Зарождение джадидима в Средней Азии

Зарождение джадидизма в Средней Азии напрямую связано с активной издательской и общественной деятельностью И. Гаспринского, первым представившего проект преобразования мусульманского образования на русском языке и активно распространявшего свои идеи не только среди мусульман, но и русских образованных кругов. Обосновывая идею восточно-русского союза, И. Гаспринский искренне полагал, что достойное место в его проекте должны занять и мусульмане Средней Азии – самая многочисленная часть мусульман Российской империи. Однако для реализации его планов нужны были сторонники идей реформаторства, которое в 1860 – 1870-е годы уже охватило другие мусульманские народы империи (Крым, Поволжье и Приуралье, Закавказье). Косность и авторитет среднеазиатских медресе и местных улемов создавали серьезное препятствие для распространения идей И. Гаспринского. Поэтому передовые деятели из Поволжья, Кавказа сами стремились познакомиться с И. Гаспринским и ехали в Крым, то распространением идем реформаторства редактору газеты «Тарджеман» пришлось заняться лично, предприняв поездки в Среднюю Азию. Она состоялась в 1893 г. Во время путешествия он посетил Бухару, Самарканд, Ташкент, где встречался с видными русскими деятелями края (губернатор Самаркандской области Н.Я. Ростовцев, миссионер Н. Остроумов и др.), бухарским эмиром Абдулахадом и др.

На страницах газеты «Тарджеман» И. Гаспринский регулярно публиковал информацию о жизни Средней Азии. особенно льстил бухарскому эмиру Абдулахаду, который еще в 1883 году познакомился с его газетой и стал одним из первых подписчиков. (Абдирашитов З. Исмаил Гаспринский и Туркестан в начале ХХ века. – С. 113) Факт подписки на его газеты столь высокой особы льстил и И. Гаспринскому, который перевел и подготовил к печати дневник путешествия эмира 1893 г.

Одним из следствий революционных событий в России 1905 г. следует считать проникновение в Среднюю Азию идеологии реформаторства образования мусульманских народов, известное как «джадидизм». Первые шаги к этому предпринял И. Гаспринский, пропагандировавший реформу мусульманского образования через газету «Тарджеман», однако число его сторонников в Средней Азии вплоть до 1905 г. было невелико. Первым сторонником его идей считается М. Бехбуди, открывший в Самарканде первую новометодную школу. В 1904 г. школу джадидского типа открыл в Ташкенте Минвар-кари Абдурашитов. (Федоров Е. Очерки национально-освободительного движения. – С. 24).

Дальнейшие темпы открытия джадидских мектебов в Средней Азии резко замедлились в связи с противодействием местного мусульманского духовенства, отсутствием какой-либо поддержки со стороны большей части торговой и феодальной верхушки, предпочитавшей поддерживать и жертвовать средства на содержание традиционных мектебов и старинных крупных медресе. Озабоченность ростом влияния татарских учителей на настроения местного населения выражали и русские миссионеры (Н.П. Остроумов), что привело к идее ограничения допуска татар в такие школы и наделения правом обучения только местных учителей. Тем не менее в межреволюционный период в городах Средней Азии наблюдалось постепенное увеличение количества новометодных мектебов: в 1912 году в Ташкенте было выявлено 12 таких школ с более 1000 учащихся; в начале 1913 г. в Коканде насчитывалось 13 новометодных школ и 31 книготорговая лавка и места торговли книгами. (Федоров Е. Очерки национально-освободительного движения. – С. 25)

Усилиями молодых узбекских и таджикских сторонников реформаторского движения с 1906 г. начинают издаваться газеты джадидского толка: в Ташкенте – «Таракки», «Шухрат», «Фуршит», «Садо-и Туркестан»; в Самарканде – «Самарканд», «Ойна»; в Бухаре – «Бухара-и Шариф»; в Коканде – Садо-и Пратана», «Эльбай Раги». (Федоров Е. Очерки национально-освободительного движения. – С. 25) К сожалению, время существования этих газет было недолгим, так как за публикацию опасных, с точки зрения цензуры, статей их закрывали, а деятельность джадидов вызывала жалобы и недовольство местной феодальной землевладельческой верхушки и консервативного духовенства, видевшего в новом движении не только угрозу своим интересам, но и опасность снижения авторитета ислама и порчи общественной морали.

Помимо открытия школ и издания газет молодая джадидская интеллигенция стремилась использовать и другие формы пропаганды своих идей, осваивали новые формы культурной деятельности. В Самарканде, Коканде, Намангане открываются библиотеки-читальни, проходят гастроли и выступления любительских театральных групп. В Сыр-Дарьинской области с разрешения властей создается благотворительное общество «Помощь». (Федоров Е. Очерки национально-освободительного движения. – С. 25) Оформление джадидского движения в Средней Азии происходило в крупных городах в период между Первой русской революцией 1905 – 1907 гг. в России и младотурецкой революцией 1909 г. в Османской империи. Сторонниками реформаторского движения становились в основном отдельные выходцы из богатых городских семей купцов и потомственного духовенства (улемов), получившие благодаря традиционному мусульманскому образованию возможность читать литературу, издаваемую в Крыму, Среднем Поволжье и даже в Османской империи. Центром движения считается Бухара, сохранившая вплоть до начала ХХ в. репутацию древнего центра мусульманской учености образования и книжности среди всех народов Средней Азии. В более поздней интерпретации джвдиды Средней Азии стали ассоциировать себя с младотурецким движением, боровшимся за коренную реформу государственной системы и проведение реформ в армии и общественной жизни по европейскому образцу. Поэтому в литературе 1910 – 1920-х годов они получили название «младобухарцев».

Проникновение идей джадидизма в Бухарский эмират происходит еще в конце XIX в. В 1897 г. «бухарец Мулла Джурабай Пирмасти Неъматуллах оглы» с разрешения бухарского казый каляна открыл новометодную школу, в которой использовался учебник И. Гаспринского. (Абдирашитов З. Исмаил Гаспринский и Туркестан в начале ХХ века. – С. 204 – 205) В 1906 г. или 1907 г. в Бухаре начинает работу татарский мектеп «Музаффария», в котором преподавал будущий татарский ученый, литературовед Г. Сагди. (Абдирашитов З. Исмаил Гаспринский и Туркестан в начале ХХ века. – С. 205) В начале 1909 г. в Бухаре открывается вторая школа с обучением по новому методу. Росту влияния идеологии джадидизма во многом содействовало активное включение в преподавательскую деятельность татар-выходцев из Волго-Уральского региона, которыми становились учителями в таких школах и содействовали открытию новых школ, в том числе для удовлетворения нужд в образовании своих детей и других татар, проживавших преимущественно в городах.

Наиболее известной школой в Самарканде считается мектеп татарина Абулкадыра Шакури, открытий при помощи татарского купца Баязидова и М. Бехбуди в 1903 году. Именно о ней упоминает в своих воспоминаниях выдающийся таджикский писатель и ученый С. Айни. Впрочем и сам С. Айни испытал сильное влияние опыта преподавания Г. Сагди в татарской школе. В 1912 году в Самарканде действовало 3 новометодных школы, а в 1913 г. А. Шакури открывает школу для девочек. (Абдирашитов З. Исмаил Гаспринский и Туркестан в начале ХХ века. – С. 213 - 214)

Идеи джадидов иногда находили сочувственное отношение среди отдельных представителей бухарского духовенства, видевшего в новых методах образования явные преимущества. Однако общая консервативная атмосфера и резкая критика консервативного большинства других мулл и улемов заставляла всех других опасаться публичного одобрения джадидских школ. В сентябре 1909 г. преподаватели персоязычной джадидской школы решили продемонстрировать явные преимущества новой методики и пригласили на экзамен духовенство и представителей правительства эмирата. Увиденное произвело благоприятное впечатление на муфтия муллу Икрамутдина, который высказался в пользу распространения опыта и подтвердил отсутствие противоречий шариату в новом методе обучения. Идею об открытии школ нового типа поддержал и бухарский куш-беги Даниял-ходжа, выразивший желание выделить средства на открытие школ нового типа. Однако открытое недовольство большинства других муфтиев, объявивших новометодные школы недопустимым новшеством (бидгат) не только заставили закрыть действующую школу, но и вызвали смуту, и после враждебной критики консервативного духовенства муфтий Икрамуддин был вынужден публично отказаться от своего мнения, а Даниял-ходжа отказался от планов открытия новых школ. (Федоров Е. Очерки национально-освободительного движения. – С. 27; Абдирашитов З. Исмаил Гаспринский и Туркестан в начале ХХ века. – С. 210) Более того репрессии коснулись и татарского мектеба, куда также было запрещено ходить местным детям для обучения по новому методу. В другом случае куш-беги Бухары и кази-калян (верховный судья) признали эффективность звукового метода обучения, однако другие муфтии и консервативное духовенство увидели в новых школах прямую угрозу режиму, так как умеющие читать молодые шакирды, по их мнению, могли бы быстро приноровиться к чтению газет и вольнодумной литературы и потребовать свободы или еще хуже – свергнуть эмира с трона. (Федоров Е. Очерки национально-освободительного движения. – С. 28)

После закрытия персоязычной школы нового типа в Бухаре сформировалось две общественных группы, по-разному оценивавших результативность новой методики: сторонники новых методов обучения симпатизировали муфтию Икрамуддину, считая необходимым внедрять новые методы в образование; традиционалисты во главе с мударрисом муллой Абдураззаком настаивали на том, что новая школа не соответствует духу ислама и все методы преподавания в ней немусульманские, а значит вредны для детей и ислама. (Абдирашитов З. Исмаил Гаспринский и Туркестан в начале ХХ века. – С. 211) В связи с расколом в общественной среде для укрепления религиозного авторитета мулл и мударрисов, придерживавшихся традиционного метода и программы обучения, была даже издана фетва, запрещавшая обучение и отправку детей в новометодные. (Абдирашитов З. Исмаил Гаспринский и Туркестан в начале ХХ века. – С. 212) Однако атмосфера гнетущего консерватизма не могла полностью задушить новые веяния. Вскоре после событий 1909 года в Бухаре появляется новое поколение молодых просветителей, которые совершенно по-другому оценивали и общественно-политический строй в эмирате, и открыто призывали к реформированию образования. Впоследствии эта группа молодых джадидов получила название «младобухарцев». К ним относились: просветители и общественно-политические деятели Усман Ходжаев, Мукамил Бурханов, писатель Абдурауф Фитрат и др. (Абдирашитов З. Исмаил Гаспринский и Туркестан в начале ХХ века. – С. 212 - 213)

Несколько иную ситуацию мы видим в Хиве. Если Бухара, считающаяся центром джадидской мысли в Средней Азии, была оплотом консервативных улемов и муфтиев, большинство которых противодействовало реформе образования, то правители Хивы сами поощряли появление новых учебных заведений. В этой связи уместно вспомнить деятельность главного министра при дворе хивинского хана Асфандияра – сейида Ислам-ходжу, который считается представителем правого крыла хивинских джадидов. При его непосредственном участии в бывшем ханстве открывались мектебы, приглашались в качестве преподавателей образованные русские и татары, получил развитие кинематограф и фотографирование (первым местным оператором и фотографом стал Х. Деванов), однако консервативному духовенству и окружению хана такая деятельность главного министра не нравилась, что и стало одной из причин его жестокого убийства в 1913 г. (Абдирашитов З. Исмаил Гаспринский и Туркестан в начале ХХ века. – С. 131 – 133)

По мнению современников и исследователей, первые ростки джадидской идеологии в Кокандском ханстве проявились еще в последней четверти XIX в., когда ряд местных деятелей выступили в поддержку внедрения в образование преподавания русского языка и ратовали за совершенствование методов обучения. Среди первых джадидов называют имена ташкентского купца-авантюриста Саидазимбая, казия Мухийддин-ходжи, Саттархана Абдулгаффарова, поэта Фурката Фергани, генерала русской армии Джурабека, туракурганского казия Исхакхана Ибрата. (Абдирашитов З. Исмаил Гаспринский и Туркестан в начале ХХ века. – С. 135 – 136) Также следует назвать лидера ташкентских джадидов среди религиозных деятелей Мунаввар-кары, защищавшего идею религиозной автономии мусульман, критиковавшего местных мусульман в бездействии и невежестве. (Абдирашитов З. Исмаил Гаспринский и Туркестан в начале ХХ века. – С. 166 – 167)

Большой интерес представляет просветительская деятельность Исхакхана Ибрата (1862 – 1937), который еще во время учебы в медресе в Коканде (1882 – 1886) знакомится с газетой «Тарджеман», становится поклонником идей И. Гаспринского и в 1886 г. предпринял попытку открытия в Туракургане школы нового образца, однако его затея вызвала возмущение населения, и школа вскоре была закрыта. После этого И. Ибрат совершает паломничество в Мекку, путешествует по Европе, в 1892 – 1896 гг. проживает в Индии, где составляет «Словарь шести языков». В 1896 г. возвращается на родину, в Туракурган, занимается педагогической деятельностью, сотрудничает с «Туркестанской туземной газетой», в которой благодаря ее редактору Н.П. Остроумову печатались статьи и произведения многих видных деятелей, джадидов Средней Азии начала ХХ в. В 1908 г. он открывает собственную типографию, в которой печатались книги, учебники. Он является автором книги «Тарих-и Фаргана» («История Ферганы»), посвященная истории Кокандского ханства. (Абдирашитов З. Исмаил Гаспринский и Туркестан в начале ХХ века. – С. 138)

У истоков новометодного образования в Коканде наряду с И. Ибратом также стоял татарский учитель Салахиддин, открывший в 1900 г. в городе первый мектеп нового типа. Школа просуществовала 10 лет и была закрыта властями в 1910 году, но уже в 1912 г. появляется новая школа «Мухаммадия». (Абдирашитов З. Исмаил Гаспринский и Туркестан в начале ХХ века. – С. 214)

Не менее интересный пример сотрудничества высшего духовенства с русской администрацией представляет ташкентский казий Михийддинходжа, который не только обустроил свой дом на европейский манер, передвигался по городу «на русской коляске», но и посещал театральные представления, концерты, находился в хороших отношениях с русской администрацией в Ташкенте. Во время своей первой поездки в 1893 г. именно Михийддин-ходжа радушно принял у себя дома И. Гаспринского, гостившего у него все время пребывания в городе. (Абдирашитов З. Исмаил Гаспринский и Туркестан в начале ХХ века. – С. 139 – 140) И. Гаспринский высоко оценивал представителей ташкентского мусульманского общества, среди которых было немало образованных людей, активно сотрудничавших в русской администрацией и находившихся на службе в армии. Помимо Мухийддин-ходжи к ним относились «Бабабек, отец и сын Джурабек и Мирхайдар Мирбадаловы». (Абдирашитов З. Исмаил Гаспринский и Туркестан в начале ХХ века. – С. 141)

 

А! Наиболее значимым и самым известным представителем джадидского движения в Средней Азии, безусловно, является Махмуд-ходжа Бехбуди (1875 – 1919), последователь идей И. Гаспринского. Исследователи отмечают, что наиболее важное значение в формировании его мировоззрения сыграло паломничество в Мекку, совершенное в 1899 г. Увиденное в Османской империи и Египте настолько потрясло его, что после возвращения на родину он становится горячим поклонником газеты «Тарджеман» и ее редактора. Сотрудничество с И. Гаспринским побудило его выучить «тюркий язык», т.е. язык, на котором печатались статьи в газете «Тарджеман». Помимо «Тарджеман» М. Бехбуди активно сотрудничал с «Туркестанской туземной газетой». В период Первой русской революции М. Бехбуди вынашивал идею культурной автономии для народов Средней Азии и составил свой проект, который однако не получил широкой огласки. В своих политических взглядах он опирался на мнение И. Гаспринского. (Абдирашитов З. Исмаил Гаспринский и Туркестан в начале ХХ века. – С. 145 – 154)

 

Выдающийся крымский просветитель И. Гаспринский придерживался мнения о необходимости единства всех мусульман России не только в культурном развитии, но и достижении общих целей. Среди первостепенных задач он видел необходимым реформировать мусульманские мектебы и медресе, начать подготовку учителей для преподавания по новой методике, организовать издание новых учебников и литературы. В политической сфере он обосновывал возможность сосуществования мусульман и русского народа в одном государстве, но с условием признания за всеми нерусскими и неправославными народами империи равных прав. Для достижения этой цели весьма полезным было изучение русского языка и отправку мусульманской молодежи на обучение в русские и европейские учебные заведения, а также обучение в учебных заведениях европейского типа в Османской империи, Египте, Индии. В условиях Первой русской революции И. Гаспринский выступил в защиту идеи создания религиозной автономии для мусульман России, которая не отрицала и возможность культурной автономии в рамках империи с созданием 5 мусульманских собраний (управлений религиозными делами мусульман) с единым центральным органом управления.

Тесное сотрудничество М. Бехбуди с И. Гаспринским нашло отражение и во время второй поездки И. Гаспринского в Среднюю Азию в 1908 г., когда он по прибытии в Самарканд все время пребывания в городе гостил в доме М. Бехбуди и знакомился вместе с ним с деятельностью местных прогрессивных мусульман. (Абдирашитов З. Исмаил Гаспринский и Туркестан в начале ХХ века. – С. 157) Вскоре после этого М. Бехбуди приступает к реализации идеи языковой реформы – формирования единого литературного языка посредством издательской практики. Подобно мыслям И. Гаспринского, обосновывавшего идею единства в языке для всех тюркских народов, М. Бехбуди выступил в защиту создания такого же единого языка для ираноязычных народов Средней Азии. В качестве основы он считал необходимым использовать «средний диалект» персидского языка. (Абдирашитов З. Исмаил Гаспринский и Туркестан в начале ХХ века. – С. 165) Для реализации этой идеи в 1913 – 1915 гг. он издавал журнал «Айина», ставший первым персоязычным журналом для населения Средней Азии. Этот журнал был призвать подкрепить мнение М. Бехбуди о необходимости двуязычия в Средней Азии – равного использования тюркского и персидского языков. (Абдирашитов З. Исмаил Гаспринский и Туркестан в начале ХХ века. – С. 166)

По мнению современных исследователей, все видные деятели среднеазиатского джадидизма считали своим идейным лидером И. Гаспринского и высоко ценили его издательскую и журналистскую деятельность. Среди его местных последователей называют поэтов Ками, Раджи, Хамзу и др. (Абдирашитов З. Исмаил Гаспринский и Туркестан в начале ХХ века. – С. 160) Отдельного внимания заслуживает творчество наиболее яркого из молодых тюркоязычных поэтов начала ХХ в. Чулпана. Он также являлся горячим сторонником идей И. Гаспринского. (Абдирашитов З. Исмаил Гаспринский и Туркестан в начале ХХ века. – С. 168)

Реализация идей джадидизма в Средней Азии напрямую была связана с появлением школ нового типа. В этом, по общему мнению современников и современных исследователей, наибольших результатов добились татарские учителя, открывавшие школы в круных городах Средней Азии прежде всего для обучения татарских детей. Очень быстро татарские школы увеличивались и численно и привлекали к себе учащихся из числа местных народов – поэтому правильнее говорить, что новометодные школы хоть и открывались преимущественно татарами, были все же не национальными учебными заведениями, а именно джадидскими мектебами, обучавшими представителей разных национальностей. Успех татарских педагогов отмечали даже русские чиновники и ученые, видевшие какими темпами растет число таких мектебов даже по сравнению с русско-туземными школами. Так, «в 1910 году в Ташкенте действовали 16 новометодных школ, в то время как количество русско-туземных школ достигало 8». (Абдирашитов З. Исмаил Гаспринский и Туркестан в начале ХХ века. – С. 198)

Численное преобладание джадидских мектебов над русско-туземными школами наблюдалась и в других городах (Хива, Ургенч, Коканд, Самарканд и др.) Однако подсчитать или определить точное число таких школ до сих пор не удается, так как разные источники указывают разные цифры и далеко не все мектебы учитывались в официальной статистике. Усилиями татарских просветителей в Ташкенте в 1898 г. открывается первая школа для девочек, а в 1901 г. появляется вторая женская школа. (Абдирашитов З. Исмаил Гаспринский и Туркестан в начале ХХ века. – С. 200) Заинтересованность в открытии джадидских школ в Средней Азии выражала и татарская буржуазия, о чем свидетельствует общение И. Гаспринского в Самарканде с татарским купцом Г. Хусаиновым в 1893 году. (Абдирашитов З. Исмаил Гаспринский и Туркестан в начале ХХ века. – С. 201)