Ведомственные отношения в высокомодернистском сельском хозяйстве

Вероятно, преднамеренное презрение к местной компетентности, выраженное большинством сельскохозяйственных специалистов, не являлось просто итогом предубеждения (образованной городской и ориентированной на Запад элиты по отношению к крестьянству) или результатом эстетической предвзятости, также заложенной в высоком модернизме. Скорее всего, существом официальной позиции было установление привилегий. Предположить, что местные методы земледелия вполне разумны, пока не доказано противоположное, что специалисты и фермеры могли бы многому научиться друг от друга, что специалисты должны договариваться с фермерами, как с полноправными политическими субъектами, означало бы подрывать установленный статус чиновников и власти вообще. Скрытая логика, лежащая в основе большинства государственных проектов сельскохозяйственной модернизации, была направлена на усиление власти центральных учреждений и уменьшение автономии земледельцев и их общин в отношении этих учреждений. Каждая новая действующая практика подгоняется к существующему распределению власти, благосостояния и статуса, и требования к сельскохозяйственным специалистам, чтобы они были независимыми работниками, не имея какого-либо ведомственного положения, едва ли могут быть приняты всерьёз⁶⁸.

Совершенно очевидны централизующий эффект советской коллективизации и деревень уджамаа. То же можно сказать и о тех больших ирригационных проектах, где властные структуры решают, когда пустить воду, как распределить и какую за неё взимать плату, или о сельскохозяйственных плантациях, где рабочая сила контролируется, как на фабрике⁶⁹. Результатом такой централизации и такого контроля будет полная дисквалификация порабощённых крестьян. Это справедливо даже для семейных ферм в условиях либеральной экономики, такова – по сути утопическая – перспектива, которую обрисовал Либерти Хайд Бейли, растениевод-селекционер, апостол сельскохозяйственной науки и председатель Комиссии по сельской жизни при Теодоре Рузвельте. Бейли заявил: «В сельской местности будут введены должности докторов растений, агрономов-селекционеров, почвоведов, специалистов здравоохранения, работников по обрезке и опылению, лесоводов, организаторов досуга, рыночных экспертов,... [и] консультантов по ведению домашнего хозяйства,... [все, кто] способен предоставить квалифицированный совет и руководство»⁷⁰. Будущее, обрисованное Бейли, почти полностью организовывалось управленческой элитой: «Мы не должны представлять себе общество, полностью составленное из маленьких отдельных пространств «семейных ферм», населенных людьми, которые просто всем удовлетворены; это означало бы, что все земледельцы станут чернорабочими. Нам нужны в сельской местности люди, обладающие большими организаторскими способностями, которые могут смело и ответственно действовать; было бы очень скверно в социальном и духовном плане, если бы такие люди не могли найти себе адекватного приложения на земле и были бы вынуждены искать себе занятие в других сферах»⁷¹.

Несмотря на эти полные надежды заявления и намерения, если тщательно сследовать многие из сельскохозяйственных новаций двадцатого столетия – новаций, которые казались абсолютно техническими и, следовательно, независимыми – нельзя не прийти к выводу, что многие из них создавали коммерческие и политические монополии, которые неизбежно уменьшали независимость фермера. Революция в растениеводстве, которая произошла с появлением гибридных семян (особенно это касается кукурузы), имела именно этот результат⁷². Так как гибриды или бесплодны, или не размножаются «правильно», семенная компания, которая вывела исходные кросс-гибридные растения, имеет значительную собственность в деле производства гибридного семени, которым она может торговать каждый год, в отличие от самоопыляющихся видов, которые фермер может выводить самостоятельно⁷³.

Подобная (хотя и не идентичная) централизующая логика применялась к дающим высокие урожаи (HYVs) разновидностям пшеницы, риса и кукурузы, выведенным за последние тридцать лет. Их значительный вклад (который сильно изменялся в зависимости от культуры и условий взращивания) в урожай зависел от счастливого сочетания хорошего усвоения азота и наличия коротких, жестких стеблей, которые предотвращали полегание культуры. Получение большого урожая этих видов требовало изобилия воды (обычно посредством ирригации), применения большого количества химических удобрений и периодического использования пестицидов. Механизация полевой подготовки и сбора урожая была также на высоком уровне. Как и с гибридами, недостаток биологического разнообразия на полях подразумевал, что каждое поколение HYVs наверняка подвергнется атаке со стороны грибков, ржавчины или насекомых, требуя в результате закупки новых семян и новых пестицидов (так как у насекомых вырабатывалась сопротивляемость к ним). В результате биологическая гонка оснащения удобрениями и пестицидами, при полной убежденности растениеводов и химиков в том, что они могут продолжать её до победного конца, всё больше отдаёт земледельца в руки общественных и частных специалистов. Как и в демократических аспектах политики Ньерере, те пункты исследования и политики, которые могли бы угрожать положению управленческой элиты, или не применялись вообще или же, если применялись, то всячески тормозились при ее проведении.

Упрощающие предположения сельскохозяйственной науки

Подобная попытка при тоталитарном управлении – приглашение к беспорядку. И, кажется, правило таково: чем твёрже и исключительнее круг обязанностей специалиста, чем строже контроль в пределах этого круга, тем больший беспорядок бушует вокруг. Можно в оранжерее выращивать летние овощи зимой, но при этом возникает зависимость от капризов погоды и появляется возможность неудачи там, где этого раньше не было. Осуществление такого контроля, с помощью которого саженец помидора растёт в январе, намного проблематичнее, чем естественное регулирование, при котором в январе зимуют дуб или синица. - Уэнделл Берри, Неустроенность Америки

Большинство пунктов государственных программ развития не являлись простой прихотью властной верхушки. Даже виллажизация в Танзании долго была обьектом вполне логичного агроэкономического анализа. Проектам введения таких новых культур, как хлопок, табак, арахис и рис, так же, как и планам механизации, ирригации и графикам внесения удобрений, предшествовали длительные технические исследования и полевые испытания. Почему же тогда такое большое число этих схем не сумело достигнуть результатов, которые предсказывались? Другой вопрос, тесно связанный с этим, к рассмотрению которого мы обратимся в следующей главе, – почему так много успешных новшеств в сельскохозяйственных методах и производстве берёт начало не от государственной инициативы, а непосредственно от самих земледельцев.