Подчинение митрополита патриарху было подчинением низшего высшему, хотя, на общем основании митрополичьих прав, русский митрополит в управлении своей митрополии был в известной мере самостоятелен.

Вместе с подчинением патриарху Русская Церковь была в подчинении и у Императора, которого она знала, как верховного покровителя вселенской Церкви и как главу в сфере церковного управления. Когда Великий Князь Василий Дмитриевич запретил поминать имя царя Византийского во время богослужения, говоря, что мы имеем Церковь, а царя знать не хотим, то патриарх Антоний объяснил ему в ответ идею вселенской церкви и всемирной монархии. Он характеризовал в своем послании Византийского Императора, как великого царя, господина и начальника вселенной, поставляемого царём и самодержцем ромеев, то есть всех христиан. «На всяком месте,– писал патриарх,– где только именуются христиане, имя царя поминается всеми патриархами, митрополитами и епископами, и этого преимущества никто не имеет из прочих князей или местных властителей. Власть его в сравнении со всеми прочими такова, что и сами латиняне, не имеющие общения с нашей Церковью, и те оказывают ему такую же покорность, какую оказывали в те времена, когда находились в единении с нами. Тем более обязаны к тому православные христиане». Столь высокий сан Императора признавал и Василий II, титуловавший его «благочестивым и святым самодержцем всея вселенной» и писал, что «он восприял свой царский скипетр в утверждение всему православному христианству ваших держав и нашим владетельством русские земли в великую помощь». В действительности Византийский Император принимал участие не только в поставлении митрополитов, но и в решении других вопросов церковного управления: о пределах митрополии, о поддержании в ней единства, порядка, добрых нравов. При Византийском дворе русский великий князь был только в чине «стольника при дворе греческого царя, владыки вселенной», и себя называл «сватом святого царства его». С падением Византии этот сват и стольник сделался его правопреемником.

Тесная совместная деятельность в государственном и церковном строительстве государственной власти с церковной, известна на Руси и до падения Византии. С своей стороны высшая духовная иерархия способствовала объединению Руси и превращению удельного раздробления в единое государственное образование под главенством Москвы (митр. Пётр); иногда при малолетстве князей она брала на себя управление государством (митр. Алексей), являлась иной раз влиятельным фактором при разрешении споров о престолонаследии (случай 1477 г., когда брат Василия I Юрий оспаривал престол у сына Василия I, Василия II). Государственная власть с своей стороны в лице великих князей всегда имела попечительную инициативу в церковных делах, она стремилась создать возглавление русским иерархом своей национальной церкви [(князь Изяслав созывал Собор русских епископов для поставления митрополита из русских в 1147 г. (Климент Смолятич); Ярослав в 1051 г. созывал собор для такой же цели (Илларион)]; в княжение Василия II государственная власть взяла на себя инициативу прекратить поставление в Константинополе русских митрополитов ввиду перехода в унию и патриарха, и Императора. Великий Князь нередко проявлял заботливость по своевременному замещению архиерейских кафедр, по искоренению ересей, по строительству храмов, монастырей и вообще по обеспечению церковных нужд.

Однако, как ни близки были эти узы до принятия царского сана, они доселе связывали власти подчинённые; одна в лице митрополита подчинялась в порядке церковном Византийскому патриарху и до некоторой степени Византийскому Императору (поскольку сама Константинопольская Церковь давала ему такое положение), а другая в порядке светском в лице великого князя подчинялась татарскому хану. Когда же пала сначала татарская зависимость, а потом, с падением Византийской Империи, стольник Византийского Императора сделался его преемником, последний занял его вселенское положение в Церкви и встал в те же отношения, в каких стоял Византийский Царь в отношении к высшему предстоятелю Церкви – Константинопольскому патриарху.

Царский титул, который иногда во внешних сношениях употреблял и Иоанн III, оставался только присвоенным титулом; для того, чтобы носить его по праву, надо было получить его от Вселенского патриарха. Так смотрел сам Иоанн Васильевич Грозный. Будучи коронован по Византийскому чину русскими иерархами в 1547 году, он счёл нужным вступить в длительные переговоры с Константинопольским патриархом на предмет получения царского сана посредством особой Патриаршей грамоты. Это утверждение коронования он получил в 1562 году; только после этого он мог считать себя носящим царский сан не как почётный титул и выражение лишь политических претензий, а как выражение определённого церковно-правового status 'а.

Чтобы показать, что представитель земли русской есть достойный преемник Византийских царей, Грозный на созванных им церковных соборах приказывал собирать все духовные сокровища русской земли. Ещё с половины XV века в русских житиях святых систематически проводилась мысль, что русская земля – прямая и единственная наследница древнего благочестия, что она озарилась многими светилами «яко же той превзойти иже исперва просвещение приимших». Русские лесные пустыни представляются не уступающими Вифаидам, Синаю и Иерусалиму. В 1547 году; по повелению Грозного, составился духовный собор в Москве,[ 09 ] где были установлены праздники в честь тех новых святых (12), о которых у собора оказались налицо данные.

На том же соборе семнадцатилетний Иоанн обратился с просьбой ко всем святителям русской земли в пределах своих епархий «известно пытати и обыскивати о великих новых чудотворцах в городах, весях, монастырях и пустырях», пользуясь показаниями местных людей. Все эти сведения были доставлены по распоряжению Иоанна и митрополита Макария к следующему церковному Собору 1549 года; этот собор, «свидетельствовал каноны, жития и чудеса и предал Божиим церквам петь и славить и праздновать новым чудотворцам, Богу угодившим, во дни их преставления и открытия мощей их». Этот собор собрал многие остававшиеся не общеизвестными духовные сокровища и свидетельствовал степень осияния земли русской благодатью Всевышнего. Этот же собор дал благословение Царю на составление судебника в гражданских делах.

В 1551 г. был созван новый Церковный Собор для общей реформы всех непорядков в русской Церкви «дабы всякие обычаи по Боге строились в нашем царстве при Вашем святительстве и при нашей державе», как говорил.Иоанн отцам собора. Вот как понимал Царь Грозный свою царскую задачу в своей речи на Соборе: «Молю вас, святейшие отцы мои, если я обрёл благодать перед вами, утвердите на мне любовь свою, как на присном вашем сыне и не обленитесь изречь слово своё единомысленно о православной нашей вере и о благосостоянии святых Божиих церквей и о нашем благочестивом царстве и о устроении всего православного христианства. Я весьма желаю и с радостью соглашаюсь быть вам поборником веры во славу Св. Животворящей Троицы и в похвалу нашей благочестивой веры и церковных уставов». Вспомнив о ранней потере родителей и о своеволии и злоупотреблении бояр и о своих грехах, он говорил о своём раскаянии и о том, что прибег к Св. Церкви, познав свои прегрешения. «С Вашего благословенья я начал устраивать и управлять врученное мне Богом царство, а вы, отцы мои пастыри и учители, прося помощи у Бога, наставляйте и просвещайте меня, сына моего, на всякое благочестие, во всяких праведных законах, братьев же моих и всех князей и бояр и всё православное христианство тщательно и неленостно вразумляйте и утверждайте, да сохранят истинный христианский закон. Прежде же всего просветитесь и утвердитесь сами и умножьте данный вам от Бога талант, да и мы, видя ваши добрые дела и внимая вашим духовным наставлениям, обратимся к истинному покаянию и получим милость от Бога здесь и в будущем веке».

Мы говорили, что Иоанн Грозный венчался на царство в 1547 г.; венчал его на царство митрополит Макарий с другими иерархами. Хотя дед его Иван III называл себя иногда царем, но и отец его Василий III еще не решался принять царский сан. По поводу приобретения этого сана Иоанн Грозный вступил в 1557 г. в переговоры с Константинопольским патриархом.

Самая идея венчания на царство могла появиться на Руси лишь в конце XV века, когда воспринята была идея царя, как представителя православия. Раздробление на уделы, татарское иго не могли создать почвы для восприятия чина венчания на царство, воплощавшего в себе идею царя – представителя православия, вводимого в этот сан патриархом вселенской Церкви. Правда, и до 15 века у нас призывалось участие Церкви при посажении князя на стол. Дошли известия, что ещё в Киевской Руси князь, призванный на великое княжение, получал благословение епископа, читавшего с амвона молитву «еже благословити князя», дошедшую до нас в Синодальном Требнике 14 века; в храме св. Софии происходило посажение князя на богато украшенный трон. Позже это происходило в Москве; так в 1431 г. в Московском Успенском Соборе татарский царевич Улан совершал посажение Великого Князя Василия. Но тогда не было самой идеи царя; она связана с ростом сознания Московского князя, как охранителя веры. В Византии она родилась в недрах Церкви, у нас зародилась в связи с церковными событиями и воплощена в чин венчания на царство, присланном Иоанну Грозному патриархом.

Иоанн Грозный мог ссылаться на издавний прадедовский обычай, вводя этот чин, но он делал это только потому, что в Московской Руси всякое нововведение для придания ему действительной силы должно было сопровождаться ссылкой на старину, хотя бы и вымышленную.

В данном случае было большое нововведение, ибо происходило уже не простое благословение митрополита, а через введение Византийского чина венчания совершались действия. знаменовавшие введение коронуемого лица в особый церковно-правовой status. Коронуемый давал клятву верности православию прежде приступления к священнодействию, затем над ним происходило рукоположение высшего иерарха с произнесением соответствующих молитв для преподания особой благодати, над коронуемым совершалось таинство миропомазания (у нас с XVII века) и он причащался не только в алтаре, но и по священническому чину отдельно тела и крови Христовых. Царь становился advocatus ecclesiae – верховным покровителем веры, вводился в чин, который мог дать только патриарх. Созданное Римом Цесарское достоинство возлагалось на испытанного в вере христианского государя, становившегося покровителем единственно истинной веры, и, как таковой, он получал религиозное освящение.

Ввиду такого положения царского сана, по правилам Церкви, тогда его мог давать только Константинопольский патриарх, совершая его по чину, установленному в своём окончательном виде в X веке. Царский сан вытекал из таинства, совершаемого над коронуемым в Церкви, и налагал по отношению к Церкви на Царя обязанности advocatus 'а ecclesiae. В 1557 г. начались переговоры Иоанна Грозного с Патриархом. Они настолько характерны для понимания того положения, которое связывалось с идеей Царя, что мы приведём их с некоторой подробностью, допускаемой размерами брошюры.