Реформа ран: лучше ужасный конец, чем ужас без конца

в 2013 упоминания о предстоящем преобразовании высшего научного учреждения

страны были редки, кратки и исполнены сдержанного позитива.

Неприятие вызывают все основные пункты предлагаемых изме-

нений, но более всего — перспектива лишения Академии полномочий по управлению институтами, их имуществом и бюджетным финансированием

 

● Прежде всего вспомним о том, что имущество, которое сегодня «чиновники пытаются отобрать у ученых», не принадлежит РАН и никогда ей не принадлежало.

● РАН в 90-е: Тощее бюджетное финансирование аккуратно размазывалось по всем подведомственным учреждениям в соответствии с административным весом и пробивными способностями их руководителей, а прочие средства ученые и институты добывали сами, как умели. Учились грамотно составлять заявки на гранты, очаровывали играющих в меценатство олигархов, сдавали в аренду площади и уникальное оборудование. Роль Академии в лучшем случае сводилась к тому, что она не препятствовала

этой деятельности. Бывало и хуже: в те годы академическое руководство неоднократно предпринимало попытки ограничить прямой доступ сотрудников своей системы к зарубежным грантам.

● “Пока государство было не в состоянии финансировать науку, оно не вмешивалось во внутреннюю жизнь академического сообщества”.

Но в 2000-е годы у российского государства появились деньги — а вместе с ними и амбиции.---) идея реформирования системы управления наукой

 

“История с аферой Петрика (автор лженаучных статей, которого хвалили многие академики РАН) показала неспособность РАН критически оценивать деятельность своих членов”.

Поэтому сетования новоизбранного президента РАН Владимира Фортова на то,

что правительство, мол, внесло нынешний законопроект, даже не поинтересовавшись намерениями самих ученых, которые-де два

года обсуждали реформу Академии и разработали ее детальный план, выглядят либо наивностью, либо лукавством. И правительство, и прочие заинтересованные лица уже имели возможность на практике оценить реформа-

торские возможности Академии. Попытки реформировать ее предпринимались уже

неоднократно, начиная с 2004 года. И первую из них руководству РАН удалось отбить именно под честное слово, что Академия сама себя реформирует. «Реформа» свелась к учреждению в Президиуме должности «вице-

президента по реструктуризации» (им стал академик Валерий Козлов) и 20-процентному сокращению штатов — в лучших традициях академического менеджмента.

Реформа Ливанова. Программа “Верните действенность науке” 2011

Собственно, после всего вышеизложенного удивляться следует не тому, что федеральные власти решились наконец серьезно реформировать систему учреждений фундаментальной науки, а тому, что они так долго терпели нынешнее положение.

Неудачный опыт реформирования других сфер (Армия - огромные хищения, принятие Лесного кодекса в лесном хозяйстве) - пессимизм по поводу реформ.

Слияние РАН с РАМН и РАСХН (ниже по статусу) - не соответствует идее поднятия престижа.

Однако если смотреть не в прошлое, а в будущее, то приходится констатировать:

каковы бы ни были резоны реформаторов, результатом избранного ими образа действий стал открытый конфликт практически со всем научным сообществом.

Между тем вывод научных учреждений из прямого подчинения Академии сам по

себе не панацея, а всего лишь первый шаг на долгом пути структурной организации науки.

«Пропагандой выиграть нельзя. Доминированием в технологиях — можно»

В понятие "информационная война" сегодня вкладывается скорее политико-пропагандистский, чем профессионально-технический смысл. Его запустили журналисты западных СМИ еще в начале 1990-х годов во времена операции "Буря в пустыне" в Ираке, когда впервые были комплексно задействованы официальные информационно-пропагандистские структуры и широко применена рассчитанная на зарубежную аудиторию дезинформация под управлением учрежденного Пентагоном отдела стратегического влияния.

о этой части российские СМИ и заказчики пропаганды поднаторели и превышают мировой уровень как по объемам продукции, так и по затратам на ее изготовление. Вот только цель воздействия на массовую аудиторию заключается не в подталкивании центров власти к неверным решениям, а в формировании благоприятного облика страны и репутации самих СМИ. А с репутацией наших СМИ и обликом страны у нас на сегодня пока большие проблемы.

       Нельзя выиграть в информационной войне у того, от кого мы находимся в технологической зависимости. Успех в информационной войне определяется возможностями контроля инфраструктуры глобального информационного пространства и транснациональных социальных сетей. Такими возможностями располагают прежде всего те страны, компании которых производят компонентную базу, средства коммуникаций и управления сетями связи, процессоры, мобильные устройства и программные платформы для социальных сетей (Intel, Apple, Microsoft, Google, Facebook и далее по списку)

А вот непрофессиональный, замешанный на политической демагогии подход к вопросам информационной безопасности нашел яркое выражение в нашумевшем "законе Яровой". Что толку в записи и хранении данных трафика без эффективных средств расшифровки и анализа гигантского информационного потока?

В России до сих пор считают важным развивать именно "фабрики", а не "лаборатории". Но эффективным сегодня может быть только производство собственного уникального продукта, а не тиражирование чужого

       Это не компетенция программистов, а так называемых архитекторов. Это люди и структуры по моделированию процессов и систем управления, аналитики, специалисты по формализации описания соответствующих сфер деятельности и архитекторы информационных систем. Это и есть топ-уровень современной IT-индустрии, ее интеллектуальное ядро.

В России создали фонд "Сколково" и еще ряд институтов развития. Я сам член экспертной коллегии этого фонда. Мол, вот он — наш ответ DARPA. А ответ оказался слабый и далеко не адекватный. Из тысяч маленьких инициатив невозможно сделать даже один более или менее масштабный проект, продвигающий Россию на более высокие позиции в мировом технологическом и информационном пространстве.

Актуальная угроза для России заключается в нашем нарастающем отставании в мирном соперничестве, без которого сомнителен успех в военной сфере. Обеспечение информационной безопасности при таком подходе заключается в необходимости скорейшего устранения огрехов своего информационно-технологического развития. Но, как говорил В. Черномырдин, "стараемся сделать как лучше, а получается как всегда". Вернемся к фонду "Сколково". Он создан для обеспечения свободы творчества и поддержки творческих инициатив. По факту получилась контора для своих — новой "научной бюрократии": на зарплаты сотрудников "Сколково" ушло почти в два раза больше бюджетных денег, чем на все гранты для поддержки проектов

Итог информационной государственной политики — устойчивое стремление российской молодежи работать исключительно в крупных компаниях или госструктурах. Сложившаяся ситуация — результат доминирования в обществе социальных групп с паразитарно-потребительскими установками