья рефлекторной реакции оказывались жестко фиксированными, жестко предопределенными пусковым стимулом, независимо от того, является ли рефлекс врожденным или сформировался на основе индивидуального опыта. Рефлекторная дуга представлялась разомкнутой, начинавшейся рецептором и кончавшейся эффектором. В таком представлении о рефлекторном акте не было в должной мере отражено значение оценки результата действия для дальнейшего течения приспособительной деятельности.

Любой приспособительный акт, протекающий в ответ на определенный стимул, осуществляется в условиях действия на организм множества других стимулов, не связанных с данным, и в условиях, когда протекает соответствующая ответная деятельность. Поэтому всевозможные отклонения в рефлекторном акте, возникшие в связи с этими стимулами в любом звене рефлекторной дуги, должны были неизбежно, согласно старому представлению, вести к нарушению конечного результата рефлекторного акта.

Наконец, старая схема рефлекса сталкивалась с практически непреодолимыми трудностями при попытках физиологического анализа активного поведения. Рефлекс в этом понимании оказывался не таким уж целесообразным элементом функции в осуществлении поведенческих реакций организма в условиях сложной окружающей среды со множеством непредвиденных {случайных) воздействий на организм. Все то в поведении организмов, что выходило за рамки жестких связей в рефлексе, например вопрос об активных, произвольных действиях, не получало удовлетворительного объяснения.

Таким образом, упрощенные представления о структуре рефлекторного действия, будучи не в состоянии объяснить многие важные и сложные процессы высшей нервной деятельности,

----------------------------------------------------------- 44 ----------------------------------------------------------

лежащие в основе психики, вольно или невольно отдавали их на откуп идеалистическим трактовкам.

Физиологи, понимавшие неудовлетворительность такого положения, и в прошлом пытались найти выход из него. Однако нередко выход находили в том, что физиологические явления называли каким-либо новым термином. Так, например, возник термин «индукция» (Геринг), который не содержит ничего сверх описания того, что одновременно с возбуждением пункта А наступает торможение (или возбуждение) в пункте Б. Этот термин вполне применим, когда им пользуются для краткого описания одним словом сложного явления, но он становится вредным, когда его пытаются использовать для объяснения явления; эта видимость объяснения не делала понятным явление.

Что же пришло в современной рефлекторной теории на смену старому представлению о разомкнутой рефлекторной дуге с жесткими связями? Анализ понятия рефлекса с точки зрения целесообразности, сформировавшейся в процессе приспособления организмов к окружающей среде, поставил перед физиологией вопрос о том, что организм необходимо получает информацию о результатах совершенного действия[39], информацию о каждом этапе протекающего действия. Не имея ее, мозг не может организовать целенаправленную деятельность, не может выправить действие при вмешательстве в реакцию каких-либо случайных (мешающих) факторов, не может остановить деятельности в необходимый момент, при достижении результата. Это привело к необходимости перейти от представления о разомкнутой рефлекторной дуге к представлению о циклической иннервационной структуре, в которой имеется обратная связь, – от эффектора и объекта деятельности через рецепторы к центральным нервным приборам. Эта связь (обратный поток информации от объекта деятельности) является обязательным элементом. Без него организм оказался бы оторванным от среды, в которой живет и на изменение которой направлена его деятельность, в том числе и человеческая деятельность, связанная с использованием орудий производства.

Таким образом, система «субъект – объект» оказалась двусторонне связанной, как того требует марксистская теория познания. Информирование мозга через обратную связь о законченности или незаконченности действия, его протекании биологически целесообразно имеет смысл только при возможности сопоставления поступающей в мозг информации с тем, что должно быть в результате действия (Н. А. Бернштейн).

Таким образом, и это обстоятельство приводит физиологию к необходимости предположить в структуре рефлекса наличие

----------------------------------------------------------- 45 ----------------------------------------------------------

аппарата, содержащего информацию об образе ожидаемых результатов действия до того, как это действие совершено. Информация, поступающая по обратным связям, сличается с информацией, хранимой в этом аппарате. Сигнал о рассогласовании этих информации служит для организации дальнейших действий – продолжения действия, его остановки, выработки коррекций. Обратные сигналы и коррекция действий на их основе возникают не только в конце действия, но и по ходу его.

Итак, рефлекторная «дуга» оказалась циклической структурой, в которой непрерывно текут сигналы, передающие информацию. Эта непрерывность потока информации обеспечивает связь между предыдущими и последующими этапами деятельности. Такая циклическая структура имеет множество «входов» для поступления информации как из внешнего мира, так и от рабочих органов организма. Она имеет также множество «выходов».

Анализаторная деятельность организма оказывается не оторванной, как в старой, упрощенной схеме рефлекторного действия, а органически связанной с текущей двигательной деятельностью, с поведением данного живого организма; рецепция и деятельность составляют неразрывное единство.

Наличие в мозгу структур, обеспечивающих формирование образа результата действия, и участие этого образа в организации ответной деятельности лежат в основе физиологического понимания активности организма, его поведения. Без наличия этого образа результата действия были бы совершенно невозможны ни отбор поступающей из окружающей среды информации, ни выбор ответной деятельности.

Физиология не может подойти к изучению поведения организма, если не примет на вооружение такие концепции и рабочие гипотезы, в которых отражаются кольцевая структура рефлекторного акта (в связи с наличием обратных связей, информирующих мозг о результатах действия), наличие опережающего возбуждения, создающего в мозгу своеобразное предвидение результатов деятельности, и аппарата сличения информации, поступающей по обратным связям, с информацией, хранимой в мозгу и отражающей прошлый опыт – индивидуальный или видовой. Сигналы рассогласования между хранимым в мозгу образом результата действия и поступающей в мозг текущей информацией служат источником коррекционных сигналов, позволяющих довести действие до такого состояния, когда рассогласование между ожидаемым и фактическим результатами действия исчезает. Тогда соответствующий этап реакции прекращается, организм переходит к следующему этапу.

Учет приведенных выше особенностей в структуре рефлекса, являющихся, согласно современной рефлекторной теории, одной из важнейших характеристик рефлекса (о некоторых других

----------------------------------------------------------- 46 ----------------------------------------------------------

характеристиках речь будет идти ниже), представляет собой необходимое условие для адекватного нейрофизиологического анализа поведения.

Уже в психологической теории установки Д. Н. Узнадзе и в ее дальнейшем физиологическом развитии (Ф. В. Бассин) отразилось понимание того, что в мозгу имеется аппарат предвосхищения результата действия. Современные физиологические представления по этому вопросу были разработаны в теориях акцептора действия и санкционирующей афферентации (П. К. Анохин), в физиологии активности (Н. А. Бернштейн), в представлениях о нервной модели стимула (Е. Н. Соколов), в некоторых положениях И. С. Беритова о физиологической структуре поведения, в концепции К. Прибрама об организации функций в мозгу.

Все эти концепции являются значительным шагом вперед в развитии физиологии. Все они, несмотря на некоторые различия между собой, подводят физиологию к изучению активности организма, т. е. изучению таких форм деятельности, которые не предопределяются полностью стимулом, послужившим поводом к началу деятельности. Активная деятельность направляется планом, задачей, установкой, возникающими на основе информации, поступающей в мозг и хранимой в нем. Активная деятельность в процессе реализации установки преодолевает противодействующие влияния внешних сил. Признание важнейшей роли активности во взаимодействии организма со средой соответствует представлениям В. И. Ленина о роли самодвижения в развитии вообще.

Характерной общей чертой всех упомянутых выше концепций является представление о наличии в мозгу аппарата предвосхищения, предвидения результатов еще невыполненного действия. Непривычность, «странность» такого представления вызвала резкую оппозицию со стороны некоторых сторонников старого механистического представления о рефлексе. В аппарате предвидения видели нечто идеалистическое, телеологическое, мистическое. Между тем введение предположения о наличии аппарата предвидения нисколько не противоречит материалистическому детерминистическому взгляду на природу психических процессов и поведения. Ведь никому же не придет в голову считать недетерминированными, управляемыми нематериальной силой современные кибернетические машины, в которых подобный аппарат предвидения и сличения служит важной составной частью. Без введения предположения о наличии такого аппарата материалистический подход к проблеме активности организма представляется совершенно невозможным.

Что же лежит в основе формирования аппарата предвидения? Прошлый опыт. Только на его основе, на основе следов ранее имевшей место деятельности и полученной ранее инфор-

----------------------------------------------------------- 47 ----------------------------------------------------------

мации может сформироваться аппарат предвидения. Но его формирование – не слепое использование прошлого опыта. Прошлый опыт используется с экстраполяцией закономерностей, обнаруженных на некоторой группе явлений, на другие явления, родственные наблюдавшимся.

Предвидение, естественно, не может быть абсолютным. Каков бы ни был прошлый опыт индивидуума, он никогда поможет однозначно предвидеть ход событий или результат действия. Прошлый опыт всегда дает возможность предвидеть различный ход событий и различные результаты действия. Но вероятность их очень неодинакова. Характернейшей особенностью аппарата предвидения служит его вероятностный характер. Из всех возможных предвидимых результатов выбирается тот, вероятность-которого наивысшая. В соответствии с этим предвидением и строятся активные действия. В том, что в процессе эволюционного развития живых организмов сложился именно такой механизм – механизм вероятностного предвидения, нет ничего удивительного. Это – одно из проявлений высокой целесообразности, высокой степени адекватности физиологических механизмов той среде, в которой живет и активно действует живое существо.

Вполне естественно, что в аппарате, отражающем внешний мир – мир, построенный на основе вероятностных закономерностей, сложились механизмы, работающие по вероятностному принципу. Вероятностное предвидение является одной из важных предпосылок создания установки (плана, образа конечного результата деятельности), которая реализуется путем активного отбора поступающей информации и выбора оптимальной, биологически наиболее целесообразной стратегии поведения.

Установка обеспечивает жесткую связь между образом конечного результата действия, запечатленным в аппарате вероятностного предвидения, и реальным результатом действия. Конкретные же пути достижения этого результата жестко не детерминированы образом ожидаемого результата. Один и тот же результат может быть достигнут различными путями. Возможность выбора того или иного из этих конкретных путей без нарушения конечного результата действия является проявлением пластичности нервной системы. Пластичность обеспечивает реализацию образа конечного результата действия независимо от непредвиденных случайных факторов, вмешивающихся в процесс осуществления действия (У. Р. Эшби, Ф. В. Бассин).

В связи со сложностью структуры нервной системы имеется огромное количество путей достижения одного и того же конечного результата. Поведение каждого элемента этой сложной системы практически непредсказуемо в связи с невозможностью

----------------------------------------------------------- 48 ----------------------------------------------------------

учесть обилие влияний, воздействующих на каждый элемент. Да это, собственно, и не нужно с точки зрения биологической целесообразности действия, так как установка определяет направленность коррекционных сигналов, которые обеспечивают достижение результата, соответствующего образу конечного результата действия.

Итак, современное представление о структуре рефлекса и физиологических механизмах, участвующих в осуществлении активных действий, не противостоит детерминистической концепции: конечный результат активных реакций детерминирован поступающей в мозг информацией и прошлым опытом организма.

Конкретные же пути достижения этого результата могут быть различны и зависят от множества факторов, трудно поддающихся учету. Не будь этой пластичности, «свободы» в выборе путей осуществления реакции, каждый из множества случайных, мешающих факторов сбил бы реакцию с правильного пути, снизил бы степень детерминированности конечного результата реакции условиями, «запускающими» реакцию.

Следовательно, введение в представление об активных действиях организма понятий вероятностного предвидения и пластичности не делает менее определенным, менее детерминированным конечный результат активной деятельности. Наоборот, с введением этих представлений становятся более понятными пути формирования биологически целесообразной активной деятельности организма, т. е. максимально отвечающей условиям, в которых живет организм; конечный результат деятельности оказывается в меньшей степени зависящим от случайных, непредвидимых факторов.

Такова логическая неизбежность возникновения новых представлений о структуре рефлекса.

Значительные успехи нейрофизиологии за последние 10-15 лет выявили немало фактов, не укладывающихся в старое представление о структуре рефлекса и настойчиво требующих выработки нового представления.

В каком же отношении с современными представлениями о структуре рефлекса, которые мы пытались кратко изложить выше, находятся добытые за последние годы факты и складывающиеся в физиологии конкретные представления о механизмах мозговой деятельности? Ответ на этот вопрос будет в известной мере базироваться на результатах изучения функций нейрона, так называемых спонтанных ритмических процессов в центральной нервной системе и деятельности некоторых приборов мозгового саморегулирования. Следует отметить существенную эволюцию представлений о нейроне как о рабочей единице, элементарной структуре нервной системы. Полученные за последние 20 лет факты показали значительную сложность