Миллион с лишним банок мясных консервов

 

По вопросу довольствия военнослужащих осажденного Ленинграда существуют и другие официальные документы, по которым можно оценить общую численность контингента и качество питания. 20 декабря 1941 года — в 24-ю годовщину создания органов ВЧК–НКВД — Павлов направил справку 1-му секретарю Ленинградского обкома ВКП(б) А. А. Жданову о наличии неприкосновенного запаса (НЗ) продовольствия. Это были дни, когда в городе уже практически прекратились выдачи населению через магазины всех продуктов, кроме так называемого «хлеба», и смертность от голода росла как снежный ком. «Хлеба» выдавали 250 и 125 граммов. Из справки Павлова следует, что по состоянию на 20 декабря НЗ, предназначавшийся лишь для военнослужащих армии и флота, составлял:

— 1 млн. 354 тыс. банок мясных консервов (средний вес банки 440 граммов);

— 175 тыс. банок рыбных консервов;

— 86 тонн сала шпиг;

— 19 тонн твердокопченостей;

— 755 тонн сухарей.

В справке описывался план по изъятию НЗ на третью декаду декабря. За 10 суток предполагалось изъять 800 тыс. банок мясных консервов, 100 тыс. банок рыбных консервов и 276 тонн сухарей. Оставшегося после изъятия запаса (по справке должен был остаться продовольственный ресурс эквивалентный 487 тоннам мяса) хватило бы еще на 8 дней снабжения всех воинских частей (последняя цифра вынесена в отдельную графу). Этот расход соответствует, добавим мы, дневному расходу мяса 60,8 тонн или в точности сумме довольствия на 660 тыс. военнослужащих по существовавшим тогда нормам для передовой: 125 граммов мяса в день и в тылу 50 граммов в принятом нами соотношении 4/7 на передовой к 3/7 в тыловых частях. Таким образом — по данным декабрьской справки — питание военнослужащих по мясу рассчитывалось в точности по существовавшим нормам. И даже их численность соответствует нашим оценкам.

Из справки следует, что НЗ предназначался для военнослужащих, но не для мирного населения. Что касается мирного населения, то на 1 января 1942 года запасы мяса и мясопродуктов в осажденном городе составляли 664 тонны. Эти данные представляют уже совсем другой фонд. По фактическому ежедневному расходу на город (без фронта) в 80 тонн мяса и мясопродуктов этого количества хватало на 8,3 дня по суммам всех карточек и еще дополнительно на «спецснабжение». Как мы видим, мясо и в городе, и на фронте было даже в конце страшного декабря 1941 года.

И даже с запасом на всех.

Но предназначалось оно не для всех.

Когда в магазинах мясо уже давно не выдавалось и люди массово умирали, эти 664 тонны мяса постепенно потреблялись лицами, принадлежавшими к привилегированным группам снабжения — на фоне роста грузопотока, проходившего по «Дороге жизни».

Уровень довольствия военнослужащих и их примерную численность мы также можем оценить в связи с вышеупомянутым решением Военного совета Ленинградского фронта от 11 января 1942 года. Решение предусматривало расход мяса для питания войск Ленфронта и моряков Балтийского флота в суточном размере 53-х тонн. Этот показатель соответствует снабжению мясом по точно установленным нормам довольствия контингента военнослужащих в 570 тыс. человек по уже выбранной нами схеме (4/7 на передовой и 3/7 в тыловых частях). Если же контингент состоял все-таки из 660 тыс. человек, то тогда уже больше двух третей личного состава должны были получать тыловой паек. Возможно, что так и происходило, поскольку соотношение между флотом и фронтом заметно изменилось в пользу фронта. Возможно, что матросов Балтийского флота перевели на тыловой паек.

По крупам суточный отпуск на фронт и флот по решению Военного совета производился в размере 104 тонн. И это соответствовало питанию в полном объеме по существовавшим тогда нормам контингента общей численностью в 770 тыс. человек. Но скорее всего, нормы выдач круп увеличились в связи с недостатком других продуктов, в частности картофеля. По жирам суточный отпуск составлял 24 тонны (на 530 тыс. человек), по сахару — 20 тонн (на 700 тыс. человек).

Официальные цифры расходов продовольствия на весь контингент военнослужащих в осажденном Ленинграде по состоянию на 11 января 1942 года можно представить более наглядно — с помощью меню, которое предоставлялось солдатам тыловых частей при довольствии именно такими объемами продуктов в дни самого скудного снабжения войск Ленинградского фронта.

Утром, на завтрак — половина миски жидкой овсяной каши (из 35 граммов сухой крупы, что составляет чуть больше двух ложек сухой овсяной крупы с горкой), сдобренная половиной столовой ложки подсолнечного масла, с тремя кусками черного хлеба современного размера и стаканом чая с одной чайной ложкой сахара с горкой.

Днем, на обед — миска мясного бульона средней жирности, маленькая порция макарон (35 граммов в сухом весе) с мясной котлетой среднего размера, тремя кусками хлеба, и чаем с одной чайной ложкой сахара.

Вечером, на ужин — половина миски жидкой перловой каши (35 граммов крупы в сухом весе) с половиной ложки постного масла, тремя кусками хлеба и чаем с ложкой сахара.

Конечно это была довольно скудная пища. Она вызывала чувство голода, но не могла привести бойца к голодной смерти. Однако надо понимать, что вышеуказанное примерное меню — самое худшее из существовавших, предназначавшееся для военнослужащих-тыловиков. На передовой по нормам бойцы получали вместо 300 граммов хлеба — 500, круп и макарон примерно в два раза больше (170 граммов вместо 90, но также и первые, и вторые получали дополнительно крупу в зачет картофеля соответственно 50 и 40 граммов), мяса — в два с половиной раза больше (125 граммов, а не 50), немного больше жиров (50 граммов вместо 40) и заметно больше сахара (35 граммов вместо 20). Можно предположить, что в условиях возникшего дефицита продуктов питания, на фронте тоже могла складываться некоторая неравномерность с перераспределением продуктов, в первую очередь — в пользу более привилегированных групп военнослужащих (политсостав, особисты, комсостав и пр.).

 

Переполненные склады января сорок второго...

 

Но так скудно военнослужащие Ленинградского фронт питались не долго, в основном лишь в конце декабря 1941 — начале января 1942 года. Документы второй половины января показывают нам уже очень существенно улучшившиеся условия питания. 23 января ГКО издал постановление № 1196сс, предписав увеличить переходящие запасы продовольствия Ленинградского, Волховского, Карельского фронтов и 7-й отдельной армии. В соответствии с постановлением на складах Ленинградского фронта создавались запасы не на 20 дней снабжения, как предписывалось раньше, а уже на 30. Дополнительные объемы продовольствия надлежало доставить в срок до 15 февраля.

Из постановления № 1196сс прямо следует: на 23 января 1942 года на складах войск Ленинградского фронта уже хранился запас продовольствия на 20 дней по существовавшим нормам. С этого дня его предписывалось увеличить. Таким образом, в те дни, когда ленинградцы массово умирали от голода, рядом с ними на складах хранился большой, двадцатидневный запас муки, крупы, мяса, жиров и сахара. А члены ГКО во главе со Сталиным приказали возить дополнительное продовольствие — но не ленинградцам, а на фронтовые склады, увеличивая и без того уже надежный запас. У многих современников уже возникали вопросы — почему же общие перевозки продовольствия по Дороге жизни в январе 1942 года были существенно большими, чем в реальности потреблялось продуктов фронтом и городом?.. Ответ на поверхности: возили на армейские склады. Причем постановление № 1196сс ГКО имело смысл только в том случае, если бойцов и матросов вначале перевели на более калорийный паек, потом завезли по этим нормам продовольствия в город на 20 дней, и только потом поставили вопрос об увеличении резервов. А город вымирал.

Очень важно проанализировать цифры продовольственных запасов предназначенных для резервирования в соответствии с постановлением ГКО. Они позволяют нам увидеть, что нормы снабжения войск Ленинградского фронта увеличились очень заметно. Десятидневный (декадный) запас для фронта и Балтийского флота обозначен в постановлении ГКО, как 3085 тонн муки (то есть в день 308,5 тонн). Эта цифра показывает, что расход муки на фронте и флоте вырос в два раза, по сравнению с недавним потреблением (на 11 января — 153 тонны). То есть муки уже было достаточно для того, чтобы выдавать бойцам и матросам в два раза больше хлеба или, чтобы, несколько увеличив норму, одновременно полностью вернуться к качественному «доблокадному» хлебу.

Количество крупы (1057 тонн) и макарон (544 тонны) на 10 суток потребления фронта показывают средний ежедневный расход в 160 тонн, а это в полтора раза больше, чем требовалось на 660 тыс. человек военнослужащих для полного стопроцентного довольствия по прежним нормам. 11 января военнослужащие потребляли 104 тонны крупы в день.

Десятисуточный запас мяса (674 тонны) и запас рыбы (495 тонн), зафиксированные в постановлении ГКО, тоже давали очень хорошие приросты. И если по мясу он увеличился всего лишь на 10 % выше прежнего, то зато весь объем рыбы (49,5 тонн в день) был очень внушительным добавлением к солдатскому довольствию, поскольку по общему весу рыба приближалась уже к мясу. А с начала ноября рыбу на Ленинградском фронте солдатам и матросам не выдавали. Эти поставки рыбы в таких объемах говорят о полном возвращении в солдатское и матросское меню двух так называемых рыбных дней из семи и соответственного высвобождения мясных порций для остальных мясных дней с увеличением норм выдач. Запасы жиров по постановлению ГКО показывают рост на 14 %. И только по сахару примерно сохранились старые нормы.

В постановлении ГКО о резервировании продовольствия отдельной строкой значился овес. Но про овес, а точнее про тех, для кого он предназначался в осажденном Ленинграде, мы подробно поговорим дальше.

 

О наградах интендантов

 

Важным свидетельством в пользу бесперебойного снабжения войск Ленинградского фронта и моряков Балтийского флота страшной зимой 1941/42 годов, остаются для исследователя многочисленные награждения ответственных лиц.

Повышение и награды получил не только Павлов — самый главный снабженец Ленинграда. Пост заместителя начальника управления продовольственного снабжения Ленинградского фронта занимал подполковник интендантской службы В. А. Васильев. «При его непосредственном участии снабжение войск фронта шло бесперебойно», — говорится в наградном листе медали «За боевые заслуги» от 27 октября 1942 года, причем указанная цитата относится именно к зиме 1941/42 годов. Та же формулировка повторилась в наградном листе ордена Отечественной войны I степени: «В тяжелых условиях блокады обеспечил бесперебойное снабжение продовольствием войск фронта».

В наградном листе интенданта II ранга Е. П. Азарова сказано следующее: «Выполнял должность н-ка 2-го отделения отдела продфуражного снабжения интендантского управления Ленфронта по обеспечению войск продовольствием и фуражом... принимал все меры к тому, чтобы своевременно и бесперебойно обеспечить войска фронта продовольствием. Срывов в снабжении войск фронта продовольствием не было». Речь идет о зиме 1941/42 годов. «Обеспечил бесперебойное снабжение войск… добился перевыполнения % по припеку» начальник продфуражного отдела управления продовольственного снабжения Ленинградского фронта интендант II ранга П. Г. Агафонычев.

Награды получили и начальники вышеупомянутых должностных лиц, а именно, начальники управления продовольственного снабжения Ленфронта бригадный интендант (позже генерал-майор интендантской службы) П. И. Новоселов и полковник интендантской службы Г. М. Савоненков. Последний был особо отмечен за умелое и полное использование внутренних ресурсов осажденного Ленинграда для снабжения фронта.

Награды получали армейские интенданты.

Должность начальника продовольственного отдела 42-й армии с августа 1941 года занимал майор интендантской службы Я. А. Режец. В его наградном листе ордена Красной Звезды отмечено: «В дни блокады Ленинграда, несмотря на трудности зимы 1941–42 г.г., он сумел наладить продовольственную службу армии так, что бойцы и командиры всегда получали своевременно и бесперебойно горячую пищу». Начальником продфуражного отделения продовольственного отдела 42-й армии с августа 1941 года служил интендант II ранга И. П. Лобов. Он, в соответствии с записью в наградном листе медали «За отвагу», «добился такого положения, что перебоев в войсках с продфуражом не было» — в разгар смертельной ленинградской зимы.

Особенно интересно свидетельство о продовольственном снабжении войск 8-й армии, поскольку она находилась на Ораниенбаумском плацдарме, и её снабжение было еще более затруднительным. 8-я армия снабжалась из Ленинграда через Кронштадт. Начальником продфуражного отделения продовольственного отдела войск 8-й армии служил интендант I ранга А. Я. Чудак. В наградном листе медали «За отвагу» отмечалось: «В самых сложных условиях боевой деятельности войск армии, своей настойчивой и энергичной работой сумел обеспечить бесперебойное снабжение частей продовольствием и фуражом. Особенно много и неутомимо работал т. Чудак в период тяжелого положения с продовольствием в районах Ораниенбаум — Лебяжье и Новой Дубровке». Как мы видим, даже на самом сложном участке фронта положение хотя и было серьезное, но снабжение шло без перебоев.

В предыдущей части, посвященной «спецснабжению» гражданского населения осажденного Ленинграда, мы увидели, что не менее 200–300 тыс. человек в городе в том или ином виде получали дополнительное питание сверх общих норм, и фактические нормы питания этой привилегированной группы населения находились на весьма высоком уровне. Теперь мы увидели, что в условиях осады постоянно снабжались на более-менее приемлемом уровне порядка 660 тыс. военнослужащих. Таким образом, число лиц в Ленинграде и окрестностях, питавшихся зимой 1941/42 годов хорошо или по крайней мере посредственно, достигало почти миллиона человек. Из этой группы от голода не должен был умереть ни один человек. Нормы снабжения лиц в указанной группе превышали норму снабжения иждивенцев в диапазоне 3,5–10 раз.

Но это на бумаге и по формальной букве расчетов.

Фактически по полученным продуктам разница была еще больше, ввиду прекращения отоваривания в магазинах всех карточек, кроме хлебных, для мирного населения. Жителей города и области, оставшихся на простых карточных нормах (исключая «привилегированных» лиц), насчитывалось около 2,3 млн. человек. В последующие месяцы более 800 тыс. человек из них умерли от голода и истощения. И важной причиной такой массовой смертности стала огромная разница в снабжении этих двух сильно различавшихся групп населения, а также перенаправление властями продовольствия — от менее снабжаемых в сторону более снабжаемых.

Тот факт, что в войсках фронта и флота на сравнительно хорошем уровне довольствия находилось такое большое количество военнослужащих, позволяет сделать предварительный вывод о том, что снабжать все население — без исключения — на хотя бы посредственном уровне, было вполне возможно. Ведь одно дело, если не хватает продуктов всем и все голодают и умирают. Так это обычно и преподносилось в привычных для нас повествованиях о ленинградской блокаде. Но совсем другое дело, когда почти треть всех лиц, находившихся в сухопутном окружении (660 тыс. военнослужащих и 200–300 тыс. гражданских на разном «спецснабжении») питались на сравнительно хорошем уровне, а остальные две трети оказались среди приговоренных властью к голодной смерти. Здесь мы уже видим воочию чью-то холодную волю, принимавшую решение о том, кто войдет в число «избранных» и получит большое снабжение, а кто остается ни с чем.

Самое время задаться по-настоящему серьезным вопросом, а именно: насколько можно было обеспечить и остальных жителей осажденного города минимальными нормами продуктов, как ими обеспечивались на практике «привилегированные» группы?..

Мы исследовали и рассмотрели особенности распределения продовольствия, как среди мирного населения, так и среди военнослужащих. Но автор еще не касался чрезвычайно важного вопроса о городских резервах продовольствия, находившихся внутри Ленинграда. Без оценки имевшихся запасов картина ленинградской осады будет неполной. Начинать анализ продовольственных запасов города надо не с хлеба, как это обычно делается, а с мяса. В следующей части мы рассмотрим вопрос о существовавших запасах мяса, о поголовье лошадей и крупного рогатого скота в осажденном городе и области. Поиски ответов на этот вопрос в корне меняют устоявшиеся взгляды на жизнь Ленинграда в начальный период страшной осады.