Вечер 7 октября, 1926 год по единому календарю. Территория Федерации, база ново-холмо.

Человек, известный под именем полковника Майкла, медленно поднес сигарету ко рту поближе к зажигалке. Не то чтобы он курил особенно хорошую марку.

Это был все тот же старый паек “ворчливого табака". — И все же табак есть табак, и он волен курить его... пока Майклу позволялось, он не жаловался. Скромная свобода наполнять легкие дешевым сигаретным дымом была раем по сравнению с лагерями.

Выдыхая пурпурные испарения, Майкл думал о странностях судьбы.

Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как он был освобожден из концлагеря, и его якобы снятый военный учет был восстановлен. Война с Империей изменила судьбу Майкла так, как он и не ожидал.

Они забрали его сферу, но потом армия дала ему новую модель. Он никогда не думал, что снова полетит, но небо вернулось к нему.

Он сдался, подвергся самому жестокому обращению, но отечество все еще нуждалось в нем. Это должно быть благословение Бога.

Сказать, что у него не было никаких претензий к Коммунистической партии, было бы ложью.

Его друзья рухнули на землю в жестоком холоде... их замерзшие тела, которые не дожили до следующего рассвета, их страдающие лица... вы не могли сказать ему, чтобы он забыл их.

Но что еще важнее... он был солдатом Федерации. Он поклялся в верности своей родине, поэтому, если он может сражаться за нее, не стоит путать приоритеты.

Таким образом, он искренне приветствовал решение коммунистов переформировать отряды магов, при условии, что его друзьям будут предоставлены соответствующие должности.

За это он подавлял свою антипатию к членам партии, даже если они были больше похожи на дьявола, чем на истинного из Библии.

Но... — он спокойно наблюдал за своим положением, почти насмехаясь. — Должно быть, они вызвали нас, потому что проигрывают. — Поражение заставляет государства действовать без оглядки на внешность. Статус магов, лояльных предыдущему режиму, был настолько низок, что они рисковали быть уничтоженными, если бы не эта самая ситуация.

Вот почему, несмотря на то, что его призыв был восстановлен, он никогда не ожидал, что обстоятельства, стоящие за его приказами, будут подробно объяснены. Приказы, которые давала ему дорогая партия, были частью плана, который был гораздо более хорошо продуман, чем любой “простой солдат” мог себе представить.

Он не мог требовать объяснений каждой мелочи.

Пока у них были свои причины и все оставалось в тайне, все соглашались, что они должны были выполнять порученные им миссии. Они не хотели возвращаться в концлагерь.

Давайте перефразируем это.

Они не решались открыто высказать свои жалобы. Этот глупый шаг подвергнет опасности не только их самих, но и их друзей и семьи.

Было много хорошего и плохого в том, чтобы наслаждаться своей свободой с сигаретой. Офицеры, сидевшие рядом с ним, курили довольно спокойно.

— Полковник, вы уверены, что не ошиблись в приказе, который нам дали?

— Используйте “Товарищ”. — Никогда не знаешь, кто может подслушивать.

— П-простите, Товарищ полковник.

Он кивнул своему беспечному подчиненному и молча положил руку ему на плечо. Он понимал их нетерпение.

Даже приказ оставаться в стороне мог заставить людей, которые провели время в концентрационном лагере, нервничать, потому что это означало, что их будущее было неясным.

Какую бессмысленную жестокость должны были совершить эти садистские лагерные охранники, чтобы запугать их?! Те, кто побывал в ГУЛАГе, были чрезвычайно чувствительны к чувствам, порожденным неопределенным будущим.

Хотя они были освобождены, вновь зачислены и сформированы как один из редких отрядов магов на действительной службе в армии Федерации, они не могли расслабиться ни на мгновение.

В глазах коммунистов батальон представлял собой банду потенциальных предателей.

Как и прежде, они находились под наблюдением, и не было ничего странного в том, что их в любой момент могли убрать по прихоти.

Но в последнее время ситуация начала меняться.

Улучшение в их лечении заставило задуматься, что же произошло; в его подразделении они предположили, что это было связано с ухудшением военной ситуации на главных линиях. Тогда их отправили не на главные линии, а на север. И после этого им было приказано оставаться на месте.

Сам Майкл провел очень много расследований, но понятия не имел, что происходит. Другими словами, это должно было быть волей кого-то настолько высокого, что подчиненные вроде него никогда не были бы вовлечены в дело. Но он просто не знал почему.

Отечество переживало кризис, поэтому было странно, что их не распределили по основным направлениям.

Сначала он подумал, что им не доверяют. Но в этом случае политрук, прикрепленный к ним, был странным. Тот, кто следил за ними, был совсем другой породы, чем те, что раньше — из Центральной группы.

Возможно ли, что его послали не для дополнительного наблюдения, а чтобы отослать их куда-то еще? Это был тот самый слух, который командир батальона Майкл должен был игнорировать день за днем.

Все думали, что этот день будет таким же, как и все остальные.

— Если бы мы только могли показать им, на что мы годимся... Ах, я думаю, что хожу кругами…

Мысль о том, что война — выход, ведущий в будущее, была самой худшей. Использовать борьбу отечества как способ достижения личного успеха было прискорбно.

Но когда он думал о семьях, все еще находящихся в лагере, он чувствовал, что должен действовать достаточно хорошо, чтобы они были освобождены. Он хотел дать детям своих людей и их семьям нормальную жизнь.

Я хочу сохранить будущее. — По мнению Майкла, это был долг взрослого человека. Это была логика, которую не могла подорвать даже война.

Вот почему он верил. — Н ам нужно, чтобы они были высокого мнения о нас.

Когда один из офицеров, находившихся под ним, ворвался в курительную комнату, чтобы сообщить о вызове уважаемого комиссара из централа, неудивительно, что он надеялся о шансе.

Комиссар встретил его, как только тот ступил на командный пункт, как будто ждал его, и лицо его было необычно напряжено.

Одного взгляда на него без тени улыбки было достаточно, чтобы вызвать у него вполне естественное изумление.

— Товарищ солдат, я ждал вас. О... — Прежде чем вдаваться в подробности, он предложил ему стул.

То есть, пожалуйста, присаживайтесь.

Майкл считал, что политический комиссар принадлежит к другой расе людей, которых ничто не может расстроить. Но теперь, явно нервничая, он подобострастно предлагал Майклу стул?

Член комиссариата внутренних дел? Так поступать с человеком, который был его врагом в классовой борьбе?

— Не хотите ли чаю, Товарищ полковник?

В голове у него было пусто.

Чай... чай, чай?

— А, понятно. Вам не нужно напрягаться, просто я хочу, чтобы вы кое-что услышали. Правда, я партийный чиновник, а вы кадровый военный с многолетним стажем, но разве мы, товарищи, не воюем теперь вместе с врагом отечества? Товарищ полковник, я думаю, мы могли бы вместе выпить чаю…

Из-за предложения ему было трудно сказать, насколько странным все это казалось.

Эти политические офицеры, — подумал Майкл с кривой усмешкой. — У них должны быть лучшие способы завязки разговора. Они отлично умеют запугивать своих врагов, но когда дело доходит до победы над союзниками, у них ничего нет? — Очевидно, у него был критический недостаток, который трудно было скрыть.

— Я с удовольствием присоединюсь к вам, товарищ политрук. Но я подумал, может быть вы хотели о чем-то поговорить со мной?

— А, так вы знали, Товарищ полковник?

Было бы легко понять, — как же я мог не понять?! — Даже без цветистых слов он сразу все понял. В конце концов, обычное выражение его лица, выражавшее что-то вроде подавленной снисходительности, приобрело какой-то смуглый оттенок…

Как человек, который все это время жил под каблуком у других, Майкл должен был заметить это, даже если не хотел.

— Нет большего счастья для солдата, чем быть полезным своим товарищам и своей партии. В чем дело, товарищ политрук?

Что за чушь — работать на партию, в которую не веришь. От этого ему захотелось плакать, — о Господи. — Конечно, даже Господь, хотя он и поморщился бы, простил бы ему некоторые трюки, необходимые для выживания.

Значит, это была защита и прощение Господа? Политрук заговорил так, словно прорвало плотину.

— Хорошо, товарищ полковник... позвольте мне посоветоваться с вами. Мы только что получили специальный заказ из Москвы. Это инструкции самого высокого приоритета от Центрального Комитета.

— Особые распоряжения из Москвы?! Товарищ политрук, меня не уведомили... — запротестовал он, потому что все-таки был командиром батальона. Конечно, он знал, как мало Москва им доверяет. Его от этого тошнило. Но если им доверят такую важную миссию, он должен будет подготовиться заранее.

— Прошу прощения, но это было совершенно секретно, и я сам только что узнал об этом.

— Совершенно секретно?

— Да, нужен эскорт, товарищ, и вам и вашим товарищам приказано его обеспечить. Согласно “Москве”, это гражданский корабль Содружества, и вы должны координировать его оборону с находящимися на борту морскими магами Содружества.

Гражданский корабль из Содружества. Разве еще несколько лет назад партия не проклинала их как презренных пешек буржуазного империализма?

Гражданский корабль посещает северную военно-морскую базу? И Москва говорит нам, чтобы мы ее защищали? — Это казалось совершенно невероятным.

Нет. — Абсурдная правда поразила его.

— Вы хотите сказать, что у Москвы есть для нас особые приказы?

— Товарищ полковник, это задание чрезвычайной важности. Я уверен, что партия и Отечество возлагают на нас большие надежды... давайте вместе поднимемся навстречу им.

Жуткая улыбка политического комиссара, когда он протягивал руку, раздражала Майкла.

Москва, партийцы — никто из них еще несколько месяцев назад не обращал на нас никакого внимания. И теперь я должен быть товарищем парня с холодной улыбкой? Какой драматический поворот судьбы. Это нереально. Клише, на самом деле.

А какими еще словами Это можно описать? Тот, кто сказал: “правда страннее вымысла”, — попал прямо в точку.

— Конечно... но мы действительно просто сопровождаем гражданский корабль?

И все же, что толку сопровождать гражданское судно? Какого черта они говорят нам защищать?

С момента своего освобождения Майкл делал все возможное, чтобы собрать информацию. Но газеты, издаваемые партией, никоим образом не содержали правды и новостей как таковых. Читать между строк, чтобы понять, что не было написано, было нелегкой задачей.

— Если это не конфиденциально, я бы хотел, чтобы вы мне сказали: мне это кажется несколько чрезмерным. Являются ли его пассажиры или груз настолько ценными?

Мы были размещены на относительно тихом севере, несмотря на то, что основные линии превращаются в тупик.

Я думал, что единственная причина, по которой Центральный комитет послал сюда отвратительного политического комиссара — избавиться от него но, очевидно, я ошибался.

Ему вдруг стало очень любопытно, что же им доверили.

— Должно быть, это какой-то груз…

— Да, несомненно, это очень ценная вещь. Но по сравнению с фактической целью ваших услуг, его нагрузка, вероятно, не так важна.

И что это должно означать? — Удивился Майкл, но политрук продолжал говорить без умолку.

— Мы хотим, чтобы вы отнеслись к оборонительной миссии так же, как к полету в воздушном пространстве над столицей. Будьте внимательны.

— Я понимаю, что мы сопровождаем гражданский корабль, но я просто не понимаю. Во-первых, даже если вы скажете нам защищать корабль, я могу только гадать, что мы на самом деле должны делать. В таком случае... — Я должен сказать ему, что мы просто не можем делать то, чего не можем. — У нас нет морской навигационной подготовки, — продолжал Майкл, — и, кроме того, у нашего подразделения нет противолодочной доктрины. Я действительно не думаю, что мы будем полезным конвоем.

— О, но Москва не просит вас выполнять морское или конвойное сопровождение.

Ответ смутил его. Насколько знал Майкл, корабли плыли по воде. Если им было приказано сопровождать корабль, то единственными возможностями, которые он мог придумать, были полет над конвоем или плавание рядом с ним.

Во-первых, он даже не был знаком с военно-морским флотом.

— Товарищ политрук, вы слишком туманны. Я понимаю, что не очень хорошо разбираюсь в вопросах, касающихся моря, но я был бы признателен, если бы вы объяснили. Разве мы не будем охранять транспортный корабль?

— Вы правы, Товарищ полковник.

Я вообще не понимаю контекста. — Майкл уже собирался поднять голову, когда следующие слова комиссара еще больше сбили его с толку.

— Но это не конвой. То, что мы будем защищать — один огромный транспортный корабль Содружества.

— А? — Вопрос сорвался с языка при этой новости. Мы предоставляем такую мощную охрану одному кораблю?

— Он плывет один? Это ужасно опрометчиво. Я слышал, что имперские подводные лодки прячутся где-то поблизости... Зачем так рисковать.

— Ха-ха-ха. Ты прав. При нормальных обстоятельствах, я уверен, это было бы правдой, однако, Товарищ полковник. Этот корабль должен плыть один. Вопреки тому, что можно было бы подумать, это самый безопасный вариант.

Что? Как раз в тот момент, когда Майкл в замешательстве поднял голову, комиссар нерешительно продолжил:

— Он был атакован мощным Имперским воздушным магическим отрядом и все же сумел прорваться —лайнер Короле Анжуйская, кодовое название: Королева моря. В настоящее время это самый большой океанский лайнер в мире.

— Лайнер Королева Анжуйская? Этого имени я не знаю.

Хотя, наверное, мне следовало бы о нем слышать, если это самый большой корабль в мире…

— Он новый, всего пару лет назад совершил свой первый рейс. Это может быть не очень хорошо известно в Федерации.

— Несколько лет назад?

— В любом случае, ну, э-э... Было бы здорово, если бы вы не беспокоились об этом.

О. — Именно тогда Майкл внутренне усмехнулся над собой за свою глупость. Конечно, политруку было бы трудно это сказать.

Его первое путешествие состоялось несколько лет назад!

Это было, когда мы были в ГУЛАГе, изучая, как далеко можем зайти, прежде чем наша человечность сломается. — Он был вынужден вспомнить, как они не могли получить никакой информации о внешнем мире.

В воздухе повисло неловкое молчание. Но для полковника Майкла это были еще не все плохие новости. В то же время он точно знал, что сейчас дует попутный ветер.

— Я преодолел досадное недоразумение и благодарен, что теперь у нас есть место.

Майкл был в отчаянии. Если все пойдет хорошо, его могут повысить. Это казалось шансом. Но шанс так и не появился. Если он провалит спецзадание из Москвы, ему и даже его семье будет нелегко отделаться.

С другой стороны, если бы он смог... Если бы он смог это сделать, возможно, ему позволили бы вернуть то, что он так сильно упустил. Хотя с ними обращались лучше, его семья все еще оставалась в лагере.

Если бы он мог обеспечить им нормальную жизнь…

— Не спешите, но я хотел бы услышать подробности миссии. Пожалуйста расскажите.

— Меньшего я от вас и не ожидал, Товарищ полковник. Ваш ответ обнадеживает.

Майкл не был в восторге от перспективы так усердно работать с политическим комиссаром, улыбающимся своей удаче. Но Майкл по опыту знал, что нельзя наживать врагов без причины.

Он неопределенно улыбнулся комиссару и подумал, что тот не будет запятнан до глубины души только за то, что пожал ему руку. Если он не пожмет руку дьяволу и не выпьет вместе с ним водки, то никогда не доживет до возвращения Господа.

— Он поврежден, но все еще может плыть. Вот как он добрался до нашей военно-морской базы. Однако, — продолжал он, подавляя отвращение, — последствия имперского удара нельзя игнорировать. Атаки были нацелены на палубу и двигатель, так что повреждения очень серьезные. Наши товарищи на базе работают так быстро, как только могут, чтобы исправить, но они говорят, что это определенно займет несколько дней.

— У меня есть вопрос. Будет ли Королева Анжуйская перевозить вещи, которые нам понадобятся в будущем?

— Да, совершенно верно.

Возможно, слухи о том, что так называемая Западная сторона посылает нам военное снаряжение, промышленные детали и тонну медикаментов в поддержку ожесточенной борьбы на главных линиях, были правдой.

Удивительно, но, возможно, лучше не сбрасывать со счетов слухи.

— По данной причине мы должны обеспечить полную защиту. Это особая миссия для вас, товарищ, и для ваших товарищей из партийного руководства.

— Это чрезвычайно большая честь — оправдать ожидания партии. Но, товарищ политрук, что значит полная защита?

Было необычно выделить один корабль и послать туда батальон магов. Любой бы догадался, что есть подвох. Что же касается Майкла, то он понимал, что они должны защищать Королеву Анжуйскую, которую прислала Западная сторона.

Но он не понимал особого повторения и акцента на полном. В некотором смысле это был разумный вопрос для него, как для солдата.

Для политрука необходимость была совершенства ясна как день. Но хотя ему было очень жаль, он не стал больше ничего объяснять.

— Это сердце нашей морской линии снабжения. Товарищ полковник, что бы ни случилось, мы хотим, чтобы вы защищали его до последнего.

Вот и все, что мог сказать политрук в своем положении. В этом смысле его ответ можно было бы квалифицировать как добросовестный.

Тем не менее, как член комиссариата внутренних дел, он знал.

Он знал, что товарищ Лория сделает с каждым, кто потерпит неудачу…

Он знал, что Комиссариат внутренних дел без колебаний превращает человека в настоящем времени в человека в прошлом.

И знал, насколько невероятно жестокими были ключевые фигуры в военное время.

Вот почему работа должна была быть выполнена идеально.

— Другими словами, никаких ударов. Делать все, что потребуется. И отправь его обратно в Содружество, не позволив ему получить еще одну царапину?

— Совершенно Верно, Товарищ Полковник. Москва, Комиссариат внутренних дел и Товарищ генеральный секретарь Иосиф — все они надеются, что наши замечательные зарубежные друзья спокойно отправятся домой.

Хотя истинный смысл ужасных, повторяющихся увещеваний политического комиссара не доходил до полковника Майкла... Их было достаточно, чтобы он почувствовал кризис и понял, насколько важна миссия.

В некотором смысле, можно сказать, что они оба впервые в чем-то сошлись.

— Понимаю. Теперь я очень хорошо понимаю желания Москвы.

Как только политический комиссар сказал, разве у Майкла в Федерации был другой выбор, кроме как согласиться?

В партии не было ничего более приоритетного, чем пожелания Москвы и Товарища Генерального секретаря Иосифа. По крайней мере, ему не сказали умереть, так что, ему не разрешили жаловаться.

И.

В тот же день.

Полковник Майкл встал перед своим батальоном и рявкнул: Товарищи, все так, как вы слышали. Наша роль — быть сторожевыми псами. Держитесь поближе к кораблю, пока он благополучно не доберется до дома!

— Да, сэр!