XIV. Вопрос об амнезии сновидений

 

Известно, что после пробуждения мы не всегда можем вспомнить сновидения. Нередко мы констатируем, что сновидения имели место, но вспомнить их нам не удается. Есть люди, которые переживают сновидения, но обычно их не помнят. Нам предстоит разобрать вопрос: в чем заключается нервный механизм амнезии или забывания сновидений?

Амнезии сновидений противостоит явление так называемой «гипермнезии». Речь идет о гипермнезии образов, переживаний, событий в сновидениях при естественном сне и в сновидениях, внушенных в гипнозе. Здесь наблюдается обострение памяти, благодаря чему в сновидениях возникают образы прошлого, лица, события и переживания с поражающей нас яркостью. Гипермнезия не является обязательной для всех сновидений, но она характерна для многих из них.

Каков нервный механизм этого явления? В случае естественного сна гипермнезия образов прошлого обусловливается двумя моментами: 1) устранением (благодаря разлитому торможению) отрицательных индукций от множества посторонних корковых очагов возбуждения, постоянно возникающих в бодрственном состоянии, и 2) парадоксальной фазой.

В бодрственном состоянии воспоминания о прошлом иногда бывают затруднены вследствие отрицательной индукции от посторонних очагов возбуждения, возникающих в коре. С развитием сна эти очаги возбуждения устраняются, а вместе с ними и действие отрицательных индукций, «наслаивающихся» одна на другую вследствие интерференции (рис. 28).

 

 

Приведенная схема помогает уяснить нашу мысль. На этой схеме представлено несколько очагов концентрированного возбуждения, отрицательные индукции от которых интерферируют в области образов прошлого, где может происходить суммация торможения. Последнее затрудняет воспоминание прошлого в бодрственном состоянии.

Развитие парадоксальной фазы (как уже должно быть понятно из предыдущего изложения) может резко усилить действие расторможенных нервных следов, связанных с образами и переживаниями прошлого.

Нервный механизм гипермнезии прошлого в случае внушенных сновидений в гипнозе сложнее, чем при естественном сне. К указанным двум моментам (устранению отрицательных индукций и парадоксальной фазе) добавляется третий, весьма существенный фактор — словесное внушение гипнотизера.

И. П. Павлов следующим образом оценивал физиологическую сущность словесного внушения в гипнозе: «При слабой коре, при слабом, низком тонусе оно^[12] как концентрированное сопровождается сильной отрицательной индукцией, оторвавшею его, изолировавшею его от всех посторонних необходимых влияний. Это и есть механизм гипнотического и постгипнотического внушения. Мы имеем в гипнозе и на здоровой и сильной коре пониженный положительный тонус вследствие иррадиировавшего торможения. Когда на такую кору в определенный пункт как раздражитель направляется слово, приказ гипнотизера, то этот раздражитель концентрирует раздражительный процесс в соответственном пункте и сейчас же сопровождается отрицательной индукцией, которая благодаря малому сопротивлению распространяется на всю кору, почему слово, приказ является совершенно изолированным от всех влияний и делается абсолютным, неодолимым, роковым образом действующим раздражителем, даже и потом, при возвращении субъекта в бодрое состояние» (Полн. собр. трудов, т. III, 1949, стр. 470).

Таким образом, словесное внушение, наряду с другими моментами, способствует гипермнезии прошлого в гипнозе, и в частности во внушенных сновидениях в гипнозе.

Противоположностью этому является амнезия сновидений после пробуждения. Следовательно, изучаемый нами процесс сновидений характеризуется двумя противоположными явлениями: гипермнезией и амнезией.

Рассмотрим градацию воспоминаний о сновидениях, начиная от полной амнезии и кончая различными степенями запоминания. Есть люди, которые видят сны, однако не помнят их после пробуждения.

Приведем собственные многократные наблюдения над двумя лицами.

1) Мой брат в юношеском возрасте часто по ночам обнаруживал свои переживания в сновидениях в виде разговора, отражавшего различные драматические сцены, пережитые накануне. Проснувшись утром, он не мог вспомнить то, что ему снилось. Более того, он не припоминал сновидения и тогда, когда я ему его рассказывал в приблизительной форме на основании слышанного ночью.

2) Девушка 16 лет, вполне здоровая, часто по ночам во сне разговаривала, иногда смеялась или плакала, ссорилась с кем-либо. Мне кажется, мы имеем полное основание предполагать, что указанная выразительная деятельность свидетельствовала о сновидениях. Утром после пробуждения эта девушка редко помнила свои сновидения. Если же она иногда их вспоминала, хотя бы и неполностью, то в ее рассказах о пережитых сновидениях находили свое отражение элементы выразительной деятельности, наблюдавшейся ночью.

Приведенные наблюдения свидетельствуют об амнезии сновидений при естественном сне.

Автор многократно наблюдал на себе самом явления, подтверждающие зависимость амнезии сновидений от глубины сна. Чаще мы не можем вспомнить сновидения, которые бывают среди ночи во время наиболее глубокого сна. Наоборот, мы обычно помним сновидения, которые наблюдаются под утро перед пробуждением, т. е. во время неглубокого сна. В первом случае имеет место амнезия, во втором ее нет.

Связь указанных явлений с глубиной сна, т. е. с глубиной сонного торможения, нам представляется здесь несомненной.

Рассмотрим этот вопрос в случае гипнотического сна. Гипнологам известно, что амнезия бывает после глубокого гипноза, когда гипнотическое состояние больного доведено до третьей сомнамбулической фазы.

Как мы уже указывали, наша лаборатория занималась физиологическим исследованием сомнамбулической фазы гипноза. В большинстве случаев при обычном проведении гипнотического сеанса мы наблюдали полную амнезию у испытуемых после пробуждения, т. е. они совершенно не помнили того, что было с ними во время гипноза. Эти факты, как будет видно далее, помогут нам объяснить нервный механизм амнезии сновидений.

У четырех наших испытуемых, вводившихся в сомнамбулическую фазу гипноза, наблюдалась неполная амнезия. После выхода из гипноза они оценивали то, что с ними было в сомнамбулическом состоянии (а именно — внушенные детские возрасты), как сновидения (наблюдения М. М. Сусловой). Этим испытуемым в сомнамбулической фазе гипноза внушались разные детские возрасты и давались различные задания, как то: повторять слова (с целью установления элементов детской речи), писать диктант, рисовать, производить простые вычисления на сложение и проч. Выполнение таких заданий сопровождалось характерным детским поведением. После гипноза испытуемые рассказывали о пережитом в сомнамбулической фазе как о сновидениях.

Значит, в этом случае не было полного забывания переживаний в гипнотическом состоянии. Они вошли в сознание испытуемых как сновидения. Воспоминания об этих «сновидениях» у разных лиц были разные: у одних более полные и отчетливые, у других частичные и смутные.

Надо полагать, что сомнамбулическое состояние у упомянутых испытуемых отличалось от такового у тех, у которых наблюдалась полная амнезия. Бывало и так (исследование М. М. Сусловой), что вызванные в сомнамбулической фазе гипноза детские воспоминания после гипноза оценивались испытуемыми как сновидения. Например, испытуемый К. был загипнотизирован и введен в сомнамбулическую фазу. В этом состоянии ему было внушено вспомнить переживания двенадцатилетнего возраста. Он вспомнил и тут же рассказал, что он «в Тбилиси играет на площади с другими мальчиками с черепахами; мальчики кладут доски на черепах и на них катаются». После окончания гипноза и пробуждения К. сообщил об этом как о сновидении, бывшем во время гипнотического сна.

Мы пробовали экспериментальным путем установить зависимость амнезии от глубины гипнотического сна (исследования М. М. Сусловой, И. И. Короткина и И. Е. Вольперта). Часто, но не всегда, бывало так: если в гипнозе делалось внушение глубокого сна, то после гипноза наблюдалась полная амнезия; если же производилось внушение легкого, дремотного состояния, неглубокого сна, то после гипноза имела место неполная амнезия, т. е. испытуемые оценивали свое поведение в сомнамбулическом состоянии, как сновидение.

У нескольких испытуемых во время сомнамбулической фазы гипноза проводилось исследование условных защитных мигательных рефлексов, подкреплявшихся струей воздуха в глаз. О глубине внушенного сна можно было судить по объективной картине условных, безусловных и спонтанных миганий, а именно: в случае внушения глубокого сна исчезали спонтанные мигания в интервалах между раздражениями, исчезали условные рефлексы и уменьшались безусловные (рис. 29). После гипноза отмечалась полная амнезия.

 

 

Если производилось внушение легкого, дремотного состояния, то появлялись спонтанные мигания в интервалах и условные рефлексы, а безусловные делались больше и имели последействие (рис. 30). В этом случае после гипноза имела место неполная амнезия.

 

 

Выше мы сказали, что такая зависимость наблюдалась не всегда. Это объяснялось тем, что не каждый раз внушение глубокого сна действительно вызывало глубокий сон в гипнозе.

Далее, известно, что если гипноз ограничивается первой и второй его стадиями, т. е. стадиями неглубокого сна, то после гипноза амнезии обычно не бывает. Так было и в многочисленных наблюдениях М. М. Сусловой (1940), исследовавшей глубину и динамику гипнотического сна на первых двух стадиях гипноза. Испытуемые после пробуждения говорили, что они спали и слышали все, что им говорил врач. Если на этих стадиях неглубокого гипноза (малого и среднего гипноза по Бехтереву) развивались «спонтанные» сновидения, то испытуемые запоминали их и рассказывали о них после пробуждения.

Из жизненных наблюдений известно, что мы часто вспоминаем о сновидениях по ассоциациям, возникающим днем.

Так, ребенок 3 лет 7¹/₂ мес., посмотрев утром на керосинку, вспоминает о своем сновидении: «Ночью няня меня держала с керосинкой. Керосинка была перевернута. Чуть не был пожар…» (запись из дневника автора от 9 II 1939).

Таких примеров каждый может привести сколько угодно. Нам нужно подчеркнуть ассоциативную связь, необходимую для запоминания и воспоминания сновидений.

Надо считать, что в случаях амнезии этих ассоциативных связей нет, они разорваны, поэтому то, что было во сне и в сновидениях, забывается.

Способность запоминать сновидения изменяется у одного и того же лица в течение жизни. Это надо поставить в связь с изменениями глубины и динамики сна.

Известны также факты, когда человек видит сон и одновременно отдает себе отчет в том, что это сновидение, а не переживание наяву. В данном случае мы имеем неглубокий сон с частичным включением функции сознания.

Некоторые, занимавшиеся изучением сновидений на самих себе, настолько натренировались в таком самонаблюдении, что считали возможным говорить даже о некотором «управлении» собственными сновидениями [Лермитт (Lhermitte, 1948)].

Такова общая картина различных степеней ясности воспоминаний о сновидениях, начиная от полной амнезии и кончая различным их запоминанием.

Весь изложенный нами материал свидетельствует о зависимости амнезии от глубины сна.

Но прежде чем перейти к анализу нервного механизма описанных явлений, необходимо остановиться на физиологической характеристике сомнамбулической фазы гипноза, так как сомнамбулические состояния и сновидения — явления родственные.

Можно говорить о трех формах сомнамбулизма: 1) сомнамбулизм истерический (наблюдающийся при истерических неврозах и психозах), 2) сомнамбулизм гипнотический (т. е. получаемая в гипнозе сомнамбулическая фаза) и 3) сомнамбулизм во время естественного сна (явления лунатизма, сноговорения и др.). В основе всех трех форм сомнамбулизма лежит тождественный нервный механизм коркового автоматизма.

Как мы уже писали, в клинике обычно понимают сомнамбулическую фазу гипноза как третью, наиболее глубокую фазу, как фазу глубокого сна. В Этой фазе возможно получить галлюцинаторное внушение, амнезию и постгипнотическое внушение.

Подробное изложение данных нашей лаборатории, касающихся сомнамбулической фазы, было дано нами в специальной работе (1950). Здесь же мы приведем только общее заключение из этой работы. Сомнамбулическая фаза гипноза характеризуется явлениями коркового автоматизма, полной и неполной амнезией (в форме сновидений). Это есть глубокая фаза гипноза в том смысле, что в это время происходит наиболее глубокая диссоциация, расщепление корковой деятельности, что осуществляется благодаря торможению. Надо полагать, что в основе этой диссоциации и в основе амнезии лежит механизм отрицательной индукции с одной корковой функциональной системы на другую.

«Раздвоение личности», наблюдающееся при истерических психозах, и диссоциация корковой деятельности, имеющая место в сомнамбулической фазе гипноза, — это явления одного и того же порядка. В основе и того и другого лежит, как определяющий, нервный механизм корковой диссоциации и отрицательной индукции.

Этот же механизм объясняет и явления сомнамбулизма при естественном сне. Благодаря этому нервному механизму происходит функциональный разрыв ассоциативных связей.

Надо считать, что и в основе фрейдовского так называемого «вытеснения» какого-либо комплекса переживаний в «подсознательную» сферу лежит нервный механизм отрицательной индукции и корковой диссоциации. Этот механизм и обусловливает забвение, амнезию «вытесненного комплекса».

Приведенное объяснение лишний раз свидетельствует о том, что учение И. П. Павлова о высшей нервной деятельности дает возможность проникнуть в материальные основы явлений «подсознательного» и «бессознательного».

Описанный нервный механизм, объясняющий амнезию в случае сомнамбулической фазы гипноза, объясняет амнезию и в случае обычных сновидений.

При относительно глубоком сне, когда еще возможны сновидения, развивается достаточно глубокое торможение, которое производит функциональное расщепление корковой деятельности. Нормальные для бодрого состояния ассоциативные связи разорваны. Тогда сновидения происходят, но не запоминаются нами, подвергаются амнезии. При неглубоком и поверхностном сне сонное торможение не достигает такой интенсивности, чтобы вызвать корковую диссоциацию, поэтому возникающие в этом случае сновидения не подвергаются амнезии.

С этой точки зрения надо понимать физиологическую сущность приведенных в этом разделе явлений полной амнезии, неполной амнезии и различных степеней запоминания сновидений.

Следовательно, мы можем сделать следующее заключение.

1. Амнезия сновидений основана на глубоком торможении и корковой диссоциации, связанной с таким торможением.

2. Этот нервный механизм объясняет, почему мы редко запоминаем сновидения, переживаемые во время глубоких фаз сна, и почему мы помним сновидения, переживаемые во время неглубоких фаз сна (при засыпании, среди ночи или перед пробуждением).