Шум времени. На «охоту за реальностью» театр. Doc позвал «новую газету»

Театр.doc — ​лаборатория и мастерская, сцена и школа Михаила Угарова и Елены Греминой, театр их многочисленных учеников и друзей, чуть не единственный...

Елена Дьякова

Театр.doc — ​лаборатория и мастерская, сцена и школа Михаила Угарова и Елены Греминой, театр их многочисленных учеников и друзей, чуть не единственный воистину независимый театр в Москве в четвертый раз сменил адрес. Теперь это — ​Садовническая набережная, 69. Левый берег Водоотводного канала в Замоскворечье. Рядом с театром — ​строгий мост петербургского образца, офисы-кофейни. Ежегодный фестиваль «Дока» «Охота за реальностью» начался 3 апреля. Через день после годовщины скоропостижной смерти Михаила Угарова. 16 мая 2018 года вслед за ним ушла Елена Гремина. И кажется: 1 апреля станет (уже становится) днем памяти их обоих.

«Охота за реальностью» — ​фестиваль work-in-progress, тем, заявок на будущие документальные спектакли. Не завершенных еще пьес, берущих пробы нашей почвы — ​в очень разных точках этой самой реальности. Угаров и Гремина ценили его.

В последнем своем большом интервью «Новой газете» в январе 2017 года Гремина говорила о предыдущих «Охотах». Об отличном проекте Романа Евдокимова «Курок», основанном на интервью бездомных обитателей Курского вокзала. О том, какой крутой будет апрельская «Охота» 2017 года. Говорила и о главном двигателе их театра и этого феста.

Документальные проекты всегда как бы дозревают во время показов на зрителе. Кто-то сказал, что сейчас самое главное в театре происходит на черте между сценой и зрителем. Для документального театра это очень точно: мы должны заставить человека что-то почувствовать.

И когда речь о любви. И когда мы говорим о вещах, которые люди хотят забыть: слишком страшно происходящее нарушает их картину мира. И возникает защитная реакция: это горе так огромно, что… не надо нам в ту сторону смотреть.

А еще Гремина сказала в интервью 2017 года, чуть усмехнувшись:

— С декабря 2014 года у нас конфликт, который нам навязали власти. Мы во всяческих черных списках. Это тоже очень интересный опыт. Но мы его выдержали.

Опыт унаследовали ученики Греминой и Угарова. Чистое, строгое пространство-трансформер на Садовнической набережной обустроено уже без основателей театра. И фестиваль «Охота за реальностью»-2019 сформирован и прошел без них.

Театр.doc всегда был очень точен в выборе тем, сюжетов драматурга-документалиста, нервных узлов времени.

В 2019 году среди них был проект Насти Николаевой, Юрия Муравицкого и Владимира Морозова «Что делать с выгоранием? Спектакль-терапия»: «В общем, я решила порезать вены, чтоб попасть в реанимацию, чтобы у меня было законное основание завтра не идти на работу» (вполне, согласитесь, «нашего времени случай»). Заявка «Охоты»-2018, пьеса Евгении Шевченко «Освободите ци», построенная на звонках мобильника героини и нарезке аудиокниги, звучащей в автомобиле, — ​стала в 2019-м актерской читкой завершенной пьесы.

«Роды» Марии Титовой — ​многоголосый вербатим родильной палаты. Единой и необъятной, как Родина. Суровой, окостеневшей от усталости, расчеловеченной. Этим хором сестер–врачей–рожениц страна встречает своих детей…

«Аркаим» Ксении Адамович... Деменция, семейная беда, знакомая чуть не каждому в России, звучит голосами стариков. Голосами сиделок. Их опытом: малые города, дальние республики, другие осколки бывшего СССР, спасение семьи (которую не видишь годами) работой в Москве — ​чаще всего с престарелыми. Положение переводчика «на грани миров»: сиделки понимают своих подопечных лучше, чем родственники. И здесь же — ​голоса родственников, вечно виноватых перед теми, кто нас растил, а теперь ускользает, уходит на глазах в зыбь беспамятства.

Очень достойный набросок. Проект «Doc». ​На грани работы документалиста и ученого-антрополога.

«Страх и ненависть в Серпухове» Дмитрия Кривочурова решительно не случайно перекликается со «Страхом и отчаянием в Лас-Вегасе» Хантера Томпсона, одного из отцов американской «новой журналистики». Странствие столичного журналиста Паши по подмосковному райцентру‑2019, увиденному подробно и беспощадно, — ​сюжет пьесы.

Так же точно выбрана тема «полевого исследования» Вали Грищенко «После добродетели»: разговоры с очень разными современниками о Боге, морали, раскаянии. Попытка очертить новые границы континента ценностей.

…Очень «доковские» темы: будь то монологи четырех девушек древнейшей профессии в кипении чемпионата мира по футболу в Москве, монологи бездомных женщин в монастырском реабилитационном центре или дело актера Калининского драматического театра, любимца тверской публики, арестованного в 1940-м.

В 2019 году на фестивале «Охота за реальностью» работала совместная лаборатория «Новой газеты» и Театра.doc под руководством драматурга и режиссера Александра Родионова. В нее вошли проекты Веры Челищевой «Опер а» и Алисы Кустиковой «Улица Правды». Хотя «вошли проекты…» — ​решительно не те слова, когда в основе сюжета — ​очерк Кустиковой «Да хоть удавитесь!» («Новая» от 27 апреля 2018 года): Петрозаводск, валютный заем под залог единственной квартиры, дикий рост курса, потеря работы, судебное решение о выселении семьи с четырьмя детьми из заложенной квартиры, самоубийство отца этих детей… И еще веер сюжетов о страхе и отчаянии в Петрозаводске, на улице Правды, о мошеннических схемах ипотечных займов и долговой кабале…

Проект Веры Челищевой — ​«вербатим», основанный на разговорах оперативников Москвы. Разговоры ведутся профессиональные: о том, как начальство оперов за деньги сажает невиновных — ​и за деньги же отпускает виновных. «Криминальная драма с прослушками, подставами, вымогательствами и открытым финалом» опубликована Верой в № 65 «Новой» от 22 июня 2018 года.

Work-in-progress спектакля драматурга и правозащитницы Ксении Гагай «Я не хочу работать в милиции» основан на материалах «Новой», материалах Ирины Гордиенко и Никиты Гирина по делу Руслана Рахаева. «Новая газета» писала о Рахаеве не раз. Смотри, например, статью Гирина «Это дело надо внести в учебники» (25 мая 2018 года).

Дело бывшего начальника уголовного розыска г. Черкесска тянется с 2011 года. В должности Рахаев пробыл три недели, когда в отдел поступил — ​и умер там — ​задержанный Джанкезов. На камерах наружного наблюдения видно: в отдел он поступил избитым (ночь задержанный провел в опорном пункте). Осмотр опорного пункта будет произведен только через 11 месяцев. Смерть задержанного инкриминируют Рахаеву. Суды будут дважды отправлять дело на доследование, и лишь в июне 2018-го вынесут приговор по делу — ​по-прежнему полному нестыковок.

Бывший образцовый офицер получит 9 лет. Дело о «неустановленных лицах», избивших Джанкезова в опорном пункте (с переломом десяти ребер), суд в 2018 году (семь лет спустя!) выделит «в отдельное производство».

Документальный спектакль Ксении Гагай в новом «Доке» на Садовнической набережной — и о методах следствия, похожего на дурной сон, и об условиях этапирования и содержания. Подробно и беспощадно.

«Охота за реальностью» — ​чистый шум времени. Еще не встроенный в жесткую структуру текстов. Эта «новая журналистика», звукозапись века на смартфон, встроенный в мозг, — ​дело документального театра. Как и настоящей журналистики. В этой задаче — ​добыча смыслов из шума времени, добыча свидетельств из рокота народного хора — ​театр и «Новая газета» оказались союзниками.

Уже не в первый раз: еще в 2017 году в «Доке» поставлен спектакль «Новая Антигона» по документальной пьесе Елены Костюченко на материале ее очерков о матерях Беслана. И явно не в последний. Время шумит. И с тяжким грохотом подходит к изголовью.

 

 

Престольное. Восьмой сезон «Игры престолов» волнует толпы чудаков...

Дмитрий Быков13 апреля 2019

КОММЕНТАРИИКУЛЬТУРА

Восьмой сезон «Игры престолов» волнует толпы чудаков, хоть режиссер не Богомолов и сценарист не Слепаков. Я не могу найти резона премьеры ждать с огнем в глазах: смотрел когда-то полсезона, не отрицаю — да, размах; местами даже симпатично, но так вторично, так третично, такая старая комедь… Да, who I am to fucking teach!* — но могу ж я мнение иметь? Разубеждать отпетых фанов — девиз мой вовсе не таков; скорей бы мог прозреть Проханов или покаяться Стрелков. Скорей смирился бы Лимонов иль образумился Милонов, не признающий никого. Но есть же выбор миллионов, вселенский рейтинг HBO**! Хочу понять секрет успеха, искусство Мартина ценя: его раскатистое эхо тревожит даже и меня.

Разгадка эта, как ни сильтесь придать ей блеску, — не бином: рецепт успеха — как бы синтез добра со злом, воды с вином, легенды с фактом. Очевидно для всех, кто нюх не потерял, — сегодня в мире все гибридно, включая этот сериал. Гибрид Ланкастеров и Йорков, набор блокбастеров про орков — рулит, соперников сломив. Как говорит Ваграм Кеворков***, в основе правды тоже миф. Прибавьте магию и нежить, вкачайте больше баблеца, дабы с гарантией разнежить сопливых зрителей сердца, — вот весь секрет «Игры престолов», феномен, сделанный уже причиной споров и расколов в кинокритической бранже. Какой ребенок, сердцем екнув, от возбуждения мечась, борьбой Ланкастеров и Йорков увлечься может здесь и щас? Однако Ланнистеры, Старки, драконы, маги и знахарки куда эффектней для кино! Подростки, как и перестарки, им покоряются равно.

И я, привычный стон исторгнув — «Дурное время на дворе!» — создам ремейк «Игры престолов» о нашей нынешней поре. Вот спросит внук, на самом деле я слышу этот чик-чирик! — «Дед, как вы это все терпели?» — «А это магия, старик!» Сегодня я и сам не верю: добро бы покорялись зверю! Но эту жалкую возню, но эту общую потерю рассудка — как я объясню? Так долго свет не мог забрезжить, бороться было не с руки — все это магия и нежить, Застенье, орки, мертвяки! И это не в одной России — Зеленский, Трамп, вожди косые, арест за каждый чих и пых, — необъяснимое засилье безумных, злобных и тупых; да, от Дамаска до Донбасса, от политического класса до ксенофобского дерьма, — и околдованная масса как будто сплошь сошла с ума. Все объясняет только призма магического реализма, полуволшебная среда. Конечно, публика капризна — но это схавает всегда.

Теперь-то, внук, назло иудам, смиряя мнительность и злость, все утряслось таким же чудом, каким когда-то растряслось, — и я могу накуролесить, как пишет летопись монах, сезонов восемь или десять о тех волшебных временах. Поскольку, знаешь, без драконов, застенцев, орков, мертвяков — необъяснимы ни Милонов, ни Михалков, Пушков, Сурков, ни превращение приличных, обычных, в сущности, людей, в неисправимых, атипичных… не слушай, юный прохиндей! Разврат, желудочные трели, гламурный лоск надутых щек, и то, что это все терпели, — всё это фэнтези, внучок. И вид убог, и дух сортирен, и каждый сам себе противен… Одну я разницу сыскал: что там один был карлик — Тирьон, — а тут повсюду карлы, Карл!

И жаль — названий нет пристойных. Все получается Хвостов. Какая там «Игра престолов»! Точней всего — «Война глистов».