Войдет в легенды русской сцены. Умер Сергей Юрский

«Новая газета»

Сергей Юрьевич скончался 8 февраля 2019 года. На 84-м году жизни.

Он был… да, конечно, народным артистом России, лауреатом ордена «За заслуги перед Отечеством» государственной награды РФ, «Кинотавра», Государственной премии им. К.С. Станиславского, премии «Звезда театрала», Царскосельской художественной премии, удостоен медали Пушкина… да наград и не перечислить.

Он был блистательным Чацким в «Горе от ума» Товстоногова. Эзопом, Тузенбахом, Генрихом IV, ироническим мудрецом в «Цене» Миллера. Мольером и Фарятьевым в своих постановках БДТ. И в 1970-х из-за конфликта с ленинградским начальством должен был покинуть город и театр.

Диалог Чацкого с Молчалиным

Он был Остапом Бендером в «Золотом теленке» Швейцера (тут в публике проносится стон: все-таки нет в стране человека, который бы не хохотал над этим фильмом, — и так уж поколения три), Импровизатором в «Маленьких трагедиях», потертым дядей Митей в фильме «Любовь и голуби», отцом Иосифа Бродского в блестящем интеллектуальном фильме «Полторы комнаты», товарищем Сталиным (к этой роли Юрский делал несколько подходов — и играл его инфернально).

Он был звездой театра Моссовета. Он украшал сцену МХАТа. Он блистал — вместе с женой, Натальей Теняковой, — в «Стульях» Ионеско (в своей постановке, своем вольном переводе).

Этот спектакль для многих зрителей стал чуть ли не главным театральным потрясением 1990-х.

А полувековой союз двух больших артистов, Сергея Юрского и Натальи Теняковой, был образцом семейного союза «на театре». И войдет в легенды русской сцены: так — можно.

Он был прозаиком, драматургом и режиссером Игорем Вацетисом: Юрский создал эту маску уже в XXI веке, любил ее. Последняя премьера Вацетиса, Reception, сыграна в апреле 2018-го.

Он был эссеистом, автором блестящих театральных записок и колумнистом «Новой газеты».

Он проходил сквозь эпохи, мало меняясь. Главное: не теряя осанки, прямоты и блеска.

Он вошел в стан вольнодумцев, «подписантов» писем в защиту гонимых, призывателей милости к падшим еще в Ленинграде 1960–1970-х. И сохранил эту гражданскую твердость, ее почти юношеский азарт в новом времени, когда протестовал против чеченской войны и башни «Охта-центра», внятно высказывался о российско-украинских событиях после 2014 года, защищал НТВ, Ходорковского, Pussy Riot, Кирилла Серебренникова. Нес свои прямые, как в юности, плечи по бульварам Москвы на протестной «Прогулке писателей». Нес белую ленточку в петлице.

Он лучше всех на свете читал Пушкина. И это впрямую связано со всем вышеперечисленным. Тут не только и не столько актерская школа, сколько подтверждение «права на Пушкина» личным опытом в десятилетиях. И ум, конечно. Он слышал все седьмые смыслы у А. С. П.

Доведись им встречаться в гостиной, раскланиваться на театральных лестницах — Сергей Юрьевич отменно поддержал бы беседу с Александром Сергеевичем. Как мало кто в ХХ веке.

Сергей Юрский читает «Онегина»

Юрский — это блеск, драйв, элегантность. Петербургская отточенность фразы и жеста. Прямота и изящество. Острая ирония. Ум и достоинство. Это наследие старой России, петербургской культуры, пронесенное и через страну советов и через развеселое веселье нашей эпохи.

И «сохранение осанки» в его случае — символическое, ценностное понятие. Сохранил!

 

Юрский — это столь же отточенное, как интонации его чтения, столь же простое (в пушкинском понимании простоты!) объяснение своей неизменной позиции в интервью 2016 года:

— Пятьдесят пять лет я служу театру, а через театр служу гуманистической идеологии, идеологии поиска того, для чего нужна свобода. Свобода — это необходимая для жизни кислородная среда. Чтобы дышать можно было. Ответом на этот вопрос — для чего дышать — я и занимаюсь. И ответ был необыкновенно ясен, например, в период оттепели.

При всей твердости позиции (острый ум, прекрасное воспитание и порожденная ими вечная легкая ирония позволяли ему не делать эту позицию патетической) Сергей Юрьевич отнюдь не был оптимистом. Скорее считал (и говорил об этом не раз), что «интеллигенция кончилась». Да и последняя его пьеса — постановка, роль, помянутая выше Reception (2018) в театре Моссовета — была о растерянных людях, вместе переживающих в холле гостиницы конец света.

Но помнилось и виделось в спектакле — как сидит в кресле 80-летний Юрский. Прихлебывая подкрашенный чай из стакана для виски. Молча. Мерцая человеческой значимостью из угла.

Смотреть на него хотелось часами. Какое счастье, что пленка и цифра сохранили его роли!

…Но и его эссе, когда сейчас начинаешь их перечитывать, — сильны и хороши. Их будут читать. Вот кусочек 2002 года. Несомненно, программный. И принадлежащий уже новому веку.

ФРАГМЕНТ ТЕКСТА СЕРГЕЯ ЮРСКОГО

«И передо мной возникает такая картинка: какая-то громадная, широкая река… Северной Двины я еще не видел, но, может быть, это Северная Двина или Амур, который я видел, или Нева, на которой я родился. И я стою на берегу этой реки. И рядом со мной, и дальше направо и налево громоздятся некие гигантские… «явления», что ли?.. Стоят конструкции, железо, бетон, стекло… какие-то турфирмы, какие-то рекламные полотна, предлагающие роскошные путешествия… зазывающие скорее покупать автомобили именно Volvo, а никак не BMW… и другая реклама, настаивающая именно на BMW и ни в коем случае не Volvo. Стоят один за другим небоскребы, раскинулись вдали офшорные зоны, грозовыми облаками проносятся над всем этим лихие дефолты… А река течет мимо всего этого, бесконечно грязная, по которой мусор идет потоком, в которую стекают какие-то нечистоты, химия, отходы заводов, отбросы, рыба мертвая…

И вот течет все это. И к великому моему удивлению, поперек всему, плывет пароходик, на котором какие-то флажки (издалека не разобрать) и песня доносится довольно дружная, хоть и ветром звук сносит. Пароходик покрашен. Мачта нормальная, из крепкого дерева. И паруса есть. И даже машина есть — старая, видимо, но пыхтит. Идет кораблик! Мимо всей грязи. И к изумлению моему, даже вода вокруг пароходика — чистая! Там не видно ни мусора, ни химии, ни отбросов. Некоторое пространство чистоты вокруг есть. И прет он против течения».

…На пленке, «в цифре» — но пароход «Сергей Юрский» плывет. И будет плыть долго.

«Новая газета» приносит глубокие соболезнования Наталье Максимовне Теняковой, Дарье Сергеевне Юрской и всем родным, близким, зрителям артиста.