Современное состояние Испании

 

Первая публикация: Европеец. — 1832. — № 2. Представляет собой системное изложение историко-географической литературы по Испании первой четверти XIX века.

 

 

[1] Все, что в «Сыне отечества», «Дамском журнале», «Вестнике Европы» и «Московском телеграфе» было сказано до сих пор о «Руслане и Людмиле», «Кавказском пленнике», «Бахчисарайском фонтане» и «Онегине», ограничивалось простым извещением о выходе упомянутых поэм или имело главным предметом своим что-либо постороннее, как, например, романтическую поэзию и т. п.; но собственно разборов поэм Пушкина мы еще не имеем.

 

[2] См.: Московский вестник. — 1828. — № 1.

 

[3] Мы не говорим о мелких сочинениях Пушкина, которые обнаруживают также три периода развития его поэзии.

 

[4] Мы принуждены употреблять это выражение, покуда не имеем однозначительного на нашем языке.

 

[5] Статья Карамзина «Цветок на гробе моего Агатона».

 

[6] О сочинениях Ленца смотри прекрасную статью Экштейна (lе Catholique. — 1829).

 

[7] Недостатки трагедий Ф. Шлегеля имеют еще другой главнейший источник: неравновесие гениальности с системою.

 

[8] Последние стихи покойного Д. В. Веневитинова.

 

[9] Что французская литература девятнадцатого века, утратив свою прежнюю самобытность, живет единственно чужим вдохновением, о том свидетельствуют все ее лучшие произведения. Но еще новым подтверждением сей истины может служить славный триумвират законодателей французского мышления в наше время. Есть ли хотя одна плодоносная мысль в лекциях Cousin, которую бы он не занял у немцев? Не англичанам ли и немцам принадлежат все основные положения Villemain, столь блестящего в своих применениях, столь искусно умеющего скрыть строгую стройность системы под наружным беспорядком отдельных замечаний? Литературно-критические сочинения Гизо обнаруживают еще непримиримую борьбу нового германского учения с прежними мнениями французов, но исторические его лекции дышат системою связною, полною, глубокою и занятою совершенно у новейших немецких философов, хотя новое развитие сей системы, ее полнейшее и часто гениальное применение к жизни средних веков делают Гизо одним из оригинальнейших французских мыслителей. Есть, однако, в литературе французской такое качество, которое отличает ее от всех других, обещает много для будущего и самим подражанием дает цвет оригинальности: это тесная связь литературы с жизнью, но именно этого-то качества не могут перенять наши русские подражатели.

 

[10] Великий Гете представляет тому убедительный пример. Все, что есть прекрасного в его пленительной «Ифигении», эти поэтические переливы сердечных оттенков, выраженные душевно-музыкальными стихами, принадлежат исключительно поэзии новейшей. И чем обязана «Ифигения» систематическому усилию подражания? Неподвижностью действия и безличностью характеров, которые делают ее неспособною к театральному представлению и совершенно несносною в немного посредственном переводе. То же можно сказать и о шиллеровой «Мессинской невесте».

 

[11] Во мраке ночи (фр.). — A. M.

 

[12] Слова Молчалина из «Горя от ума» А. С. Грибоедова: «В мои лета не должно сметь свое суждение иметь». — A. M.

 

[13] Большая часть критиков «Наложницы» опровергали сами себя и друг друга, но самый полный разбор поэмы, самые благовидные обвинения, самое отчетливое опровержение присовокупленного к ней предисловия находятся в разборе «Наложницы», напечатанном в 10 номере «Телескопа». В конце этой книжки «Европейца» читатели найдут ответ на этот разбор, и он же может служить ответом и на остальные критики поэмы Баратынского.

 

[14] Султан, — говорит Вольтер, — не был взволнован, увидев ее в этой смешной и отчаянной позе. Он обращается к ней: «Заира, вы плачете!» В то время как он должен был бы ей сказать: «Заира, вы катаетесь по земле!» (фр.) — A. M.

 

[15] Стихи сии взяты из песни Н. М. Языкова, напечатанной в «Северных цветах». — 1832.

 

[16] Из «Послания» Языкова к Дельвигу, напечатанного там же.

 

[17] Пофилософствуй, ум вскружится:

Ешь три часа, а в три дня не сварится!

 

[18] Тот же литератор, которому мы обязаны переводом этой статьи, столько же правильно, изящно и близко передал на русский язык сочинение того же автора о христианском красноречии IV века. Сочинение это будет напечатано вместо предисловия к новому переводу «Избранных мест из святого Иоанна Златоуста», издаваемому г. Оболенским (переводчиком Платона и Геродиана) в пользу вдов и сирот духовного звания. См. 13 номер «Телескопа».

 

[19] В селе Мара Тамбовской губернии Кирсановского уезда: 29-го июня.

 

[20] У И. В. Киреевского несовпадение в датах: А. С. Пушкин родился в Москве 26 мая по старому стилю 1799 года. — A. M.

 

[21] Эта статья составлена из различных журнальных отрывков и записок из лекций Шеллинга, читанных в Мюнхене и в Берлине.

 

[22] Постоянное противоборство воинственного (разрушительного) и примиряющего (созидательного) начал (греч.) — A. M.

 

[23] Бог богов (лат.). — A. M.

 

[24] Зевс (лат.). — A. M.

 

[25] До сих пор об этом у нас почти ничего не было писано замечательного, выключая книги М. А. Максимовича.

 

[26] Уже Гете предугадал это направление и под конец своей жизни утверждал, что истинная поэзия есть поэзия на случай. Впрочем, Гете понимал это по-своему. В последнюю эпоху его жизни большая часть поэтических случаев, возбуждавших его вдохновение, были придворный бал, почетный маскарад или чей-нибудь день рождения. Судьба Наполеона и перевернутой им Европы едва оставила следы во всем собрании его творений. Гете был всеобъемлющий, величайший и, вероятно, последний поэт жизни индивидуальной, еще не сопроникнувшейся в одно с жизнью общечеловеческою.

 

[27] <…> Думаем, что систему Гербарта ожидает новое значение на время философского междуцарствия в Германии.

 

[28]  Старолютеранская церковь есть явление новое. Она произошла от сопротивления некоторой части лютеран против соединения их с реформатами. Нынешний король Прусский позволил им использовать свое учение открыто и отдельно, вследствие того образовалась новая церковь под названием старолютеранской. Она имела свой полный Собор в 1841 году, издала свои особые постановления, учредила для своего управления не зависящий ни от каких властей свой Высший церковный совет, заседающий в Бреславе, от которого одного зависят низшие советы и все церкви их исповедания. По их постановлениям решительно запрещаются смешанные браки для всех принимающих участие в церковном управлении или в воспитании. Другим же если не прямо запрещаются, то, по крайней мере, отсоветываются как предосудительные. Смешанными же браками называют они не только соединение лютеран с католиками, но и старолютеран с лютеранами соединенной, так называемой евангелической церкви.

 

[29] Глубокомысленные сочинения Розмини, обещающие развитие самобытного мышления в Италии, знакомы нам только журнальными рецензиями. Но сколько можно судить из этих разорванных выписок, кажется, что XVIII век скоро кончится для Италии и что ее ожидает теперь новая эпоха умственного возрождения, исходящего из нового начала мышления, опирающегося на три стихии итальянской жизни: религию, историю и искусство.

 

[30] Вот что говорит К. Мехержинский в своей «Historya jezyka lacinskiego w. Polsce» (Krakow, 1835): «Тогда было общее мнение, что все достойное уважения и разумное не иначе могло быть писано, как по-латыни. Между тем Краковская Академия (основанная в 1347 году), предупреждая все немецкие университеты, открыла для Польши новый Лациум, где древние музы Гесперии уже избрали себе постоянное местопребывание, и полякам уже не нужно было искать наук за Альпами. <…> Вскоре ягеллонские учебные заведения затмили своею славой многие европейские. <…> Богословы-ораторы, посланные (из Польши) на Базельский собор, заняли там первое место после боннонских Туллиев. <…> Казимир Ягайлович завел множество латинских школ и очень заботился о распространении языка латинского в Польше, он даже издал строгое постановление, чтобы каждый, кто ищет какую-нибудь значительную должность, должен хорошо говорить на языке латинском. С тех пор и вошло в обычай, что каждый польский шляхтич говорил по-латыни… Даже и женщины ревностно занимались латинским языком. Яноцкий говорит, между прочим, что Елизавета, жена Казимира II, сама написала сочинение „De institution regii pueri“. <…> Как прежде математика, юриспруденция, так в это время расцвели в Польше науки изящные и быстро поднялось изучение латыни. <…> Луд Дециус (современник Сигизмунда I) свидетельствует, что у сарматов редко встретишь человека из хорошей фамилии, который бы не знал трех или четырех языков, а по-латыни знают все. <…> Королева Варвара, жена Сигизмунда, не только совершенно понимала латинских классиков, но и писала к королю, своему мужу, на латыни. <…> И среди Лациума, говорит Кромер, не нашлось бы столько людей, могущих доказать свое знание латинского языка. Даже девушки как из шляхетных, так и из простых семей и по домам, и по монастырям равно хорошо читают и пишут по-польски и по-латыни. А в собрании писем от 1390 г. по 1580 г. Г-н Камусара, современный писатель, говорит, что из ста шляхтичей едва ли можно отыскать двух, которые бы не знали языков латинского, немецкого и итальянского. Они научаются им в школах, и это делается само собой, потому что нет в Польше такой бедной деревеньки или даже корчмы, где бы не нашлись люди, владеющие этими тремя языками, и в каждой даже и самой маленькой деревеньке есть школа. Этот важный факт имеет в глазах наших весьма глубокое значение. <…> Жажда европейской славы принуждала писать на всеобщем латинском языке; зато польские поэты получали венцы от германских императоров и от пап, а политики приобретали дипломатические связи. <…> До какой степени Польша в XV и в XVI веках превосходила другие народы в знании древних литератур, видно из множества свидетельств, особенно иностранных. Де-Ту в своей истории, под годом 1573, описывая прибытие польского посольства во Францию, говорит, что из многочисленной толпы поляков, въехавших в Париж на пятидесяти рыдванах, запряженных четвернями, не было ни одного, который бы не говорил по-латыни в совершенстве; что французские дворяне краснели от стыда, когда на вопросы гостей они должны были только подмигивать; что при целом дворе нашлись только двое, которые могли отвечать этим посланникам по-латыни, — за что их и выставляли всегда вперед». Знаменитый Мурет, сравнивая ученую Польшу с Италией, выражается так: «Который же из двух народов грубее? Не рожденный ли на лоне Италии? У них едва ли найдешь сотую часть таких, которые бы знали по-латыни и по-гречески и любили бы науки. Или — поляки, у которых очень много людей, владеющих обоими этими языками, а к наукам и искусствам они так привязаны, что весь век проводят, занимаясь ими». То же говорит знаменитый член ученого триумвирата, Юст Липсий (один из первых филологов того времени), в письме к одному из своих приятелей, жившему тогда в Польше: «Как же мне удивляться твоим знаниям? Ты живешь между людьми, которые были некогда народом варварским, а теперь мы перед ними варвары. Они приняли муз, презренных и изгнанных из Греции и Лациума, в свои радушные и гостеприимные объятья».

 

[31] Купер, Вашингтон Ирвинг и другие отражения словесности английской не могут служить для характеристики собственно американской.

 

[32] Приехав в Париж из деревни, — рассказывает один глубокомысленный и почтенный журнал (кажется, «l'Illustration» или «Guêpes»), — приехав в Париж, он решил одеваться по последней моде и научился выражать порывы души с помощью узлов галстука, однако злоупотреблял при этом булавкой (фр.). — A. M.

 

[33] Их уже нет, оставьте прах их в мире! Герои, оскорбленные недостойной клеветою, не хотели унизиться до оправданий, но смерть их за них ответила: они все пали за вас (греч.).

 

[34] Недавно открыт слой каменного угля недалеко от Севильи, почти на ружейный выстрел от Гвадалквивира, но его не разрабатывали по множеству серы, в нем заключенной. Этот минерал в большом количестве добывается в Каталонии, где открыты значительные копи. Самая богатая находится в Монтаноле, в герцогстве Викском, но ни одна не была разработана с успехом. Множество таких же копей есть в Арагоне и особенно в Пиренейских долинах.

 

[35] Можно сказать, говорит Минано, что трети испанской пыли на дорогах восточных и полуденных областей королевства довольно, чтобы снабдить весь мир селитрою, если бы Провидению было угодно уничтожить ее на всей поверхности земного шара.

 

[36] Кроме зараз, завозимых с Востока, из Африки и Америки и произведенных опустошительными войнами, бывшими внутри государства, в самой Испании часто рождались заразы от засухи, голода и непостоянства погоды.