Применение эмоционально-окрашенной лексики в культурном дискурсе и ее влияние на человека

На сегодняшний день более точно сформулировано понятие об интеллекте не как о совокупности знаний, способах обработки информации и ее применения, а точнее а как совокупности определенных ассоциаций, которыми постоянно пополняет себя индивид в контексте человеческой культуры, и чем больше количество подобных ассоциаций, тем более сильным интеллектом обладает личность. По утверждению В.И.Шаховского, интеллект по своей природе динамичен [27, с. 295]. Это можно объяснить тем, что он постоянно пополняется не только количеством ассоциаций, но и усиливается за счет выявления причинно-следственных связей, в ходе чего формируются определенные паттерны, а также связи по шкале анализ-синтез. Эти открытия и «приобретения» отдельной линости проникают в свободное обращение мыслительного процессса данного индивида и сливаются с ним в качестве новых его компонентов, таким образом, влияя на представление о картине мира данной отдельно взятой личности. Закономерно, что следствием этого долгоиграющего процесса является переход в своих суждениях от экспрессивности, как крайнего проявления непринятия или приятия определенного явления или коммуникативной ситуации, к более рациональной, умозрительной оценочности. То есть, индивид с течением времени, в условиях изменения окружения, становится более прохладным, рассудительным и осторожным в аксиологической интерпретации того или иного явления, или же поведения того или иного индивида, как свидетельство определенного коммуникативно-культурного взросления, по отношению к коммуниканту или окружению.

Также В.И. Шаховский упоминает, что подход к воспитанию детей на западе и востоке отличается, и зависит от того, является ли культура индивидуалистической или коллективисткой [27, с. 297]. Так, например, востоку характерна большая почтительность к старшим, а также к мнению общины, что отражено в лексике русского языка, например, в ласкательных обращениях «маменька», «папенька», бытовавших в дореволюционной России. В английском языке также существует обращение «mommy», «daddy», но наряду с этим и большая фамильярность в отношении родителей в англоязычной культуре, примером чего является тот факт, что англоязычные дети иногда называют своих родителей по имени обращаясь к ним, или рассказывая о них в третье, что недопустимо в русской культуре, либо встречается в низкопробной бульварной литературе, повествующей о подробностях жизни маргинальных слоев населения, как модный тренд из запада.

Далее автор противопоставляет имплицитность выражения эмоций её эксплицитности. Азиатской культуре свойствененна имплицитность [27, с. 297], проявляющаяся авербальными либо экстралингвистическими средствами, примером чего может послужить каноничность, созерцательность и недосказанность такого жанра японской литературы как хокку. 

И с другой стороны, в русской культуре как в более эксплицитной, часто присутствует мотив пересказов своих героических похождений или приключений с использованием обильной жестикуляции и эмоционально-экспрессивной лексики «да я там», «да я ему…, он мне»,  что проявляется в популярности такого жанра устного народного творчества как анекдот, который как раз повествует о таких типичных героях. 

В американской культуре эмоциональность больше проявляется в оценочности, так как в этой культуре ценятся успех и индивидуальность, можно сделать заключение о том, что эта культура —культура деятельности. К примеру, в русском языке эмоциональность характерна более разговорной речи, и является чем-то абсолютно органическим для всех слоев населения вне зависимости от статуса, с той лишь оговоркой, что чем элитарнее статус данной группы, тем больше этой группе характерна эмоциональная завуалированность и сглаживание конфликтов в случае проявления негатива со стороны кого-то из коммуникантов, и поэтичность, «книжность» высказываний для выражения положительных эмоций одобрения или восхищения.

В американской культуре, к примеру, как и в английской, в публичном дискурсе делается акцент на гордости нации и её достижениях, при этом используется так называемая торжественная лексика, вне контекста от того, кто является адресатом речевого акта публичной речи, а скорее по отношению ко всем, кому адресант выражает солидарность, в политическом дискурсе это это может быть соответственно американская или английская нация. То есть можно сделать вывод, что в англоязычной культуре принцип равенства, солидарности при проявлении экспрессии ситуативен. Повсеместно же экспрессия используется в бранной лексике, подтверждением чему служит тот факт, мат на английском языке не воспринимается как нечто столь обсценное и оскорбительное, чем в той же русской культуре, и относительно свободно используется в медийном пространстве, в русском же данные эмотивы заменяют эвфемизмы.

Белорусская культура является зарождающейся культурой, то есть её нельзя отнести ни к востоку, который зародился ещё в древности и прошёл сквозь стадии созревания и угасания, и переживает новый виток в наше время за счёт такого хронологического смещения как проникновение глобалистской культуры Запада; ни к западу, который зародился в более позднее время, но также недавно достиг зрелости, как культура постмодернизма и метамодерна. Белорусская культура всё еще не достигла пика своего расцвета, но при этом успешно сочетает в себе черты Запада (концепт «individualism», «действие», «экспансия»), так и черты Востока (образность, медитативность, созерцательность, взвешивание «за» и «против», размышление). В своей работе мы осмелимся назвать белорусскую культуру «чемпионом по ориентированию на местности», что недалеко от реальности, и находит своё подтверждение в тех фактах, что современные молодые специалисты восточнославянских корней весьма ценятся на международном рынке труда, благодаря своей в среднем более высокой адаптивности к другим культурам, по сравнению с другими иностранцами.

Далее следует рассмотреть некоторые отдельные сферы применения эмоционально-экспрессивной лексики. Вслед за В.И.Шаховским, мы полагаем, что язык и общество находятся в постоянном диалогическом единстве, таким образом, язык отражает все изменения в данном языковом обществе. Различают возможные способы употребления языка, такие как: дескриптивные, эмотивные, поэтические и риторические, принимающие непосредственное участие в создании дискурсивного пространства культуры социума [27, с.259]. Следует подробнее рассмотреть эмоции в контексте политики. Так, А. И. Грамши вводит понятие «политическая страсть», тем самым подразумевая, что политика — это «такие чувства и устремления, в накаленной атмосфере которых самый расчет человеческой жизни подчиняется законам, которые отличаются от законов, обеспечивающих выгоду индивидууму» [10, с. 120]. Как известно, язык политиков существует, чтобы выражать профессиональные мысли общественных деятелей и политиков. Общая политическая и экономическая нестабильность является сильным эмоциогенным фактором [27, с.259]. Каждый индивид может быть вовлечен в сферу политики через эмоциональное восприятие повседневной реальности. Окказиональные и оксюморонные с точки зрения нормативного языка словосочетания становятся привычными и превращается в политические клише с юмористической подоплекой [27, с.261]. В последнее время в текстах политического дискурса стали использоваться жаргонизмы, ровно как они используются и в газетных заголовках, нередко выражающих отношение политиков друг к другу и дающие им оценки-прозвища. Это подразумевет наличие некой харизмы политика. Наблюдаются такие вербальные и невербальные знаки: экспрессивные вокабуляр, экспрессивный синтаксис стилистические приемы, а также художественные тропы: эпитеты, метафоры, сравнения, антитезы, риторические вопросы, ирония, сарказм. Такие усилительные средства используются для того, чтобы сделать политический текст ярким, броским, интересным, и более убедительным. Из этого можно сделать вывод о том, что политический текст является аксиологически  маркированным [27, с.259]. Считается, что при эмоциональном восприятии различных социально-политических явлений возможна их субъективная трактовка, обусловленная принятием желаемого за действительное. В сфере социального взаимодействия именно эмоции оказывают значительное влияние на поведение, убеждения, ментальные установки и моральные устои индивида. Но, в тоже время, в политическом дискурсе превалируют эмоции с отрицательной семантикой, и менее всего используется язык поэтический, целью которого является создание определенного положительного эмоционального настроя адресата. Существующая на сегодняшний момент вербализация отражает эмоциональную неуравновешенность и даже агрессию в политике. Все это воплощается посредством метафор, "горячего" вокабуляра, эпитетов, фразеологии, а также иронии. У политиков существует убеждение, что народу важен не столько смысл сказанного, сколько эмоций, рождённых сказанным. Иногда экспрессивы выполняет функцию заполнителей номинативных лакун. Таким образом, можно подытожить что отечественная политика изобилует отрицательными оценками, излишней экспрессивностью, эмоциональной нестабильностью, агрессией.

Рассматривая же эмоционально экспрессивную лексику в пространстве медиа, следует отметить, что последнее время в речевом обороте СМИ наблюдается много емких экспрессивных неологизмов. В них наблюдаются тенденции к экономии языковых средств, к примитивизации средств выражения, свойственной глобализации, а также гибридизации понятий и форм их представления в интернет-пространстве. Такого рода преобразование можно объяснить стремительными и глобальными событиями в мире, которые требуют новых способов наименования, характеризации, и интерпретации. Агрессия в отношениях между странами и внутри одной страны затрагивает даже дипломатический язык. Это обусловлено глобальным и общеэмоциональным раскрепощением человека, который всё меньше и меньше боится открыто проявлять свои эмоции в обществе. Также экспрессивы могут появляться в СМИ в шутливо-игровом ключе.

Медиа – это сфера, в которой путем контаминации и гибридизации понятий образуются новые контекстуальные понятия, порождая новые эпитеты, акцентируя важные, значимые свойства обозначеного объекта или оценочных компонентов актуальных социально-нравственных понятий.

Люди как правило обращаются к прессе как источнику информации при необходимости осмысления неоднозначной темы. Поэтому, от сбалансированности освещения проблемы в прессе зависит не только как воспринимает ее аудитория, но и эффективно ли ее решение.

На сегодняшний день в СМИ в малой степени присутствует лексика положительного оценивания, характерная для здорового общества. СМИ перегружены лексикой с отрицательной семантикой, потому часто маскируют негативные явления под благонадежные при помощи эвфемизмов.

В качестве инструментов скрытого манипулирования мнением, неявно подталкивающих реципиента к переосмыслению ситуации, используются вербальные средства разных уровней: неологизмы, синтаксические преобразова-ния (выбор действительного или страдательного залога, номинализация), выбор порядка слов при перечислении, суперсегментные средства и др.

В современном коммуникативном пространстве образование новых концептуальных понятий является не только средством обогащения языка, но и средством закрытия эмоциональных лакун, а также средством образования новых понятий для маскировки негативных социальных ситуаций, которые преднамеренно не называется прямо, а получают косвенные номинации [27, с. 278].

Далее перейдем к рассмотрению использования эмоционально-экспрессивной лексики в художественном тексте.

Как отмечает Ю.П. Солодуб, семантика художественных текстов в определенном смысле взаимосвязана со структурным компонентом значения: то, или иное произведение получает свою оценку на основе определения его места в структуре всего творчества поэта или писателя и в о6щем культурном контексте соответствующей эпохи [21, с.161].

Он утверждает, что изображение действительности во многих художественных текстах воспроизводит специфические национальные реалии, или обычаи, свойственные конкретному народу, и даже какие-то своеобразные черты его национального характера [21, с.160].

 Мы разделяем точку зрения В.И. Шаховского о том, что наибольшим преимуществом художественной литературы является то, что художественный текст позволяет проследить процесс зарождения конкретной эмоции, её динамику, происхождение, диффузию, усиление, угасание [27, с. 305]. В образах персонажей можно обнаружить множество эмотивных смыслов. Совокупность эмоций в тексте (в образе персонажа) – своеобразное динамическое множество, изменяющееся по мере развития сюжета, отражающее внутренний мир персонажа в различных обстоятельствах, в отношениях с другими персонажами» [4, с.124]. Художественные коммуниканты значительную часть эмоциональных переживаний передают читателю через эмотивные речевые акты и соответствующие лексические, грамматические, стилистические приемы: повторы, аффективы, эмфазы, риторические вопросы. Важно понимать эмоционально смысловую доминанту, которая может формироваться при помощи других стилистических средств: эпитетов, перенесённых метафор, градаций, вопросов в повествовании, параллельных конструкций, эллипсов.

Мы полагаем, что теория эмоциональной доминанты позволяет распознать семантический портрет конфликта. Изучение эмоциональной доминанты художественных произведений может позволить составить библиотеку конфликтов, их речевых моделей, кодированных сигналов-стартов конфликта. И хотя на практике – это не всегда останавливает конфликт от его развития, путём дидактической коммуникации могут быть заложены ответы о способах и эвфемизации и погашения конфликта.

ВЫВОДЫ ПО ВТОРОЙ ГЛАВЕ

 

1. Художественные произведения в полной мере не относится ни к одному функциональному стилю, а представляет собой отдельную разновидность текста.

2. Художественный текст больше всех других видов текста насыщен эмоционально-окрашенной лексикой.

3. По большей части в результате перевода эмоциональный компонент слов оригинала был сохранен, что достигалось в том числе с помощью приема компенсации.

4. В некоторых случаях перевод эмоционально-окрашенных слов сопровождался частичными смысловыми потерями.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Данная дипломная работа посвящена переводу эмоционально-окрашенной лексики с английского языка на русский.

В первой главе были рассмотрены теоретические аспекты эмоционально-окрашенной лексики и решены следующие задачи:

1. Была выявлена неразрывная связь между языком и эмоциональной сферой сознания. С помощью языка человек может выразить абстрактные, субъективные ощущения конкретными средствами, описать наиболее важные аспекты своего отношения к реальности. Рассматривая отдельные слова, можно отметить, что эмоциональная окраска входит в состав лексического значения, формируя часть его коннотативного компонента.

2. Были проанализированы мнения различных исследователей по вопросу определения понятия «эмоционально-окрашенная лексика». Все ученые признают, что язык богат словами, которые выражают отношение человека к действительности, но используют разные термины для обозначения данного феномена.

3. Было определено соотношение между понятиями «эмоциональность», «оценочность» и «экспрессивность» в языке, которые лежат в основе эмоционально-окрашенной, эмоционально-оценочной, и экспрессивной лексики. В результате исследования мы пришли к выводу, что все эти феномены выражают субъективное отношение говорящего к предмету речи, однако вместе с тем каждое из них представляет собой отдельное понятие и имеет свои отличительные особенности.

4. Были сопоставлены различные подходы к классификации эмоционально-окрашенной лексики. Исследователи делят данный класс лексики, основываясь на морфологическом, функционально-семантическом принципах, а также учитывая способы образования таких слов в языке.

5. Были рассмотрены основные принципы перевода эмоционально-окрашенной лексики реалий. Мнения исследователей по этому вопросу пересекаются. При передаче таких слов с одного языка на другой важным является не столько дословный перевод лексических единиц, сколько передача смысла и сохранение образности, а также эмоционального воздействия на читателя.

Вторая глава была посвящена переводу эмоционально-окрашенной лексики в художественном произведении с английского языка. В результате были решены следующие задачи:

1. Были изучены особенности употребления эмоционально-окрашенной лексики в произведениях художественной литературы. Такие тексты особенно богаты эмоционально-окрашенными языковыми единицами в связи с наиболь­шей приближенностью к реальной жизни человека.

2. Был выполнен перевод эмоционально-окрашенных слов в романе Ирвина Уэлша «Кошмары Аиста Марабу». В основном нам удалось сохранить эмоциональную окраску оригинала, в том числе при помощи приема компенсации. Однако в отдельных случаях слова оригинала и перевода не полностью совпадали по значению и эмоциональной окраске, в результате чего эмоциональный компонент сохранился с частичными смысловыми потерями.

В результате проделанной работы мы пришли к выводу, что в процессе перевода эмоционально-окрашенной лексики следует соблюдать следующий алгоритм. Прежде всего, необходимо определить, в каком значении оно используется, какие для него характерны коннотации и эмоциональная окраска. Следующий шаг заключается в выборе в языке перевода слова или словосочетания, которые будут заключать в себе вышеупомянутые особенности слова оригинала.